Это не заброшенная усадьба с битыми окнами и трупом в подвале, это Дом Жёлтый. Это не заброшенная школа с разбитыми портретами писателей в коридорах, это будущий социальный центр. А эти подростки, отбивающиеся от бездомных арматурой, — стая. Самиздат рассказывает, как ролевая игра по книге армянской писательницы породила одну из последних московских сквоттерских микросубкультур.
Напротив меня развалился Ник. В этом пустом музыкальном классе он хозяин: ноги запрокинуты на учительский стол, в руке бутылка «Гаража». Говорит со мной с позиции силы, я подыгрываю. Свет от корпуса Плехановского института не справляется с тенями в комнате — без телефона я не вижу даже собственных ног.
Мы познакомились в одной из бесконечных групп мертворождённых анархокоммун. Там Ник значился как главный специалист по московским сквотам. Пару часов назад Ник и его друг Игла (это клички, но довольно бесполезные — в них без труда угадываются настоящие имена) позвали меня в заброшенную школу напротив Плешки.
Ник — невысокий студент младших курсов с головой, кажется, слишком большой для его тела. Похож на типичного хорошего мальчика из хорошей семьи. Игла выше: небольшая борода на подбородке, высоченные берцы и шорты, кожаная жилетка с DIY-принтом какой-то группы. Оба секретничают и реагируют на мои вопросы с опаской. Если бы я встретил их в функционирующей школе, то подумал бы, что это эклектичный кружок фанатов очередной бесплатной MMORPG.
Сами себя они называют «домовцами» или «домовским движением», и это одна из последних обделённых вниманием московских субкультур.
В пыльном музыкальном классе на третьем этаже ребята собираются оборудовать «социальный центр». Уже расчистили мусор и вынесли битые стёкла. Они хотят проводить здесь поэтические вечера и попойки. Из старых парт и тумб домовцы соорудили барную стойку, в углу стоит главный пережиток академического бэкграунда комнаты — покосившееся пианино. Кажется, кто-то из ребят говорил о планах устроить акустический концерт при свечах. Света тут, конечно, нет, как и воды, но они отчаянно ищут бесплатный генератор в пабликах типа «Отдам даром» или «Хардкор взаимопомощь».
Ник повсюду таскает с собой найденную тут же арматуру. Это потому, что «на забросе тебя могут легко ограбить, убить, и никто и не заметит». Он очень серьёзен, когда рассказывает об опасностях приключений в заброшках. Игла намного сдержаннее друга, спорит, что на них охотился не центр «Э», а простые копы. Когда в школьных коридорах громко вышагивает невидимая пьянь и гопота, ребята просят меня переходить на шёпот.
Пока ещё не смерклось, на стенах и заколоченных окнах различимы граффити. При виде знакомых идейных лозунгов радуюсь, что ребята оказались анархистами, но это не так. Их граффити — это клочки стихов: «Дом никогда не бросает тех, кто взял и однажды поверил в дом».
Когда в конце восьмидесятых армянская художница Мариам Петросян начала писать свою первую книгу, она вряд ли могла представить, что её творчество увековечат стихами на стенах заброшек. «Дом, в котором…» увидел свет в 2009 году и сразу ворвался в шорт-листы литературных премий, получил приз читательского голосования «Большой книги» и далее по списку.
В книге подростки, главным образом инвалиды, живут в школе-интернате — Доме — вне времени, но с яркими культурными кодами. В Доме все жильцы и обитатели — от воспитанников до работников — обращаются друг к другу только по кличкам. Дети разделяются на группировки — стаи, у каждой свой вожак и свои фичи. Это магический реализм, который скорее ожидаешь увидеть в аниме-сериале. Тут параллельные миры, призраки, подростки на ножах и гонки колясочников-инвалидов.
Сейчас у фанатских сообществ этой книги суммарно за шестьдесят тысяч фолловеров в сети «ВКонтакте». Книга породила фанфики, косплей и ролевые игры: в фанатских группах можно найти кучу объявлений о наборе игроков в стаи. Ролевики рассказали, что они отыгрывают персонажей по мотивам книги, не всегда каноничных, но почти всегда в пределах чата сети «ВКонтакте».
