Бывший милиционер, отсидевший 13 лет за убийство, схиигумен Сергий построил на Урале пять монастырей и собрал вокруг себя многочисленную фанатичную паству. Он отрицает коронавирус, изгоняет бесов, борется с жидомасонами, мировым правительством, китайцами, американцами, ИНН, СНИЛС и паспортами. Его поддерживают депутаты Госдумы, крупные чиновники, силовики, генералы и губернаторы, а он пошёл войной на власть, «захватил» женский монастырь и объявил патриарха Кирилла и президента Владимира Путина врагами России. Самиздат публикует трилогию о схиигумене-отступнике и людях, которых он защищает. В первой части журналист Максим Мартемьянов приезжает в осадный монастырь, наблюдает обряд экзорцизма, мирную жизнь и начинает видеть очертания сердца русской тьмы.
Трилогия: схиигумен Сергий спасает Россию
I
Уральский экзорцизм, благодать в монастыре и миряне, готовые умереть за Сергия
Если опоздал к утренней литургии, не рассчитывай оказаться подле схиигумена Сергия, когда он начнёт заклинательную молитву для изгнания бесов из своей паствы.
Шесть утра, вторник. В Троицком храме прихожане — миряне и монахини с послушницами — стоят вплотную уже в притворе. Несмотря на ранний час буднего дня, их тут за сотню. Кто-то кашляет, шмыгает носом, немного мяукает или стонет. Из-за спин мужчин и женщин еле виднеется белый затылок схиигумена — главного экзорциста Урала. Он, небольшого роста, стоит у аналоя, склонив голову к раскрытой папке, где на вложенных в файлы листах А4 записан чин. Сергий зачитывает его в проводную петличку, которую одной рукой держит у самого рта. Его баритон, усиленный динамиками, разносится по светлому храму без росписей на стенах.
Облачённый в чёрную схиму, потёртого вида епитрахиль и такие же поручи, он читает невнятно, сбивается, поправляет очки. Читая очень быстро, он иногда резко останавливается — видимо, не разобрав слово с наскоку. Поправляется и продолжает отстранённо, перечисляя святых и клириков, и лишь изредка громко, но как-то устало, даже обречённо произносит: «Моли Бога о рабах своих!»
И снова каскадом идут неразборчивые перечисления и заканчиваются прочтением «Отче наш». Эту молитву Сергий читает с грустью, медленно, с тяжёлыми вздохами, всё так же согбенно, но не глядя в папку.
— А теперь я буду произносить заклинательную молитву, а вы про себя читайте Иисусову молитву. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго.
— Господи, помилуй, — мелодично отзывается с клироса хор женских голосов.
В храме становятся отчётливее слышны звуки одержимых. Рёв проходит эхом, за ним — крики, рык, хрюканье, стон.
Сразу за Сергием в первом ряду стоит мой новый знакомый Денис Кадников, мастер автомобильных охранных систем, один из ближайших последователей Сергия. Он оборачивается, кивком подзывает меня к себе. Расталкивая мирян и монахинь, протискиваясь между молящимися на коленях, я встаю рядом с Денисом.
— Заклинаю тя, дьяволе! Именем Сына Божьего... — отчётливо и громко произносит Сергий.
Начинается отчитка. Женщина лет шестидесяти пяти, сидящая недалеко от Сергия, извивается на стуле, кряхтит, воет, в горле её словно ком. Его она поминутно отхаркивает в платок. Её глаза закрыты, а рот кривится всеми возможными формами. Послушницы в тёмных одеждах, склонив головы, читают Иисусову молитву. Некоторых из них потряхивает, одна вскрикивает — они тоже одержимы.
А рядом с Сергием стоит белобрысый мальчик лет восьми. Он пытается стоять смирно, вслушиваясь, но то отставит ногу в сторону, то начнёт крутить головой и не может остановиться. Сергий кладёт ладонь ему на макушку, не отрываясь от прочтения молитвы. Но мальчик всё равно ёрзает.
— Ну что, устал? — обращается Сергий к мальчику. Тот утвердительно кивает. — Устал. Ну посиди-посиди, отдохни.
Мальчик садится у ног Сергия, лицом к двери, и одними губами произносит, обращаясь к женщине среди прихожан:
— Мам, я спать хочу.
— Заклинаю тя, дьяволе! — грохочет Сергий. — Именем Сына Божьего…
Сергий заклинает дьявола и гонит духов из рабов божиих и всех кающихся. Он требует бесов убраться. Он знает их если не по именам, то по роду деятельности:
— …дух лени, дух злобы, дух всех страхований, дух немощи, дух пьянства, дух курения, дух чародейства и магии, дух телефонный, дух компьютерный, дух рекламный, дух экуменизма, дух содомский… — он делает паузу и смотрит на одну из одержимых послушниц, склонившую голову и зажмурившую глаза. — от Ксени-и, от Ксении, — требует отец Сергий. Так весь храм узнаёт, чем Ксения грешна, а она уже вжимает подбородок в грудь и ещё сильнее жмурится.
Сергий поворачивается к другой послушнице:
— …от Ирины, Валентины, — он будто отчитывает их и делает отчётливые ударения на каждом имени, — от Елены, Таисии, Анастасии… и от всех предстоящих кающихся.
