По данным опроса ФОМ, примерно половина российской молодёжи интересуется политикой. Это подтверждает активное участие школьников и студентов в протестных акциях. Станет ли их больше после новостей о выдвижении Владимира Путина на выборах 2018 года? Спецкор самиздата Пётр Маняхин пообщался с молодыми политическими активистами — коммунистом, либертарианцем и националистом, чтобы понять, что толкнуло их, проживших большую часть жизни при нынешнем президенте, к протесту и как они представляют себе идеальную Россию будущего.
Андрей Митин
17 лет, коммунист, член движения «Новые красные»
В стране я хочу установить социалистическое общество, то есть общество справедливости, где каждый получает по потребностям и отдаёт по способностям. А затем посредством мировой революции я хочу установить такое же общество во всём мире, только уже не социалистическое, а коммунистическое. Когда государство, то есть орган подавления одного класса другим, отмирает за ненадобностью.
Я хочу, чтобы люди жили достойно, счастливо. Чтобы беднейшие люди жили, а не существовали. А те, кто побогаче, не прожигали жизнь. Я смотрю на то, чем занимаются мои сверстники. Пить, курить, вписки, с каким-то ****** [чёртовым] непотребством. Они погорят, разбросают свой потенциал — и сольют его в унитаз, и умрут. Погаснет человек.
Раньше я состоял в Российском коммунистическом союзе молодёжи. Эта организация не относится к КПРФ, у них есть свой комсомол — Ленинский коммунистический союз молодёжи. Мы иронизировали над ними, ведь они не занимаются политической деятельностью, а строят потёмкинскую деревню. Я пришёл в комсомол, потому что просто посмотрел на то, что находится вокруг меня. Мои родители — достаточно хорошие и трудолюбивые люди, мой отец работает на двух работах. Они суммарно получают не больше тридцати тысяч рублей, и нам на троих этого не совсем достаточно, так сказать. Я вижу на улице нищих, сирот, мигрантов, которые приехали сюда и не живут, а существуют, хотя ехали в поисках лучшей жизни. Я вижу, что в мире происходят войны, существует терроризм, который, как по мне, порождён современным империализмом. Я вижу несправедливость вокруг себя, и поэтому я не нашёл лучшего мировоззрения, чем коммунистическое.
Однажды я выставил на своей странице «ВКонтакте» такую коммунистическую витрину, выложил свои взгляды, пытался их донести людям. Мне написал член Российского комсомола, в Новосибирске он один из активистов, Александр Воронков. Он сказал, что я человек коммунистических взглядов, и они хотят познакомить меня с движением, чтобы я в него, может быть, вступил. Мы обсудили, я посмотрел, чем они занимаются — реальной политической деятельностью: проводят митинги, у них есть свои кандидаты на выборах муниципального уровня.
Сейчас и РКСМ скатывается в унылое говно, поэтому мы откололись от них и основали свой марксистский кружок. Я же поддерживаю движение «Новые красные». Основной, буржуазной части коммунистического движения мы сторонимся. [Мэр Новосибирска, первый секретарь Новосибирского обкома КПРФ Анатолий] Локоть нам не кореш и не коммунист.
Я пишу стихи, и мои политические взгляды на них влияют. Выступая на поэтических мероприятиях, я пропагандирую своё мировоззрение, объясняю, что такое коммунизм, своим сверстникам, людям в зале. Сумбурно, конечно, я ж не задвигаю им в одном стихотворении все тома «Капитала». Я стараюсь им показать, что они живут неправильно. Я участвую в митингах: в протестах против повышения тарифов (разнородный в политическом отношении оргкомитет добился отмены губернаторского постановления о повышении платы за ЖКХ на 15 %. — Прим. ред.), митинге памяти жертв 3–4 октября 1993 года (конфликт президента Бориса Ельцина и Верховного Совета. — Прим. ред.) и антикоррупционном митинге 12 июня (организован штабом Алексея Навального. — Прим. ред.). Мы распространили свою агитацию и удалились. Мы планируем участвовать в антикоррупционном движении и изменять его под себя. В любом движении мы преследуем свои цели.
Сначала в одной стране в результате социалистической революции устанавливается социалистический строй. Да, это смена власти насильственным путём. Мы не противники демократического способа прихода к власти. Но в условиях современного общества капиталисты не дадут настоящим коммунистам прийти к власти легальным путём. Это будет очень сложно. Призывы к свержению конституционного строя? Ну, руководителей большевистской партии тоже много раз сажали. Так что это не страшно. Парижских коммунаров вообще расстреливали.
