Фотопроект: Сбежавшая община

Фотопроект: Сбежавшая община

Текст и фотографии: Марина Балакина

12 июля 2019

«Официальная» история молокан начинается в XVIII веке. Они не раз подвергались гонениям, вынуждены были мигрировать из региона в регион. Накануне революции в Российской империи насчитывалось 1,2 миллиона последователей движения. То обстоятельство, что молокане склонны вести коллективное хозяйство, сбило новоиспечённые советские власти с толку: в крестьянах, желающих общаться с Богом напрямую, большевики увидели строителей коммунизма, тем более Русская православная церковь видела в них сектантов. Но пропаганде молокане не поддались. Многие из них в 1920-е годы эмигрировали в Америку, Канаду, Новую Зеландию и другие страны. Сейчас в России молокане проживают в Ставропольском крае, в Амурской, Ростовской, Тамбовской и Оренбургской областях. Сохранились общины в Армении и Азербайджане. Фотограф Марина Балакина на несколько месяцев отправилась в путешествие по молоканским сёлам, разбросанным по Азербайджану, и почти стала там своей.

Екатерина Ивановна Кастрюлина, жена пресвитера села Чухурюрд, отдыхает дома. В день, когда был сделан снимок, в селе проходили поминки, и к обычным домашним заботам и хлопотам добавились переживания.

Многие молокане содержат домашних животных и птиц, в том числе индюков. Вечером их загоняют в птичник.

Жизненный уклад молокан, их традиции сильно разнятся от региона к региону.

Постоянные, прыгуны и сопуны, общие, пресники (они же постники), субботники, Донской толк, пресвитериане, водные — всё это названия течений внутри русского религиозного движения молокан. Сколько течений — столько и различий. Например, молокане-прыгуны скачут и поют во время богослужений, почитают субботу и некоторые иудейские праздники, а пресвитериане, они же штундо-молокане, близки к протестантизму.

Серия «Молокане» была снята в Азербайджане в 2018 году. Съёмки велись в течение трёх месяцев в селах Чухурюрд, Хильмилли, Ивановка и Алты-Агач. Меня поразила открытость этих людей: многие принимали меня даже на несколько дней, потом перенаправляли к другим знакомым. Жизнь в молоканских семьях позволила мне наблюдать повседневность, быт молокан, в основном, старшего поколения. Молодёжь устремляется из сёл в крупные города, азербайджанские или русские, а своё желание переехать объясняет в том числе нежеланием подчиняться традициям, следовать ритуалам, которые даже старейшие представители общины помнят с трудом. Так, во время венчания, на котором мне довелось присутствовать, пресвитер, духовный лидер общины, с трудом мог вспомнить некоторые нюансы обряда.

Каждое воскресное собрание молокан завершается особой молитвой, произносить которую желательно стоя на коленях.

Собрание — возможность пообщаться с соседями. По дороге домой молокане беседуют о событиях, произошедших за неделю.

Возвращаясь со службы, пожилые молоканки проходят мимо остановки, откуда жители Ивановки могут добраться до районного центра, а оттуда до Баку. Рейсовые автобусы ходят нечасто, зато в райцентр можно уехать на такси. Извозом занимаются, в основном, азербайджанцы, они же торгуют фруктами на выезде из села.

Семья посещает старинное молоканское кладбище в Хильмилли. Женщина (Грушенкова Мария Ивановна), подошедшая к надгробию, — единственная в семье, кто по-прежнему живёт в родном селе. Родственники из России приезжают к ней на праздники и каникулы.

Молоканки растапливают самовар для чаепития по случаю праздничного собрания. На праздники принято надевать что-то белое, например платок.

Молокан становится всё меньше, и они всё теснее сближаются с соседями-азербайджанцами. Несмотря на разницу вероисповеданий, их роднит неприятие изображений Бога. Есть и много бытовых точек соприкосновения. Так, на столе у молокан часто можно увидеть азербайджанские чай и сыр. В Ивановке, где, в отличие от других сёл, ещё осталась молодёжь, юные молокане танцуют на дискотеках вместе с азербайджанцами и лезгинами. В Ивановке есть пекарня, пожарная часть и колхоз. Современные молокане заняты, в основном, в сельском хозяйстве. Они содержат домашних животных, выращивают виноград. Традиционное молоканское блюдо — лапша на говяжьем бульоне. Готовить её на важные события, будь то свадьбы или похороны, принято сообща.

