Рубрика «Суицид дня» возвращается! Сегодня у нас история Калифа Браудера — американского парня, который не крал никакого рюкзака и отсидел за это три года.
Впервые Калиф Браудер попытался покончить с собой 8 февраля 2012 года. Он дождался ночи, разорвал свою простыню на узкие полоски и связал из них верёвку. Потом он сделал петлю, прикрепил свою самодельную удавку к лампочке и просунул голову внутрь. Это был его шестьсот тридцать четвёртый день на острове Райкерс.
Каждый день примерно одиннадцать тысяч человек, живущих в Нью-Йорке или оказавшихся там проездом, попадают в тюрьмы. Большинство из них отправляются на остров Райкерс. Это примерно полтора миллиона квадратных метров между Куинсом и Бронксом, где стоят восемь мужских тюрем и одна женская. Раньше тюрем было десять, но одно здание так обветшало, что заключённых оттуда пришлось переселить. На этот остров попадают не только преступники, чья вина уже доказана, но и те, кто пока ещё только дожидается суда и не может выйти под залог. Каждый год правозащитные организации в своих докладах рассказывают, что происходит в тюрьмах Райкерса: охранники бьют заключённых, заключённые бьют друг друга, а самое популярное наказание здесь — отправить человека в одиночную камеру. Каждый в Нью-Йорке знает: делай что угодно, но держись подальше от этого чёртового острова. Знал это, конечно, и Калиф. И всё-таки именно сюда он попал в мае 2010 года — за несколько дней до того, как ему исполнилось семнадцать лет.
1.
Если вы вдруг собираетесь написать книгу о подростковой преступности, проституции, нищете или об уличных бандах, то в качестве места действия вам лучше всего выбрать Южный Бронкс. В 60-х и 70-х годах это был самый опасный район Нью-Йорка, и часто даже полицейские боялись вмешиваться в тамошние разборки. Сейчас там чуть спокойнее, но район всё равно так и остался неблагополучным. Больше половины населения составляют выходцы из Латинской Америки, которые приехали в Штаты на заработки, около трети округа живут за чертой бедности, а в 2011 году из пятисот пятнадцати убийств, совершённых в Нью-Йорке, сто сорок восемь случились в Южном Бронксе.
Необязательно жить в Штатах, достаточно просто читать много книг, чтобы знать: Южный Бронкс — это место, которое лучше обходить стороной. Например, в романе Тома Вулфа «Костры амбиций» судьба главного героя — Шермана МакКоя, белого англосаксонского протестантского мажора — складывается вполне успешно, пока он случайно не оказывается в Южном Бронксе. Заехав туда всего на пару минут, он сталкивается с двумя подростками из неблагополучных семей, пытающимися его ограбить, попадает в серьёзную передрягу и в итоге теряет жену, ребёнка, двухэтажную квартиру, деньги и всё остальное. В романе Коллума Маккэна «И пусть вращается прекрасный мир» главный герой, отправившись на поиски своего брата, находит его в съёмной квартире без замка, куда проститутки, стоящие внизу вдоль шоссе, поднимаются, чтобы сходить в туалет и немного передохнуть. Здесь он знакомится с двумя женщинами, мамой и дочкой, которые всю жизнь торгуют своими телами и не могут выбраться из нищеты. Их будни — стоять под магистралью, ожидая клиентов, и убегать от полиции, которая наведывается сюда как по расписанию.
Калиф Браудер был не литературным героем, а самым настоящим чернокожим подростком. Но он тоже вырос в Южном Бронксе, и в некотором роде это предопределило его судьбу. Он был младшим в семье, где кроме него было ещё семеро детей. В детстве ему нравились покемоны и рестлинг, а ещё заниматься спортом вместе со старшим братом. В школе он учился в основном на тройки, зато у него было много друзей, и все считали его весёлым и неглупым парнем. Как у многих других подростков из малообеспеченных семей Южного Бронкса, иногда у него бывали стычки с полицией. В шестнадцать лет он получил условный срок и статус малолетнего преступника. Это случилось, когда несколько тинейджеров (среди них был и Калиф) угнали небольшой фургон и, не справившись с управлением, врезались в легковой автомобиль. Как потом говорил Калиф, напрямую он в этом не участвовал — просто наблюдал за выходкой своих друзей. Но всё-таки во время суда признал себя виновным.