Мои родители в курсе. Они стараются, чтобы я не рисковал собой. Но в принципе они не против. На митинг ходи, но старайся, чтобы тебя не загребли правоохранительные органы. Мои друзья — они, в основном, окололевых взглядов — это поддерживают. Правда, они немного пассивны, но среди них ведётся агитационная работа, так сказать. Примерно три четверти моего класса аполитичны. Остальные — либералы. Сторонников Путина нет. В моем старом классе были, но они тоже пассивны. Сейчас есть активный навальнофил такой. Коммунистов я тоже не встречал. У молодых есть предубеждение, что коммунизм — это поганый совок: колбасы не было, очереди по три километра. Но надо понимать, что там не было коммунизма, да даже социализма нормального. Чтобы не случилось совка, нужно больше работать, контролировать действия отдельных личностей, чтобы не было авторитаризма. Чтобы партия, которая находится у власти, следовала традициям внутрипартийной демократии. Но при этом чтобы существовало подчинение большинства меньшинству. Когда мы возьмём власть, мы будем меньшинством, но остальных принудим работать на благо коммунизма, а несогласных уничтожим.
Я считаю, что Путин — марионетка капитала (российского и иностранного), изъявитель и исполнитель его воли и интересов, менеджер в современной корпоративной России. Он — классический бонапартист, заигрывающий то с правой, то с левой риторикой, но это не более чем демагогия, флирт с различными социальными силами ради сохранения власти.
Севастьян Сидоров
17 лет, либертарианец, волонтёр штаба Алексея Навального
В нашей стране мне не нравится, что происходит со СМИ, в первую очередь с государственным телевидением. Я вижу, что миллионы людей, в том числе мои родственники, просто одурачены, зомбированы. Идёт постоянная подмена понятий. Моя бабушка убеждает меня, что если не Путин, то кто. Если Путин уйдёт, то страна развалится. Говорит, что Путин у нас разносторонний: и на пианино играет, и языки знает, и так говорит умно, что она не знает других таких людей. Но это полный фарс. У людей благодаря телевидению сложилась картина мира, которую очень трудно разрушить даже указаниями на реальные проблемы. Из-за телевидения есть такие темы, которые разделяют всех нас: Крым, Украина, девяностые.
Второе, что мне не нравится, — это суд. Я был на нескольких процессах товарищей из штаба, на «Медиазоне» читаю о процессах. Я не чувствую себя защищённым в этом стране, потому что, когда мои права нарушены, судебная система меня не защитит. Третье — общее экономическое положение. У нас есть всё для того, чтобы быть достаточно богатыми. Но мы продолжаем только качать нефть и тонуть в бюрократии.
Надо отметить, что мои политические воззрения не совсем совпадают с Навальным, но по большинству позиций есть пересечения. Моя идеальная Россия — это электронная демократия, свобода СМИ, честный суд и минимализация государства в экономике. Я хочу, чтобы было легче начать свой бизнес или избраться куда-то.
Когда Навальный сказал: «Я буду делать штаб в Новосибирске» — я сразу пошел. Я понял, что буду поддерживать это движение после последних выборов в Госдуму, а узнал о ФБК после расследования про генпрокурора Чайку.
Я пришел в штаб Навального, чтобы мне не было стыдно перед своими детьми и внуками. Спросят меня: «Дедушка, когда такое в стране происходило, где ты вообще был?». У меня будет что ответить. Реальной оппозиции, кроме Навального, сейчас в масштабах России нет. В штабе я помогаю делать фото- и видеоконтент, участвую в агитационных кубах. Я участвовал в протестных акциях 26 марта, 2 апреля, 12 июня и в более поздних, организованных штабом. Ещё участвовал в митинге против повышения тарифов ЖКХ и «мусорной концессии» (строительства мусоросортировочного комплекса с привлечением частного инвестора — одна из самых обсуждаемых тем в Новосибирске. — Прим. ред.). Весной я был на митинге движения «Пенсионеры за достойную жизнь», и там было жутко. Когда на сцену поднялся представитель НОДа, я ушёл.
На митинг 12 июня родители ходили вместе со мной. В целом они положительно относятся к моей деятельности. Они понимают, что надо что-то менять. «Не суйся» говорят бабушки с дедушками.
Школьники в основной массе аполитичны. Они не хотят ни говорить о политике, ни что-то делать. У нас в классе было несколько человек, которые не против Навального, но они никогда бы не стали волонтёрами. Школьникам политика неинтересна — наверное, их всё в жизни устраивает. Они ещё не дошли до какой-то сферы, этапа, где всё плохо. Хотя интернет вроде есть у всех.
То, чем я планирую заниматься в жизни, зависит от того, уйдёт ли условный Путин — тот, кто продолжает нынешний курс. Если нет, я, скорее всего, продолжу заниматься оппозиционной деятельностью. Если Навальный победит, например на следующих выборах или между выборами (смеётся), возможно, я начну свой бизнес или пойду в IT-отрасль. Но в нынешних условиях это сделать проблематично, потому что я не хочу уходить в тень, а вести нормальный законный бизнес. И везде, я знаю, чтобы получать прибыль, нужно либо прятаться от налогов, либо кому-то заносить.