Венчание в Ивановке. Сейчас многие тонкости обряда забыты, но пожилые жители и жительницы села ещё помнят, как проходили венчания прежде. Анна Ивановна Лебедева вспоминает: «И вот все близкие подходят, и все дают напутствия. Конечно, больше обращаются к невесте, потому что она пришла в другой дом... И вот все напутствуют, такие слова красивые говорят... и уходят. Уходят, а тогда невеста с женихом сажают рабочих, которые накрывали на стол».

По воспоминаниям Анны Ивановны, гости, по традиции, должны подшучивать над молодыми, тем самым подталкивая их к поцелуям: «... будут шутками говорить, что, мол, никак ложку не могу из лапши вынуть, помогите. И тогда мы должны вставать и целоваться. Или вот самовары несут: „Ооой, тяжело, скорей, не могу держать, не могу держать, ой, Николай Матвеевич, Анна Ивановна, не могу держать, скорей, скорей, скорей“. Ну, мы уже понимаем, что нужно делать, встаём и целуемся. Тогда говорят: „Ооой, как легко, легко, как хорошо, ой“ — и вот так шутками это всё».

Многие молокане работают в сельском хозяйстве. Основной работодатель в Ивановке — местный колхоз. Траву и мусор жечь на полях запрещено, но сжигать дешевле, чем вывозить, поэтому костры в полях — не редкость.

Прежде к 16 годам у каждой молоканки должно было быть готово приданое: вышитые подушки, простыни, наволочки, платочки и «утирки» (полотенца). Если девушка не успевала справиться с работой сама, ей на девичниках помогали подруги. Подушки с вышитыми инициалами мастерицы есть ещё во многих домах, в том числе у Анны Ивановны Лебедевой.

Несмотря на то, что в семье Лебедевых не было детей, на одной из кроватей сидит кукла.

Мне довелось дважды побывать на молоканских похоронах. Представители общины собирались в доме покойного, преклоняли колени; близкие умершего просили прощения и за него, и за себя перед всеми соседями. Обряд прощания включал пение псалмов, которые своей мелодикой напоминают русский фольклор.

За день до похорон проходит поминальное собрание. Пожилые молокане современными техническими средствами не пользуются, но среди участников молебна оказался молодой человек — баптист. Чтобы петь псалмы вместе со всеми, он воспользовался смартфоном и нашёл нужный текст в интернете.

Жители села Чухурюрд несут гроб на кладбище. Там православные, молокане и мусульмане покоятся вместе.

Раз в неделю молокане собираются для совместного чтения Библии. Происходят такие собрания в специально отведённом для этого доме, где нет ни икон, ни крестов — всего, что молоканам кажется излишеством. Руководит встречей пресвитер.

Связь между молоканами, живущими в разных сёлах, слаба. Их традиции и внешний вид немного разнятся, ведь общины основаны выходцами из разных регионов. Общим остаётся, с одной стороны, желание сохранить свою принадлежность к уходящей в прошлое культуре, поддерживать её по мере сил, а с другой — сближение с соседями, представителями совершенно иных культур и религий. На молоканские похороны приходят все — и молокане, и православные, и мусульмане, живущие бок о бок. Вот только если молокане заключают брак с представителем иной религии, молоканами они больше считаться не могут. Дети и внуки тех, кто живёт в селах Чухурюрд, Хильмилли, Ивановка и Алты-Агач, в большинстве своём уже не молокане.

Грушенкова Мария Ивановна, 1948 года рождения. Хильмилли

Анна Васильевна Тарусова (Дудкина), 1930 года рождения. Алты-Агач

Василий Михайлович и Анастасия Тимофеевна Козловцевы. Ивановка

Василий Терентьевич Прокофьев (пресвитер в селе Ивановка) и его жена Мария Васильевна Прокофьева. Ивановка

Анна Ивановна Лебедева. Ивановка