2.
Пятнадцатого мая 2010 года, незадолго до своего семнадцатилетия, Калиф вместе с другом возвращался с вечеринки. Они не спеша шли через Маленькую Италию — район Бронкса, где в основном живут итальянские иммигранты. Было уже поздно, и многочисленные кафе и пекарни закрылись. Вдруг откуда-то из темноты вырулила полицейская машина, а за ней ещё несколько. Полицейский вышел из автомобиля и сказал Калифу и его приятелю оставаться на месте — только что некий человек обратился в полицию с заявлением, что его ограбили, и под подозрением оказались именно эти двое подростков, которые куда-то шли в темноте.
— Но я никого не грабил, — возмутился Калиф. — Проверьте мои карманы.
Полицейские обыскали парней и ничего не нашли. Тогда они вернулись к машинам и о чём-то быстро переговорили с человеком, который сидел в одном из автомобилей. Вернувшись, они озвучили новую версию: оказалось, что ограбление произошло не только что, а две недели назад. Но потерпевший был абсолютно уверен, что на него напали именно Калиф с приятелем, так что на них надели наручники и затолкали в машину.
— Почему вы меня задерживаете? Я же ничего не сделал, — сопротивлялся Калиф.
— Успокойся, мы просто отвезём вас в полицейский участок. Скорее всего, оттуда вас отпустят домой, — ответили ему полицейские.
На всякий случай Калиф шёпотом спросил у своего друга:
— Ты уверен, что ничего такого не делал?
Но тот утверждал, что тоже не понимает, что происходит.
В сорок девятом полицейском участке у парней сняли отпечатки пальцев, а потом посадили во временный изолятор. Когда через четыре часа дверь открылась, Калиф вскочил на ноги: «Всё, я могу идти домой?». Но вместо этого подростков повезли в уголовный суд Бронкса. В суде Калифа сначала допросили полицейский и прокурор, и он в очередной раз сказал, что ни у кого ничего не крал. На следующий день его привели в зал заседаний — там он узнал, что его обвиняют в грабеже и нападении. Его друга отпустили под небольшой залог, так что он мог дожидаться начала суда дома. Но Калиф и так уже был условно осуждён, так что залог, который назначили ему, был намного больше — его родители просто не могли заплатить столько денег, так что его отправили ждать суда на острове Райкерс, в камере предварительного заключения.
Нанять Калифу адвоката родители тоже не могли, поэтому суд назначил ему государственного защитника — Брэндона О’Меру. Дело Калифа казалось достаточно простым: у обвинения не было никаких доказательств его виновности, только невнятные показания потерпевшего, который не мог даже решить, когда именно случилось ограбление. Судебный процесс не должен был занять много времени, и всё бы закончилось хорошо, если бы дело не происходило в Бронксе. Суды этого округа вечно переполнены и напоминают бюрократический ад в стиле Кафки: адвокаты то и дело затягивают процессы, потому что занимаются сразу несколькими подзащитными, а прокуроры вечно просят об отсрочках, потому что не готовы к заседаниям. Если кого-то угораздило попасть в уголовный суд Бронкса, значит, он застрял тут надолго.
С судебными порядками Калиф познакомился ещё в первые дни своего пребывания на Райкерсе: как-то ночью охранники разбудили мальчишек, выстроили в шеренгу и стали допытываться, кто затеял драку в камере (она произошла за несколько дней до этого). Калиф даже не знал, о чём речь — во время той драки его ещё не было в тюрьме. Но ему досталось, как и всем остальным. Разбив парням носы и понаставив синяков, охранники сказали, что, если кто-то пойдёт к врачу и расскажет, что произошло, он тут же попадёт в камеру одиночного заключения, так что все заключённые в итоге отправились спать, как будто ничего и не произошло.
