То, что татарин Арслан похож на Егора Летова, мы выяснили на одной из пьянок. Арслан,  чьё имя переводится как «гордый лев», выпил больше обычного и улёгся спать на пол. Кто-то решил пошутить и нацепил ему на нос круглые чёрные очки.

 — Гля, ребзя! —  удивился шутник. —  Егор Летов, в натуре.

Все пригляделись. На полу квартиры в небольшом городе на границе Мордовии, в окружении местной голодрани и бутылок из-под пива, натурально лежал Егор Летов. Его волосы были чуть короче. Рожа чуть пухлее. И если снять с Арслана, гордого льва, очки, то под ними оказывались два хитрых раскосых глаза. Но если надеть очки обратно, получался Егор. Поганая молодёжь, всё идёт по плану, я убил в себе государство, Егор Летов.

Пока Арслан спал, шутники взяли бритву и побрили ему виски —  как у Егора. Когда Арслан проснулся, пьяные люди сообщили ему:

— Слышь, татарин, в зеркало посмотри на себя.

Арслан подошёл к зеркалу.

— Это чё? — спросил он.
— Это, — ответили ему, — звезда российского панк-движения Егор Летов.

Подошла пьяная Таня по прозвищу «Чебурашка».

— А это, — сказали люди, — твоя Янка Дягилева.
— Слышь, — сказала Таня, — за языками следите.

Кто такая Янка Дягилева, она понятия не имела. 

Её успокоили:

 — Она была классная. Такая же красотка, как ты.

Люди шутили и не знали, что выпускают в мир злого демона — даже двух злых демонов.

Арслан ещё какое-то время ковырялся у зеркала. Виски побрили плохо, оставили кровоподтёки. Таня ещё искала остатки пива в бутылках, не убранных со вчерашнего вечера. Она пробовала пить то из одной, то из другой, наелась сигаретного пепла, огрызнулась на кого-то, пытавшегося её соблазнить. Всё было как обычно, не считая того, что чёрная магия свершилась. Мы вылепили Голема, Аватар: он воплотился в телах косого Арслана и толстой Тани-Чебурашки.

Тревожный звонок прозвенел через неделю. В следующую пятницу, когда Арслан, гордый лев, выпускник ПТУ, фрезеровщик 4-го разряда, снова был пьян, он вдруг всё вспомнил. И когда в ночном ларьке ему отказались дать спиртное в долг, он стукнул себя в грудь. Эхо от этого удара унеслось в космос. Унеслось в прошлое. Пробудило духов реки Мокши. Пробудило вавилонского бога Мардука. Забило вулканом на далёком индонезийском острове.

— Слышьте! — заорал Арслан в раздаточное окно ночного ларька. —  Да вы хоть врубаетесь, кто перед вами? Кому вы отказали?
— Ты Арслан — косоглазый татарин, — сказали в ларьке, где давно знали Арслана.
— Хера! — заорал Арслан. — Я, ёпта, ЕГОР ЛЕТОВ!

В ларьке поржали и захлопнули решётку раздаточного окна. Ларёк был упакован решёткой от таких, как Арслан. Шляющихся в ночи.

Татарин ушёл ни с чем. Но уже понял, в чём дело.

К следующей пятнице Арслан был готов. Он заранее купил чёрные круглые очки. Он заново побрил виски и не стал подстригать волосы — пусть растут. Он вышел из своего подъезда, взяв старую гитару, — Егор Летов, версии минус 2.0. Таня-Чебурашка присоединилась к нему где-то в пьяной кутерьме ночи. Мордовская Деметра, Янка Дягилева.

— Слышь, — рассказывали мне разные люди после тех буйных выходных. —  Знаешь, с кем мы пили? С Егором Летовым!
— Егор Летов мёртв, — резонно возражал я.
— Хера! Егор Летов тайно приехал сюда, в Мордовию. Он инсценировал свою смерть, чтобы… Чтобы, короче, его больше никто не узнал. Ушёл от славы, понимаешь? И поселился у нас!

По рассказам я смог составить следующую картину. Пьяный Арслан с Таней ночью завернули в городской сквер у фонтана. Там вечерами собиралась вся городская молодёжь. Люди курили сигареты, грызли семечки, влюблялись и дрались. Арслан и Таня ворвались к ним как кометы. 

Татарин с ходу заявил, что он —  Егор Летов, поселившийся в Мордовии, чтобы уйти от славы. Он потребовал выпить и показал гитару:

— Вот доказательство, ёпта!

