Россия занимает 10-е место в списке из 24 стран с высокими суммами издержек торговых сетей. Ключевой показатель в подсчёте рейтинга — потери, в том числе от шоплифтеров — магазинных воров. Мы окунулись в это малоизученное и относительное молодое явление и обнаружили целое сообщество, пропагандирующее собственную философию и систему ценностей. По словам самих шоплифтеров, они воруют, потому что хотят, как и все, жить лучше. В одном из своих последних материалов самиздат разбирается, как устроено это коммьюнити, что происходит, если кто-то из его членов попадается на краже, и как ритейл планирует победить шоплифтеров через 5–10 лет. Проследили путь Олега Коловрата, который ворует для себя и для других, побывали в отделе дознания полиции, где сотрудницы не успевают справляться с потоком краж. Пообщались с шоплифтеркой Якудзой, узнали, что, помимо мерча с весёлым стаканчиком Аркашей, чаще всего воруют в «Красном и белом» и как в «Монетке» борются с ворами. А начинается вся эта история с эпизода, когда автор текста в юности сам стал книжным шоплифтером. 

Книжный вор. 
Завязка

— Что с вами, молодой человек? — спросила продавец-консультант книжного магазина и подошла ко мне ещё ближе. — Вы весь трясётесь!
— Д-дело в том, ч-что меня только что бросила подруга, — выпалил я в ответ первое, что пришло на ускоряющийся ум.

Мы стояли в самом углу небольшого книжного, где вдоль и поперёк стен всё было заставлено полками. Они загораживали освещение и меня самого — я был прижат вплотную, и мне было не убежать. 

Молчание. От этого становилось только хуже. В панике отрывисто поглядывал на первые попавшиеся книги, изредка — на продавца-консультанта. Заметил, что она часто смотрит мне в ноги, и не для того, чтобы оценить кроссовки. Я знал: она уже давно обо всём догадалась. 

— А что у вас в портфеле? — наконец спросила женщина.

Этот вопрос — всё равно что выпустить мне пулю прямо в лоб. Несколько бесконечных секунд я не мог пошевелиться, тело сковал ужас. У моих ног лежал полуоткрытый чёрный рюкзак, с которым я пришёл. В нём лежали украденные книги. 

— Вещи п-подруги. — с трудом выпалил я.
— Звоните ей. 

На лице женщины — ни одной эмоции. Это и пугало: значит, достанется по полной программе.

— П-пытался уже. Не берёт.

После небольшой паузы продавец-консультант тихонько сказала:

— Тогда... поднимите, пожалуйста, рюкзак.
— Зачем?
— Чтобы уйти. 

Зажав рукой раскрытый отсек с книгами, я осторожно поднял портфель и направился к выходу.

Мне часто потом приходилось вспоминать эту сцену. И не потому, что за то короткое время, что я занимался кражами книг, впервые попробовал стащить несколько штук. В тот момент моё тело было парализовано от осознания того, что за преступлением всегда следует наказание, и к нему я вряд ли был готов (к такому вообще готовятся?).

Сейчас мне 22 года, я родился и живу в обычном провинциальном российском городке. Ещё с детства уяснил, что уважать чужой труд просто необходимо — мол, всем нам в этой жизни приходится вертеться: ничего не делаешь — ничего не получишь, и всё в этом духе. Бабушка особенно твердила мне, что из себя необходимо гнать халяву. В то же время я с ужасом начал осознавать, что халява как принцип, как философия жизни покрывает значительную часть русского сознания и особенно бессознательное. Казалось, заберите у нас, у русских, халяву — и многим станет скучно. И тогда я покатился по наклонной. 

То, что я занимался чем-то наподобие книжного шоплифтинга, узнал уже потом, прочитав в интернете. О шоплифтерах в последнее время вообще часто пишут. Для кого-то это адреналин, для других — способ экономии, для третьих — философия, выстроенная на принципах противостояния капитализму, а ещё это целая профессия: некоторые магазинные воры идут на дело по заказам клиентов. Впервые Рунет массово заговорил о шоплифтерах на рубеже 2015–2016 годов — тогда власти обратили внимание на то, что сообщества магазинных воров в соцсетях набирают популярность у молодёжи. Вообще, главное отличие шоплифтинга от понятного и вечного воровства — это именно комьюнити единомышленников. Целая культура, со своими правилами, особенностями, кодексом чести и представлениями о реальности.

И началась вся эта «движуха», как это называют сами шоплифтеры, с одного форума.

Как шоплифтеров выгнали почти со всех площадок в Рунете — и теперь они шифруются

Своё начало движение шоплифтеров в России берёт с того момента, когда в стране появились магазины розничной торговли. Сначала кражи в большинстве своём носили единичный характер — люди не знали, как правильно красть. Впервые обмениваться опытом и информацией между собой шоплифтеры начали в 2009 году — тогда появился российский шоплифтинг-форум на сайте phreaker. Пользователи собирались в разделе «Антикражная система» и в основном обсуждали «технические вопросы» — как обойти ту или иную систему охраны и какое оборудование лучше для этого использовать. Вскоре интернет-страницу забанили — и команда магазинных воров ушла в соцсети. Так началась эпоха шоплифтеров во «ВКонтакте», которая закончилась только в 2016 году в связи с массовыми блокировками сообществ по настоянию прокуратуры. 

Изначально паблик был только один. В нём каждый мог опубликовать фотографию украденного товара с указанием примерной суммы. Когда набралось ровно 940 записей, админы подсчитали, что их подписчики наворовали более чем на 2,8 миллиона рублей. Паблик стремительно набирал популярность — к 2015 году в нём было уже свыше ста тысяч участников. При этом, по словам моего собеседника, близкого к кругам первых профессиональных шоплифтеров, сообщество вообще задумывалось не с целью хайпа. 

Первая волна блокировок пабликов шоплифтеров началась в 2015 году после нескольких сюжетов на федеральных телеканалах. Как утверждают бывшие владельцы сообщества, они не получали никаких предупреждений и уведомлений от судов — паблики просто закрывали. Вскоре во «ВКонтакте» стали появляться новые группы, но их тут же блокировали на основании решений суда. Организаторы групп пытались договориться с представителями социальной сети, но из этого ничего не вышло. Тогда шоплифтеры решили сменить формат и уйти в Telegram. 

На данный момент в чате магазинных воров почти 2,5 тысячи пользователей со всей России. Члены сообщества не любят привлекать к себе внимание, поэтому согласились со мной общаться только при условии, что я не буду давать ссылки на их ресурсы. Здесь могут просить юридическую консультацию, обсудить типичные ошибки новичков, поинтересоваться, в каком магазине проще обойти систему безопасности, и так далее. Но, по словам организаторов чата, не это самое главное.