В камере предварительного заключения вместе с Калифом жили пятьдесят подростков — целыми днями они хвастались друг перед другом совершёнными преступлениями или говорили о сексе. Калифу было скучно. Ещё ему не нравилось стирать одежду в камере — белые футболки приходилось вешать сушиться на перила железной кровати, и на них оставались полосы ржавчины. По выходным на свидания к нему приходила мать — она пополняла личный счёт Калифа в тюрьме, чтобы он мог купить себе шоколадок и чипсов (тюремных обедов ему не хватало, он постоянно был голоден). Далеко не всем его сокамерникам клали деньги на счёт, так что нужно было заботиться о том, чтобы его еду не украли те, кому повезло меньше. На ночь он складывал все купленные батончики в небольшой белый тазик для стирки и ставил его рядом с кроватью — с той стороны, куда был повёрнут головой, когда спал. Так был хоть какой-то шанс проснуться, когда другие заключённые попробуют украсть у него еду, и не позволить им это сделать.
Поэтому, как только у него появлялась свободная минута, он подтягивался или отжимался. Ему хотелось стать сильным и мускулистым, чтобы отбить у сокамерников желание вступать с ним в конфликты.
Двадцать восьмого июля 2010 года рано утром Калифа вывели из камеры и посадили в тюремный автобус — его везли в суд Бронкса на предварительное заседание. К тому времени парень провёл в тюрьме уже семьдесят четыре дня. Он пропустил свой семнадцатый день рождения, конец учебного года в школе и половину лета. В зале заседаний Калиф наконец увидел «пострадавшего» — человека, у которого он якобы украл рюкзак. Это был мексиканский мигрант, и он утверждал, что в пропавшем рюкзаке у были две кредитные карты, дорогая видеокамера, айпод и 700 долларов. Судебный чиновник, огласив показания потерпевшего, обратился к Калифу:
— Вы признаёте себя виновным?
— Нет, — ответил Калиф. Он хотел, чтобы по его делу было нормальное судебное заседание и чтобы с него сняли все обвинения. Позже ему несколько раз предлагали признать себя виновным и отсидеть минимальный срок, но он всё время отказывался. Каждый день в камере предварительного заключения он утешал себя тем, что до суда и до того момента, когда его признают невиновным, осталось на день меньше ждать.
По закону, если человеку предъявлено обвинение, суд над ним должен состояться самое позднее через шесть месяцев, если этого не происходит, заключённого отпускают на свободу. Но в случае с Калифом это правило не сработало. Двадцать восьмого января 2011 года, когда Калиф отсидел уже двести пятьдесят восемь дней, сторона обвинения заявила, что не готова к суду, и попросила недельную отсрочку. Но через неделю в расписании суда не оказалось свободного места, и следующее заседание назначили на 9 марта — через шесть недель. При этом на бумаге эти шесть недель так и остались одной. Суд откладывали снова и снова, а по документам полгода так и не проходили, так что дело нельзя было аннулировать. Государственный адвокат Калифа, работавший за копейки, разрывался между своими подзащитными и не особенно заботился о судьбе парня — даже почти не приезжал к нему в тюрьму.
3.
Как бы ни раздражали Калифа его сокамерники, в камере одиночного заключения оказалось ещё хуже. В первый раз его отправили туда на две недели за стычку с другим заключённым. Это было крошечное помещение, и выйти из него можно было только в душ или в комнату для свиданий — каждый раз в наручниках. Там было очень жарко, так что Калиф старался лежать неподвижно и ждать, когда уже его пустят в душевую комнату, чтобы он мог смыть с себя пот. Глядя в потолок, он представлял себе, где бы он мог провести это лето, если бы не застрял в тюрьме: он думал о городском бассейне или о том, что сейчас мог бы гулять в парке с друзьями.
Раз в несколько дней заключённым-подросткам приносили листки со школьными заданиями. Потом их забирали и возвращали уже с исправлениями от учителей. Многие тинейджеры, оказавшись в тюрьме, не утруждали себя учёбой, но Калиф решил, что, раз уж он оказался в таком мрачном месте и проводит время так бессмысленно, надо постараться извлечь из этого хоть какой-то толк. Поэтому он стал выполнять все задания. Правда, если в обычной камере листки приносили и уносили регулярно, в камере одиночного заключения со школьными заданиями случались перебои. Иногда за листками просто никто не приходил, и Калиф, подойдя к решётчатому окошку в двери, кричал:
— Кто-нибудь, заберите мою работу!
