Российские законы напрямую запрещают врачам ассистировать пациентам в уходе из жизни, в то время как в ряде европейских стран эвтаназия легализована, причём в некоторых готовы помочь не только смертельно больным, но и пациентам с психическими заболеваниями. В Австралии врач Филип Ничке, долго боровшийся за право больных самим решать, сколько им прожить, изобрёл собственную будку самоубийств, которую можно распечатать на 3D-принтере. Автор самиздата пообщалась с родственниками тех, кто выбрал процедуру эвтаназии, врачом Ничке и россиянами, которые копят деньги, чтобы завершить жизнь в Швейцарии или Нидерландах, и рассказывает, как сегодня устроен добровольный уход из жизни и о спорах вокруг него.
В 2018 году в мире насчитывалось около 18 миллионов раковых больных. По данным ВОЗ, около десяти миллионов человек не дожили до этого года. Среди страдающих от онкозаболеваний наблюдается, пожалуй, самый высокий процент сторонников эвтаназии. В то же время в мире всего несколько стран, легализовавших эту процедуру: Бельгия, Нидерланды, Швейцария, Люксембург, Канада плюс несколько штатов в США. Совсем недавно некоторые из них стали проводить эту процедуру для людей, находящихся в депрессии. В прошлом году в Голландии сделали смертельную инъекцию 29-летней девушке, страдающей от депрессии, галлюцинаций, пограничного расстройства личности и тревожного расстройства.
По мере того как в мире растёт число смертельных заболеваний, а в некоторых странах одобряют эвтаназию людям с психическими расстройствами, развивается и спрос на суицидальный туризм. Теперь Швейцария привлекательна не только своими ландшафтами, а Нидерланды не только кексами с травкой и Улицей красный фонарей. Катафалки на улицах Цюриха уже не пугают даже туристов, а Амстердам давно считается мировой столицей процедуры добровольного ухода из жизни.
Сама эвтаназия (в переводе с греческого буквально — «хорошая смерть») в Швейцарии будет стоить около 7000 евро, но цена может взлететь до 10 000. Бывает и выше: существует практика покупки обратного билета — на случай, если пациент передумает в последний момент. Как сообщается, за эту сумму швейцарская организация Dignitas, которая помогает неизлечимо больным людям уйти из жизни, ещё и устроит похороны, кремацию и так далее — своего рода эвтаназия «под ключ». Dignitas отказываются предоставлять журналистам свой прайс-лист, но в длинном письме объяснили, что процедуру добровольного ухода из жизни они проводят не в клиниках, а на дому или в арендованных квартирах. Участие их сотрудников скорее заключается в ассистировании смерти. Процедуру ухода из жизни проводит сам пациент, в то время как они находятся рядом, иногда для моральной поддержки, чаще — для разрешения послепроцедурных моментов.
Суицидальный туризм обычно включает посещение достопримечательностей — для тех, кто в состоянии, конечно; посещение врачей, бюрократию с бумагами и собственно эвтаназию. Тут тоже несколько вариантов, в зависимости от медицинской политики страны: где-то пациент выпивает смертельную дозу лекарства под надзором врача, а где-то препарат вводят внутривенно, чтобы ввести пациента в кому. Вторая инъекция приводит к остановке дыхания.
Когда у Дэни случилось нейродегенеративное заболевание — вроде того, что было у Стивена Хокинга, — она выбрала Dignitas. Дэни когда-то была профессором английского языка, литературы и американской истории. Заболевание лишило её возможности даже читать, во многом поэтому дальнейшая жизнь казалась ей невыносимой.
«Причиной стало то, что она, будучи человеком очень интеллектуальным и любопытным, не могла ни ходить, ни долго говорить, ни смотреть долго на экран, ни даже читать», — пишет мне её зять Юрий.
Месяца четыре семья собирала документы, потом было долгое молчание — и внезапный короткий ответ: «Приезжайте через три дня». Дальше Цюрих, эвтаназия. Юрий на тот момент был в командировке, поэтому полноценно попрощаться с родственницей у него не вышло. О том, как Дэни прощалась с другими членами семьи, говорить у них не принято. Сегодня Юрий поддерживает её выбор:
«Я понимаю её полностью. Жить в таком состоянии не имеет смысла ни для себя, ни для семьи. Дети её, конечно, были и шоке, но тоже понимали, что это, наверное, лучше, чем видеть, как болезнь прогрессирует каждую неделю. При этом её голова оставалась абсолютно ясной».
Зигмунд Фрейд, кстати, тоже подобным образом решил ускорить смерть. У основателя психоанализа и большого любителя сигар был рак полости рта. Фрейд перенёс более тридцати операций и стал терять возможность полноценно работать. А ещё были боли, которые он отказывался глушить лекарствами, чтобы сохранять ясность ума. В 1939 году он уговорил своего лечащего врача ввести ему смертельную дозу морфия.