Но доказательств не требовалось. В очках, с отросшими волосами, Арслан был точной копией Егора. Подозрения вызвала Янка Дягилева, но Танька-Чебурашка ловко отмазалась. Она сказала, что «время никого не щадит, ёпта».

Егору и Янке налили. Арслан распоясался и заорал, что хочет ещё. Он был как бочонок, способный разом залить в себя море. Таня-Чебурашка тоже была из высшей лиги. Иногда на вписках люди уже лежали мёртвые, а она всё ещё шлёпала широкими красными пятками по телам в поисках добавки.

 — Взамен, — пообещал Арслан, — сыграю вам песню. Хотя обещал, что никогда-никогда больше не возьму в руки гитару.

И он взялся за гитару, которую таскал на плече, и спел «Всё идёт по плану». Аккорды этой песни знали все: Аэм, Фэ, Це и Еэм. Танька подвывала ему. Все вокруг были пьяные, и им показалось похоже. Арслан настрелял ещё денег и сигарет у радостной публики — и они с Танькой ушли дальше в ночь.

Так начались мордовские гастроли Егора Летова и Янки Дягилевой. Арслан возникал со своей подругой на вписках, пьяных лавочках, пикниках случайных людей. Тут же заявлял, что он лидер сибирского панк-движения, а потом требовал выпивки и денег.

— «Гражданскую оборону» слышали? Вот. А их главный — это я!

Хитрый татарин даже расширил свой репертуар. Он научился играть «Дурачка» и «Хуй, гавно и муравей». Последняя песня вообще была не Егора Летова, но всегда заходила на ура.

В одну из таких ночей Арслан вышел на неожиданно серьёзных людей, владельцев клуба «Самира». Румяные бандиты тоже знали о Летове.

— В натуре? — они изумились, глядя на косого гордого льва (глаза Арслана были под очками, сходство с Егором Летовым было очень сильным). — Ты?!! Живёшь теперь здесь?
— Ёпта, — подтвердил Аслан и притянул к себе Таньку. — Мы с Янкой решили, что здесь лучшее место на свете!
— Лучшее, братан! — обрадовалась братва. — Такое солнце, грибы! У нас, бля, рыбалка, охота, заповедник.

Так, за удачным разговором и водкой, Арслан вымутил себе концерт в «Самире». Афиши пестрели: «ВПЕРВЫЕ! В НАШЕМ ГОРОДЕ!! ЕГОР ЛЕТОВ!!» И даже люди, которые знали Арслана, стали сомневаться.

— Слышь, — я сталкивался с такими разговорами всё чаще. — Короче, походу, это правда, что у нас живёт Егор Летов. 

Билеты на концерт купили все. Даже те, кто знал Арслана. Не знаю, на что мы надеялись. Возможно, на второе пришествие. Если Летов жив, значит, газеты наврали, система наврала, он у нас — и он победил систему, обхитрил её, рассуждали мы. Мы ещё не совсем представляли, как это применить в жизни. Но сам факт взлома системы, привычного уклада вещей давал надежду,  что и у нас получится, что мы выскользнем из своих заводов и ПТУ, покажем системе язык, голую задницу, примерим на себя не адидасовские треники, но «Гуччи».

Тем временем братва задрала такие цены на концерт, что многим пришлось отдавать последнее и ещё занимать. Зал набился битком. Мы стояли в густом алкогольном пару, дышали, курили, и в какой-то момент кто-то не выдержал, заорал:

— Е-ГОР! Е-ГОР!

И все две сотни лужёных молодецких глоток подхватили клич:

— Е-ГОР! Е-ГОР! — рёв сотрясал стены зала.

Потом на сцену вышли Арслан и Таня-Чебурашка. Вместе с ними вышел ещё бородатый дядя, штатный клавишник и певец в «Самире». Все были уже пьяны. Клавишник улыбался улыбкой доброго педофила.

— Начнём, шоле? — развязно спросил в микрофон Арслан.

И мы, хотя и видели, что перед нами просто хитрый татарин, всё равно заорали в ответ:

— Д-а-а-а! Жги, Егоооор!

Половину песен на том концерте спел штатный клавишник. У Арслана хватило сил выучить только пять или шесть композиций. Среди них, кроме прочих, была «Группа крови» группы «Кино» (зал закипел в беспамятстве), «Демобилизация» группы «Сектор Газа» (зал умер в экстазе и ожил снова) и «Семь сорок» Аркадия Северного (мордовский зал пустился в разудалый еврейский пляс, стреляли и били бутылки). 