Семнадцатого февраля 2012 года Калифа в очередной раз привезли в суд. Он провёл в тюрьме уже больше шестисот дней и так и не услышал своего приговора. На этот раз прокурор сказал, что не готов участвовать в судебном заседании, так что процесс опять придётся перенести. Вечером Калиф разломал свой пластмассовый таз для стирки, выбрал самый острый обломок и начал резать себе запястье — это была его вторая попытка самоубийства. Охранник вовремя остановил его.
В июне 2012 года все одноклассники Калифа закончили школу и получили свои аттестаты. Кто-то из них поступил в колледж, кто-то начал искать работу. Калиф всё ещё был за решёткой и ждал суда. Осенью прокурор предложил ему сделку: Калиф признаёт себя виновным, ему назначают срок в два с половиной года. Учитывая то время, что он уже провёл в тюрьме, совсем скоро он сможет выйти оттуда. Но парень решил дальше ждать суда.
В марте 2013 года в деле появилась новая судья — Патриция ДиМанго. Её перевели из Бруклина — в Бронксе по-прежнему не хватало как судей, так и адвокатов, и туда начали переводить людей из других округов. Начав разбираться в деле Калифа, ДиМанго выяснила, что суд просто-напросто не может состояться, потому что потерпевший исчез — уехал к себе в Мексику и затерялся там. Как давно это случилось, никто не знал — вполне возможно, о том, что суда не состоится, было известно уже очень давно, просто никто не говорил об этом Калифу.
4.
Тридцатого мая Калифа отпустили домой. Он не верил в случившееся — через три года его выпустили просто так, без суда. Он пропустил свой последний год в школе, не получил аттестата, не поступил в колледж. На днях ему исполнилось двадцать лет, он уже не был тинейджером, и последние три года из его жизни как будто украли. За то время, что он был в тюрьме, в его комнате ничего не изменилось — мать старалась не трогать его вещи. Оказалось, что его старые рубашки и футболки ему малы, а играть в видеоигры Калифу уже неинтересно. Значительную часть своего заключения он провёл в одиночной камере, так что куда бы он ни пошёл в Нью-Йорке, ему казалось, что вокруг слишком много народу — он поскорее возвращался домой и запирался в своей комнате. Видеться со старыми друзьями было неприятно: они работали, встречались с девушками, а он совершенно не понимал, куда ему себя пристроить. Однажды он даже попытался повеситься, но родные сняли с него петлю и вызвали скорую. После этого он какое-то время провёл в психиатрической больнице.
К 2014 году дела его как будто стали налаживаться: Калиф сдал школьные экзамены и наконец-то получил свой документ о среднем образовании. Он начал ходить на компьютерные курсы и подрабатывать охранником, потом поступил в колледж. Ему даже удалось устроиться в магазин на Уолл-стрит — Калифу нравилось смотреть, как мимо него куда-то спешат люди в костюмах и с чемоданами.
И всё-таки он каждый день вспоминал Райкерс — еду, белые тазики для белья, охранников. Он уже не был тем общительным подростком, душой компании, и ему было жаль того парня, которым он был в шестнадцать лет и который исчез навсегда из-за чьей-то ошибки и судебной бюрократии.
Никто не может точно сказать, что случилось с Калифом в конце 2014 года. Он вдруг вылетел из колледжа, а в рождественские каникулы его увезли в психиатрическую клинику из-за панических атак. У него началась паранойя: он выкинул из своей палаты телевизор и объяснил врачам: «Он за мной следил». Вернувшись из больницы, Калиф восстановился в колледже: он, как мог, пытался хорошо учиться и бороться со своими приступами паники. Иногда у него появлялись депрессивные посты в социальных сетях, но он продолжал говорить окружающим, что всё в порядке. А 6 июня 2015 года он пришёл домой около полудня, поднялся в свою комнату, взял простыни и порвал их на длинные узкие куски. Попробовав сделать из них веревку, он решил, что она недостаточно прочная. Тогда он отправился в другую комнату, снял со стены кондиционер и обмотал шнур от него вокруг шеи.
Дома в это время была только мать. Услышав какой-то стук, она поднялась наверх и вошла в комнату. Сначала она не поняла, что могло шуметь — комната была пуста, всё было, как обычно. Выглянув в окно, она увидела своего младшего сына. Он так и не успел закончить колледж.