Страна, в которой вокруг эвтаназии уже не один год ведётся жёсткая общественная дискуссия, — Австралия, где с этой процедурой буквально «всё сложно». В 1996 году она была легализована на Северной территории, по настоянию местного главы Маршалла Перрона. Он, кстати, покинул пост годом ранее, во время парламентских дебатов вокруг этого самого закона, утверждая, что не хочет, чтобы его должность как-то повлияла на исход голосования. Тем не менее дебаты об этическом аспекте данной процедуры продолжались. Уже в 1997 году закон был отменён. А вот в штате Виктория закон об эвтаназии вступит в силу в 2019 году.
До того как закон отменили на Северной территории Австралии, местный гуманист Филип Ничке, тогда работавший врачом, помог уйти из жизни четырём смертельно больным. Для самого Филипа борьба за эвтаназию началась месяцами ранее. Его пациент умирал от рака желудка. Он жил в 3000 километрах от города, в котором работал Ничке, и проделал весь этот путь в надежде на то, что ему одобрят добровольный уход из жизни. Филипу нужно было найти других докторов, которые подпишут согласие на эвтаназию, но на всей Северной территории он не нашёл ни одного.
— Три недели я бегал, я умолял, а он был в больнице, и ему становилось всё хуже и хуже, и сам он всё больше и больше разочаровывался, — делится Филип.
Позже этот мужчина в терминальной стадии рака обвинит Филипа в том, что тот не выполнил свою задачу, не предупредив, что путь к эвтаназии будет таким проблемным. Потом он уедет домой: смертельно больной человек сядет в свою машину и снова проедет 3000 километров, чтобы приостановить продажу своего жилья. Оставшиеся три недели своей жизни он проведёт в доме без мебели.
— Его доставили в больницу, где он умер той самой смертью, которой не хотел умирать, — говорит Ничке.
Эта история происходила под прицелом СМИ, и очень скоро первые доктора Австралии поменяли своё мнение насчёт «хорошей смерти».
Ничке считается первым врачом, который применил законную добровольную инъекцию эвтаназии. Первым его пациентом после легализации закона был мужчина, который уже много лет страдал от рака простаты. Филип рассказывает, что отказался от идеи введения летальной инъекции обычным методом, потому что не хотел «сидеть там и смотреть на то, как пациент умирает по ту сторону иглы». На своём ноутбуке Toshiba Ничке установил программное обеспечение, которое соединялось с капельницей, готовой доставить смертельную дозу препарата в вену. Перед этим компьютер смерти требовал ответить на три вопроса. Последним был: «Полностью ли вы отдаёте себе отчёт в том, что, продолжая и нажимая кнопку ДА, вы умрёте?»
Филип же находился в другом конце комнаты в этот момент.
— У меня были очень сильные эмоции. Процедура проводилась в сложной политической ситуации. Закон об эвтаназии освещался большим количеством СМИ. Я был невозможно рад, что машина сработала в тот же момент, когда и должна была. И смерть оказалась такой же мирной, какой планировалась. Это ведь не была какая-то суперкрутая технология, — делится гуманист.
Филип основал организацию Exit International, что буквально переводится как «выход», и борется за легализацию эвтаназии. Он считает, что каждый должен иметь свободу выбирать, когда умереть, ведь эвтаназия — это фундаментальное право каждого, а не медицинская привилегия для смертельно больных. Так, многие из тех, кто к нему обращался, считали, что по тем или иным причинам жизнь закончена. Кто-то добивался эвтаназии, потому что человек, с которым он прожил всю жизнь, был смертельно болен и они хотели уйти вместе. Были и заключённые с пожизненным сроком — эвтаназия для них как способ побега. Психические заболевания могут приносить человеку такие же страдания, как и физические, поэтому у человека должна быть возможность «выйти» в любой момент, считает Филип. Для него единственный критерий при проведении эвтаназии — это осознание самим пациентом, на что он идёт.
— Если ты в депрессии — это не значит, что ты потерял вменяемость.
В 2018 году Филип разработал машину для самоубийств, которую можно распечатать на 3D-принтере. Она выглядит как капсула величиной с человеческий рост. Такую штуку можно «припарковать» где угодно — и там уже уходить в мир иной. Для получения доступа к капсуле нужно будет пройти онлайн-опросник, по завершении которого каждый получит код доступа. Машина заполняет капсулу азотом, что моментально способствует снижению уровня кислорода. Смерть наступает в течение нескольких минут. Капсула отсоединяется от основной машины, и прямо в ней человека можно будет похоронить или кремировать. Австралиец надеется, что с помощью этой машины каждый человек сможет уйти из жизни, когда пожелает. Сам Филип говорит, что, когда смерть станет для него предпочтительным выбором, он возьмёт куда-нибудь своё детище — может, на Северное море, — заберётся внутрь и нажмёт кнопку.
— Общество на самом деле выиграло бы от доступности препаратов для эвтаназии. Мы не должны запрещать такие медикаменты, ибо люди от этого становятся отчаявшимися. А отчаявшиеся люди творят отчаянные вещи, — считает Филип.
