Бабушка гламура, подарившая вам жизнь

Вы этого можете не знать, но женщина по имени Диана Вриланд, первая «Мама Римская» индустрии моды, легендарный главный редактор Harper’s Bazaar и Vogue, оказала существенное влияние на вашу жизнь. Именно благодаря ей у нас есть индустрия звёзд, современные музеи, голубые джинсы, бикини и раскованные женские фотографии в Instagram; именно она вытащила на свет божий и сделала легендами Мика Джаггера, Твигги, Шер и Верушку фон Лендорфф; создала моду на красный цвет, театр кабуки, русский шик, страсть к путешествиям и положительное отношение к работающей женщине. Она косвенно повлияла на зарождение Кремниевой долины, сделала моду на искусство образом жизни, превратила Барбару Стрейзанд в Барбару Стрейзанд, а безликих манекенщиц — в фотомоделей с личностью, давала советы по стилю Жаклин Кеннеди и свергала монархов с их престолов с помощью созданного ею нижнего белья. Она была настоящей глыбой.

Многие заблуждаются, думая, что мода — это пустая забава с кучей погремушек, а модные журналы — руководство для цыпочек по выскакиванию замуж. На самом деле, fashion-индустрия — это особый вид мировоззренческой власти, и кто держит бразды моды, тот и управляет вашей жизнью в тех потаённых сферах, куда ещё не добрались политики и чиновники, не зря клеймящие СМИ «пятой колонной». Толпы, скандирующие: «Fashion is my religion!», действительно имеют это в виду, и в экономически развитых странах мода влияет на политику примерно так же, как в России РПЦ. У моды тоже есть свои церкви, заповеди, ритуалы и мученики и, конечно, свой Патриарх. Диана Вриланд создала по своему образу и подобию новый современный тип женщины и заложила в массовое сознание новый образец жизни личности в эпоху изобилия.

Работая в женских журналах, Диана категорично доносила идею полового равенства: женщина или мужчина — ты либо личность, либо никто. Через фотографические образы она говорила миру: главное — не платье, которое ты носишь, а жизнь, которую ты в нём проживаешь. Сегодня мы проследим путь этой женщины, которая с 1936 по 1989 год управляла западной культурой.

Мать Дианы Вриланд, американская социалистка Эмили Кей Хоффман, была крайне любвеобильной дамой, охотилась на носорогов, была неугомонной тусовщицей и часто говорила дочери: «Как жаль, что у тебя такая красивая сестра, а ты такая страшненькая». Диана родилась 29 сентября 1903 года в Париже, носила девичью фамилию Дэлзиель, что в переводе с кельтского значит «смелая», и росла в мультикультурной семье со всеми признаками аристократии на Avenue Bois de Boulogne, одной из самых престижных улиц Парижа. С детства Диана подвергалась бомбардировке яркими личностями, событиями и путешествиями. В гости к родителям заходил Серж Дягилев, о котором говорил весь город, а тут он — подшофе и показывает, что значит настоящая русская удаль во французском салоне. Бабушка была ещё более эксцентричной аристократкой, так что Диана и вправду могла чувствовать себя если не «гадким утёнком», то, по крайней мере, щенком в сравнении с матёрыми и энергичными гончими. Когда в старости миссис Ви спросили, кто, по её мнению, олицетворяет стиль, она, не задумываясь, ответила: «Скаковая лошадь — горячая, с избытком сил, никто её не учит быть такой, она просто такая». Диана верила, что человек может быть «породистым» не по праву рождения, а в силу следования собственной природе. Несмотря на демотивацию со стороны мамы, Диана распознала породу и в себе и начала её обхаживать, как любимую скаковую лошадь.