Схиигумен делает едва заметный кивок, и его келейник Силуан, высокий рыжебородый монах в чёрной мантии, снимает с головы клобук, вешает его себе на плечо и с раскрытым Евангелием подходит к Ксении, одержимой духом содомским. Он кладёт раскрытую книгу на голову послушницы, та рычит, а Сергий продолжает зачитывать чин.
— Уйди! Больно! — кричит Ксения.
Силуан поочерёдно проходит по всем одержимым, повторяя ритуал, проведённый над Ксенией. Прихожане крестятся, их губы шевелятся в Иисусовой молитве. Одна из них кричит, когда Сергий, уже осеняющий прихожан наперсным крестом, проходит мимо.
— Убить хочу, — рычит одна из послушниц. Сергий подходит к ней, склоняется и спрашивает:
— Кого хочешь?
— Тебя хочу, — цедит сквозь зубы она. Сергий прикладывает крест к её голове, девушка начинает кричать: — Иди нахрен!
— Замолчи, бес! — командует Сергий, но девушка не унимается. Он с силой давит крестом ей на голову, но говорит тихо, умиротворяюще: — Замолчи бес, замолчи! — и почти жалобно: — Не трогай её, замолчи…
Девушка замолкает, но начинает кричать другая, и Сергий идёт уже к ней.
Изгнание бесов и духов — далеко не единственная способность отца Сергия, отличающая его от рядового батюшки. По мнению множества его прихожан, монах он прозорливый. То есть ему известно то, что неведомо другим, и подвластно то, что недоступно остальным. Он видит будущее, он за разрозненными явлениями усматривает истинную природу вещей. «Он видит тебя насквозь, твою душу». Под его покровительством в монастыре излечиваются безнадёжно больные раком. Сила его молитвы отводит беду от сотен тысяч и действует даже за границами земной атмосферы: Челябинский метеорит, упавший в озеро Чебаркуль в 2013 году, никого не убил только потому, что Сергий вмешался.
По молитве Сергия благодетели приносят в монастырь ровно ту сумму, что монастырю нужна в данный момент. Сергий избавляет от бессонницы, от мучительных кошмаров, от тёмных мыслей. Он наставляет на путь истинный, возвращает мужа в семью, он благословляет на свадьбу людей, видящих друг друга первый раз в жизни. Его благословению следуют, а пошедшие против него часто жалеют о содеянном и позже раскаиваются. Иные не успевают дожить до раскаяния. На всё воля Божия, говорят прихожане схиигумена Сергия.
Отец Сергий призывает всех отказываться от ИНН, СНИЛС, паспортов и любых других средств цифровой идентификации, ведь в них число зверя — 666. Именно по цифровым мосткам в мир явится Антихрист в возрасте тридцати лет и в силиконовой маске с лицом Владимира Путина. Ждать осталось недолго, спасутся не все. Отец Сергий уверен, что в вакцинах от коронавируса будут содержаться чипы, имплантацию которых большинство жителей России не переживёт. За всем стоит мировое правительство, «Комитет трёхсот» и «Легион чёрных змей». Жидомасоны претворяют в жизнь свой коварный замысел по развращению православного народа. План Аллена Даллеса входит в финальную стадию, да ещё и Китайский дракон поднимает голову, и скоро его войска двинутся на Русь. Но ничего-ничего: отец Сергий совсем скоро построит самый большой храм на 37 тысяч человек, высотой с 25-этажный дом, и остановит китайское нашествие, крестив войска Поднебесной в православие. Денно и нощно в скитах, устроенных Сергием в глухой уральской тайге, монахини и монахи, живя в землянках, отбивают земные поклоны, шепча: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, грешных». Молятся и девицы в отдельных скитах — и тем спасают Россию.
Уже не менее пятнадцати лет, с момента появления Сергия в Среднеуральском женском монастыре, он проповедует то, что в миру, в среде образованных скептиков называют теориями заговоров. Но его речам внемлют депутаты Госдумы, сотрудники силовых ведомств, известные деятели культуры и спорта, тысячи мирян и священнослужителей, съезжающиеся к нему со всей России. И никому, кроме них, до Сергия не было дела, пока в конце апреля 2020 года он не выступил против пандемии коронавируса, прокляв тех, кто закрывает храмы и требует протирать спиртом лжицы во время причастия.
Вещая с амвона, сверля взглядом объектив видеокамеры, иногда путая слова и сбиваясь, он с нескрываемой злобой читал свой приговор:
— Наше духовное руководство вместе с предтечами антихриста закрывает храмы, ссылаясь на псевдопандемию, прикрывая своё малодушие и трусость, предлагает общаться с Богом онлайн. Предлагаю страдающим старческим маразмом, старческой пандемией, духовной проказой, предлагающим русскому народу на самоизоляции забыть Бога, запретить ходить в храмы, — выселить их по выбору в республику Биробиджан, или на остров Мартиника, либо на остров Спиналонга. Смею вас уверить, как только это произойдёт, тотчас же закончится не существующая коронавирусная эпидемия в России. Кто посягает на закрытие храмов, да будет проклят он и весь его род!