Братва хапанула столько денег, сколько никто не ожидал. Всю ночь Арслана и Танюху поили дорогим коньяком «Курвуазье». А после — решили отправить дуэт на гастроль в крупный мордовский город Краснослободск.

Там и случилась оказия. Краснослободск по привычке устлали афишами, но не учли, что город это большой и прошаренный. На концерт пришёл рок-н-рольщик и винтовой наркоман с таким стажем, что на вид ему было около ста пятидесяти лет. Во время исполнения песни «Семь сорок» он взобрался на сцену и стянул чёрные очки с гордого льва. Из-под очков на рок-н-рольщика глянули два раскосых татарских глаза.

— Стоой! —  заорал рок-н-рольщик и схватился за микрофон. — Стооой!

Зал замер. Крупный город Краснослободск знавал всякое, но такого даже там не было.

— Это! — и рок-н-рольщик ткнул пальцем в Арслана. — Это не Егор Летооов!

На шум вписались местные бандиты, владельцы заведения. Они сперва полезли в бычку, дали нескольким случайным людям в щи, но вскоре согласились «порешать по-пацански» — справедливо. 

Концерт в Краснослободске превращался в увлекательное живое ток-шоу.

— Ты! — сказал один из братвы рок-н-рольщику. — Поясни, почему он не Егор.
— Потому что… Потому что… — от ярости тот не сразу нашёл слова. — У Егора родинка была — вот тут! — и рок-н-рольщик ткнул свою щеку.
— Откуда знаешь? — спросила братва. — Поясни.
— Оттуда… Оттуда, что я с Егором был вот так! — и рок-н-рольщик потёр друг о друга пальцами рук. — На вписках. В больничке. А эта лярва… — и он показал на Таньку-Чебурашку.
— За языком следите, — строго сказала Таня.
— Эта лярва вообще на Янку Дягилеву не похожа.
— Время никого не щадит, ёпта, — ответила заготовленной фразой Таня.
— Не щадит? — казалось, рок-н-рольщика сейчас хватит удар. — Да ты себя в зеркале видела, тётя? Да у тебя на лице написано, что ты мордва!
— Поясни, — сказала Тане братва.
— Чё? — не поняла серьёзности положения Таня.
— Тогда ты поясни, — попросили Арслана.

Тот был пьяный — в райдере он указал множество роскоши в свою гримёрку: коньяк, шоколадки, пиво «Хайнекен» — и теперь стал смелый от выпитого:

— Зуб даю, я — Егор Летов, ёпта!

Смелость почти прокатила. Не будь братва столь дотошна, Арслан уехал бы из Краснослободска со славой и деньгами. Но кто-то переспросил:

— Егор?
— Егор!
— А тогда забацай «Убей в себе государство»!
— Чё? —  не понял Арслан.
— А «Мою оборону»?
— А?
— А «Кидать бисер перед стадом свиней»?
— Чё?

Арслан не был настолько погружён в творчество «Гражданской обороны», чтобы припомнить все её хиты сразу. Он стал мямлить, пару раз ударил по струнам, глаза его бегали. Братва решила, что доказательств достаточно.

Сначала Арслана хотели просто застрелить.

Потом дали леща.

Вывели из клуба, втоптали в дырявый асфальт чёрные очки и пенделями отправили обратно в родной город. И выставили счёт местной братве — за обман.

Счёт, по традиции, пришлось оплачивать Арслану. Фрезеровщик 4-го разряда, он нашёл ещё работу ночным сторожем, весь как-то сразу скуксился, в глазах поселилась печаль. Танька-Чебурашка — мы не знали, была ли между ними связь, — ушла из дуэта: нырнула в тёмную ночь.

Арслан отдавал долг тридцать лет и три года, отрастил пузо от тоски и всегда, кто бы его ни встретил, жаловался за жизнь. Мы тоже не могли простить его обмана. 

— Слышь, — просили, — завались, а?

Никто из нас не ускользнул из ПТУ и заводов, никто не примерил на себя «Гуччи». Чтобы не винить себя, виноватым сделали Арслана.

— Долг отдал? — спрашивали его.

И он начинал жалиться:

— Помираю, не могу, корячусь семь дней в неделю, может, одолжите денюжек, братушки, братики, а? 

— Иди работай, — со злостью напутствовали его. И брезгливо цедили. — «Гражданская оборона», ёпта.