Увлекаясь известным балеруном Нижинским, Диана всё детство и юность занималась танцами и предпочитала их урокам за партой, считая, что жизни нужно учиться именно у жизни, а уж никак не в школе. Несмотря на нелюбовь к официальному образованию, Диана с детства была заядлым любителем книг: если бы перед ней положили телефонную книгу, она бы с интересом прочла и её. Французские и русские романы, биографии, мемуары и письма художников и учёных. По итогу она так и не получила никакого высшего образования, но всю жизнь была в авангарде современной культуры и внимательно изучала, откуда у нового растут ноги (то есть историю). Когда в детстве ей пришлось учить английский, она так взбунтовалась и заупрямилась, что начала заикаться. Заикания прошли, когда учителя и родители сдали назад, и английский она выучила сама — когда начала тусить в Лондоне. Этот её личный вариант английского стал легендарным — всю жизнь она намеренно коверкала некоторые слова, нарушала все мыслимые правила и говорила, что не сильна в грамматике. В одном из своих интервью она безуспешно пыталась вспомнить, что такое глагол. Светская львица курила сигареты через мундштук и голос курильщика делал её речь ещё сложнее для понимания. Однажды она собрала весь коллектив журнала в своём кабинете и сказала: «Я хочу посвятить не один материал, а целый номер…» — и дальше прорычала: «Rrrrushharr». Ассистенты не стали переспрашивать, что это значит, и тут же ринулись исполнять. Они посчитали, что госпожа главред хочет сделать номер о «спешке» («rush»). После нескольких дней усердной работы, заряженные рыком Дианы помощники собрали результаты и понесли ей в кабинет. Увидев, что они наснимали, Диана разочарованно сказала, что всё это не имеет ни малейшего отношения к её пониманию России (Russia), а необразованность современных молодых людей её безумно огорчает.

Как только Диана стала тинейджером, она ринулась посещать все ночные заведения Парижа, заботясь лишь о том, чтобы не пересекаться в них с родителями. Голубокровным снобам Диана частенько предпочитала латинских танцоров-жиголо из дансингов на Монмартре. Весь квартал был без ума от этих горячих молодцов, а они были без ума от Дианы и всегда танцевали с ней бесплатно. Стилю в Париже начала века можно было учиться у всех, от проституток из Булонского леса до живых легенд вроде Коко Шанель. Париж был наводнён бежавшими из красной России белыми аристократами, которые часто заходили к Диане домой и привили ей любовь ко всему русскому. У семьи Дианы не было определённого места жительства — они просто жили во всей Европе, как первые граждане Евросоюза, и брали лучшее отовсюду, откуда могли.

А потом началась война.

Во время Первой мировой войны семья Дианы переехала в Нью-Йорк, где она встретила своего будущего мужа, известного банкира Томаса Рида Вриланда, «самого красивого мужчину, которого она когда-либо видела». В двадцать один год она вышла замуж, и Дин помог ей преодолеть комплекс гадкого утенка: рядом с мужем будто с картинки её характерная внешность заиграла новыми красками. Этот принцип контрастов лёг в основу её работы со звёздами. У Вриландов родились двое детей, которые потом говорили, что всё детство им хотелось нормальную маму, как у всех ребят, а не такую странную, как у них. Тусуясь на всех континентах, молодожёны чаще всего возвращались в Лондон, а лучшее в Лондоне, по словам Вриланд, — это Париж, то есть возможность скинуть детей сиделкам и отправиться на кутёж с французами.

В то время царицей светской жизни и богиней модного Олимпа была Коко Шанель. В ней было что-то от Ивана Грозного, её все боялись и одновременно боготворили. Она не выпускала сигарету из зубов и обладала элегантностью и жёсткостью тигрицы, при этом ни на секунду не забывала о своём императорском достоинстве. Шанель учуяла в энергичной Диане родственную душу и решила научить её, как быть «мужиком в юбке», оставаясь блондинкой в пеньюаре. Следуя наставлениям Коко, Диана открыла свой магазин-ателье по пошиву роскошного нижнего белья. Однажды к ней зашла дважды разведённая Уоллес Симпсон за пеньюарами для «особенного уикенда» с молодым королём Эдуардом VIII. Король пробыл на престоле всего десять месяцев и не думая отрёкся от него — правительство и главы доминионов Содружества Наций не разрешили ему взять Симпсон в жёны. После отречения Эдуард был губернатором Багамских островов, его жена получила титул герцогини Виндзорской и стала «человеком года» журнала Time, вместе семейная пара активно поддерживала и общалась с топ-менеджментом Третьего Рейха. Так пошитое испанскими монашками нижнее бельё миссис Вриланд помогло свергнуть монарха.

После двенадцати лет богемной жизни в Европе, совмещённой с родительством, чете Вриландов пришлось переехать из Лондона обратно в Нью-Йорк: надвигалась Вторая мировая война, блеск Империи стал ветшать, а от островного будущего запахло кризисом. Больше всего Диана сожалела, что ей пришлось улететь из модного гнёздышка Коко.