Проклятыми оказались Патриарх Московский и все епископы РПЦ, да ещё и российская власть. Екатеринбургская епархия запретила Сергию служить в храме и исповедовать, наказала удалиться в скит для глубокой молитвы, «что и положено схимнику». Сергий подчинился и следующее послание записал уже на улице ровно через месяц и один день, 26 мая.
— Дорогие отцы, братья и сестры, — начал он крестясь, держа в руках распечатанную речь. — Это не проповедь, а беседа с душой русского народа. И не только.
Далее Сергий объявил о пандемии неверия и призвал народ и священников выходить на улицу сеять картошку, чтобы победить голод, а также просто выходить на улицы. «Кого вы боитесь?! Всех не арестуют!»
За это епархия лишила Сергия отличительно символа каждого священника — права ношения наперсного креста. Считай, с него содрали погоны и отдали под трибунал. Он явился на суд 15 июня, где зачитал новое послание. Как сообщили позже в епархии, никак не относившееся к сути обвинений.
— Святейший Патриарх Кирилл, Синод, епископат не имеют никакой власти над церковью. Церковью в настоящее время руководят санитарные врачи и Роспотребнадзор. Считаю эти действия патриарха Кирилла, Синода, епископата хулой на Духа Святаго и предательством веры, православной Церкви! <…> Из дома Матери Божией я никуда не уйду, совесть меня не обличает, на сердце спокойно. Им, то есть священноначалию, митрополиту Кириллу, придётся брать монастырь штурмом. Уходить вам надо из РПЦ — как гонителям веры. Священный Синод, патриарх, епископат позорят церковь, Христа Спасителя, Божью матерь и всех святых своим предательском веры православной. Вы считаете, что ваше мнение выше мнения всех православных поместных церквей, которые служат по-старому? У вас есть время на покаяние. Православный царь грядёт! Благословите. Покидаю ваш совет и суд. Не надейтесь на князей и сынов человеческих — в них же нет спасения.
На следующий день в монастырь на место Сергия был прислан новый священник, которого на территорию обители не пустили охранники. Тем же вечером из монастыря на машине епархии вывезли изгнанную Сергием его многолетнюю соратницу игумению обители Варвару. С ней покинули монастырь ещё несколько монахинь и её сестра-близнец Нина. Десятки СМИ вышли с новостью: «Опальный схиигумен захватил монастырь, выставив охрану из казаков и ветеранов Донбасса».
Влиятельный схиигумен Сергий (в миру — Николай Романов), бывший милиционер, отсидевший 13 лет за убийство, — продукт эпохи: ксенофобия, гомофобия, технофобия, нетерпимость, вера в теории заговора, антисемитизм, духовные скрепы. Он хранитель ценностей, мыслей, страхов, переживаний и страстей миллионов россиян, держащих осаду против современного мира. Развитие технологий, новая этика, свобода выбора, взаимоотношений, гендерные и сексуальные эксперименты — всё это вражеские происки, угрожающие уничтожить мир. Сердце русской тьмы с каждым днём бьётся всё сильнее, и эти люди готовы погибнуть за Сергия, а он — за них.
Глава, в которой автор посещает тихую обитель, а читатель узнаёт, что у отца Сергия нет никакой позиции
Утренняя служба окончена, но прихожан в монастыре ещё много. С парковки выезжает в Челябинск автобус с паломниками. Разъезжаются на собственных автомобилях и другие миряне. У белокаменных ворот обители в обогреваемом буржуйкой вагончике сидит охранник и провожает взглядом всех входящих на территорию Среднеуральского монастыря.
Монастырь раскинулся в низине, окружённый мачтовым сосновым лесом. На главной площади — высоченная краснокирпичная колокольня, рядом два ещё не открытых храма. Золотые купола покоятся на земле, готовые увенчать один из них. Миряне беседуют с монахинями и священниками. Среди этих мирян — Дмитрий Соколов, актёр шоу «Уральские пельмени», духовное чадо отца Сергия, активно выступающий в его поддержку.
Дети гоняют мяч и играют в догонялки. На детской площадке, обустроенной за бюстом Николая II и статуей Иисуса Христа в тени деревьев, веселятся дети помладше. Светит солнце, но прохладно. Я достаю фотоаппарат и начинаю снимать открыто, ведь ничто не говорит о «захвате монастыря». И казаков я не вижу.
— Здравствуйте, всё хорошо? — обращается ко мне мужчина лет тридцати в камуфляже, с бородкой и хвостом чёрных волос.
— Да, спасибо.
— Здесь нельзя снимать без благословения.
— А как его получить?
— Вы сначала скажите, вы кто?
— Я журналист.
Мужчина делает паузу. Достаёт кнопочный телефон, звонит, говорит кому-то: «Тут журналист». Ещё пару дней назад журналистов в принципе не хотели видеть в обители, а потом пригласили, чтобы «видели, что у нас всё нормально». Но бесконтрольный журналист хуже непрошеного.
— Я по приглашению Всеволода Могучева, — говорю я.
— Говорит, Могучев его пригласил, — передаёт по телефону мужчина, а потом обращается ко мне: — Ты ему звонил?
— Да, но у него телефон недоступен.
— А где он, Сева этот? — спрашивает по телефону мужчина.
— Он с этим, от Собчак? Ладно, пойду искать.
