Как меня изгнали из церкви

Текст: Почтовая служба

03 августа 2016

Религия — один из самых мощных объединяющих людей фактов, но в эпоху Постапокалипсиса абсолютно все коммуникативные связи между людьми разрываются или трансформируются, порой — самым чудовищным образом. Сегодня в разделе Сплочение история нашей читательницы, представившейся Глькой (да, именно так), о том, как она пришла в церковь за успокоением и даже успела испытать немножко благодати, но потом была с позором оттуда изгнана и перестала туда ходить. Дорогая Глька, не расстраивайтесь и берегите себя, спасибо вам за историю!

Случилась эта трагикомическая история шесть лет назад, когда я ещё жила и работала в Питере. «Траги» — потому что в тот день умерла моя горячо любимая бабушка, а возможности хоть как-то с ней попрощаться, кроме как мысленно, у меня не было совершенно никакой.

Чтобы слетать на похороны в родную Якутию, нужно было выложить около полутора тысяч долларов на билеты, коих у меня, художника-бутафора в государственном Большом театре кукол, естественно, испокон веков не водилось. А сделать что-то особенное очень хотелось, тем более после прочтения всех этих книжек про лиминарность и про значение ритуалов в переломные для человека моменты. И тут меня осенило: схожу-ка я в Александро-Невскую Лавру, просто так, для успокоения души, ведь раньше я там никогда не была, а здание, говорят, очень красивое. И я немедленно вызвала своего друга Сашу, чтобы тот составил мне компанию.

Минут через двадцать мы уже входили в лавру, в которой очень кстати начиналась служба. Врождённый атеизм головного мозга не помешал мне проникнуться роскошеством убранства и даже слегка оробеть. Фоном для службы был хор из четырёх голосистых мужиков в чёрных куртках-«алясках», несколько выбивавшихся из интерьера своим затрапезным видом. Мы скромно встали в сторонке и стали слушать и смотреть. Периодически рядом раздавался глухой стук — это очередная православная мамаша подносила своё чадо для поцелуя к иконе, а недоумевающее чадо, совершенно не понимая, чего от него хотят, билось лбом о стекло. Но даже в такие моменты мы не поддавались искушению и сохраняли самый серьёзный вид.

Тем временем служба подходила к концу. Перед одним из священнослужителей выстроилась очередь из женщин лет за пятьдесят. Они по очереди целовали ему руку, а он в обмен налагал им на лбы крест с кисточкой. Никакого желания лобызать чьи-либо белы рученьки у нас не было, и посему мы уже собрались было тихонько уходить, как вдруг в нашу сторону двинулся ещё один священнослужитель. Надо сказать, что размеров он был совершенно необъятных, не меньше метра в обхвате, и мощные его телеса при ходьбе слегка колыхались под рясой. Подойдя к нам, он без промедления спросил: «Вы, ребята, что, не местные, из Америки?». Мы удивлённо переглянулись и ответили: «Нет, почему же, из России». Тут он обернулся к Саше и снова спросил: «Тебе вот сколько лет?». «Двадцать три», — ответил ничего не подозревающий Саша. И тут поп заорал: «Ты, идиот, в двадцать три года не знаешь священных таинств церкви!».

От такого поворота событий мне стало не по себе, и я попыталась как-то цитировать ту же самую Библию в попытках доказать, что орать на ни в чём неповинных людей нехорошо, но всё было бестолку. Разъярённый поп меня совсем не слушал. Вместо этого он выставил вперёд обе руки и свой чудовищный живот и движениями заправского бойца сумо начал очень ловко теснить нас к выходу. Последними его словами были: «Имя моё вы в аду помянете». Меж тем, представиться, чтоб мы запомнили на будущее имя его, он не удосужился. Что мы с Сашей сделали не так, чем навлекли такую ярость священнослужителя — мы так и не поняли. Но в церковь я с тех пор, как вы сами понимаете, больше ни ногой.