Российский рынок реабилитации от наркозависимости предоставляет огромный выбор. Можно начать «новую жизнь» с записи на собрания «Анонимных наркоманов», обратиться в религиозную организацию или пойти лечиться трудом в «рабочий дом». По оценкам собеседников самиздата, в России работает около двухсот зарегистрированных учреждений, незарегистрированных — больше тысячи, точное количество неизвестно. Реабилитационные центры бывают светскими и религиозными, рабочими, с насилием и без, профессиональными и дилетантскими, дешёвыми и дорогими, в стране и за её пределами, но почти все объединяет отношение к зависимым как к животным. Специально для «Батеньки» журналистка Маша Слёзкина изучила рынок платной реабилитации и выяснила, кто и как зарабатывает на наркозависимых.
Сколько частных реабилитационных центров в России, точно неизвестно. По оценкам собеседников самиздата, зарегистрированных учреждений в стране около двухсот, незарегистрированных — больше тысячи. По данным Росстата, в 2017 году на наркологический учёт поставили более 48 тысяч человек. К концу года на учёте состояло 238 тысяч. Сейчас эта процедура называется диспансерным наблюдением, но суть не изменилась: человек в течение трёх лет должен регулярно сдавать тесты на наркотики. Из-за статуса наркозависимого он будет ограничен в правах, например не сможет водить машину и устроиться на некоторые виды работ.
Согласно словарю терминов Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), синдром отмены — проявление физической зависимости от потребления наркотиков — сопровождается болями в мышцах, судорогами, бессонницей и депрессией. Переживать это опасное состояние лучше в медицинском учреждении.
Сегодня по всей России работает около 80 государственных реабилитационных центров. Несмотря на низкое качество услуг, в них всегда стоят очереди. В некоторых регионах бесплатной реабилитации нет совсем, и в незанятую, но очень востребованную нишу приходят частные организации.
Религиозные рехабы
Первые частные центры для зависимых появились почти сразу после распада Союза как альтернатива государственным больницам. Сначала их открывали наркологи, работавшие в государственной медицине, а затем появились учреждения, созданные общественными и религиозными организациями и фондами.
На сегодняшний день в России свой реабилитационный центр есть почти у каждого религиозного течения. Всё началось с пятидесятников — протестантского движения, которые пришли в Россию в девяностых. По части наркотиков они оказались оперативнее РПЦ и стали активно проповедовать среди зависимых, бездомных и осуждённых.
Вместе с пятидесятниками в Россию пришли саентологи со своей программой «Нарконон». В неё входит детоксикация витаминами, спортом и сауной и последующее прививание «нравственно-моральных ценностей»; по словам нарколога Олега Зыкова, эта программа антинаучна и деструктивна. Участие в ней было платное, как и почти все услуги церкви.
Несмотря на успешный старт и быстрый рост, этим реабилитационным программам в России пришлось нелегко. Русская православная церковь быстро объявила и протестантов, и саентологов сектантами, параллельно пытаясь закрепиться на рынке реабилитации сама. Из-за методов работы и давления РПЦ вокруг саентологов и пятидесятников сложилась негативная репутация, и движения постепенно ушли в подполье.
По словам главы одной из сети рехабов Ильи (имя изменено), РПЦ активизировалась в этой сфере в последние восемь лет. По официальным данным, сейчас у неё больше 300 церковных проектов помощи наркозависимым, в том числе 70 реабилитационных центров и 18 центров ресоциализации.
Несмотря на ликвидацию церкви в Москве по решению суда, обыски в отделениях организации и давление со стороны РПЦ, центры саентологов с «Наркононом» до сих пор существуют. Где-то цена за реабилитацию не указывается, где-то она стоит 120 тысяч в месяц. После стольких лет и обвинений в сектантстве не исчезли и протестанты: сегодня с ними связаны сразу несколько сетей и центров ассоциация «Родина без наркотиков», организация «Здоровый город» в Краснодаре, фонды «Наше будущее», «Свобода», а также центры одной из самых больших и влиятельных организаций — Национального антинаркотического союза (НАС) Никиты Лушникова. «Обычно реабилитанты живут в коммунах, вместе изучают тексты и ведут домашнее хозяйство. Тех, кто прошёл реабилитацию, направляют в «библейскую школу», где из них готовят пасторов, а затем посылают в другой город, чтобы они там насаждали церковь», — рассказывает Илья.
Империя НАС
НАС многие годы остаётся одной из крупнейших сетей, объединяющёй реабилитационные центры по всей стране. Его история началась в 2005 году, когда в Белгороде открылся первый Центр здоровой молодёжи — рехаб для людей с алкогольной и наркотической зависимостью.