Всеволод Могучев — это голос отца Сергия. Уже месяц главные заявления схиигумена выходят именно на его ютуб-канале. Могучев общается с прессой, ведь сам Сергий интервью не даёт. О себе Сева говорит так: «Предприниматель, участвовал в избирательных кампаниях». О чём он не рассказывает, так это о том, что он судим и за плечами имеет солидный праворадикальный опыт. Накануне я созвонился с Всеволодом — и он пригласил меня в монастырь.
— Пойдём его искать, — протягивает ко мне руку охранник. — Пойдём-пойдём, раз говоришь, что он пригласил, тогда и проблем нет.
Мы идём мимо грядок, теплиц, доходим до пруда, обнесённого забором с разломанной на нём табличкой: «Пруд благословлён для купания». Охранник снова звонит по телефону:
— Ну ты у казака спроси, где они. Ага, ладно.
— А вы сами — казак? — спрашиваю его.
— Интервью не даю.
— Ветеран Донбасса? — на этот вопрос мужчина ухмыляется.
Мы заходим за длинный четырёхэтажный корпус, где живут насельницы, расположен хоспис и комнаты для проживания детей. В монастыре функционирует что-то вроде интерната, про который только-только начали ходить слухи, что с детьми там обращаются крайне жестоко.
— Как вы надоели, — внезапно облегчает душу сопровождающий меня.
— Кто?
— Журналисты. Только голову делаете. Уже за неделю так нагадили, что не отмоешься. Мало, что ли, о другом писать?
— Как-то сложно пройти мимо «монаха, захватившего монастырь».
— Это чё, похоже на захват монастыря?
— Не очень.
На захват не похоже, но ведут меня, считай, под конвоем.
Мы находим Могучева в коровнике, где режиссёр Сергей Ерженков записывает интервью с одной из монахинь. Могучеву, как и охраннику, немного за тридцать. Они разговаривают о чём-то, будто спорят. Я слышу из уст охранника слова: «Давай ты не будешь звать кого попало». Первая часть ответа Могучева мне не слышна, но окончание фразы такое: «…чтобы журналистов сразу не посылать, а закрывать с ними вопрос».
Мужчины ещё о чём-то шепчутся, и охранник наконец уходит. Могучев приглашает меня выйти на улицу из тёмного коровника, чтобы не смущать монахиню, дающую интервью. С ним выходит невысокий и крепко сложённый Денис Кадников, сподвижник Сергия, его духовное чадо.
— Скажи, что ты видишь в этой истории? — спрашивает меня Могучев.
— Ну, есть епархия со своей позицией — и есть отец Сергий со своей. У них конфликт…
— Поправлю. Есть отец Сергий со своей верой в Бога. Это не позиция, у него не может быть другой позиции, кроме веры в Бога. — На эти слова Севы Денис Кадников согласно кивает. Могучев продолжает: — Для него главный момент — не предать Бога. Все свои решения он принимает в согласии с учением Христа. А за что его теперь запрещают?
— За правду, — говорит Денис в сторону.
— За правду. Ты не веришь, что нас будут чипировать через вакцины?
— Ну…
— Это факт. И отец Сергий об этом открыто говорит. Зачем закрывают храмы? Кто ещё закрывал храмы?
— Ну…
— Большевики, богоборцы. Это неправда? Понимаешь, у отца Сергия есть благословение Афонских старцев говорить. Говорить правду. Ну вот он её и говорит. Так что вопросы скорее к епархии, которая ему это запрещает. Они, в таком случае, за что, если не за правду?
Из коровника появляется Ерженков с камерой в руках. У него запланирована экскурсия по новым храму и кельям насельниц. Могучев предлагает присоединиться к нему. Я говорю, что скорей бы походил сам по территории и поговорил с людьми.
— Без благословения отца Сергия с тобой никто говорить не будет, — отвечает Могучев.
— А как его получить?
— Я поговорю об этом. Давай пока пойдём в новый храм.
Следующий час я ни на шаг не покидаю Могучева и Кадникова, которые следят, как проходят съёмки Ерженкова. Экскурсию проводит казначей монастыря мать Татьяна. В новых кельях всё просто и чисто. В новой трапезной места хватит всем. В новом храме невысокий иконостас с мозаичными ликами Христа и Богоматери. Кафельный пол. После экскурсии мы оказываемся на поле за прудом, там дети, воспитанники монастыря, обычно играют в футбол, о чём свидетельствуют мяч и ворота.
В продолжение прогулки Могучев подробно объяснил позицию монастыря мне и Ерженкову:
— Нужно чётко понимать, что отец Сергий построил этот монастырь на пустом месте в лесу. Когда он пришёл сюда, здесь была одна деревянная церковь и один жилой корпус из брёвен. Теперь — посмотрите: пять храмов, трапезные, каменные жилые корпуса, кладбище, хозяйство. И все без финансовых вложений епархии, на деньги народа. Что значит «захватил»? Он тут и был, и тут же были и остаются люди, нуждающиеся в его духовном окормлении. А что новый духовник? Вот представь, если бы тебе в семью чужого дядьку поставили, а отца выгнали, — как бы ты реагировал? Казаки? Нужно понимать, что в качестве паломников сюда приезжают абсолютно разные люди, разных профессии и сословий. Поэтому казаки и просто православные мужчины, здесь проживающие и из числа паломников, просто приняли участие в осуществлении гражданского контроля над территорией Среднеуральского женского монастыря, чтобы избежать провокаций. Тут важно понимать, что правда, которую доносит до людей отец Сергий, она не совсем удобна. Поэтому очень многие люди заинтересованы в том, чтобы отец Сергий не имел возможности эту правду доносить до людей.