«Привет всем выкидышам, недоноскам и переноскам, всем уроненным, зашибленным и не долетевшим. Добро пожаловать в Дом, — сказал встречающий вас парень. — Чтобы попасть в какую-либо стаю и найти свою комнату, вы должны заполнить анкету» — пишет организатор одной из текстовых ролевых игр. Предлагают выбрать свою инвалидность, обещают подобрать стаю и комнату вымышленного общежития.
На фотографиях с ролевых сходок, к моему удивлению, — люди всех возрастов, иногда с рисованными татуировками под стать их персонажам. И правда как типичный аниме-фандом, только чуть больше панк-мерча.
В рамках игр по «Дому» ты можешь запросто стать таинственным слепым одиночкой с печальной историей или одноруким душой компании (или скорее стаи). Да и сама среда — Дом — это не просто воображаемый интернат, а комфортное укрытие от лютого внешнего мира по модели книги.
Никто из ролевиков и фанатов не слышал об освоении заброшек домовцами, так что это скорее исключение. Игла рассказывает, что они тоже начали с ролевой игры, но быстро переросли в клуб по интересам. Без ролевых игр как таковых, но со стороны всё равно ясно, что в этом остался определённый эскапизм. Ник, например, ведёт себя ровно так, будто всё ещё немного играет.
«ДОМ ЛЮБИТ ЖИВОЙ ДОБРЫЙ ОГОНЬ» — гласит надпись на стене в подъезде по адресу Андроньевская площадь, дом шесть. В квартирах со стен и потолка с корнем вырвана проводка, повсюду битые телевизоры, тарелки и прочая утварь. Окна разрисованы гипнотическими узорами. Этот массивный жёлтый дом — некогда главное здание городской усадьбы П. Хрящева — Шелапутиных, потом жилой дом, а после 2004 года — прибежище бездомных, спившихся гастарбайтеров и прочих обитателей социального дна. До мая 2017 года здесь и располагалась прошлая точка домовцев — для них это не просто заброшенная усадьба, а Жёлтый Дом. Сквот просуществовал четыре года.
Здесь же домовцы-сквоттеры единственный раз соприкасаются с реальностью и становятся героями блога об индустриальном туризме: его авторов домовцы (почему-то отметили, что все домовцы были славянами) встретили с топорами, просветили о живущих в здании агрессивных бездомных и об «аномальности на третьем этаже». Блогеры не побоялись и никакой аномалии не нашли.
В музыкальном кабинете Ник рассказывает мне о приключениях ребят в Жёлтом. Он опять слишком серьёзен. Однажды они нашли труп замёрзшего пьянчуги и похоронили его в подвале (там вместо бетона земля). От живых бездомных они поначалу отбивались топорами и трубами, но пришлось подружиться: обживать заброшки можно только так.
В Жёлтом Доме тусовка домовцев была больше. Они собирались на попойки, убирались после. Кто-то даже там жил, как в настоящем сквоте, но это скорее прижавшиеся к литературному клубу анархисты. Жили с помощью тех же пабликов с бесплатным добром и услугами и подачек друзей из движения. Уйти пришлось, когда количество тусующихся леваков переросло домовцев: начали биться стёкла, ломалась мебель, начали приезжать мусора. В конце концов, соседние комнаты забили бывшие уголовники, которые попросили ребят убраться.
Центральный мотив книги Мариам Петросян — это нависающая над воспитанниками угроза выпускного. Прошлый выпуск обернулся кровавой бойней, да и покидать родные коридоры Дома хочется не всем: «Наружность» для учеников невыносима. Аллегорию понять несложно.
Ник сетует, что после двадцати лет многие бросают движение. Делает заначку с купленным мной пивом. Пятнадцать минут назад он был настоящим королём пыльного школьного кабинета, а сейчас я покупаю ему двойной чизбургер. Он присоединился к движению в пятнадцать лет, ему и самому уже должно быть около двадцати. В его статусе в сети «ВКонтакте»: «Взрослых на самом деле не существует». Социальный центр они так и не построили.