Один из его основателей, боксёр, магистр психологии и менеджмента с ветеринарным образованием, Никита Лушников семь лет употреблял наркотики, пока не прошёл реабилитацию в пятидесятнической церкви «Царство Бога», входящей в Объединение церквей евангельских христиан (ОЦЕХ). Через несколько лет Лушников стал помощником пастора, а потом — соучредителем организации «Церковь евангельских христиан „Царство Бога“» в родном городе. Несмотря на репутацию заведений с религиозным уклоном, ЦЗМ и НАС позиционируют себя как светские учреждения, за это их часто критикуют, называя центры сектантскими.
В 2009 году в Москве Лушников основал фонд «Центр здоровой молодежи». Вместе с ним в учредителях числятся телеведущий Алексей Лысенков, известный по передаче «Сам себе режиссёр», актриса Елена Ксенофонтова, пастор «Царства бога» Константин Иванов и пастор Центра христианского просвещения, входящего в ОЦЕХ, Сергей Малинкин.
Помимо этого, Лушников работает помощником вице-спикера Госдумы Сергея Железняка (а он возглавляет Наблюдательный совет НАС) и депутата Леонида Слуцкого. До этого Лушников был помощником депутата Николая Валуева, но тот уволил его якобы за связи с протестантами. По другой версии, их отношения прекратились из-за конфликта, связанного с конкуренцией за крупные бюджеты, выделенные ФСКН и Минздравом на реабилитацию наркозависимых. По словам источника, близкого к НАС, Лушников открыл формально мусульманский и православный центры, а также привлёк к работе людей, близких к РПЦ, как раз для того, чтобы отсечь эти обвинения и поправить репутацию.
За два года до этого Лушников и Лысенков основали фонд «Здоровье нации». Согласно данным «Контур.Фокус», в 2013-м налоговая ликвидировала его как недействительный, хотя годовая прибыль фонда превышала 65 миллионов рублей. В том же году появился НАС и входящий в него фонд «Во имя Архангела Гавриила».
НАС активно пользуется административным ресурсом и громкими именами. Помимо Лушникова и Лысенкова, ассоциацией руководят член Межсоборного присутствия РПЦ Юлия Павлюченкова, а в его Наблюдательный совет входят директор НИИ наркологии Татьяна Клименко, духовник патриарха Кирилла схиархимандрит Илий, лидер группы «Агата Кристи» Вадим Самойлов, а также бывшая фигуристка и жена пресс-секретаря президента Татьяна Навка. Лушников общается со «звёздами»: он часто публикует фотографии со знаменитостями, устраивает им поездки в центры НАС, а историю лечения телеведущей Даны Борисовой в одном из его центров освещал Первый канал. Лушников также заручался поддержкой министра иностранных дел Сергея Лаврова и принимал участие в антинаркотических встречах ООН.
«Центров здоровой молодёжи» по всей России около тридцати, но есть филиалы в Израиле и Таиланде. Раньше были центры в Болгарии и Германии. Услуги российских центров стоят 30–40 тысяч рублей в месяц, в зарубежных — от ста тысяч. Стандартный курс реабилитации длится год.
По словам пресс-секретаря НАС Татьяны Воробей, на данный момент они помогли войти в ремиссию 6349 людям.
В уставе ЦЗМ говорится, что «фонд не имеет основной целью своей деятельности извлечение прибыли» и не распределяет её между учредителями, а Лушников утверждает, что некоторым людям они помогают бесплатно, как обычные благотворители. По данным СПАРК-Интерфакс, c 2014 по 2017 год ЦЗМ получил больше 130 миллиона рублей пожертвований. Бывшие клиенты и сотрудники в репортаже телеканала «Дождь» рассказывали, что реабилитация часто оплачивается переводами на личные карты, и делились историями о психологическом давлении и вымогательстве денег со стороны персонала за дополнительные услуги.
Медицинской лицензии у ЦЗМ, как и у многих учреждений НАС, нет, они занимаются только реабилитацией. По словам Лушникова, они делают ставку на спорт и духовное развитие. Бывшие же реабилитанты говорили о психологическом давлении: некоторых зависимых привозили «в невменяемом состоянии», рассказывает пациентка Центра Мария. Двое собеседников «Батеньки», побывавших в центрах НАС, рассказали о сильном религиозном уклоне реабилитационной программы, но, по словам Туминского, в последние годы её стало гораздо меньше.
Город без наркотиков
В середине 1980-х екатеринбуржец Евгений Ройзман отсидел около двух лет за мошенничество, незаконное хранение холодного оружия и кражу. После освобождения он занялся ювелирным бизнесом и продажей книг, но вскоре переключился на дело, сделавшее его знаменитым на всю страну: стал идеологом и лицом фонда «Город без наркотиков» (ГБН).