На взгляд Всеволода, это люди, в первую очередь, которые ненавидят православие, возможно, ненавидят русский народ или Россию в целом. И отец Сергий своими проповедями и деятельностью показывает пример всей нашей стране. Да, мы очень сильно пострадали, мы в тяжёлом духовном состоянии, но у нас есть возможность возродиться, у нас есть возможность всё-таки вернуться в ту настоящую Россию, которая была утрачена нами, к сожалению, как духовно, так и физически.
— Мне уже два раза предлагали люди большие суммы, шестизначные, чтобы я отступил, съездил отдохнуть куда-нибудь, — говорит Всеволод.
— Кто предлагал?
— Я не могу сказать, по понятным причинам.
— Каким?
— Не могу сказать, — улыбается Всеволод.
— Чем это всё закончится? — спрашиваю я Всеволода и Дениса, сидящего под солнцем в поле и перебирающего в нём траву. Ему тут явно нравится.
— Я думаю, на всё воля Божья, — говорит Всеволод. — И у отца Сергия есть очень крутая поддержка. Называется Покров Богородицы.
— Совершенно верно, — вступает Денис. — Здесь очень чувствуется Покров Пресвятой Богородицы.
— Это не в переносном смысле, — сразу уточняет Могучев. — В прямом. И ещё… Мы не можем пока об этом точно судить, но очень многие надеются, что отец Сергий — это новый образ Сергия Радонежского.
— Если Богу будет угодно, чтоб отец был здесь, то он будет, — заключает Денис. — И никто этому не сможет помешать: ни патриарх, ни митрополит.
Мы уходим с поля, едим в монастырской трапезной постный обед. На стенах портреты членов царской семьи — особо почитаемых Сергием и его паствой святых — и большая фотография Патриарха Алексия II. Мне очень хочется остаться подольше, но Могучев говорит, что это без толку. Без благословения. А что благословение? Как мне найти отца Сергия?
— Он сейчас не принимает. Я замолвлю словечко.
Глава, в которой раскрывается искусство митрополита и уральский характер, требующий криминала в биографии
В день 79-й годовщины нападения нацистской Германии на Советский Союз, 22 июня 2020 года, Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл на выступлении перед военнослужащими в Главном храме Вооружённых сил РФ сказал: «Со знаменательным, скорбным, но одновременно торжественным днём всех вас сердечно поздравляю».
В Екатеринбурге в этот день преданные последователи схиигумена Сергия ехидно улыбаются неаккуратной формулировке Кирилла. Не удивительно — ведь для них Патриарх в эти дни не авторитет, ему Сергий предложил сложить полномочия до решения церковного суда по делу о его, патриаршем, вероотступничестве. Заседание пока не назначено, зато отец Сергий теперь официально против всех. До второго заседания церковного суда над ним самим остаётся пять дней.
С самого начала конфликта с Сергием Екатеринбургская епархия во главе с митрополитом не даёт никаких комментариев, кроме официальных заявлений на сайте и их пояснений пресс-службой. В лучшем случае получить можно комментарий на тему того, почему епархия не даёт комментариев.
— Мы не видим для себя пользы в заинтересованности СМИ, — сказал мне один из пяти судей, секретарь епархиального совета игумен Вениамин. — Сейчас ситуация такая, что чем больше мы говорим о ней, тем она тяжелее.
— А в чем конкретно обвиняют Сергия?
— Церковный суд — это не то же, что гражданский. Мы не обвиняем, у нас нет прокуроров. Это было бы не по-христиански. Скорее, это как Следственный комитет. Мы проводим расследование определённых вопросов и канонических преступлений. Даём возможность покаяться, мы всегда готовы к применению.
В ситуации, когда официальная епархия для встреч недоступна, а на остальных священников митрополии действует запрет давать интервью без благословения митрополита, остаётся идти к тем, кто к ним близок, — к православным активистам. Оксану Иванову, директора Музея святости при храме Кирилла и Мефодия в районе Уралмаша, сторонники Сергия именно в близости к епархии и обвиняют. Об Ивановой говорят: «Она очень любит митрополита с его католическими друзьями».
Мы беседуем на втором этаже храма Кирилла и Мефодия, расположенного в двухэтажном здании бывшего детского сада. На столе кофе и печенье. Оксана Иванова не скрывает, что разделяет позицию митрополии.