«Мы не обсуждаем профессионально вопросы, — рассказывает один из главных шоплифтеров. — Если у кого-то они возникают, мы помогаем новичкам. Но мы здесь скорее для души — простое сообщество „отбросов общества“, грубо говоря. Чтобы нам здесь было хорошо среди своих. Это как домой прийти. Здесь те люди, с которыми не стрёмно пообщаться».

Почти все участники чата, с которыми мне удалось поговорить, отрицают, что у шоплифтеров есть какая-либо философия, как это принято считать. Рассказывают, что «противостоять капитализму предпочитают в основном школьники». Единственная идея, которая всех здесь объединяет, — воровать у крупных торговых сетей и не совершать преступления против имущества, здоровья и жизни обычных граждан. В этой почти робингудовской догме, заверяют шоплифтеры, и состоит разница между обычным воровством и шоплифтингом: «Преступление с максимально человеческим лицом», — поясняет владелец чата.

«Когда пальчиком указывают на шоплифтеров — мол, такие плохие... — а чё, мир весь такой белый и пушистый? Все вокруг такие чудесные и волшебные? Дай возможность, добавь смелости — и любой человек в нашей стране поступит так же. Потому что хочется жить чуточку лучше. Все эти „моральные оправдашки“ — мол, ой, да мы честные — всё это гонево. Есть просто чуть более трусливые особи, а есть более смелые. Сами будут потихоньку пиздить со складов, выносить через чёрный ход, отмывать бабки, брать взятки, заниматься откатами, завышать цены на тендерах... но пальчиком все будут тыкать: „Ага, воришка, попался! Давай его палками бить“. Потому что кого-то же надо бить за воровство», — декларирует профессиональный шоплифтер. 

По его словам, в шоплифтинге редко кто остаётся надолго: если достаточно финансов, люди с этим завязывают. Одни находят своё дело, студенты оканчивают обучение, устраиваются на работу — и могут себя обеспечить, третьи — начинают новую жизнь за пределами России, а у кого-то накопилось уже несколько судимостей. Люди приходят и уходят.

Сообщество всячески старается не светиться в публичном поле. Силовики, по всей видимости, уже присматривают за чатом шоплифтеров — его владелец в разговоре со мной подтвердил, что в своё время на некоторых установленных участников были заведены уголовные дела. После этих случаев — для безопасности — всем было рекомендовано соблюдать правила конфиденциальности и использовать анонимные профили.

Как Олег Коловрат начал с жвачки, а собирается перейти на дизайнерские вещи и почему считает, что магазины заслуживают, чтобы их обворовывали

Один из моих героев просит называть его исключительно Олег Коловрат — это вымышленное имя. Я интересуюсь, как он стал шоплифтером. Воровать Олег начал после того, как съехал от родителей. Вспоминает: решили с приятелем снимать двухкомнатную квартиру, сложили свои зарплаты и вычли аренду, оплату за интернет, проезд. На еду остаётся около четырёх тысяч, и ребята поняли: так не пойдёт. Решение проблемы нашлось внезапно: Олег наткнулся на видеосеминар Максима Марцинкевича, более известного как Тесак. Там блогер объяснял суть шоплифтинга. Вот тогда-то в голову и пришла мысль, что воровать у магазинов — можно. 

Как человек, любящий продумывать всё, Олег решил не рисковать и начать с жвачки. «Если уж примут с жвачкой, вряд ли кто что серьёзное предъявит», — подумал он. Оказавшись в гипермаркете, Олег сразу направился к нерабочей кассе. Там он незаметно взял товар и для виду прогулялся по залу. Так он узнал, что самое сложное — скрыть внутреннее напряжение. 

Но Олегу это удалось, и вот, немного погодя, он стоит снаружи, в руках — жвачка. «Ладно, это мелочь, попробую-ка что-нибудь покрупней», — бросил себе вызов Олег. Он зашёл в другой супермаркет и почти сразу положил в задний карман шампунь (на всякий случай ещё прикрыл его курткой). Внезапно его охватила паника: «Блин, ну шампунь же... Увидели ведь точно!.. Ладно, была не была». Олег спокойно прошёл через кассу и направился к выходу. Никто его не остановил. Никто его не тронул. Победа. «Да не может этого быть! Можно зайти, взять товар, выйти — и ничего тебе за это не будет? Неужели всё так просто?» — радовался Олег своему открытию. Остаток дня он продолжил обносить магазины.

Так Олег Коловрат стал шоплифтером. Сначала воровал, чтобы выживать, сейчас ворует, чтобы жить лучше. Ему чуть за 20, живёт в обычном провинциальном городе, отдельно от родителей. Начитан (горячо рассуждает о недавно прочитанной книге Олега Новосёлова «Женщина: учебник для мужчин»), имеет высшее экономическое образование (признаётся, что учился «для галочки»). Олег работает в банке, но планирует оттуда уволиться, так как «времени отнимает много, а денег приносит меньше, чем кражи». Он общительный, имеет разношёрстную компанию друзей.

За пять лет Олег легко научился совмещать кражи с работой, ведь самое продуктивное время для «вылазки» — с 5 до 9 вечера, когда в магазинах копится народ, потому что из пустого магазина стащить что-либо очень трудно. Раньше Олег в основном воровал пиццы, соки, газировки, но сейчас предпочитает качественный товар: курица, макароны, гречневая каша, индейка и так далее. 

С этого года он ворует не только для себя, но и для перепродажи. По выходным Олег вместе с приятелем могут обносить магазины с часу дня до девяти вечера. Только за одну такую поездку каждому удаётся насобирать товара, который можно продать примерно за 10–12 тысяч рублей. Краденый товар выставляет на специальной интернет-площадке по заниженной цене. Олег ворует одни и те же продукты: раньше это был кофе Jacobs, сейчас — детская молочная смесь Nan. Покупатели иногда интересуются, откуда товар, на что Олег отвечает: секрет фирмы.

«Путин ведь сказал, что средний класс — те, кто зарабатывают 17 тысяч рублей. У нас вся страна практически — третий класс. Жить на это тяжело, и я ему помогаю, скидывая цену на товар. Не все люди в курсе, что товар ворованный; может, кто и догадывается, но я это не афиширую. Некоторые могут считать, что ворованный товар — плохой, лучше его не брать... Так он ничем не хуже — даже лучше, потому что дешевле!» — убеждён Олег.