Психотерапевт Наталья Власова полагает, что люди в депрессии могут считать эвтаназию заманчивой по нескольким причинам:
— Безболезненность и однозначность (не все попытки суицида заканчиваются уходом из жизни: можно стать инвалидом, вас могут спасти и так далее), наличие кого-то рядом в последний момент и собственная религиозность.
Если для одних эвтаназия — это право на смерть, то в России такого права нет, законодательно она запрещена. РПЦ считает процедуру добровольного ухода из жизни греховной. Церковный публицист и автор православного блога иеромонах Макарий говорит, что «эвтаназия — это эвфемизм, по-русски — самоубийство». Разговоры о легализации эвтаназии ведутся давно, но на правовом уровне тоже существует запрет. Так, статья 45 Закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» запрещает медицинским работникам эту процедуру, включая ускорение смерти по просьбе пациента, в том числе бездействие. В 2017 году в СМИ появилась информация о том, что некая компания «Мегаполис-курорт» будет предлагать путешествия с целью проведения эвтаназии в Швейцарию за какие-то условные 5000 евро. В мае прошлого года компания подала заявку на регистрацию товарного знака «Эвтаназия-тур», но идея так и не была осуществлена.
Зато обсуждение в группах VK на эту тему не прекращается. В группе «Эвтаназия: за и против» студент Никита в начале декабря прошлого года опубликовал пост, в котором рассказал, что начинает голодовку в рамках акции «Дайте мне право на смерть». По итогам голодовки он потерял 12 килограммов, при этом не прерывая учёбы и подготовки к сессии.
Триггером для него стало знакомство со смертельно больными в госпитале, где от рака умирал его дедушка. Нового знакомого звали Юрий, его три года не отпускали психосоматические боли. «Его тело болело без какой-либо причины», — рассказывает мне Никита. Он считает, что эвтаназия потенциально могла бы стать решением в тех случаях, где медицина очевидно бессильна.
— Насчёт депрессии я подхожу к этому вопросу с государственной стороны: если в государстве хороший прирост населения, то почему бы не разрешить людям добровольный уход, к тому же те, кто действительно хотят уйти из жизни, из неё всё равно уйдут.
По данным Росстата, число самоубийств в России в 2017 году составило 20 055, а годом ранее — почти 23 000. Интересно, что в группах VK на тему эвтаназии Швейцария и Нидерланды представляются некой Меккой для самоубийств. Понятия «уход из жизни по собственному желанию из-за неизлечимой болезни» и «уход из жизни по собственному желанию из-за отсутствия желания жить» смешиваются в одно. В поиске по России всего 16 сообществ, так или иначе включающих слово «эвтаназия». Группа «Эвтаназия: за и против» самая многочисленная: в ней 316 участников, которые — чаще всего в форме монологов-исповедей — рассказывают, как и зачем они пришли к идее «хорошей смерти».
«Физически я ничем не болею, но психически и психологически болею давно. Дальнейшего смысла жизни для себя не вижу», — пишет один участник группы.
«Я тоже постоянно мечтаю об этом. Нет, так нигде не сделают, такая вот фигня: живи и мучайся, а бесплатный билет в рай никто выдавать не собирается», — жалуется другой.
«Доброго дня. Я больна. Помогите по-быстрому уехать для эвтаназии...»
«Кто бы мне помог...»
В большинстве своём участники таких сообществ обсуждают, насколько непрост суицидальный туризм, поскольку:
а) дорого;
б) не во всех странах процедуру по эвтаназии проводят россиянам;
в) в тех странах, где проводят, много бюрократии.
Действительно, несмотря на то, что ряд стран в Европе давно проводят эвтаназию, получить согласие на процедуру не так просто. Врачи (и психологи) должны убедиться, что пациент принял осознанное и добровольное решение и его физиологическое или психологическое состояние мешают ему комфортно жить.
Не всегда люди, которые так открыто говорят о суициде или эвтаназии, на самом деле планируют уйти из жизни, считает клинический психолог и системный семейный терапевт Алексей Михальский:
— И попытки привлечь внимание (показать, что человек страдает), и демонстративные попытки суицида (хуже всего, когда они случайно заканчиваются смертью, хотя человек даже и не хотел доводить дело до конца) действительно существуют. В то же время, если уверенность уже давно созрела, попытки привлечь внимание не увенчались успехом (или бесполезны — например в условиях дедовщины) и решение твёрдое, — просто подбирается способ, завершаются текущие дела, и об этом может никто не узнать — так тоже бывает. Так чаще происходят реальные подготовленные суициды.
Пока даже в странах, где эвтаназия легализована, нет единого подхода к терминам, поэтому не всегда ясно, что считать эвтаназией, а что суицидом. Зато точно известно, что эвтаназия — это свыше двух тысяч ассистированных самоубийств в Бельгии за один только 2017 год. В Нидерландах за тот же период задокументировали 6585 таких случаев; в том году такая цифра составляла 4,4 % от всех смертей в стране. В то же время спрос на эвтаназию среди людей с деменцией и психическими расстройствами тоже вырос — 250 человек в тех же Нидерландах, в том же 2017-м. И это только по официальным данным.