— На мой взгляд, в этой ситуации кто исповедник и кто действительно проливает кровь за церковь, понятно, — говорит Иванова, делая педантичный глоток кофе. — Посмотрите, епархия ведёт себя очень достойно. Трудности, знаете, везде бывают, но как с ними справляться — это отдельное искусство. Пока наш митрополит не допустил ни одной ошибки. В принципе, согласно канонам, он имеет полное право призвать на помощь светскую власть, взять монастырь силой. Но он этого не делает. — Иванова задумывается, формулируя следующие слова. — Мне кажется, у митрополита Кирилла дар от Бога именно как архиерея, как архипастыря. Ведь задача архиерея — не быть каким-то пророком солнцеликим. Его задача — управление, то есть сделать так, чтобы жили все, дать возможность своей епархии «дышать». В какой-то мере он даёт возможность действовать Христу. Кого Господь посадил, кого взрастил — не его, митрополита, право насаждать что-то своё или, наоборот, убирать. А что касается Сергия, то его митрополит Кирилл получил от предыдущего митрополита — Викентия, так сказать, в наследство. Ведь именно он его рукоположил в начале нулевых.
— Как он вообще мог его рукоположить, когда Сергий — убийца?
Оксана Иванова усмехается с нескрываемым презрением.
— Так ведь он скрыл. При всей симпатии к отцу Сергию, он бы его никогда не возвёл в священнический сан, если бы знал.
— Но почему его тогда автоматом не лишили сана, когда всплыла история с убийством? Уже три года прошло.
Иванова прочищает горло, аккуратно ставит чашку на блюдце и, выдержав паузу, говорит:
— Я не могу комментировать действия священноначалия просто потому, что я… — Оксана старается подобрать верное слово, — мирянка. Но я вам могу немножко про уральский характер рассказать. Это только моя теория, но вы спрашиваете меня. Урал — это край с большим влиянием старообрядцев. То есть идеология раскола, недоверия официальным властям и церкви тут очень сильна. Поэтому здесь часто на первый план выходят люди сомнительные, маргинальные. Совсем недавно мэром Екатеринбурга был Евгений Вадимович Ройзман, человек, который сидел, по-моему, лет пять или около того. Не за убийство, конечно, но и не за благородные поступки. При этом Евгений Вадимович Ройзман является светочем либеральной мысли, любимцем белых нежных польт, романтических девушек, скачущих на розовых пони. Ещё одна история, тоже показательная. Ну, чуть более старший человек — бард Александр Новиков, сиделец, совершенно не образец морального авторитета, но тем не менее это очень близкий друг нашего губернатора и руководитель театра эстрады, то есть вот такой вот региональный светоч культуры.
На мой взгляд, это запрос. Отец Сергий есть такой, какой есть, но на вершины этой известности, состоятельности, доступа к ресурсам его вознесли люди, то есть это внутренний запрос людей на такой типаж. Он у нас такой один, проскочивший через это сито, а у нас более 400 священников на территории епархии. Ни один из них не воспринят нашей элитой как «свой», «настоящий», конкретно православный. Ко всем ним и ко всей церкви отношение недоверчивое, критическое, а местами агрессивное, негативное. И вот человек с таким бэкграундом этими людьми был воспринят как свой. Знаете почему?
— Почему?
— Потому что они такие же. Потому что такова карьера постсоветского бизнесмена и политика: это выходцы из криминальных кругов — силовики или авторитеты, постепенно отмывающие свою репутацию. И вот этот наиболее распространённый типаж человека, сделавшего карьеру. Они находят себе только одного подобного конгруэнтного священника, и все как мухи на мёд или на что-нибудь другое слетаются к нему и начинают его снабжать связями, ресурсами и медийностью. Они получают собственную идентификацию через соотнесение с этим человеком. Это как бы вопрос качества и запроса социума. И меня волнует не сам монастырь, меня волнует, что у этих людей в головах. Ведь отца Сергия таким человеком сделала наша элита, губернатор там к нему ездит, ФСБ, силовики, МВД, бандиты… Мне кажется, интерес, кейс отца Сергия в том, что он вскрыл нравы, царящие в головах нашего власть имеющего класса, истеблишмента. И вот это гораздо интереснее, гораздо страшнее, чем все сектантские выкрутасы отца Сергия, потому что они очевидны, ясны, и лишних комментариев тут не требуется.
— Как вам кажется, чем всё кончится?
— Славой Божьей, — улыбается Оксана Иванова и делает глоток кофе.
Глава, в которой соратник Сергия показывает, на что готов пойти ради него
Денис Кадников, тридцати семи лет, не губернатор, не сотрудник МВД или ФСБ и не бандит. Он устанавливает на автомобили охранные системы, работает в съёмном гараже, ездит на автомобиле экономкласса. Но с отцом Сергием он уже двенадцать лет.
Сейчас Денис очень расстроен. Рассказывая что-то, он то и дело останавливается и задумывается. У него тяжело на душе: отец Сергий расстроен. Денис чувствует, что это его вина. Сегодня портал ura.ru опубликовал новость о том, что Ксения Собчак летит в Екатеринбург, чтобы снять фильм об отце Сергии. Другой Сергей, Ерженков, как написано в статье на сайте — режиссёр этого фильма, провёл два съёмочных дня в монастыре по благословению отца Сергия. Но теперь схиигумен позвонил Денису и сообщил, что его обманули, он не знал, что Ерженков снимает для Собчак. Её отец Сергий видеть не желает и не хочет быть с ней никак связан. Завтра рано утром Денис приедет в монастырь к отчитке, сядет на колени перед отцом Сергием и покается в том, что привёл Ерженкова в храм.