В скором времени он планирует перейти на кражу одежды. Это серьёзный шаг, ведь когда воруешь брендовую вещь, безответственным быть нельзя. Другие ставки, в случае чего — уголовная ответственность. Но Олег готовится, на всякий случай уже нанял адвоката. За всё время у него ни разу не было риска уголовной статьи, только три административные за мелкое хищение. Наказание следующее: сначала отсидел сутки, в следующий раз — двое суток, затем — выплатил штраф 1000 рублей. Олег знает нюансы российского законодательства и ворует так, чтобы в случае чего не попасть в тюрьму, но на всякий случай понятиями воровского жаргона владеет, так как считает, что «в России от сумы и тюрьмы не зарекайся». Его никогда не покидает ощущение безнаказанности, ведь в противном случае всегда можно возместить ущерб магазину (по закону это называется «деятельное раскаяние»), и тогда уголовное дело точно закроют. Но, несмотря на всё это, Олег всегда настороже, и если во время кражи происходят какие-нибудь эксцессы, магазин «закрывается» для Олега на несколько месяцев.

«В криминале есть такое правило: лучше перебздеть, чем недобздеть. Если я вижу, что какие-то неоднозначные телодвижения происходят возле кассы, как-то много продавцов туда стягивается или на меня косо смотрят, когда я хожу между стеллажами, — я понимаю, что меня заметили, и скидываю весь товар. Ухожу пустым, не совершая никакого правонарушения. Даже если мне показалось и можно было бы спокойно выйти с товаром — ничего страшного. Я могу взять товар в другом магазине. Это лучше, чем рисковать», — делится своим опытом шоплифтер. 

Однажды всё пошло не по плану. Как-то раз зимой Олег стащил в магазине две бутылки молока и после этого по обыкновению остановился у прилавка с овощами, что рядом с кассой, чтобы проверить, можно ли выходить спокойно. Боковое зрение улавливает невысокого мужчину в рабочей форме магазина. Он стоял у выхода со скрещёнными руками на груди и вряд ли собирался куда-либо уходить. Олег сразу понял, в чём дело, и направился к «слепой зоне» возвращать товар. Но не успел он дойти, как вдруг кто-то обхватил его сзади и начал душить. Олег не мог дышать несколько секунд. Из последних сил он закричал, потом его отпустили. Сзади стоял тот самый сотрудник магазина. 

— Ты у нас постоянно воруешь, задолбал уже! Форель вот недавно вынес... — орал он.
— А ты чё творишь?.. — только бросил в ответ Олег.

Поставив молоко на место, он сразу вышел из магазина — обошлось без задержания и вызова полиции. И тут Олег вспомнил, что в его кармане лежит перцовый баллончик, который он ни разу не использовал. Промелькнула мысль: пора бы. Он успешно добыл продуктов в другом торговом центре и на обратном пути, набравшись смелости, решил: надо отомстить. 

Олег надел медицинскую маску (коронавирус вообще сыграл шоплифтерам на руку: в случае чего лицо по видеокамерам не разглядеть), зашёл в тот самый магазин и направился к прилавку с молочными продуктами. Нужно было привлечь внимание конкретного человека — и это удалось: увидев Олега, сотрудник магазина сразу последовал за ним. «Думает, наверное, что я вообще уже обнаглевший, раз захотел ещё раз попытаться украсть», — вспоминает шоплифтер. Мужчина остановился неподалёку, он делал вид, что с кем-то переписывается в телефоне. На самом деле всё это время просто наблюдал. Тут Олег достаёт из кармана перцовый баллончик — и распыляет его в лицо сотрудника магазина. Захотелось ударить по коленям, но не вышло: мужчина сразу убежал. Олег поспешил за ним.

— Куда побежал, пидорас?! — закричал он.

На Олега стали оборачиваться покупатели. Он дошёл до самого выхода и зачем-то остановился. Посмотрел на кассирш. 

— Гляньте, может, он украл что-то ещё? — сказала одна. 

Но никто не рискнул подходить к Олегу, в руках которого был перцовый баллончик. Он повертел головой — и только после этого вышел из магазина. Отомстил. 

«Я прекрасно понимаю, что я вор, если поймали — хорошо, надо отдать товар, но я считаю, что это, мягко говоря, превышение полномочий. Это очень некрасиво — душить человека за магазинную кражу. В этой ситуации я считаю, что прав в том, что отомстил ему. Ну, в краже, может быть, нет, окей», — говорит шоплифтер.

В семье Олега не в курсе, что он занимается магазинными кражами. Сызмальства его учили, что воровать — это плохо и нарушать закон — плохо. Поэтому Олег не хочет никого расстраивать. Но, если родители обо всем узнают, Коловрат не будет испытывать чувства вины, поскольку считает себя правым: это его жизнь, он отвечает за свои действия, а главное — жизни родителей из-за этих действий ничто не угрожает.

«Я ни разу в жизни не украл у работяги из кармана кошелёк, не обманул бабушку. Я ворую у крупных сетей, у которых ежемесячно многомиллиардный оборот, и они в общем-то не обеднеют от моих краж. У них все эти потери вложены в стоимость товара. Потому что, помимо воров, есть другие факторы: товар может испортиться, его могут разбить... разные страховые случаи. В общем, никаких серьёзных убытков от меня эта сеть не получит», — рассказывает Олег.

Но с годами к торговым сетям он стал испытывать неприязнь. Потому что «узнал, как там всё устроено». Как сотрудники переклеивают ценники и маркировки, торгуя просрочкой, как продавцы сами же воруют товар со складов — всё это Олег знает из рассказов продавцов, охранников, что-то почерпнул из YouTube-роликов о работе в магазинах. По его мнению, торговые сети заслуживают того, чтобы их обворовывали, потому что они, в свою очередь, обманывают людей. Олег считает: красть у тех, кто тебя обманывает, — не зазорно. Даже у банков, которые, как говорит Коловрат, занимаются «узаконенным мошенничеством», пользуясь тем, что многие клиенты не читают договоры, когда их подписывают. К слову, на своей банковской работе Олег устраивает диверсии, как он это называет: когда пожилые клиенты собираются подписывать бумаги на приобретение кредитной карты, Олег жирно намекает им о существовании платной страховки, которую навязывает банк и при этом не афишируют. Само собой, после этого пенсионеры отказываются от услуги, и Олег отключает её «со спокойной душой». 

«В нашем обществе большинство считает, что обмануть преступников или просто нечестных людей, может быть, не нарушающих закон, но тем не менее — действующих нечестно, — это нормально. Обмануть простой народ — нет, ненормально. Каждый россиянин знает, что наше правительство ворует наши деньги. Так если те, кто издают законы, сами же их не соблюдают, возникает вопрос: а почему это должен делать я? Почему я должен честно жить и давать им свои деньги, на которые они купят себе яхты, дачи и дворцы? Мне этого совершенно не хочется. В тех же странах Евросоюза много разных проблем, но проблем с нищетой и коррупцией там точно нет. Там очень мало мошенников, воров. Ещё, чтобы провести аналитику, можете написать на YouTube «украли деньги из банкомата» или «обманули банк»... Вы просто почитайте комментарии — 99 % людей пишут: мол, красавчики, вот они нас обманывают, молодцы, что себе забрали. Главное, чтоб не попались», — рассказывает Олег. 

