Эта душераздирающая армейская Та самая история войдёт в нашу золотую коллекцию. Наш читатель, представившийся Автандилом Гургновым, поделился с нами безумным рассказом о музыке, поэзии и гитарном духе артиллеристов и доказал собственным примером, что жечь напалмом можно не только в ВДВ. С вами тоже приключилось нечто странное, вы попали в дебильную ситуацию или вас втянули в Ту Самую Немыслимую Историю, о которой невозможно забыть? Присылайте её нам как можно скорее!

Как известно из общевоинских уставов, главный способ дОсуга военнослужащих (дОсуга, мля, дОсуга) — художественная самодеятельность. Однажды, гласит легенда, замполит МВО решил проверить наличие этой самодеятельности и приехал на губу московской комендатуры. Знамо дело, служат там одни прапора да офицеры, а бойцов зовут в самом крайнем случае. Нахрена им художественная самодеятельность — им бы пивчаги после службы подавить. А замполит — он, думаю, и сейчас служит — очень удивился. Как так — дОсуга нет? В уставе написано, а дОсуга нет?

Согласно легенде, через час начальник губы вспомнил навыки игры на гармошке, а подчинённые доблестно плясали калинку-малинку под его аккомпанемент. Не думаю, что было именно так, но это очень близко к истине. Наш командир как-то навёл справки и выяснил, что этот начальник может и к нам заехать. Командир прикинул перспективу — и она ему не понравилась, поэтому скоро всем военнослужащим нашего подразделения стало известно, что через неделю нас ждёт смотр художественной самодеятельности, дОсуга то бишь.

Естественно, моё величество было назначено на роль худрука нашей батареи. Об этом мне сообщил прапор, которого я проигнорировал. Его все игнорировали. Неделя, отведённая на подготовку самодеятельности, прошла, и пришёл комбат, и пообещал, что, если мы не сделаем лучший номер, он меня отпиздит. Почему-то я поверил, но затаил в сердце лютую злобу, ибо должен был заступать в наряд, но вместо того чтобы спать перед нарядом, вынужден был теперь высасывать из пальца творческие мысли.

По до сих пор неизвестным мне причинам чувак с нашей батареи по имени Захар вспомнил, что, оказывается, пять лет учился играть на баяне, и изъявил желание поучаствовать. В армейку Захар попал после отчисления из школы милиции; там он спьяну угнал тачку, разбил её, вернул на место, а когда владелец по этому поводу возмутился, его отмудохали. Я удивился и пошёл-таки спать.

Первым, что я увидел, проснувшись, была рожа Захара с каким-то листком. Я оглядел листок и понял, что это стихи. Я обалдел: это было такое дерьмо, что в нём даже была определённая прелесть. Хлебников усрался бы от зависти. Вот эти стихи, арфарграфейа и пунктуацыйя Хлебникова сахранина.

Мы условились, что я подредактирую стихи и прочту их сам. Захар с радостью согласился. Также я поручил ему найти духа, умеющего играть на гитаре, и порулил дежурить по столовой. Вечером, пока подчинённый личный состав занимался разными полезными делами, я привёл полученный текст в более-менее вменяемую стихотворную форму, чем до сих пор дико горжусь.

Наступило утро. Комбат издевательским тоном сообщил мне, что я больше не дежурный по столовой и должен валить на репетицию. Мой дьявольский план был готов ещё с вечера, и в душе моей горела надежда простебать армейскую систему по полной программе, так что я с радостью допил кофе, забрал Захара с обнаруженным накануне духом-гитаристом и пошёл репетировать.

Замысел такой: предполагалось два номера. Первый — стихи, второй — музыка. В обратном порядке, ха. Для музыкального номера требовался баян — на нём умел играть Захар и гитара — на ней умел играть дух. Я должен был читать дисциплинарный устав. Мелодия эта знакома каждому музыканту, и все, хоть раз в жизни слушавшие радио «Шансон», её знают. Ми-соль-соль(диез)-ля-ми-ля-ми-ля-ми-ля, ещё раз через затакт, ля-до-до(диез)-ре-ля-ре-ля-ре-ля. Такой квадрат можно долбить до бесконечности.