— Смотри, — Денис тяжело вздыхает. — Тебя волнует вопрос — кто же такой истинный отец Сергий, правильно? То есть добиться правды — твоя задача?
— Да, конечно.
— По делам его можно судить о нём. Вот ты не был в субботу в Троицком храме, но он был настолько полный — забитый… Это храм, который находится в тридцати километрах от города. Люди туда едут в основном без машин, садятся на автобус или платят по пятьсот рублей за такси. Эти люди не пойдут к пустому колодцу просто так, понимаешь?
Денис отвлекается на то, чтобы дочитать новость до конца. Он снова впадает в задумчивость.
— Ты сказал, что пришёл к отцу Сергию 12 лет назад, да?
— Да, и сразу в моей жизни начались чудеса. Я жил в то время с девочкой. Пришёл к отцу, говорю: «Отец, живём вместе, но что-то не то, чувствую, то ли туда, то ли сюда, то ли жениться…» «Не живите вместе, не надо», — сказал отец. И всё: я пришёл, объяснил ей всё и ушёл. А через месяц встречаю свою будущую жену. Вот, это первое чудо.
Было и второе. На Денисе был кредит в 300 тысяч рублей, который он, попав в аварию, никак не мог выплатить, так как не имел возможности работать. Когда он позвонил в банк, чтобы попытаться объяснить ситуацию, клерк сообщил ему, что долг за ним числится уже в 800 тысяч.
— Я говорю: что-то вы непонятное уже рисуете. Я бабки, что должен, отдам — всё продам, но отдам. И что ты думаешь? Банк обанкротился! Там даже владелец умер.
А многих чудес, которые с ним происходили, говорит Денис, он и не знает.
— Бывает какая-то ситуация, и ты думаешь: ну пипец какой-то. Приезжаешь к отцу, говоришь: «Отец, так и так…», а он только в ответ: «Помолимся». И всё, нету проблемы. Ну, я не знаю, совпадения ли это, ну как это можно назвать? Кто-то называет совпадением.
Денис настаивает на том, чтобы я внимательно изучил ютуб-канал «Среднеуральский женский монастырь глазами прихожан», где люди выкладывают свои истории чудес и просто рассказывают о своём отношении к отцу Сергию. «Ты понимаешь, все любят батюшку больше жизни».
Денис решает, что самостоятельно я не доберусь до канала, поэтому заходит на YouTube сам. Но сначала — на канал Всеволода Могучева. Отец Сергий опубликовал новое обращение. Он в своей келье, на стенах множество икон и портретов. Календаря с лицом Сталина в ней уже нет: на эту деталь убранства кельи обратили внимание журналисты с неделю назад. Сергий читает по бумаге.
— Во имя отца, и сына, и святого духа, аминь. Дорогие отцы, братья и сестры. 36 лет назад я, Романов Николай, преступил Уголовный кодекс, за что я получил наказание по законному решению областного суда, вину признал и раскаялся. Отбывая наказание, по благословению построил храм в честь святителя Николая в исправительной колонии № 13. <…> В течение года владыка Викентий мне указывал на необходимость принятия мною священнического сана, но я считал, что недостоин быть такого высокого звания. Владыка Викентий сказал: «Ты единственный, кому приходится повторять по нескольку раз».
Денис улыбается.
— Священником я стал по личному воцарению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго и архимандрита Кирилла Павлова, духовника Свято-Троицкой Сергиевой лавры от владыки Викентия, выполнив их указания. Сказанное готов подтвердить на святом Евангелии и кресте. Аминь. Простите меня все.
Денис ставит лайк под видео и переходит на канал «Среднеуральский женский монастырь глазами прихожан», кликает на видео «Любовь / Схиигумен Сергий Романов», снова ставит лайк. На экране под аккомпанемент душещипательной скрипки появляется крепкий седой мужчина лет пятидесяти.
— У меня не получится выразить все эти чувства, которые я испытываю к отцу. Отец, люблю всей, так сказать, своей сущностью. Сколько ты для меня сделал, сколько хорошего, как общение с батюшкой меня, жизнь мою перевернуло.
Пара того же возраста, что и мужчина:
— Отец для нас, для меня — это светильник, который освещает именно ту дорогу, которая ведёт к спасению. А наша задача — уже идти по ней.
Мужчина, тоже лет пятидесяти, с зачёсанными назад седыми волосами. Улыбается.
— Отец, нам с вами всегда нескучно. Слава Богу, что вы нам не даёте скучать, и нам с вами всегда радостно и весело…
Женщина, помоложе других:
— Для меня отец Сергий — это подвижник своего времени. Он созидатель. Ведь достаточно посмотреть на всё, что нас окружает, на всех, кто нас окружает в этом монастыре. Какие вокруг собираются священнослужители, какие сёстры, все удивительной доброты. Отец Сергей, я всех его духовных чад… Это очень родной и близкий человек.
Ксения Ли, жена Дмитрия Соколова, участника «Уральских пельменей»:
— Батюшка дорогой наш, любимый, вы для нас — семья, вы то, чем мы дышим, о чём мы всегда думаем, что у нас всегда в сердце и душе.