По его словам, каждого шоплифтера рано или поздно ловят на краже. Служба безопасности магазина может переиграть даже профессионала — Олег это называет противостоянием «меча и щита», где одни нападают, другие — защищают. Когда Олега поймали впервые, он не испытывал страха. Было некомфортно, слегка тряслись руки. Сразу после того как его отпустили (полицию вызывать не стали), Олег направился воровать в другой магазин. Со временем он научился себя контролировать и в случае чего — абсолютно спокоен.

«Я не пытаюсь надавить на жалость. Просто: украл — украл. Я несу ответственность за свои поступки. Охранники должны ловить, это их работа. Моя работа — украсть так, чтобы они меня не поймали. Мы по разные стороны баррикад», — убеждён Коловрат.

Сейчас Олег не испытывает никаких финансовых трудностей — он может не работать и жить без денег достаточно долго. А голодовать вообще не приходится — благодаря магазинным кражам. По наблюдениям Олега, шоплифтинг привнёс в его жизнь только положительные изменения. Он стал внимательным, ведь в магазинах нужно следить за продавцами, избегать камер и так далее. Он стал «смелым и дерзким, ведь когда тебя ловят, когда угрожают или отвозят в отдел полиции, со временем ко всему привыкаешь и уже ничего не боишься». Но главное — Олег почувствовал комфорт, потому что «больше стал себе позволять».

Вместе с тем Олег копит деньги: в будущем планирует открыть собственное дело, чтобы зарабатывать легально. Когда придёт время, от магазинных дел придётся отказаться. Олег верит, что у него получится. Хотя бы частично: отойти от перепродажи товаров (из-за этого приходится красть часто и много) и лишь изредка подворовывать для себя. Полностью завязать Олег сможет только в том случае, если за время, что тратится на кражу, он будет зарабатывать больше.

Олег не хотел бы жить в городе на постоянной основе. Действует на психику, плюс к этому — плохая экология. Пригород, деревня или дача для него — идеальный вариант, там можно будет завести своё хозяйство. А ещё в будущем Олег планирует создать семью и иметь много детей. Олег горячо рассказывает про экопоселения, где люди сами обеспечивают себя всем необходимым, руководствуясь разными наборами экологических, экономических и этических принципов. Там он надеется найти тихую и размеренную жизнь.

Один бесконечный день в одном маленьком и перегруженном отделении полиции в маленьком российском городе

Отдел дознания, куда я попал в качестве гостя, занимает весь третий этаж одного из отделов полиции городского УМВД. С раннего утра и до обеда все здесь заняты тем, что направляют в суд недавно расследованные дела — угрозы, побои, кражи и другие преступления малой и средней тяжести. От этого зависит оценка работы подразделения. Практически все сотрудники отдела — женщины; для мужчин, как они говорят, здесь слишком много бумажной работы. Дарья — одна из молодых дознавателей, ей чуть больше тридцати. Девушка с детства мечтала работать в полиции, поэтому пришла сюда сразу как окончила юридический. Вспоминает: поначалу было страшно, так как преступники — «особый контингент людей».

«У меня вот сидел здесь один. Старый. Он сначала угрожал женщине убийством. Как закончила это дело — стал мне цветы приносить. В любви признавался. Даже мелом чертил „Я тебя люблю“... потом он металл какой-то на теплотрассе украл. Опять ко мне со своей любовью... Потом его закрыли на два года. А через какое-то время на работу приходит письмо. Пишет мне, где он находится, думал, что я отвечу...» — вспоминает Дарья.

В её кабинете уютно, помещение украшают розовые декоративные бабочки на стенах и шторах. Фоном шумит старый принтер. Он работает почти без перерыва и иногда кряхтит. На столе лежат бланки и толстая папка — свежее дело, над которым сейчас трудится Дарья. Прямо напротив — большой вместимости сейф, старый, кое-где уже посыпалась краска. На его двери висит распечатанное на рабочем принтере чёрно-белое фото собаки. Лабрадор Дарьи, зовут Цейк. В мае ему исполнилось четыре года. 

«Купила его, когда замужем ещё была. Муж в командировку ездил в Волгоград, я с ним. Там спрашиваю: давай, мол, купим собаку? Ну и вот нашли да сюда привезли. Потом с мужем что-то не заладилось, развелись… а собака осталась. Здесь все на работе знают, что у меня есть собака, просят, чтобы с собой на сутки брала. Я им говорю: купила его для любви, а не для работы, пусть дома сидит и ждёт меня! Они говорят, что он не меня ждёт, а просто на улицу рвётся… но я в лучшее верю. Что всё-таки меня Цейк ждёт!» — делится воспоминаниями девушка.

До того как устроиться в полицию, Дарья часто водила Цейка на выставки собак, на одной он даже завоевал титул; сейчас уже некогда — работа. 

Завтра ей как раз заступать на суточное дежурство — значит, выезжать на каждый поступивший вызов. А пока девушка готовит обвинительный акт по свежему делу: несколько месяцев назад немолодая женщина своровала четыре банки кофе и сыр сразу из нескольких продуктовых магазинов города — и попалась на второй попытке.

В территории обслуживания отдела сосредоточены почти все крупные магазины города. Скажем, за январь — февраль 2021 года на участке совершено более 90 мелких хищений и ещё 22 кражи. И это только зафиксированные случаи. 

Согласно законам РФ, за кражу товара из магазина предусмотрена ответственность, установленная ч. 1 ст. 7.27 КоАП РФ («мелкое хищение» — ущерб до тысячи рублей), ч. 2 ст. 7.27 КоАП («хищение» — сумма ущерба от тысячи до 2,5 тыс.), ст. 158 УК РФ («кража» — ущерб от 2,5 тыс.) и ст. 158.1 УК РФ («мелкое хищение, совершённое лицом, ранее уже подвергнутым административному наказанию»). 

Анна Викторовна, начальник отдела дознания, полагает, что в городе воруют каждый день, потому что в некоторых торговых точках нет охраны — и для кого-то это сигнал, что можно красть. В таких случаях дознаватели выносят представление об устранении нарушения в адрес потерпевшей стороны, и в течение месяца магазины должны на него отреагировать. Но, по словам дознавателей, торговые сети предпочитают снова и снова платить штраф — так дешевле.

Анна Викторовна, женщина с короткой стрижкой и тёмными волосами, начала строить свою карьеру в 2003 году, когда ушла из местной городской газеты в милицию. Здесь она нашла стабильность: «Знала, что милиция никуда не денется, нам всегда нужно будет защищать людей». Раньше её отдел дознания был самым большим в городе. «В отделе дознания числилось 20 человек по штату. Во всех этих закрытых кабинетах когда-то сидели дознаватели. А с начала года часть нашей территории передали в городское управление МВД», — рассказывает Анна Викторовна.