Фонд стал известным благодаря жестокому обращению с реабилитантами: сотрудники ГБН похищали людей из их домов, приковывали их наручниками к батареям и решёткам на окнах во время «ломки», били и морили голодом. Кроме того, реабилитантов заставляли сдавать своих продавцов, а потом проводили незаконные задержания этих людей, чтобы передать полицейским.
Цена за услуги у екатеринбургского ГБН всегда была ниже средних: в 2003 году месяц реабилитации стоил около трёх тысяч рублей, в 2015-м — 15, сегодня — 17 тысяч. Как многие руководители центров, Ройзман говорил, что в особых случаях людей лечат бесплатно. Но это только официальные данные. В 2010 году экс-глава нижнетагильского филиала фонда Егор Бычков, осуждённый за похищение и удержание людей, утверждал, что месяц пребывания в его центре стоил пять тысяч рублей. Реабилитация в филиале в Свердловской области обходилась в 29 тысяч.
На еде в фонде тоже всегда экономили. Реабилитанты сами выращивали овощи и разводили свиней для употребления в пищу. В 2012 году бывший реабилитант рассказывал, что один человек съедал примерно на тысячу рублей в месяц. Кроме того, наркозависимые ездили работать, и за каждого человека фонд получал ту же сумму в день. Согласно документам, фонд не получал почти никакой прибыли.
Несмотря на методы работы, фонд пользовался уважением. Среди тех, кто поддерживал его, были член Совета Федерации Людмила Нарусова, главный российский нарколог Евгений Брюн, директор ФСКН Виктор Иванов, музыканты Владимир Шахрин, Вячеслав Бутусов и Гарик Сукачёв, а также региональные Общественная палата и епархия РПЦ.
Репутации Ройзмана тоже не пострадала: в 2013 году он выиграл выборы екатеринбургского мэра. С тех пор он перестал заниматься «Городом без наркотиков». Его место занял Кабанов, который после этого неоднократно критиковал предшественника за насилие над пациентами, нежелание сотрудничать с властями и экономическую неграмотность. В фонде признают, что приковывали реабилитантов наручниками (об этом упоминается даже на его сайте), но уверяют, что отказались от этого.
Сегодня у фонда один центр в Екатеринбурге с двумя подразделениями — на 90 и 100–140 мест. В прошлом году реабилитацию в нём прошли 140 человек. Для сравнения: в 2014 году их было 245, в 2011-м — 896. В том же году, согласно официальному отчёту, организация получила почти четыре миллиона рублей и потратила 4,3 миллиона. Из них почти 1,4 миллиона ушло на оплату труда, 794 тысячи — на коммунальные расходы, 890 тысяч — на содержание помещения, 624 тысячи — на материальные затраты, 641 тысяча — на еду, 84 тысячи — на общехозяйственные расходы.
Рехаб коттеджного типа
«Сейчас пациентами становится в основном молодёжь с солями, спайсами и метамфетамином. Тут нужны абсолютно другие подходы, — рассказывает Илья, хозяин одной из сети рехабов. — Важно, чтобы на начальном этапе был психиатр, который назначает медикаментозную терапию, и пациент какое-то время находится на ней, параллельно с психологической и медицинской реабилитацией. Мест, где это делают, не очень много».
Самый прибыльный и широкий сегмент — это реабилитационные центры без медицинской лицензии, расположенные в коттедже или квартире. Это объясняется тем, что открыть их гораздо проще и дешевле, чем полноценные клиники. Так, на аренду помещения и содержание медицинского центра нужно тратить 10–20 миллионов рублей ежемесячно, предварительно вложив десятки миллионов в оборудование. Чтобы арендовать и содержать коттедж, нужно тратить в среднем 150 тысяч рублей в месяц, а недобросовестным бизнесменам — ещё меньше. Недавно на Avito нашли объявление о продаже целого центра c мебелью и «спортивным уголком» в Курганской области за пять миллионов рублей. Кроме того, «коттеджные» центры регистрируются как поставщики «социальных услуг с обеспечением проживания», что избавляет их от необходимости получать медицинские лицензии и сильно снижает расходы.
Когда коттедж найден, администраторы ребцентров начинают искать пациентов в госбольницах.
Три года назад у Марии (имя изменено) случилась передозировка, и девушка на три дня впала в кому. Когда она очнулась в институте Склифосовского, в её палату зашёл незнакомый мужчина и предложил ей лечь в частный реабилитационный центр хотя бы на месяц. Мария согласилась. Деньги за лечение заплатила её мать.
— С точки зрения бизнеса любое учреждение, где могут оказаться алкоголики или наркоманы, — это точка, где есть товар. Поэтому центры стараются договориться с больницами, чтобы мотивировать пациентов на реабилитацию, пока те там находятся, — объясняет знакомый с рынком Илья.
Многосерийный дневник нашего читателя Ильи Пинаева о том, как он сам попал в «рехаб», часть первая.