В 1936 году главный редактор Harper's Bazaar Кармель Сноу нашла Диану в одном из Нью-Йоркских дансингов: сведущность в моде главред распознала по костюму Шанель, а энергичность и надёжность — по отчаянному танцу. Диана получила предложение вести колонку в журнале мод, и никогда не работавшая тридцатитрёхлетняя богемщица пошла в офис. По её собственному признанию, работать она всё же пошла не потому, что было скучно, а потому, что нужны были деньги, которые после переезда начали таять, как «виски у алкоголика». Она верила в любовь с первого взгляда и, видимо, влюбилась в работу с первого дня, потому что всю последующую жизнь проработала каждый день, «включая субботы и воскресенья».

«Why don’t you» — «Почему бы вам не?...» — название колонки, в которой Диана в шутливой форме, напоминающей японские хокку, раздавала абсурдные советы для разнообразия женской жизни: «Почему бы вам не нарисовать карту мира на всех стенах комнаты вашего ребенка, чтобы он не вырос провинциалом?» или «Почему бы вам не мыть волосы вашей дочери-блондинки шампанским, как это делают во Франции, чтобы они оставались золотистыми?». Было не вполне ясно, издевается ли она над читательницами, просто шутит или серьёзно — это был элегантный способ заставить скучающих домохозяек из высшего общества поломать свои напудренные головки. Колонка пользовалась большой популярностью: такого в женских журналах раньше никто не читал. Однако с разрастанием Второй Мировой войны и открытием новых фронтов «гламурный дадаизм» стал неуместным — вокруг всё и так кишело абсурдом. Миссис Ви сделали редактором мод журнала, изобретая эту должность специально для неё: никаких чётко очерченных должностных обязанностей — надо просто делать красоту для журнала. В 1957 году она стала главным редактором.

Мода очень плотно танцует со всеми значительными политическими и социальными явлениями и постоянно меняется именно потому, что меняется расклад мировых сил. Всё время изобретают что-то новое, появляются и исчезают звёзды и кумиры, меняются президенты и правительства — всё это нельзя не упомянуть даже в глянце. Госпожа Вриланд считала, что главный двигатель нашего времени — наука. Но наука не ограничивается новыми бомбами и доступными самолётами, её достижениями можно считать такие вещи, как голубые джинсы — «самая красивая вещь после венецианской гондолы». Результатом Второй мировой войны, по словам Дианы, стали перемирие — и бикини. А бикини, говорила Вриланд, — это «крупнейшее изобретение со времён атомной бомбы». Пока вся редакция Harper's Bazaar ходила с пунцовыми от стыда щеками, Диана стала первым редактором, разместившим фотографию обнажённой девушки с прикрытыми лоскутками ткани гениталиями на страницах журнала. Затем девушки в бикини стали традиционным изображением и женских, и мужских изданий: мужчинам бикини помогало вырабатывать тестостерон, а женщинам преподносилось как последний писк моды и манифест прогрессивности. Результатом такой бикини-операции стал бэби-бум: Америка вдвое увеличила рождаемость и начала воспитывать детишек, которые впоследствии стали хиппи и разработали основу экономического могущества США — компьютеры.

Большой бизнес всегда связан с первооткрывательством: людям нужно давать не то, чего они уже хотят, а то, чего они ещё не знают, что хотят. По сути, всё сводится к гонке: кто быстрее и качественнее ответит на вопрос, который ещё никто не успел задать? У Дианы это получалось отменно, потому что она уже видала виды, общалась с политическими преступниками и дружила с героями Дикого Запада вроде Билли Кида. В 1962 году «из-за недостаточной зарплаты» Вриланд ушла работать младшим редактором американского Vogue, довольно унылого на тот момент журнальчика. До её прихода журнал был славен разве что тем, что публиковал фотографии Ли Миллер. Миллер сначала была популярной моделью Vogue, а во время Второй мировой стала военным фотографом и засняла результаты немецкой работы в концлагерях. Диана держала этот образ в голове, и с её приходом журнал начал писать не только о женщинах из высшего общества и моде, но и освещать женский образ с новой феминистской стороны. Через год Диана стала главным редактором Vogue.

