Роскомнадзор и Роспотребнадзор продолжают свой крестовый поход против суицидов: неделю назад ведомства опубликовали рекомендацию, как правильно освещать (точнее, не освещать) самоубийства в СМИ. Но мы в самиздате точно знаем, что бороться с самоубийствами при помощи цензуры бесполезно и глупо, и поэтому запускаем новую рубрику «Суицид дня»: каждый день мы будем рассказывать вам об одном восхитительном самоубийстве. Наша первая героиня — Кристин Чаббак, журналист от бога и истинная королева самоубийц.
Бабушка и дедушка очень любили Кристин и гордились ею, поэтому никогда не пропускали выпуски новостей, которые она вела. Но в тот день — 15 июля 1974 года — дедушке нужно было к врачу, и они не могли остаться дома, чтобы увидеть свою внучку на экране.
К тому моменту Кристин уже почти десять лет проработала в телевизионной компании Эй-би-си, и у неё было своё ток-шоу на телеканале WXLT-TV, посвящённое социальным проблемам и локальной хронике. Кристин часто делала передачи о наркоманах, алкоголиках и людях с ограниченными возможностями. При этом руководство телеканала то и дело намекало Кристин, что стоит почаще показывать людям кровавые и шокирующие сцены — мол, все телезрители в душе садисты, а передаче нужна популярность. С каждым днём ведущая всё больше нервничала и злилась из-за этого, но поделать ничего не могла.
Однажды на совещании с руководством телеканала Кристин предложила сделать материал о самоубийствах и вызвалась быть ответственной за его подготовку. Никто не возражал, и журналистка поехала к местному шерифу, чтобы обсудить с ним тему. Между делом шериф рассказал ей, что нет метода самоубийства лучше, чем застрелиться из пистолета тридцать восьмого калибра, и что стрелять нужно себе в затылок, а не в висок, как делают многие.
Через три недели Кристин, как обычно, пришла на своё утреннее шоу. Каждый день она первым делом приглашала в студию гостя, но тут вдруг почему-то решила начать с новостей. Ей потребовалось восемь минут, чтобы вкратце рассказать о трёх происшествиях и дойти до главного сюжета — перестрелки в ресторане. И тут что-то пошло не так — на экране должна была появиться видеозапись с места событий, но произошла какая-то накладка. Картинки не было.
Тогда Кристин посмотрела в камеру, так, что каждому из телезрителей показалось, будто она смотрит ему в глаза, и сказала: «Политика нашего телеканала подразумевает демонстрацию самой свежей крови и кишок в прямом эфире в полном цвете, так что вы станете первыми телезрителями, которым будет продемонстрирована попытка суицида в прямом эфире». Она вытащила из-под стола пистолет тридцать восьмого калибра — именно такой, о каком говорил шериф, — приставила его к своему затылку за правым ухом и выстрелила.
***
Никто точно не знает, действительно ли журналистку довела до самоубийства политика телеканала. Её брат вспоминает, что ему с самого детства казалось, будто бы у Кристин не очень хорошо складывались отношения с окружающим миром. Она была умной и талантливой девочкой, играла на флейте в школьном оркестре, но примерно с десяти лет вела себя довольно странно и непредсказуемо. «Обними Кристин покрепче, мне кажется, она ненадолго с нами», — говорил Грегу их старший брат Тим. С подросткового возраста родители водили Кристин по врачам — психиатры и психологи диагностировали у неё депрессивное расстройство и пытались его лечить. Но теперь Грег считает, что врачи ошибались: «Изучив тему, я понял, что у Кристин могло быть биполярное расстройство, а когда лечишь человека с биполярным расстройством от депрессии, может стать только хуже, сколько бы денег ты в это ни вложил».
Ещё Кристин патологически не везло с личной жизнью: сначала, когда ей было шестнадцать, её двадцатитрёхлетний парень разбился на мотоцикле. Его звали Дейв, Кристин по-настоящему его любила и долго ещё не могла оправиться. Только через пять лет у неё появился другой мужчина — на девять лет старше неё. Но он был из семьи ортодоксальных евреев, и его родители не хотели, чтобы он продолжал отношения с Кристин, так что и эта любовь оказалась несчастной. Однажды, как вспоминают её друзья, журналистка заинтересовалась своим сотрудником Питером Райаном и даже испекла ему торт на день рожденья, но потом случайно узнала, что он уже встречается с другой девушкой — она работала на том же канале и рассказывала всего-навсего о новостях спорта. Кстати, эта девушка была близкой подругой Кристин. Точнее, одной из немногих её подруг — журналистка не очень охотно вступала в контакт с окружающими.
«Она вечно сомневалась в себе и критиковала себя, — говорит её брат Грег. — Иногда я видел, что ей становится лучше, что она выходит из этого своего состояния, но до конца она так никогда из него и не вышла».
***
Через четырнадцать часов после выстрела Кристин умерла в больнице Сарасоты — её кремировали, а прах развеяли над Мексиканским заливом. Хоть она и совершила самоубийство прямо перед камерами, увидели его только те, кто в тот самый момент сидели у телевизора и смотрели прямой эфир — запись, оставшуюся с того дня, не смотрел больше никто и никогда. Сразу после суицида Кристин плёнку передали полиции, а потом — родным журналистки. Сегодня её брат Грег говорит, что даже он сам уже не знает, где эта плёнка, и не хочет знать. Он рад, что бабушка с дедушкой так и не увидели, как погибла их внучка. Кстати, скорее всего, она спланировала своё самоубийство заранее — оно значилось в плане, который она набросала себе для той передачи. Кристин специально подбирала день, когда родные не смогут посмотреть шоу, а пистолет тридцать восьмого калибра всё это время лежал под столом в пакете с игрушками — Кристин мастерила их и относила в приют для детей с особенностями развития.