По его словам, раньше в Москве каждый врач сотрудничал с какой-то организацией, которую рекомендовал зависимым и их родным за деньги, пока в областном Ступино не появился государственный центр и пациентов не стали в обязательном порядке направлять туда.
После выписки из Склифосовского Мария попала в центр «Практик» (раньше входил в НАС) в Звенигороде. Туда девушку отвёз тот же мужчина, который уговорил её на реабилитацию, когда она лежала на больничной койке. Мария прожила в центре десять месяцев (это обошлось её матери в 300 тысяч рублей), а затем даже недолго проработала в нём.
Как правило, в таких центрах работают бывшие реабилитанты — сначала на волонтёрских началах, а потом за небольшую плату. В среднем им платят одну-полторы тысячи рублей за смену. Обычно их должность называется «консультант по зависимости». В их обязанности входит помогать реабилитантам, проводить группы и следить за порядком. Большинство из них — самоучки, полагающиеся на свой опыт реабилитации. Иногда такие центры платят психологам за визиты и общение с реабилитантами.
Состоятельные центры выкупают данные о потенциальных клиентах у операторов других организаций.
Но позволить себе такое могут не все центры, поэтому первых клиентов нередко набирают через знакомых. Те, что побогаче, расклеивают бумажные объявления (часто силами реабилитантов) и создают сайты. Часто на них пишут о наркотиках, преувеличивая их вред, чтобы припугнуть и привлечь потенциальных клиентов. По словам Зыкова, хвалебные отзывы бывших пациентов и фотографии врачей на сайтах нередко оказываются фейком. «Многие сайты наркологических клиник и реабилитационных центров — это обман, — уверен он. — Они рассказывают о каких-то домах, программах, врачах, но единственное настоящее, что там есть, — это телефон. Данные клиентов потом перепродают в реальные центры».
Средняя стоимость реабилитации в центрах без медицинской лицензии — 30–100 тысяч рублей в месяц. В регионах цены дешевле. Как правило, такие центры работают «всерую»: деньги за реабилитацию родственники переводят на карты сотрудников или передают наличными. Стоимость может меняться в зависимости от благосостояния семьи.
Иногда центры продают франшизу. Так поступает фонд «Здоровый выбор», у которого есть филиалы в 28 городах. В 2017 году, согласно базе «Контур.Фокус», его выручка составила 17,3 миллиона рублей. По словам Виталия Туминского, бывшего столичного оперативника, который работал над незаконным оборотом наркотиков, а сегодня помогает пострадавшим от реабилитационных центров, в среднем владелец сети получает с филиала около 500 тысяч рублей в месяц.
Обычно такие центры работают по программе «12 шагов», но некоторые из них больше ставят на спорт, труд, молитву и насилие. По оценкам Туминского, физическое или психологическое насилие применяется в 90 % таких учреждений. «Коттеджные» центры с самыми тяжёлыми условиями проживания называют «мотивационными домами». Нарколог Владимир Менделевич уверен, что их часто открывают люди, связанные с криминалом.
В «мотивационных домах» практикуют похищения и принудительную доставку в место реабилитации — это называется «интервенция». Она бывает и психологической: на человека давят всеми способами, включая шантаж, угрозы и оскорбления, пока он не согласится на реабилитацию. Так, на сайте центра «Практик» указана цена «мотивации на лечение»: выезд психолога стоит от 5 до 15 тысяч рублей — в зависимости от расстояния. Цена транспортировки пациента начинается от трёх тысяч рублей.
Кроме того, людей заставляют писать заявления о якобы добровольном содержании, удерживают их насильно, жестоко наказывают даже за малейшие проступки и не дают им общаться с близкими. Если реабилитантам удаётся рассказать о тяжёлых условиях в центре, родственники часто не верят им, списывая жалобы на нежелание лечиться.
«В непрофессиональных центрах борются не с причиной употребления, а с симптомами. Из-за ограниченности возможностей и плохого образования им приходится добиваться терапевтических целей самым доступным средством — насилием», — считает Илья.
Двадцатого апреля 2019 года МВД предложило запретить реабилитационные центры для наркозависимых без медицинской лицензии из-за того, что там часто применяют насилие к пациентам, принуждают их к труду, похищают и удерживают силой. Законопроект предлагает проводить реабилитацию только в одобренных Минздравом учреждениях.
Родственникам зависимых могут врать, что с реабилитантами будут работать врачи, показывать им «подставные» коттеджи и напирать на то, что человек может умереть без их срочной помощи. Тем не менее в такие центрах тоже иногда умирают — от побоев или самоубийства.