«A magazine must be like a human — if it comes into the home, it must contribute. It just can’t lie around», — так описывает сущность журналистики главный редактор журнала мод в фильме 1957 года «Забавная мордашка». В фильме персонажа, списанного с Вриланд, зовут Мэгги Прэскот: она цинична, брутальна, одновременно мечтательна и склонна к философскому осмыслению, любит своё дело, но к большинству людей относится, как к функциям. С сигаретой во рту она летает по декорациям фильма в окруженнии ассистенток, которые буквально смотрят ей в рот. У главного редактора также есть высшее назначение — изменить саму концепцию модели: теперь она должна быть не только красивой, но и умной!

Сначала редакция Мэгги Прэскот пытается превратить обычную красивую модель с писклявым голосом и отсутствием мозгов в интеллектуалку за счёт чисто визуальных средств вроде съёмки в книжном магазине — но у них ничего не выходит. Тогда они решают попробовать поступить наоборот и из книжного червя героини Одри Хэпберн сделать красивую и капризную звезду подиума. Героиня Хэпберн по имени Джо — интеллектуалка, работающая в книжном магазине со странным названием «Эмбриональные концепции» — к концу фильма попадает на подиум в Париж. «В 60-х манекены стали личностями, а личности стали манекенами», — так Вриланд объясняет свою стратегию по привлечению звёзд шоу-бизнеса в качестве моделей. Диана с юности умела увидеть в человеке изюминку и способности ещё до того, как сам человек мог это разглядеть. Главный редактор Vogue, как и гуру поп-арта Энди Уорхол, понимала, что на первый план вышла personality — и не просто личность, а фетишизированный человек, видимый со всех его лучших сторон и «изнутри». И при этом пользоваться можно было не только популярностью уже состоявшихся звёзд — настало время производства звёзд в промышленном масштабе.

В том же 1963 году, в который Вриланд приходит в Vogue, Уорхол организовывает знаменитую «Фабрику» и получает у хозяйки модных тенденций медиа-поддержку: на пару они штампуют и раскручивают «фабричных звёзд», таких, как Эди Седжвик. Рекламным продуктом стали не только фотографии знаменитостей, но и интервью с ними, их интересы, мнения и увлечения. Когда известность стала обязывать звезду быть ходячей рекламой и вешалкой для одежды, её личность стала такой же рекламной площадкой, но для раскрутки более идеологических товаров, вроде мировоззрения и личностных ценностей. Звёзды вдыхали жизнь и азарт даже в прозаичные женские сумочки. Теперь покупая эту сумочку, о существовании которой женщина узнала из рекламы с Шер, девушка покупала кусочек Шер. Так девушка, мечтающая, скажем, о карьере певицы, покупает сумочку «от Шер» и получает своеобразный магический амулет. Однако кроме таких трюков Вриланд всё же хотела заставить свою читательницу думать и выбирать, кем она хочет быть и куда пойдёт в этой одежде. Под руководством Дианы звёзды превращались в царей Мидасов и золотили всё вокруг.

Шестидесятые стали революцией молодых — молодёжь получила не просто свободу, а волю. Воля производит на свет битников, хиппи, рок-концерты, молодёжные политические движения — и любой, кто мало-мальски тянет на статус кумира или звезды, попадает на страницы Vogue Дианы: фотографируется и пишет статьи. Вриланд не только подключилась к раскрутке известных звёзд вроде Джека Николсона, но и зажигала новые имена — в 1964 Мик Джаггер прошёл глянцевое крещение именно в Vogue. Вриланд понимала, что мир несётся по пути глобализации и что её читательница должна быть своеобразным американским космополитом. Задавшись целью превратить модель-манекен в модель-личность, Вриланд придумала подчёркивать «недостатки» моделей — то есть их особенности. Вриланд верила: чтобы идеальная женщина врезалась в память, она должна обладать каким-то заметным недостатком, иначе останется в памяти как очередная абстрактная красотка. Популярность Барбары Стрейзанд взлетела до небес после того, как она попала в руки Вриланд, которая вместо того, чтобы скрывать и сглаживать на фотографиях её специфический большой нос, стала его подчёркивать, — и недостаток превратился в изюминку. Мода на щель между зубами, чрезмерную худобу Твигги, невероятно длинные шеи, и космические лица, как у Пенелопы Три, — всё это изобретения Дианы Вриланд. Она начала отправлять съёмочные команды в зарубежные командировки по всему миру, в Индию, Стамбул, Японию, и не сомневайтесь, что это помогло развитию американского туризма. Теперь все американские женщины мечтали полететь в Париж, Лондон, Японию и Австралию, а у среднего класса появился новый стимул работать сверхурочно.