Начальник отдела терпеливо ждёт, когда «сдастся» Дарья.

— Даша, ты как скоро?
— Обвинительный акт остался, — спокойно отвечает девушка, глядя на монитор компьютера.
— Давай оперативно. Тебя одну жду.

Дарье надо распечатать фабулу преступления, признание, расшифровки допросов свидетелей, затем отдать всё на подпись начальнику, направить дело в прокуратуру, а после — вручить обвинительный акт «жулику»: так дознаватели называют любого правонарушителя. Она пролистывает всю папку, попутно объясняя суть дела своей пулемётной речью. Почти на каждой странице есть скриншоты с камер видеонаблюдения магазина. Качество оставляет желать лучшего, но воровку разглядеть можно. На первом снимке видно, как неизвестная заходит в торговый зал, на втором — как она берёт сыр с прилавка, а на следующем — банку кофе. Отдельно для протокола осмотра места происшествия Дарья выезжала в магазин и фиксировала весь маршрут обвиняемой, рядом подшиты снимки каждого продукта, что стащила женщина. Вообще осмотр можно проводить и без фотофиксации, но Дарья говорит, что так легче: в случае чего понятых для дачи показаний в суде потом уже не дождёшься.

Раздаётся мобильный звонок — пришёл представитель одного из магазинов. Дарья мигом спускается на первый этаж, и уже через несколько минут заводит в кабинет высокого лысого мужчину. Он садится напротив, начинает читать бумаги. 

— Петрова эта была задержана, вы в курсе? — спрашивает Дарья.
— Не-а. 
— Ну та, что у вас ещё две банки кофе украла. 
— Не знаю её.
— Ну, была такая, в общем…
— Ну, допустим.
— Вот такой кофе она взяла, причём не только у вас. Вот, подпишите. Здесь, здесь и здесь. Мол, с материалами уголовного дела ознакомлен в полном объёме. Далее пишите: мол, не возражаю, в судебном заседании участвовать не желаю… Или желаете?
— Нет, конечно!

После подписания мужчина просит копию и уходит. Только что он дал согласие на проведение судебного разбирательства в особом порядке, ведь воровка признала вину. В таких случаях суд выносит приговор без всяких допросов и изучения доказательств, опираясь на материалы уголовного дела, расследованного дознавателем. Но человек вину может и не признать, тогда он пишет заявление на общий порядок. Начинается реальное судебное разбирательство — явка всех участников процесса, допросы свидетелей, потерпевшего, обвиняемого, экспертов. Дарья говорит: несмотря на то, что магазинные воры чаще выбирают особый порядок, им всегда по закону назначают бесплатного адвоката. В конце концов, не все знают про 51-ю статью Конституции РФ («Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом»), а те, кто впервые оказались перед дознавателем, не всегда могут связать и двух слов.

«Молчат и смотрят куда-то в одну точку. Боятся. Отвечают односложно либо спрашивают, что с ними будет. Коллега рассказывала, как однажды к ней оперативники привели на допрос девушку. Кроссовки схитила, а ни разу не судимая, даже к административной ответственности не привлекалась. Ребёнок малолетний, муж есть. Ей вопросы задают: мол, зачем кроссовки-то тебе? А та сразу в слёзы: „Что мне будет? Страшно!..“ Ну и давай коллега её успокаивать, что небольшой тяжести преступление, что никто её в тюрьму не посадит, тем более — ребёнок есть», — вспоминает Дарья.

По её словам, в тюрьму сажают в основном «бывалых» — тех, кто уже неоднократно попадался на кражах. Новички, если магазин идёт на примирение, отделываются лишь статусом привлечения к уголовной ответственности, дело прекращают за примирением сторон, и преступник не несёт никакого наказания: главное — похищенное вернуть или причинённый ущерб возместить. Однако, если они воруют повторно, пусть даже на совсем небольшую сумму, их привлекают по ст. 158. 1 УК РФ. А это до одного года лишения свободы. Начальник отдела Анна Викторовна вспоминает, как в 2016 году по этому поводу возмущалась общественность (именно тогда внесли поправки в УК РФ). 

«Удивлялись: неужели за кражу жвачки теперь в тюрьму сажать будут? Но такая вот профилактика. Считается, если однажды человека привлекли, вроде как это должно подействовать... Но каждый случай индивидуален! Грубо говоря, есть у воришки привлечение по второй части статьи 7.27, а потом раз — он жвачку за 10 рублей взял. Будет ли здесь вообще состав преступления — всё согласуем с прокуратурой», — отмечает она.

Сотрудники полиции не испытывают жалости к жуликам: «Пускай лучше они жалеют, что совершили преступление», — так говорят в отделе. Тут убеждены: сопереживать каждому невозможно, иначе «разорвёт». Начальник отдела дознания рассказывает, что здесь действует другой принцип: относиться к расследованию дел как к воспитательной работе. «Человеческий фактор никто не отменял, все мы здесь люди. Но с другой стороны — есть закон, а мы на страже закона. Всегда говорю своим новобранцам: если вы от первого направленного дела в суд испытали эйфорию — это ваше. Да, доказали вину и привлекли человека к ответственности. Но, может, вы тем самым его на путь истинный направили?» — рассказывает Анна Викторовна.

Первое время Дарья определённо получала ту самую эйфорию от работы. Она вспоминает, как рада была устроиться сюда, как поначалу было интересно работать. А потом пришла обыденность, и она уже ничего не чувствует. Последний раз девушка отдыхала в декабре прошлого года, но за две недели до окончания отпуска не выдержала и приехала обратно. Незаконченное дело, «которое никто кроме меня не сделает». Смеётся.

Дарья решает ненадолго закрыться в кабинете — нужен перерыв. Откинувшись на спинку кресла, она смотрит на фото лабрадора, а потом — на время. До конца рабочего дня осталось примерно два с половиной часа.

В России нет единого учёта краж в розничной торговле, поэтому, чтобы рассмотреть шоплифтинг в цифрах, обратимся к мировым исследованиям. 

Относительно свежую статистику потерь в магазинах можно найти в отчёте The Global Retail Theft Barometer (GRTB) — независимого исследования, проводимого Британским центром исследований ритейла. Основной показатель расчёта — объём недостачи в рознице — включает в себя в том числе потери от воровства шоплифтеров, а также учитывается внутреннее воровство, мошенничество поставщиков и убытки по административным причинам.