Я как либертарианец убеждён что кровопролитие, вооружённое восстание для борьбы за власть неприемлемы. Вооружённое восстание — это крайняя мера, если людей довести совсем, если они будут уверены, что жертв этого режима окажется больше, чем от восстания. Я это не поддерживаю. Мне кажется, что наиболее приемлемы митинги и законные выборы. Митингами можно показать, что мы ещё тут. Ещё не уехали из страны все сто сорок миллионов, и с нами надо считаться. Мы народ России. Нужно обеспечить легитимность выборов, обеспечить контроль СМИ над этим процессом. На последних выборах сколько реально людей голосовало за Путина?
Если предстоящие президентские выборы завершатся как обычно, это будут самые ужасные шесть лет в истории России.
Роман Фролов
20 лет, национал-монархист
Достоевский сказал, что русский значит православный, православный значит монархист. Собственно, на этом всё и строится.
В первую очередь, в России меня не устраивает власть. Демократия — это неправильно. Да и демократии у нас, собственно, нет. У нас есть какая-то либеральная диктатура. Причём диктатура эта не сторонников русского народа, потому что очень многие вещи делаются не во благо народа. Нефть и газ принадлежат народу, но реально денежки капают в карман одному человеку, который неохотно отстёгивает что-то там. Это даже не конкретно Путин, а Чубайс и другие директора госкомпаний. У них же там прибыли по сотне миллионов рублей чуть ли не за сутки. У нас первое место в мире по ресурсам и 146-е по уровню жизни. Ну это ерунда!
Во время Смуты, в 1613 году, выбрали на царство Михаила Романова. Наши предки тогда дали клятву богу на верность Романовым, и там была фраза «за себя и потомков наших до скончания века». Не XVII века, а до конца света. Мы эту клятву в 1917 году нарушили, и поэтому несём все наказания и беды. Когда мы покаемся, когда мы восстановим то, что потеряли, только после этого мы сможем рассчитывать на более-менее нормальную власть. Нам нужно избавиться от советского наследия.
В православии есть такое понятие как «удерживающий». И с момента падения Константинополя роль удерживающего исполняли наши государи. «Удерживающий» — это человек, который удерживает мировое зло. В 1917 году такого человека не стало. И многие иностранные журналисты замечали, что с исчезновением императорской России в мировой политике исчезла нравственность.
Как страна мы потеряли экономику. Ни СССР, ни современная Россия не смогли побить экономические показатели 1913 года. Считается, что мы её позорно проиграли, но в 1917 году Германия предлагала мир Антанте. А мы отказались, считая, что скоро выиграем. Канцлер Венгрии в 1938 году сказал, что если б Россия к 1918 году осталась централизованным государством, то дунайские страны, Багдад, Босфор, Дарданеллы, Афганистан были бы российскими территориями. Россия бы стала первой в мире супердержавой, и Америка не успела бы вмешаться. Россия не дала бы унизить Германию, и не было бы реваншистских настроений, а значит, и Второй мировой. 1917 год с историей России и с русскими сыграл очень плохую шутку.
Я не сторонник манифеста 1905 года, но раз царь так решил, то, значит, это было нужно. А отмену крепостного права я поддерживаю, но усовершенствовать реформу не дали сами же революционеры, убив царя. И совершенно нормальной реакцией Александра III были контрреформы. В советской историографии любят сравнивать крепостных с рабами. Но постойте: какие это рабы, если у каждого крестьянина в доме лежало ружьё? Раб с оружием — это смешно.
Что такое либерализация в политике, можно понять по девяностым. Это скорее минус, чем плюс. В экономике государство не может всё контролировать. В экономике нужен русский способ производства. Сейчас принято говорить — бизнесмен, а тогда — купец. Чтобы не было олигархии. И самое важное — прогрессивная шкала налогов.
Формой правления должна стать абсолютная монархия, самодержавие. Если царю нужен какой-то совещательный орган, пусть будет, но он не должен ограничивать его правá монарха. Государственная идея — национализм, как было в империи. Русские — это основа и цемент страны, но никакие другие народы не забиваются и не уничтожаются. Многие народности Сибири существуют и ныне, даже свою культуру сохранили.
Русский — это в первую очередь тот, кто воспринял русскую культуру, у него русская или родственная славянским народам кровь. Но в истории России много примеров, когда немцы или грузины воспринимали себя более русскими, чем истинно русские. Если немец верен царю, любит Россию, готов жизнь за это отдать, то чем он не русский?