«Мы увидели, что он лезет по карманам, сделали замечание, а волонтёр повалил его на пол, ударил раз восемь, наверное, в область спины и почек, — рассказывает на камеру один из бывших пациентов „коттеджного“ рехаба проекту „Рехаб-Контроль“ — движения, которое собирает свидетельства о пытках и нарушениях в ребцентрах, а затем передаёт информацию правоохранительным органам. — На следующий день этот человек встал из-за стола за завтраком, упал, разбил себе голову, скорую ему никто не вызвал, сделали перевязку, хотя рассечение было сильным. Ещё через день он умер».
Юрист и правозащитник Алексей Курманаевский В 2014–2015 годы лечил свою зависимость в казанском реабилитационном центре, а затем остался там работать. По его словам, в том месте условия были хорошими, но туда свозили людей из других, более неблагополучных центров. Алексей записал их истории на камеру, а затем стал писать заявления в полицию. Правоохранительные органы бездействовали до тех пор, пока четыре пациента не погибли. Так началась история движения «Рехаб-Контроль».
«Я работал в ребцентре с женой. В итоге нас уволили оттуда, потому что я возмущался, а никто ничего не хотел менять. При этом всё было прикрыто идеологией. Они думают, что делают доброе дело, а деньги — это просто на жизнь, но обманывают себя и других так, что некоторые пациенты сами начинают верить, что так и надо. Конечно, это не помогает, и после ухода из центра человек чаще всего срывается. Часто это усугубляет проблему, потому что человек после жестокого обращения уже не хочет лечиться».
Сейчас Курманаевский живёт в Израиле, где получает заместительную терапию.
Курс реабилитации в среднем длится от трёх месяцев до года, но, чтобы удерживать людей подольше, некоторые центры вводят расплывчатые критерии выписки или не устанавливают их вообще.
«Выпускникам» предлагают гарантии: если они «сорвутся» в течение определённого срока, первый месяц повторной реабилитации будет бесплатным. По словам Ильи, это всё делается ради денег. Сорвавшись, человек возвращается и бесплатный месяц спустя платит за новый круг «реабилитации».
— Спрос на такие услуги есть. Родные зависимых страдают и стараются их спасти любыми путями. Когда нет налаженной государственной системы помощи, появляются такие центры, — рассказывает Илья.
Рабочие дома
Другой популярный тип центров — «рабочие дома», в которых практикуется «трудотерапия». В них реабилитанты не платят за услуги, но отрабатывают своё содержание. Эти центры во многом похожи на советские лечебно-трудовые профилактории, куда отправляли зависимых, хотя этот метод и не показал своей эффективности в лечении. Чаще всего в рабочие дома попадают люди совсем без денег..
Одной из первых таких организаций стала «Новая жизнь« в Ленинградской области, открывшаяся в 1995 году. Центр основал бизнесмен и протестант Сергей Матевосян, который, по его словам, так впечатлился происходящим в городских подвалах, где собирались наркозависимые, что снял об этом фильм, а затем стал общественным деятелем.
У центра два филиала — в бывшей психиатрической больнице и на заброшенной военной базе неподалёку, работающие уже много лет. Бывший реабилитант рассказывал, что в 2007 году на военной базе жили около двухсот человек. По словам мужчины, его отправили на работу во время «ломки». Когда клиент пожаловался на проблемы со здоровьем, сотрудник центра ответил, что его излечит БСЛ — Большая Совковая Лопата. Кормили скудно: сечкой или лапшой быстрого приготовления. Реабилитация мужчине не помогла: через две недели он ушёл из организации и продолжил употреблять.
В том же году Матевосян открыл филиал центра в США.
В базе «Контр.Фокус» есть две компании «Новая жизнь», учрежденные Матевосяном: автономная некоммерческая организация и благотворительный фонд. Согласно документам, АНО не зарабатывает. На баланс на конец 2017 года у организации было 11,2 миллиона рублей. Её соучредитель Алексей Фомичёв также владеет двумя прибыльными бизнесами в Кингисеппе — по строительству зданий и уборке территорий. По данным на 2017 год, дела у фонда «Новая жизнь» шли неплохо: его прибыль постоянно росла и составила 3,1 миллиона рублей при выручке 8 миллионов.
Учредитель фонда — пятидесятническая Церковь христиан веры евангельской «Иисус-Господь» в Кингисеппе. Матевосян не афиширует связей организации с протестантизмом, но, по словам бывших реабилитантов, в центре довольно часто говорили о религии.
Крупнейшей организацией, где наркозависимых лечили трудом и молитвой, была «Преображение России» (ПР), основанная группой «чистых» наркозависимых в конце 1990-х. История межрегиональной сети началась с того, что сотрудники центра взяли своих знакомых и все вместе самовольно заселились в бараки на окраине Кемерово. Местные власти были не очень этому рады, поэтому центр неоднократно выселял ОМОН. Позже, в 2001 году, «Преображение» получило статус благотворительной организации, и неожиданно губернатор Аман Тулеев отдал им пустое здание школы. К 2011-му у организации было около 350 филиалов в России и за рубежом, в которых жили и работали больше семи тысяч человек.