В 2015 году эксперты GRTB опросили представителей сектора розничных продаж из 24 стран мира. Как оказалось, в 18 из них кражи стали причиной финансовых издержек: от общего объёма расходов 39 % — «внутренние кражи» и 38 % — шоплифтинг. По итогам расчётов Россия заняла 10-е место по сумме издержек в ритейле: наши продавцы потеряли 1,18 % выручки, или 6,17 млрд долларов. Список возглавила Мексика: убытки продавцов там составили 1,68 %. При этом дороже всего шоплифтеры обошлись американцам: в 2015 году в США продавцы понесли убытки на сумму 36,79 млрд долларов. Надо сказать, что шоплифтинг, по мнению различных организаций по борьбе с преступностью, — одно из самых распространённых преступлений в США. В свое время Национальная ассоциация по предотвращению краж в магазинах (NASP) заявила, что примерно один из одиннадцати американцев занимается шоплифтингом. Была подсчитана и сумма, которую магазины ежедневно теряют из-за краж, — более 45 миллионов долларов. Тогда большинство опрошенных специалистов в области уголовного права утверждали, что магазинные кражи — это путь к более насильственным преступлениям.

В России сбор статистики по шоплифтингу невозможен. Причину Анна Лебедь в своём научном исследовании «Шоплифтинг в России: постановка проблемы» называет отказ ритейлеров в раскрытии информации. Кроме того, некоторые торговые сети работают с простыми контролёрами и администраторами, а не с охранными компаниями, которые ведут как профилактику магазинных краж, так и их статистику. Желая узнать статистику краж, сумму ущерба, примерный портрет шоплифтера и методы борьбы ритейла с кражами, я попытался связаться с популярными в России торговыми сетями. На запрос ответили только представители сети магазинов «Красное&Белое» — они сообщили, что для пресечения магазинных краж используют камеры видеонаблюдения и регулярно пишут заявления в полицию. Также они предоставили рейтинг товаров, которые покупатели воровали у них в 2020 году. 

Отдельную позицию в списке занимает икра — по словам «К&Б», 

5-е место

Скоропортящиеся товары, которые воровали в основном пожилые люди и малоимущие: сыр, колбаса, сосиски, молоко и хлеб, сливочное масло. 

4-е место

Снеки, которые выносили подростки и молодые люди до 30 лет: сухари, сушёная рыба, чипсы, семечки.

3-е место

Шоколадные изделия, которые чаще всего крадут женщины 34–45 лет, подростки 12–16 лет и дети 7–9 лет: батончики, дорогой шоколад, шоколадные наборы и яйца. 

2-е место

Алкоголь. Спиртные напитки занимают 48 % всего ассортимента «К&Б», поэтому, по словам представителей торговой сети, кража дорогого алкоголя и дешёвых бутылок маленького объёма — это бич почти всех магазинов. В 2020 году в центральной части России и в крупных городах Урала и Сибири предпочитали дорогой алкоголь, в небольших городах и посёлках — чекушки. Чаще всего алкоголь воровали мужчины 28–50 лет, реже — женщины 18–30 лет. Разброс по товарам: водка — 52 %, коньяк — 41 %, пиво и вино — 7 %.

1-е место

Товары с символикой сети. В прошлом году мерч с изображением весёлого стаканчика Аркаши воровали в основном маленькие дети, пришедшие с родителями, а также подростки и взрослые.

От H&M, «Магнита» и OSTIN'а мы не дождались ответа на запрос, в крупной продуктовой розничной компании X5 Retail Group, управляющей «Пятёрочкой», «Перекрёстком», «Каруселью», сказали, что не станут раскрывать подобную информацию. «Тема щепетильная. Мы не раскрываем сведения. Но считаем, что вор должен сидеть в тюрьме», — прокомментировал управляющий делами «Спортмастера» Сергей Агибалов.

«Как-то раз — году в 2017-м или 2018-м — кроссовки в магазине взяли, пришли туда через два года, так сотрудники это вспомнили. Пять человек по всему ТЦ шли за мной. Но в итоге отпустили».

Эту историю мне рассказывает Якудза — так она предпочитает себя называть: «Нравится эстетика японской мафии». Мы общаемся по переписке — так ей удобно выражать мысли. Девушке меньше тридцати, работает в сфере маркетинга. Шоплифтинг стал для неё способом заработка сразу, как она начала воровать, — в общей сложности Якудза занимается магазинными кражами уже пять лет. Для неё это хобби, и она признаётся, что планирует завязать. Якудза не привлекалась ни к административной, ни к уголовной ответственности.

Воровать она начала вместе с подругой: «Денег не было, а вещей прикольных хотелось». Начали с мелочи, постепенно перешли на более дорогие вещи. Сейчас Якудза ворует в основном парфюмы, косметику, обувь и одежду. Но не технику — это сложно. По словам девушки, шоплифтеры вообще редко берут заказы на технику, а если и берут, то за большой процент. Всё из-за высокого уровня защиты магазинов электроники. Также магазинные воры не крадут вообще что-либо сверхгабаритное — по вполне понятным причинам.

Близкие Якудзы знают о её хобби. В пятнадцать лет за кражу одежды она попала в отдел полиции — выхода не было, пришлось звонить матери. Однако дома лишь «покричали и забыли». Мать догадывалась, что дочь продолжает воровать, просила перестать, но потом, как вспоминает сама Якудза, просто смирилась. На мой вопрос, что бы она сделала, окажись на месте родителей, девушка ответила: «Не знаю — к счастью, я не на их месте». «Потому что, если твой ребёнок начинает воровать, значит, родитель из тебя так себе», — поясняет Якудза.

После первой поимки она лишь испытала лёгкий испуг. Вспоминает, что это её только раззадорило: «Правила созданы, чтобы их нарушать». В конце ставит закрытую скобку — улыбается. Полагая, что после такого многие новички предпочитают останавливаться, я поинтересовался, почему она сразу не завязала с шоплифтингом. «Потому что я  — не многие», — отрезала Якудза.

Константин Сергеев живет в Екатеринбурге, недавно ему исполнилось 45 лет. Сейчас он возглавляет отдел службы безопасности торговой сети «Монетка» (1750 магазинов по стране) и активно борется с шоплифтерами. Как-то в один из своих рабочих дней в магазине Константин увидел старушку, которая набирала себе большой пакет миндаля. Стало интересно: «Стоимость такая, что не каждый пенсионер может себе позволить килограмм-другой». Затем, сложив всё в сумку, пожилая женщина направилась в сторону кассы, где оплатила лишь незначительный товар. Тогда-то Константин вмешался и попросил её достать из сумки спрятанные продукты. Там, помимо орехов, лежали масло, филе красной рыбы и консервы — старушка обнесла магазин на 1900 рублей. Полицию вызывать не стали, Константин просто оплатил товар и отдал всё пенсионерке — с требованием никогда не повторять подобного, конечно. Они встретились через несколько месяцев. Случайно, на уличном рынке. Старушка продавала вполцены продукты марки торговой сети, где работает Константин. Тогда мужчина осознал, что допустил ошибку: «Действительно, нужно помогать людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию, но не оправдывая воровство». 