Несмотря на то, что Диана сделала Vogue настоящим культом, в 1971 году её уволили, не объясняя причин. Имперские замашки и новаторство Вриланд были под стать шестидесятым, но наступили семидесятые, и обстановка сменилась: теперь нужны были умеренность и рациональность, «высокая» мода мутировала в моду на casual, а образ читательницы будто получил понижение по социальному статусу. Диана Вриланд показала, к чему, собственно, нужно в жизни стремиться, а затем американкам начали объяснять, как именно такая жизнь на широкую ногу зарабатывается — упорной работой в офисе. На место Императрицы пришла Грейс Мирабелла, и в истории журнала начался так называемый «бежевый период»: первым делом новый главный редактор перекрасила стены кабинета главного редактора из красного цвета в бежевый. Мирабелла правила Vogue до конца восьмидесятых, значительно увеличив прибыль и тираж журнала за счёт расширения аудитории и усреднения материала. В конце концов Мирабеллу, как и принято в издательском доме Condé Nast, точно так же без предупреждений и объяснений уволили. В 1988 году на престол взошла нынешняя императрица фэшна с характером глубоководной акулы, Анна Винтур. Всё говорит о том, что рано или поздно её ждёт та же участь.

Увольнение из Vogue нанесло серьезный удар по стареющей львице: теперь Диана Вриланд была вынуждена вести «нормальную» жизнь. Однако в 1971 году для неё снова создали специальную должность — «особый консультант» Института костюма при Метрополитен-музее в Нью-Йорке. Вернувшись к активной жизни, она взялась организовывать выставки, превращая затхлый и никому не интересный склад одежды в то, что мы сейчас понимаем под «современным музеем», с тусовками, громкими открытиями и шумными выставками. В музее она организовывала одновременно вечеринку, выставку модных фотографов, рок-концерт и шоу в мишуре. С начальством музея она ругалась, потому что из-за громкости музыки в залах сверху начинали вибрировать античные амфоры и скульптуры. Её экспозиции были доступны для посетителей по полгода — и всё равно собирали очереди длиной в квартал, а открытие новой выставки превращалось в масштабное культовое событие, на которое съезжались аристократы и знаменитости со всех уголков мира. Академики с дипломами злились и грызли свои интеллигентские пиджачки на локтях — но ничего сделать не могли: именно Диана привела в музей заинтересованную публику и активную культурную жизнь. Раньше она приносила на страницы модного журнала искусство, делая его модным; теперь она принесла дух моды в академическую культуру, сделав её популярной. Музейная экспозиция стала новым рок-концертом.

Невозможно точно определить, что такое стиль: он не имеет никакого отношения ни к академическим определениям, ни к «писку моды». Его можно только почувствовать — в человеке, в эпохе — или самому обладать им. «Я умру молодой. Может, в семьдесят, может, в восемьдесят, может, в девяносто, но я умру очень молодой», — говорила Вриланд. Она считала, что молодость — это постоянный эксперимент, это когда ты что-то делаешь впервые и не знаешь толком, что из этого получится. Спортсмены и поп-звёзды старятся рано, но для кого-то вроде Дианы полный расцвет сил приходится даже не на сорок, а на шестьдесят лет. Своим примером она сломала шаблон того, что такое молодость для женщины и для личности в целом. Настрой и настроение всё решают, а ваш личный стиль и следование ему постоянно подкидывают вам новые задачки, так что, собственно, некогда стариться. Чарльз Буковски говорил, что стилем обладали пророк Христос и правитель Цезарь, испанский поэт Гарсиа Лорка и древнегреческий философ Сократ. Время неспособно затереть такой стиль — и его невозможно подделать. Гёте считал, что обладающий стилем человек выглядит величественно, даже когда обрезает ногти, а пребывание с ним в одной комнате приосанивает и наполняет голову благими мыслями.

Диана Вриланд манифестировала этот стиль на протяжении восьмидесяти шести лет, потому и умерла молодой.