У реабилитантов забирали документы и телефоны, заключали с ними договоры о добровольческом труде, давали две недели на «ломку», потом женщин отправляли вести хозяйство, мужчин — работать грузчиками, дворниками, пастухами и могильщиками. Часто работодателями были соучредители филиалов и их знакомые, что, видимо, позволяло нанимать рабочих без трудовых договоров.
За работниками следили «старшие» реабилитанты или «лидеры» (без них выходить за пределы дома запрещалось). Они же и получали деньги за труд реабилитантов наличными либо переводами на свои банковские карты.
За любые нарушения реабилитантов наказывали, в том числе и физически, а иногда переодевали мужчин в женскую одежду, чтобы унизить их. Кормили людей, занимающихся тяжёлым физическим трудом, кашей и супом («тарелка воды с двумя картофелинами»).
Уйти из «Преображения» самому было очень сложно. Тем не менее часть реабилитантов оставались работать в организации, некоторых из них назначали руководителями новых центров. Сотрудниками центров — от волонтёров до руководства — были исключительно их бывшие клиенты.
Структура ПР была основана на жёсткой дисциплине и безусловном подчинении руководству. Президент организации Андрей Чарушников лично контролировал все финансы. Бывший пресс-секретарь ПР Вениамин Деменко рассказывал, что 30–40 % прибыли шло на содержание домов и на дорогу для сотрудников, 10 % отчислялось руководству в Кемерово, 10 % — на развитие проекта в регионе и рекламу, оставшиеся 30–40 % — самому филиалу. Официальная выручка ПР за 2010 год составила 5,1 миллиона рублей, чистая прибыль — 3,5 миллиона. В 2008–2009 годах прибыль организации составляла 7,6 и 7,5 миллиона соответственно.
В 2011 году Верховный суд ликвидировал ПР из-за многочисленных нарушений, в том числе из-за незаконной предпринимательской деятельности. Ведомство заключило, что организация использовала людей как бесплатную рабочую силу, а реабилитацией не занималась.
Несмотря на ликвидацию, «Преображение» продолжило работать под другими именами. Его вице-президент Сергей Кабанов возглавил «Социальную инициативу», которая позиционирует себя как проект для помощи людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию, как и многие организации, созданные выходцами из ПР. С «Преображением» также связаны «Путь к жизни» в Ленинградской области, православный фонд «Ника» (зарегистрированный по тому же адресу, что и свердловский филиал «Преображения»), «Путь к свету» в Екатеринбурге, «Родник» в Новосибирске, «Движение» и «Путь преодоления» в Москве, «Перспектива», «Причал» и «Свет жизни» в Петербурге, «Линия жизни» в Петербурге и Новосибирске, «Твой шанс» в Нижнем Новгороде, «Город надежды» в Томске, «Берег надежды» в Ростове-на-Дону», «Новая эра» в Самаре и «Ковчег» в Новокузнецке (его соучредитель — пастор кемеровской пятидесятнической церкви «Слово жизни» Денис Панов).
Нарколог и глава организации «Матери против наркотиков» в Краснодарском крае Николай Каклюгин в 2016 году говорил, что многие из этих организаций до сих пор перечисляют 10 % ежемесячной прибыли экс-руководителям ПР и жене Чарушникова. В 2013 году сам Чарушников получил девять лет колонии строгого режима за «создание незаконного объединения, посягающего на личность и права граждан, похищение людей и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть» — ещё в 2004 году он насмерть забил одного из реабилитантов черенком от лопаты.
Клиники
Московская клиника PS, сегодня известная как Наркологическая клиника Стаса Пьехи, открылась при участии уже известного Никиты Лушникова. Соинвестором проекта через свою сестру Эрику Быстрову стал эстрадный артист Стас Пьеха, внук певицы Эдиты Пьехи. До этого он, как и другие знаменитости, информационно поддерживал НАС несколько лет.
Пьеха сам употреблял героин больше пяти лет, начиная с двенадцати. Правда, по его словам, лечение в клиниках, куда его отправляла семья, ему не помогало. Он бросил наркотики сам после перенесённого инфаркта.
Юрлицо PS — ООО «Либертас» — зарегистрировано 3 ноября 2015 года. Тогда Лушников владел 40 % компании, Быстрова — 30 %, оставшуюся долю получила владелица логистического бизнеса Татьяна Андреева. Объём инвестиций в проект не раскрывался.
Судя по документам, дела клиники ухудшались с каждым годом. В 2017 году выручка «Либертас» составила 8,4 миллиона рублей, чистый убыток — 17 миллионов. К тому моменту Лушников больше не владел клиникой.