По большей части Сергеев занимается аналитической работой: планирование, контроль поставленных задач, изучение отчётов, общение с руководителями смежных отделов и так далее. Главная задача его подразделения, в котором трудятся более 200 человек, — предусмотреть и минимизировать риски и их последствия.

 Свою карьеру Сергеев начал после прохождения срочной службы в армии, устроившись в налоговую полицию. После этого занимал руководящие должности в сфере корпоративной безопасности. Успел поработать телохранителем — Константин владеет единоборствами и является мастером спорта по рукопашному бою. За шесть лет его работы в «Монетке» количество краж в торговой сети снизилось. Чтобы установить причастных и привлечь их к ответственности, тратится большой ресурс: каждая кража фиксируется, каждого пойманного вора передают полиции (исключение составляют несовершеннолетние, инвалиды и пенсионеры — они отделываются профилактической беседой). 

«Одна женщина решила похитить охлаждённую курицу, спрятав её под большой формованной шапкой. Упаковочный пакет, в котором была курица, оказался неплотным, и, когда женщина стояла в очереди на кассе, у неё по лицу начала стекать кровь. Продавец испугался и спросил, как она себя чувствует. Женщина не поняла, в чём дело, и ответила, что всё хорошо. Тогда, проявляя заботу, её попросили снять шапку — и там, к своему удивлению, обнаружили истинную причину внезапного кровотечения», — вспоминает Константин.

Специалисты службы безопасности следят и за тем, чтобы не воровал персонал магазина. Как-то в одном из торговых заведений сети ревизия показала ненормативные потери. На следующий день пришёл участковый — ему нужен был директор. В коллективе сразу начались разговоры, кто-то занервничал. Первым сдался грузчик: мужчина в слезах забежал в кабинет директора и, раскаиваясь в краже товара, попросил принять явку с повинной. От шока участковый даже выронил ручку из рук. «Другие сотрудники тоже готовы написать признания!» — тут же «добил» его грузчик. Участковый же зашёл обсудить с директором магазина повреждённый на парковке автомобиль.

У службы безопасности «Монетки» свои методы борьбы с магазинными ворами. Например, в штате компании есть «детективы»: притворяясь обычными покупателями, они наблюдают за подозрительными посетителями, фиксируют кражу, вора и даже место сбыта товара, а потом передают информацию полиции. После одного такого обращения сотрудники отдела по борьбе с организованной преступностью Свердловской области задержали членов банды «Выйти на линию» — её участники ежедневно обворовывали торговые сети на «газели», добычу прятали на складах и в промышленных холодильниках.

А ещё Сергеев полностью отказался от стационарных постов охраны (по его мнению, работа частных охранных предприятий сегодня требует законодательного реформирования: их обязанности должны перейти бойцам Росгвардии). Отказался в пользу интеллектуальной системы видеоаналитики «СТОП Шоплифтер». Это фото- и видеоархив зафиксированных краж, интегрированный с картой расположения магазинов. При помощи алгоритма FindFace камера распознаёт шоплифтера и передаёт данные как в службу безопасности ближайших торговых заведений, так и сотрудникам полиции. По его словам, многие шоплифтеры «уже оценили эффективность и технологическое превосходство программы над устаревшими антикражными системами», ведь на сегодняшний день «СТОП Шоплифтер» работает в большинстве городов России. 

Константин убеждён, через пять-десять лет количество воров в магазинах значительно снизится. «Системы видеонаблюдения стремительно развиваются, становятся более доступными. Большой шаг сделан в направлении системы распознавания лиц, в будущем произойдёт глобальная персонализация. Эксперты прогнозируют мировой рост видеоаналитики в несколько раз. Подходящий пример — Китай, где социально одобряемое поведение формируется рейтингом, в том числе и через видеоаналитику. 

В последнее время и российские власти уделяют особое внимание развитию систем видеоаналитики. Правительство РФ планирует создать Национальную платформу видеонаблюдения, которая станет единым контуром для анализа видео со всех городских камер в стране. Мой собеседник считает, что это с большой долей вероятности коснётся магазинов как мест массового пребывания людей. Сами шоплифтеры утверждают, что в системе видеоаналитики есть много нюансов: не все торговые сети готовы в это вкладываться, также в период пандемии система распознавания лиц из-за масочного режима малоэффективна.

По словам одного из опытных магазинных воров, технологии противокражных систем развиваются, но вместе с этим уровень знаний шоплифтеров об уязвимостях этих технологий также растёт: «Некоторые уязвимости невозможно закрыть, они в самом базисе технологий. Увидеть их могли только мы, потому что шоплифтеры живут этой жизнью, стараются делать так, чтобы у людей была возможность с большей безопасностью заниматься тем, чем они занимаются».

«Да, социальное поведение будет меняться, как и преступления: от бытовых краж, совершить которые безнаказанно будет затруднительно, они перейдут в сферу киберпреступлений, — продолжает свою мысль Константин Сергеев. — Ещё не могу понять, почему до сих пор не реализовано дактилоскопирование (снятие отпечатков пальцев) и забор ДНК всех жителей РФ и въезжающих на территорию лиц. Это бы позволило эффективней раскрывать преступления и действовало бы как дополнительная сдерживающая мера».

По наблюдениям Константина, ситуация с шоплифтингом в стране начала ухудшаться с 2016 года. Именно тогда в УК РФ были приняты поправки, которые увеличили до 2,5 тысяч рублей минимальную сумму ущерба от кражи. Сергеев считает, что власть таким образом декриминализировала мелкое воровство, сняв нагрузку с полиции, судов и пенитенциарной системы. 

Повлиять на ситуацию может совместная работа полиции, общественных организаций и служб безопасности ритейла. Здесь в качестве примера Константин вспоминает недавний запрет на распространение идеологии «АУЕ» (признаны экстремистским движением и запрещены в России). Так же он уверен, что необходима государственная программа по реабилитации заключённых / контролю наркозависимых и социально-трудных подростков — как в США, например, где с пойманными магазинными ворами специалисты проводят разъяснительные беседы.

«Государство, не решая комплексно вопрос с магазинными кражами, перекладывает финансовую нагрузку на бизнес, вместо проведения программ реабилитации заключённых и применения жёстких надзорных мер. И так не только в нашей стране. Подобные рецидивисты продолжают пытаться промышлять в магазинах, закрывая свои базовые потребности (чаще это алкоголь или деньги на дозу наркотиков). Важно то, что, если прикрыть им „кормушку“ в магазинах, их преступления перейдут на улицу и в более тяжкие составы», — утверждает Константин.