Остальные народы пусть живут на своих землях. Мы их не трогаем там. Например, в Татарстане пусть с русскими будут равные права. Если татарин приезжает в Москву, то у русского там будет больше прав. Это относится к квоте в университеты, в правительство. Если в России 80 % русских, то пусть их и в чиновничьем аппарате (царь-то один всего не сделает) будет 80 %.
Государственная религия — православие. В русских городах никаких иноземных, иноверческих костёлов, мечетей и прочего. На землях, которые являются родными для других народов, там пусть будут, но без всякого притеснения православных храмов.
Самый сложный вопрос — где взять царя. Реставрация Романовых невозможна, так как известные сегодня Романовы потеряли все права на престол согласно Основному закону Российской империи, так как у них по восходящей линии есть неравноправные браки. Выборы не подходят. Очень многие православные старцы говорят, что как только народ покается за то, что предал царя в 1917 году, то каким-то волшебным образом он обретётся. Каким образом он объявится, я не знаю. Сначала народ должен быть готов стать под его волю. Ежегодно 18 июля очень много русских людей собирается на крестный ход в Екатеринбурге, к месту расстрела царской семьи, и их становится всё больше и больше. Народ должен осознать свою неправоту, каждый в отдельности и все вместе. Должно измениться самосознание народа, а потом будет что-то меняться в государстве.
Может ли Путин стать царём? Нет. Следующие шесть лет при Путине — это не будет хорошее время. Вряд ли что-то станет меняться в лучшую сторону, кроме определённых моментов. Ему выгодно делать хорошо России, когда это хорошо ему. Он защищает свою власть, поэтому усиливает армию. Он, в первую очередь, заботится о своей шкуре, а не о русском народе, совершенно спокойно заменяя его путём миграции. Поддержка Русской православной церкви — это скорее внешние жесты людей, которые мало в этом разбираются. Если человек перекрестился на людях, ещё не значит, что он православный. Что касается атеистов, то сейчас их, к сожалению, большинство. Не расстреливать же их на всех углах, не вешать. Надо как-то вразумлять их.
Родители знают о моих взглядах: в чём-то солидарны, в чём-то боятся, что я слишком радикален. Среди друзей есть анархисты: на почве политики, бывает, жутко ссоримся, но без политики дружим.
Я пришёл к этому мировоззрению с детства: мне вместо сказок читали книжки для детей про эпические сражения. Самой первой была про Невскую битву. Мне стало интересно, кто наши князья, почему они наши князья, зачем они этим занимались. Радовался истории про каждую русскую победу. По воскресеньям меня водили в храм, я учился в Православной гимназии первоначально. У меня сформировалось православное мировоззрение, а уже потом, глядя, как режут русских в Москве, в Страврополье, на Кавказе, я вдруг проникся немилостью к горцам. Потом посмотрел фильмы Константина Душенова «Россия с ножом в спине. Еврейский фашизм и геноцид русского народа» (в 2010 режиссёра приговорили к трём годам колонии-поселения по статье 282 УК РФ «Разжигание национальной вражды». — Прим. ред.) и проникся немилостью к евреям. Там очень много фактов. Допустим, в тридцатые годы в органах власти было 72 % евреев. Революцию возглавили евреи, каждый начальник лагеря был еврей. Они рушили русскую государственность, не давали спокойно жить, с чего я должен их любить?
Из политических движений в нынешней России я скорее сочувствую Русскому имперскому движению. Оно в Новороссии принимало участие, то есть не бросает слов на ветер. Есть ещё более радикальное движение, с которым я не во всём согласен, — это Русское национальное единство. Что касается националистов, которые поддерживают Украину, это не русские националисты, это псевдонационалисты. Нету никакой Украины. Когда придёт царь, мы её присоединим, Белоруссию вернём, и даже больше.
Возврат Крыма я поддерживаю полностью. Война на Донбассе сложнее. Там русские убивают русских, а приказы отдают на иврите. Я не поддерживаю эту войну, но воевать приходится. Так или иначе это наша земля, и галицийским шовинистам на ней делать нечего. Что касается войны в Сирии, она началась, чтобы не дать туда войти Америке, поднять цены на нефть и выполнить союзнический долг перед Башаром Асадом. Да, мы тратим очень много денег, но кто сказал, что, если не будет войны, кто-то на эти деньги будет строить дороги? Они осядут у кого-то в кошельке. Мы сейчас производим вооружение, и его надо тестировать. Можно взрывать на полигонах, а можно на театре военных действий. Попутно утилизируем старые советские боеприпасы. Люди погибают? Пусть погибают. Наши погибают?
Большинство едет на добровольной основе, денег заработать. Солдат для того и создан, чтобы погибать. Если будет нормальная, правильная война, я готов погибнуть по приказу. Для меня интересы государства выше интересов человека.