В феврале этого года PS ограбили. По словам Пьехи, украденная сумма — 1,2 миллиона рублей — была месячной выручкой клиники.
Сегодня один день в PS стоит четыре тысячи рублей, в региональном филиале — две. В клинике есть VIP-отделение. В отличие от других лушниковских центров, тут реабилитантам обещают медикаменты и врачей.
Свой реабилитационный центр — не редкость для вчерашних зависимых. Тем же бизнесом занялся и певец Влад Топалов, известный по участию в поп-группе Smash, где он пел вместе с Сергеем Лазаревым. После того как дуэт распался, у Топалова и начались проблемы с наркотиками.
В клинику «Можайка, 10» его позвала Мария Фролова — глава компании, чемпионка мира по каратэ, светская дама, жена бизнесмена и бывшего президента хоккейного клуба «Крылья Советов» Евгения Фролова.
На сайте клиники заявлено, что в ней лечат зависимость не только от алкоголя и наркотиков, но и от секса, труда, табака и соцсетей. В ней работают выездные бригады врачей для домашней детоксикации клиентов с похмельем. Также «Можайка, 10» предлагает реабилитацию — обычную и VIP, в особых случаях обещают помочь бесплатно.
Организаций «Можайка, 10» или «Клиника Марии Фроловой» в ЕГРЮЛ не зарегистрировано, но адрес учреждения совпадает с ООО «Центр „Здоровая нация“», учреждённого Фроловым в 2015 году. Указанный в базе сайт компании принадлежит клинике «Центр немецкой реабилитации „Самсон“». В его услуги наркология не входит. В 2017 году выручка организации составила 49,2 миллиона рублей, прибыль — 1,8 миллиона.
Cредняя себестоимость месячной реабилитации одного пациента в медицинском центре составляет около 60 тысяч рублей. Одно время ФСКН частично покрывала некоторым центрам расходы на реабилитацию — сначала 25 тысяч рублей, а потом 30 тысяч, но этот эксперимент быстро закрыли, а затем ликвидировали и саму службу.
По закону, коммерческие медицинские центры не могут проводить детоксикацию наркозависимых — только реабилитацию, поэтому они зарабатывают в основном на тех, у кого проблемы с алкоголем. Тем не менее некоторые клиники неофициально предоставляют такие услуги. «Здесь, как и в любом бизнесе, есть честные компании, а есть те, в которых продают что-то бесполезное, например генетический анализ или БАДы. Когда родители впервые сталкиваются с проблемой зависимости ребёнка, они сильно пугаются и теряются. Недобросовестные предприниматели этим пользуются», — рассказывает Илья.
VIP-лечение
Самый дорогой сегмент реабилитации — индивидуальное лечение, цена которого достигает 30–40 тысяч долларов.
У некоторых центров есть VIP-отделения и филиалы, в том числе за границей. Стоимость лечения в них — 100–400 тысяч рублей ежемесячно. Одними из флагманов в этом сегменте до недавнего времени выступали VIP-клиники Rehab Family и клиника Маршака.
«Когда появляется VIP-клиент, то под него создают программу, если он или его родственники готовы за это платить, набирается команда, снимается домик, и с ним там занимаются сколько понадобится», — поясняет Илья, отмечая, что такими клиниками чаще всего пользовались люди, которые боятся огласки и не хотят вставать на наркологический учёт.
«Маршачка» открылась в 1996 году в подмосковном городе Апрелевка под названием «Кундала». Вскоре клиника получила имя работавшего в ней Якова Маршака — внука советского поэта Самуила Маршака. Яков, выпускник мехмата МГУ и 2-го Московского медицинского института, автор методики по избавлению зависимостей с помощью кундалини-йоги, был алкозависимым в ремиссии,. Сам Яков и нынешняя администрация центра не могут договориться. На сайте учреждения утверждается, что он пришёл туда спустя два года после открытия. По словам же самого Маршака, это он открыл клинику вместе с двумя своими выздоровевшими пациентами. Также он говорил, что деньги на строительство центра — около миллиона долларов — дал его бывший реабилитант, который стал основным акционером, а Маршак получил 25 %.
Яков проработал в клинике до 2007 года. После того как один из совладельцев угрозами заставил его отказаться от своей доли, Маршак уехал в США, оставив клинике имя и бренд.
Условия проживания в клинике всегда были как в гостинице: пациенты жили в отдельных комнатах, им готовили еду и меняли бельё.
В 2015 году там появилось VIP-отделение на шесть пациентов. В нём есть теннисный корт, два бассейна, спортивная площадка, тренажёрный зал, сауна, бильярдный стол, сад и зона релаксации.