По его мнению, шоплифтеры, оправдывая воровство борьбой с крупными сетями, подменяют понятия о добре и зле — по факту, это преступление, заслуживающее порицания и наказания, но культура общества, считает Сергеев, ещё «должна пройти значительный путь формирования ценностей, в том числе — нетерпимости к правонарушениям, не только к мелким кражам, но и к другим формам девиантного поведения». 

«Торговые сети не только получают прибыль, но и создают рабочие места, развивают инфраструктуру городов и посёлков. А также платят налоги, на которые строят дороги, школы и больницы, выплачивают зарплату учителям и военным и так далее. В пандемию коронавируса много слов благодарности сказали врачам, но и продавцы сделали и продолжают делать значимую работу, не допустив социальных проблем с обеспечением населения продуктами питания и необходимыми товарами», — считает Сергеев.

Чтобы дать более системный отпор магазинным ворам, Сергеев собрал команду заинтересованных директоров по безопасности ритейла, которую назвал «Ассоциацией экспертов безопасности ритейла» — АЭБР. По их инициативе в 2016 году прокуратура и суды начали активно блокировать сайты и паблики шоплифтеров в социальных сетях. В этом году по заявлению АЭБР на владельцев и участников Telegram-чата магазинных воров было возбуждено уголовное дело по статье 150 УК РФ («Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления»). 

В России ритейл защищается от шоплифтеров по-разному. Как сказал мой собеседник, отвечающий за безопасность одной торговой сети, в дело вступает принцип «спасение утопающих — дело рук самих утопающих»: и в риск-аппетите, и в моделях безопасности некоторых сетей и торговых центров должные системы безопасности не заложены, что также стимулирует кражи.  

Некоторые магазины и охранные предприятия используют штрафы, физическое и эмоциональное наказание и даже «трудотерапию» — например, под страхом вызова полиции вора заставляют подметать территорию магазина. В ряде магазинов по инструкции вызывают полицию. Несколько лет назад Ассоциация компаний розничной торговли, объединяющая 37 крупных торговых сетей страны, даже разработала этический кодекс общения с клиентами, где сказано, что полицию стоит вызывать в том случае, когда человека ловят на краже в третий раз. Такие меры приняли после известного «дела „Магнита“».

В феврале 2015 года сотрудники питерского магазина «Магнит» заподозрили 81-летнюю Раузу Галимову, ребёнком пережившую блокаду Ленинграда, в краже трёх пачек масла — вызвали полицию. Пенсионерка оправдывалась тем, что просто не заметила товар, и предложила его оплатить. Несмотря на это, Галимову увезли в отдел, где она вскоре скончалась от сердечной недостаточности. Инцидент привлёк внимание СМИ, в социальных сетях поднялась волна недовольства: общественные организации и политики требовали провести тщательное расследование и даже бойкотировать торговую сеть. Официальные представители «Магнита» оправдывались, что их сотрудники действовали по инструкции, признав при этом, что от формального выполнения обязанностей можно было отойти. Также руководство торговой сети уверяло, что блокадница была серийной воровкой и спланировала свои действия «изощрённо», хотя некоторые сотрудники «Магнита», знающие Галимову, рассказывали, что она часто забывала кошелёк на кассе или сумку в тележке, а иногда пыталась расплатиться повторно. По итогам проверки записей с видеокамер выяснилось, что масло завалилось в тележке под сумку, из-за чего Галимова его не заметила. На директора магазина завели два уголовных дела (причинение смерти по неосторожности и самоуправство), но позднее она попала под амнистию, объявленную по случаю 70-летия Победы.

В том самом книжном я оказался вновь спустя несколько лет, чтобы поставить в истории смысловую точку,  поговорив с женщиной, застукавшей меня с книгами. Признаться, я был даже удивлён, что магазин ещё работает. В нём абсолютно ничего не изменилось: маленькое помещение всё ещё было заставлено стеллажами, светодиодные лампы также горели тусклым светом, и за кассой по-прежнему стояла она. 

Определённо, нужно выбрать какую-нибудь книгу и купить её — это хороший повод заговорить. Тем более на многих виднелся ярко-зелёный стикер в форме звездочки. Скидка — в основном 30 и 50 % (интересно, что сказал бы Чак Паланик, увидев, что его «Колыбельную» пытаются продать за бесценок?). У кассы на стойке распродажи лежали журналы, школьные рабочие тетради, атласы, раскраски, «Приключения Шерлока Холмса» из серии «Азбука-классика» стоили всего 50 рублей. 

— Практически даром, — сама начала диалог женщина.

Между нами быстро завязалась непринуждённая беседа. Я узнал, что магазину приходится заказывать новые книги, ещё не распродав старые, и потому многие полки и окрашены упомянутыми скидками, и с поступлением новых книг тоже всё непросто: из Челябинска они обычно идут два-три дня, а из Москвы чуть дольше — две-три недели или месяц, иногда поставку могут просто отменить.

— С Москвой сложно, она живёт своей жизнью, как говорится. Но книги берут!
— И воруют? — спросил я, пользуясь моментом.

Женщина кивнула головой. 

— Мне кажется, даже если ты любитель почитать и воруешь книги — это стыдоба, — продолжила она. — Ну это уже отклонение какое-то. Проблема человека, а не людей, что вокруг него... А когда ребятишки воруют — это капец! Сейчас как-то нет такого, а вот раньше я очень много ловила на краже подростков. Их жалко.

Эта женщина старается никогда не закрывать глаза на подобные инциденты. Когда на краже попадаются дети, она предпочитает вызывать их родителей (вместо охраны, как положено). 

— А что с теми, кто проскальзывает мимо вас?
— Знаете, раньше сильно переживала, существование такой вседозволенности меня поражало. А со временем поняла: Вселенная всегда всё уравновешивает, она не терпит перекосов. Украл ты — ну ладно, пусть это будет твоё... но готовься, что потом ещё больше заплатить придётся. И необязательно деньгами. Таков закон, и он един: ничто не остаётся безнаказанным.

Тогда, после небольшой паузы, я решил сказать о том, ради чего пришёл.

— Знаете, а ведь я когда-то «забыл оплатить» здесь книги...

Она всё поняла, но при этом в лице вовсе не изменилась. Будто была готова к такому разговору.

— Человек не поймёт, пока его что-то не встряхнёт. Лучше уж пресечь один раз, пусть он испытает стресс... зато осознает, и потом в жизни, дай Бог, всё наладится. 

Затем, она продолжила:

— Я не удивлюсь, если ты вспоминаешь об этом со стыдом... Ведь так?

В ответ я лишь кивнул. Всё так.