Очень быстро выяснилось, что дух на гитаре играть не умеет. То есть табулатур не читает и нот тоже. А струнки ковыряет, как хрен знает кто, и гитары не слышно. Прапор согласился выделить басуху с комбиком — и дело пошло веселее. Через полчаса вояки научились худо-бедно гонять это ми-ля, и ещё два с половиной часа я учил Захара лабать на слабую долю.

Понятно, да? Бас ведёт линию, а баян визжит аккордами в паузах. А я читаю дисциплинарный устав.

После обеда мы сгребли всю машинерию и вместе с прапором дёрнули в комнату (прости господи) дОсуга. Я нёс комбик и бас и вспоминал, как играл в «Точке». Грёбаная армия. Отогнал грустные мысли, вечер обещал быть весёлым. В комнате дОсуга подшивались бойцы. Прапор приказал всем свалить, и все свалили, а один — сидит. Оказалось, тоже по самодеятельности сидит — ляпнул, что умеет на гитаре играть, и назначили.

— Ладно, браза, — говорит прапор, — а что исполнять будешь?
— Не знаю, — сказал боец. — У меня на выбор две песни: «На братских могилах» Высоцкого и «Всё идёт по плану». Мы её по пьяни с пацанами в подъездах пели.

Было решено проверить музыкальные способности этого самородка. Он криво бил по струнам и не помнил слов обеих песен. Я ему напомнил «Всё идет по плану», и было решено, что будет исполнена именно эта композиция.

Тадададам. В комнату дОсуга загрузилось командование части. Пред светлы очи господ офицеров запускался исполнитель, которого объявлял прапор. Я подслушивал под дверью, и когда прапор сказал: «Рядовой Залупа, «Все идёт по плану», музыка и слова Егор Летов», — я этому рядовому Залупе позавидовал. Это же панковская мечта: спеть сборищу полканов и маеров «ВИПП», да и вообще любую песню ГрОба.

Рядовой Залупа спел. Кто-то за ним прочёл стихи. Пришла наша очередь. Втроём мы вошли в помещение. Я стоял в центре с уставом в руке, за мной расположились Захар с духом (неудобно мне уже, что я его всё время дух да дух, просто имя не помню, какой-то он мутный был). Прапор объявил: «Сержант Гургенов, ефрейтор Захаров, рядовой (мля, не помню), музыкальный номер!»

Представьте себе адскую мелодию, описанную выше, под которую читается дисциплинарный устав. Примериваясь к квадратам, я пафосно интонировал каждый новый абзац и чувствовал себя по меньшей мере Высоцким в роли Гамлета. Краем зрения отметил, что пара наиболее вменяемых господ ахвицеров поползла под стол. И я их добил. Прочитал стишок.

Напомню на всякий случай, что реальные пацаны не носят портянок — это западло дедушкам: надо носить носки. И вот агитка, с которой всё начиналось и которой я, без говна, горжусь до сих пор.

Товарищ, подумай о жизни солдата
Наряды, лопаты, ругаешься матом
Солдатского быта грани просты
Но речь не о том поведём сейчас мы
Мы скажем о вещи — простецкой тряпице
Подобно маленькой грязненькой птице
Упруго обвившей пятку солдата
А также сержанта и даже комбата.
Портянка, скажу о тебе!
Портянка нужней, чем еда и вода
Ей выиграна каждая наша война
Ей русский солдат задушил пол-Европы
Кавказ покорён её силой огромной
А мы же относимся без пиетета
К символу Родины нашей расцвета.
Усвой же, товарищ, простой сей урок:
Мотай портянки, они лучше носок.

По итогам смотра художественной самодеятельности все командиры подразделений получили пизды, кроме нашего комбата, который получил премию. А мы с комбатом ещё месяц улыбались при встрече. Всем же хорошо.

Слушайте рок.