Жанна Рябцева, глава областного отделения Общероссийского народного фронта:
— Когда я первый раз пришла к отцу, реально жизнь изменилась, она изменилась кардинально, потому что я поняла, что в нашей жизни важна любовь. Благодаря отцу мы стали по-другому относиться друг к другу и просто стали любить друг друга, за это огромное вам спасибо, потому что он нас учит, в первую очередь, любви.
Очень молодая девушка стоит рядом с мужчиной с зачёсанными назад седыми волосами, уже высказывавшимся. Видимо, его дочь.
— Батюшка, мы чувствуем от вас такое огромное количество любви, что понятие о бесконечности становится действительно ощутимо.
Денис смотрит эти обращения внимательно, вслушивается в каждое слово. Теперь на экране отец Сергий в окружении детей в национальных костюмах. Фоном задорно распевает хор, но Денис серьёзен:
— Сам отец Сергий никогда не давал указания снимать прихожан, потому что для старца хвала — это плохо. Поэтому отец никогда не снимался. Но ты видишь, что люди говорят? К пустому колодцу они бы не пошли. А проповеди… где он со злобой такой, с ревностью говорит, — это потому, что очень серьёзно то, что сейчас происходит в мире. — Денис глубоко задумывается. — Если сейчас не изменится, то будет просто конец… Потому что мир уже в таком грехе и отступлении от Бога… — Денис молчит, но вдруг, как будто спохватившись, говорит: — Это не отец говорит, что конец света будет… Это…
Сергий действительно не предрекает конца Света. Только приход Антихриста.
— Сейчас надо осторожным очень быть. И, слушай, я хотел тебя предупредить.
— Давай.
Денис молчит и смотрит на меня очень внимательно.
— Здесь не простой монастырь. Это очень серьёзно. Потому что монастырь Богородица защищает. Когда-то отец приехал на Афон и там начал молиться, чтобы в его монастыре игуменией была Богородица. И вышел из алтаря старец, и сказал: «Монах, твоя молитва услышана». И всё, что случается… — Денис раздумывает, говорить ему или нет. — Те, кто приезжают говняночки снимать, писать, с ними потом происходят тоже истории… Я рассказывал Серёге (Ерженкову). Один газетчик, владелец газеты, приехал к отцу два года назад. Он пришёл к отцу на исповедь, отец его в чём-то обличил, в чём его косяк. Ну как Господь ему открыл, так он и сказал. Тому, видимо, по гордости это не понравилось. Он вернулся и написал про отца какую-то лживую, мерзкую статью. Отец ему звонит, стоя на площади, и говорит: «Зачем ты это сделал?» Тот ему отвечает, что у нас свободная страна, делаем что хотим, если вы хотите что-то сказать — напишите, имеете право. Отец ему сказал: «Знаешь, ничего писать не буду, я сейчас стою перед иконой Богородицы — и всё это дело я передаю ей», — и положил трубку. Через неделю этот человек написал опровержение, извинялся, что написал глупость. Потом через некоторое время мы узнали, что он скоропостижно скончался. Поэтому я тебя предупреждаю, чисто оберегаю, что вот так вот тоже бывает.
Дениса начинают одолевать тёмные мысли.
— Вот понимаешь, какая сила духовная у этого монастыря? Но есть и духовная сила чёрная, грязная, мерзкая, бесовская, — лицо Дениса сводит судорога, оно кривится, губы подрагивают, он будто видит перед собой беса, которого ненавидит всей душой. — Что творится сейчас в мире… Аллена Даллеса знаешь? Его план? «Мы извратим их, подменим ценности, и лишь немногие будут догадываться и говорить об этом. Мы их выставим дураками, посмешищем…» — Денис смотрит в потолок. — Это сейчас и происходит. План Аллена Даллеса сработал: ценности сейчас все в гаджетах, порно, везде куда не ткнись — везде порно, ложь, обман… Знаешь, что тебе надо сделать? Тебе надо завтра прийти к молебну и исповедаться отцу. Рассказать, кто ты и что ты. Может, и твоя жизнь изменится. Может, он откроет тебе что-то такое, чего ты и сам о себе не знаешь.
Денис задумывается и говорит через паузу:
— Понимаешь, вокруг отца есть Божественный огонь. Люди рядом с ним горят. Когда человек приходит на исповедь, отец видит душу в этом человеке, то есть спасение его души. Он говорит: «Ну не делай вот так вот». Он говорит тебе о том, что и не знает совершенно никто, знаешь только ты. «Это не я вам говорю, — говорит батя. — Здесь стоит Господь рядом, Он говорит». И отец каждого человека желает спасти, потому что он был на том свете два раза и видел тот мир. Он говорит: «Мне там лучше, если я уйду. Но я здесь с вами, помогать вам послан, здесь свой крест несу». Понимаешь, он ведь перед Господом будет отвечать за всех нас, когда он уйдёт, — Денис откидывается на стуле. — Главное в жизни — это правильно уйти.
Денис не думает о завтрашнем дне, он верит, что Богородица не оставит монастырь без отца. Но если потребуется и тёмные силы выступят против отца во всей своей мощи, то умереть за него он сочтёт своим долгом.
В следующей части трилогии читайте о прошлом Николая Романова, милиционера, который убил человека куском бетона и монтировкой, а потом превратился в схиигумена Сергия, самого известного священника России. Плюс — как семья актёра шоу «Уральские пельмени» отрицает коронавирус