Ещё одну «семейную» клинику Rehab Family в дорогом особняке основали тележурналист Эдуард Сагалаев и его сын Михаил, который когда-то сам боролся с наркозависимостью в европейском центре. В 2011 году они инвестировали около 10 миллионов долларов. Ради бизнеса Михаил продал свою московскую квартиру и взял кредит на строительство. В итоге получилась клиника с двумя корпусами — амбулаторным в Москве и реабилитацией на 60 мест в Мытищах. Один день в ней стоил от 7 до 15 тысяч рублей. Бизнес не пошёл. В 2018 году суд признал банкротом Эдуарда, а вскоре и компанию. Всего организация задолжала 215 миллионов рублей. В январе она выставила имущество на торги.
К дорогим клиникам можно отнести и заграничные рехабы Национального антинаркотического союза. У НАС есть центры не только в России, но и в Израиле и Таиланде. Первый известен тем, что в нём работал священник Глеб Грозовский, в прошлом году осуждённый на 14 лет колонии строгого режима за сексуальное насилие над 9- и 12-летней девочками. В центре он скрывался во время следствия.
В 2017 году в израильском филиале лечилась от зависимости телеведущая Дана Борисова. На остров Самуи она попала не по своей воле: сначала её друзья — телеведущий Андрей Малахов, певец Прохор Шаляпин и юмористка Елена Воробей — вместе с Лушниковым пришли к ней домой и сказали, что отвезут её на съёмки реалити-шоу, а потом глава НАС доставил её в центр. Процесс выманивания Борисовой из дому показали в передаче Малахова «Пусть говорят» на Первом канале. Было ли это постановкой или ведущая правда не знала о происходящем, понять тяжело. Тем не менее она говорила, что реабилитацию стоимостью около 300 тысяч в месяц Борисовой оплатил Первый канал.
Заграничные центры есть и у «Здоровой страны» в Бали и Таиланде. Rehab Family открыл такой в Доминикане.
В этом тексте Михаил Сагалаев рассказывает про свой опыт употребления.
Амбулаторное лечение
На наркозависимых зарабатывают и врачи госклиник. Некоторые из них подрабатывают«похметологами» (иногда их называют «капельниками»), снимая людям синдром отмены на дому. Услуга появилась в 2000-е годы, потому что реаниматологи и наркологи хотели подзаработать. Чаще они ставят капельницы алкозависимым, но иногда снимают «ломки» от наркотиков, хотя это незаконно и не так эффективно, как в стационаре. За купирование абстинентного синдрома («прокапывание») частные «похметологи» получают две-пять тысяч рублей.
Существуют целые фирмы похметологов, но обращаться к ним опасно, считает нарколог Олег Зыков. «Врачами их назвать нельзя, — объясняет Зыков. — У них может быть высшее образование, а может и не быть. У некоторых компаний есть медицинская лицензия, но большинство работают неофициально. Они могут выехать по любому поводу, лишь бы деньги заплатили. Таких фирм сотни».
Раньше популярной услугой (как на платной, так и на бесплатной основе) в государственных больницах было «кодирование» или «подшивка»: пациентам внушали, что им вводят специальный препарат, который убьет их в случае употребления, хотя на самом деле это был сульфат магния, витамин или другие безвредные вещества. Главный внештатный специалист Минздрава по наркологии и президент Московского научно-практического центра наркологии. Евгений Брюн запретил «кодирование» в своем учреждении, признав его мошеннической процедурой. Тем не менее некоторые больницы продолжают это делать неофициально. Эту же услугу предлагают и некоторые коммерческие клиники. Средняя цена — 5-10 тысяч рублей.
Также наркозависимым предлагают инъекции налтрексоном (торговое название — «Вивитрол») — препарат, блокирующий действие опиоидов. Его действия хватает на месяц, затем процедуру нужно повторять. Его стоимость в аптеке начинается от 17 тысяч рублей за ампулу, а в медицинских организациях инъекция стоит 25-30 тысяч рублей. Эту услугу часто ошибочно путают с «кодированием».
Несмотря на видимое разнообразие, рынок реабилитации сегодня не даёт пациентам нормального выбора. «Система реабилитационных программ в нашей стране, во многом благодаря Минздраву и почившему ФСКН, конечно, находится на очень-очень низком уровне, — отмечает президент Фонда имени Андрея Рылькова, помогающего наркозависимым, Аня Саранг. — У нас даже нет списка рекомендуемых центров, которые не то чтобы качественные, но хотя бы те, где людей не будут эксплуатировать или подвергать пыткам, которые в этих программах называют лечением».
«В России отсутствует законодательная база в сфере реабилитации, поэтому каждая организация делает что хочет», — соглашается с ней и Илья, сам владеющий сетью реабилитационных центров.
Большое исследование самиздата о героине в России:
