Самиздат продолжает изучать самые невероятные бизнес-идеи и предприятия. Наш спецкор Юлия Дудкина побывала в Международной академии исследования лжи и выяснила, зачем нужна профессия верификатора, если есть полиграф, что делать, чтобы тебя не завербовали в ИГИЛ, почему психотравма — это не всегда плохо и как можно по психотипу человека понять, обманывает ли он тебя. Спасибо нашим друзьям из Кнопки за помощь в подготовке рубрики!

— Многие люди, которые насмотрелись сериалов или прочитали книжку Аллана Пиза «Язык телодвижений», начинают думать, что главное в деле верификации — это следить, когда человек почесал нос, а когда скрестил руки на груди, — объясняет Людмила. — С одной стороны, конечно, Пиз молодец — он занялся популяризаторством науки и показал людям, что мы можем куда больше узнать об окружающих, если внимательно за ними понаблюдаем. С другой — всё это работает далеко не так просто. Если человек почесал нос во время разговора, это может означать, что у него просто чешется нос. Или даже то, что он действительно нервничает, но не потому что обманывает, а потому что тема разговора важная или болезненная. В первую очередь при верификации анализируется всё-таки речь: какие именно слова использует человек, какие конструкции употребляет. Нужно определить общий поведенческий стереотип человека — для этого задаются нейтральные вопросы. Потом наступает очередь контрольных вопросов — это те, отвечать на которые обычно неудобно и стыдно. Мы смотрим, как меняется поведение человека, когда он начинает отвечать на них. И последними идут уже проверочные вопросы — связанные непосредственно с предметом исследования: «Украл ли ты такой-то предмет? Обманул ли ты в такой-то день своего начальника?».

Международная академия исследования лжи существует уже примерно восемь лет, и к её специалистам обращаются за помощью сотрудники служб безопасности, топ-менеджеры, специалисты по кадрам — все те, кому часто приходится участвовать в переговорах и кому важно научиться определять, когда им говорят правду, а когда нет.

но, пообщавшись с сотрудниками академии, я понимаю, что речь идёт об очень серьёзных и вполне реальных вещах.

— Мы сотрудничаем и с некоторыми судами, — объясняет Людмила. — Наши эксперты анализируют невербальное поведение подозреваемых. Конечно, тут напрашивается вопрос, зачем это нужно, если есть полиграф. Но, во-первых, это устройство не так уж и давно появилось в России. Во-вторых, далеко не каждый умеет им пользоваться — тут нужно очень много специальных навыков. У нас в академии есть полиграфы, и с ними мы тоже работаем. Всегда есть риск обвинить невиновного человека, поэтому лучше каждый раз использовать все доступные методики верификации — и инструментальные, и невербальные. И всё равно у каждого, кто работает в этой области не меньше десяти-пятнадцати лет, есть своё «кладбище» — люди, которых несправедливо обвинили во лжи. И каждый, кто хочет стать верификатором, должен понимать всю тяжесть ответственности, которая на него ляжет.

Как объясняет Людмила, чтобы узнать, когда человек обманывает, нужно его понять. Один из лучших способов — постараться сразу определить его психотип. Для этого анализируют и его внешний вид, и манеру жестикулировать. Всего базовых психотипов восемь, и в основе каждого лежит определённая эмоция. Правда, бывает такое, что определить психотип очень тяжело — когда из-за психотравм он дополняется тенденциями другого, иногда противоположного психотипа. При этом часто, чем больше в жизни человека было психотравм, тем более интересной и гармоничной личностью он становится.

— Подождите, — прерываю я Людмилу. — Вы так говорите, как будто психотравмы — это хорошо.
— По крайней мере, это не всегда плохо. Многие просто не совсем правильно трактуют это понятие. Вот представьте себе: есть девушка истероидного психотипа. Это значит, что все её действия направлены на получение внимания и признания от окружающих. Она ярко одевается, хочет во всём быть первой. И она по каким-либо причинам выбирает для себя профессию психолога. Вообще-то истероидам не свойственно выслушивать других людей — для них гораздо важнее рассказать окружающим о себе. Но она хочет добиться успеха в профессии и учится слушать пациентов и помогать им. Таким образом, у неё появляются эмотивные тенденции. Базовая черта эмотива — это забота об окружающих. Когда к её психотипу добавляются черты другого, это и есть психотравма. Или вот ещё пример: допустим, у нас есть маленькая девочка, тоже истероидного психотипа. Родители отдают её в большой спорт и заставляют рано вставать, ездить на сборы и соревнования. Для истероида главное — успех и восхищение окружающих, и девочка в какой-то момент понимает, что, если достигнуть высоких результатов в спорте, всё это у неё будет. Цветы, поклонники, медали. И она начинает уже сама в себе вырабатывать целеустремлённость, дисциплину — черты паранойяльного психотипа. Постепенно они входят в её жизнь, становятся неотъемлемыми качествами. Но это не значит, что она превращается в паранойяла. Она воспитывает в себе качества другого психотипа, чтобы добиться целей, характерных для её собственного — истероидного. Можно назвать это психотравмой, а можно — саморазвитием. 

По словам сотрудников Международной академии исследования лжи, определяется психотип человека достаточно быстро — уже за десять минут разговора можно примерно в нём разобраться.

Когда я прошу Людмилу определить мой психотип, она приходит к выводу, что я — эмотив с гипертимными тенденциями. Это значит, что мне свойственно заботиться о других и пытаться сделать их жизнь лучше. При этом в работе я пытаюсь искать себя и прислушиваться — что моё, а что не моё, и от этого, возможно, часто меняю виды деятельности. При этом мне бывает трудно заниматься монотонной работой, когда надо глубоко в чём-то разбираться. Ещё из всех психотипов эмотивы реже всего врут и толком даже не умеют этого делать. Поэтому они доверчивы — если сам не привык обманывать, то и от других этого особо не ожидаешь. Вопросы, связанные с душевными переживаниями или трудным жизненным выбором, очень легко могут вызвать у эмотивов психосоматические заболевания, то есть в психологически тяжёлый жизненный момент такой человек может запросто свалиться с жутким гриппом. С одной стороны, всё это очень похоже на правду. С другой — меня очень пугает мысль, что всё, что я делаю в жизни, обусловлено заложенным во мне психотипом, а не собственными решениями. Узнав, что эмотивы легко теряют работоспособность из-за душевных расстройств и переживаний, я задумываюсь о том, что мне не помешали бы несколько хороших психотравм.

Изначально Академия исследования лжи задумывалась всего лишь как небольшой тренинговый центр. Основал его Евгений Спирица — поработав в СОБРе, получив две боевые награды за участие в спецмероприятиях, проведя множество переговоров и с террористами, и с криминальными и полукриминальными структурами, он решил, что знания хорошо бы не только иметь, но и передавать другим. Сначала академия занималась в основном культурой коммуникации и обучала людей грамотно вести переговоры, но потом появились и направления, связанные с верификацией лжи и профайлингом — составлением психологического портрета человека. Стали появляться новые сотрудники.

— Я сначала помогал с техническим оснащением тренингов, — рассказывает нынешний руководитель академии Виктор Макаров. — А потом заинтересовался и постепенно влился в работу. Наши главные наставники — это люди из тридцатой лаборатории КГБ СССР, они разработали многие методы и подходы, которыми мы теперь пользуемся. Но, конечно, наши специалисты постоянно вырабатывают и новые методологии — мир ведь не стоит на месте, и схемы махинаций постоянно меняются. 

Несколько раз академия проводила в разных городах тренинги, где людям объясняли, как действуют вербовщики в террористические организации и как вести себя с ними, чтобы не попасться.

— Особенно это полезно для молодёжи, — рассказывает инструктор-профайлер Александр Лукин. — Все ведь знают, что психика подростков более уязвима, чем у взрослых людей. Ещё в группе риска оказываются люди в депрессии или те, у кого случились какие-то жизненные неудачи. Опытные вербовщики умеют издалека видеть таких людей. Если вы подавлены и какой-нибудь незнакомый человек начинает слишком навязчиво предлагать вам свою помощь, стоит насторожиться — даже если внешне он кажется вам просто добрым самаритянином, этот человек вполне может быть опасен. Вообще террористические организации очень похожи на секты. Помню, была у нас одна история: группа подростков увлеклась сатанизмом. Началось всё банально: у кого-то плохие оценки, кто-то не может найти работу. И они решили: «А давайте попробуем, ну так, из интереса». Потом произошёл ряд каких-то случайностей — одному поставили пятёрку, другому откуда-то перепало денег. И они говорят: «Вау, круто, а давайте теперь кошку в жертву принесём, что тогда будет?». И так всё очень быстро закрутилось, в итоге дело дошло до убийства. Мы потом общались с этими ребятами. Когда их спрашиваешь: «Как вы до такого дошли-то?», они начинают задумываться, и их как будто холодным душем окатывает.

Как поясняет Александр, люди, попавшие в секты или террористические организации, часто похожи на тех, кто находится в состоянии алкогольного опьянения. И причины могут быть похожие — бегство от собственных проблем. Куда меньше шансов оказаться завербованными у тех, кто чем-то всерьёз увлечён, — морально такие люди куда сильнее, чем те, кто пассивен или пребывает в фрустрации.

Сейчас в академии есть девять факультетов, которые занимаются разными направлениями. Есть, например, направление, посвящённое транспортной и авиационной безопасности — сотрудников аэропортов и вокзалов обучают получать информацию о людях по их внешнему виду, мимике, манерам, и делать это максимально быстро, в условиях, когда нет возможности пообщаться с каждым, кто проходит мимо. Есть отдельное направление, которое занимается человеческим лицом. Там учат распознавать эмоции, передаваемые мимикой, причём не просто отслеживать их, но и пытаться понять, что они могут обозначать. Отдельный блок посвящён банковской безопасности — в первую очередь туда приходят те, кто выдаёт кредиты: им нужно научиться понимать, можно ли доверять тому или иному заёмщику и каких сюрпризов стоит от него ожидать. 

— До последнего времени мы работали в основном со специфическими заказчиками — теми, кто связан с безопасностью, — говорит Виктор. — Но сейчас потихоньку расширяемся и делаем программы также для тех, кто просто хотел бы начать лучше разбираться в людях и понимать, чем мотивированы те или иные их поступки. Это ведь полезно в любой работе, да и просто в общении. Хорошо, если перед тем, как вы пойдёте на более тесный контакт с каким-либо знакомым, вы будете примерно понимать, как с ним лучше взаимодействовать. В человеческом поведении всегда есть этакие маркеры, характерные поступки и фразы, после которых стоит задуматься и сделать выводы. И это совсем не значит, что с человеком нужно перестать общаться или обвинить его в чём-то. Просто, возможно, стоит быть немного прозорливее и понаблюдать за теми или иными его проявлениями.

Академия работает как с коммерческими, так и с некоммерческими структурами — например, некоторые специалисты сотрудничают с СК РФ, кто-то — с бизнес-структурами. 

— Мы стараемся выстраивать со всеми клиентами длительные отношения и рассматривать все варианты взаимодействия, — говорит Виктор. — Можем поучаствовать в каких-то проектах или познакомить друг с другом людей, которые явно друг другу пригодятся. Правда, бывают случаи, когда мы вообще ничем не можем помочь той или иной фирме. Например, случается такое, что кто-то из сотрудников что-то украл, и к нам обращаются, чтобы мы вроде как помогли выявить виновного. Но на самом деле начальству нужно не чтобы мы нашли человека, а чтобы помогли уличить того, кого они уже заранее считают преступником. И если он оказывается ни в чём не виноват, на нас ещё и злятся. То есть некоторые хотят, чтобы мы выступили этакими публичными палачами. Как правило, проблема в таких организациях лежит куда глубже, чем обычная кража. Мы стараемся в таких случаях сразу доступно объяснить, чем мы тут действительно можем быть полезны и чего от нас ожидать не стоит. 

Каждый, кто работает в академии, знает, что не стоит называть однажды совравшего человека лжецом. Да и вообще не нужно делать оценочных суждений — в конце концов, если бы все и всегда говорили только правду, непонятно, во что превратился бы наш мир. Работа Международной академии исследования лжи построена не на том, чтобы кого-то постоянно уличать и обвинять. Главное — понять окружающих людей и их мотивы и научиться с ними сосуществовать. В конце концов, хоть сериалы и основаны на вымысле, а враньё нельзя определить по тому, как человек чешет нос, иногда киногерои всё-таки бывают правы — все лгут, и с этим надо научиться жить.

P.S.:

Подготовить этот материал нам помогли наши друзья из фирмы «Кнопка» — они помогают Международной академии исследования лжи вести бухгалтерию. «Мы специалисты в области образовательных услуг и детекции лжи, — поясняет Виктор Макаров, — но отчётность и бухгалтерия — вовсе не наши сильные стороны. Пока формы отчётности были простыми, а наша организация маленькой, мы справлялись сами. Но со временем становилось всё сложнее. Как-то раз мы расстались с очередным бухгалтером и искали нового. А потом узнали про «Кнопку» и решили, что хотим отдать все дела, связанные с отчётностями и бумагами, специалистам на аутсорс. У нас и без того дел хватает».

1. Повелитель мух. Зачем строить ферму для насекомых.
Как и зачем нужно разводить мух и почему их личинки однажды спасут человечество.

2. Похороны путешественников во времени.
История фирмы, которая взялась изменить отношение людей к смерти.

3. Изольда и Пикачу. Мир оживших манекенов.
Самиздат рассказывает, откуда на питерских улицах ожившие манекены.