Новый стендап

Идрак Мирзализаде стал вторым после Артура Чапаряна комиком, выступившим на «Вечернем Урганте» со своим стендап-материалом. За неделю до этого редактор самиздата записал монолог комика о том, почему он любит закладывать мины под собственное выступление, как отзываются о его шутках про ислам другие мусульмане, и о том, что действительно, по-настоящему шикарно.

Артур [Чапарян ] как комик… Ну так. Просто интересно, что он о себе возомнил вообще, продал там какой-то канал в телеграме, определил, как люди пользуются целым мессенджером теперь, первым выступил на Урганте. Можно подумать, что он какой-то от этого потрясающе интересный персонаж. На самом деле все бы хотели быть Артуром. У него другой юмор, более стильный. У меня более понятный, у него более стильный. Запиши, что Артур кривляка.

Говорят, есть альтернативная комедия в России. В России альтернативной комедии, по-моему, нет. Есть, скорее, стёб над классикой, над конструкцией, но это такой тоже лёгкий стёб — и всё, не более того. Нельзя это назвать альтернативой. По сути, это комик говорит: «Я знаю, что есть конструкция какая-то». Я сам так иногда делаю.

Самая большая проблема российского стендапа в том, что аудитория требует очень большой плотности сета. Все в погоне за шуткой. Невозможно комику остановиться и задуматься о том, что он хочет сказать, потому что зрителя надо рассмешить каждые 10-15 секунд, иначе он теряет внимание.

Туда же ещё требуется невероятную энергию и харизму вкладывать, чтобы люди услышали. Но в целом к этому и надо стремиться. Основное отличие между американским и российским стендапом — на Западе шикарная подача.

Я не считаю, что мы не можем написать шутки, которые способны написать они, — вообще нет у меня никаких предрассудков на тему того, что в Америке комики лучше пишут. Я в западных спешлах видел часто банальные шутки, банальные мысли, но они были так поданы, что это тебя не раздражает. У нас же пока вроде бы интеллект неплохой у ребят, ещё чуть-чуть если индустрия подрастёт — и у нас покруче будет, я даже не сомневаюсь в этом. Уже сейчас понятно по тексту, что некоторые вещи шикарны. При том, что я уже достаточно давно редко слушаю стендапы, всё равно видно, что на микрофонах по тексту некоторые вещи шикарны.

У Саши Малого оригинальная подача. Она может нравиться или нет, но она привлекает внимание. Раньше, года два-полтора назад, он прям реально больше повышал тон на выступлении, и так типа зло прям повышал. А сейчас он, мне кажется, очень умеет гармонично управляться со своей подачей. Но про подачу же нельзя сказать, что это альтернативная комедия.

Если ты крутой артист, ты можешь держать аудиторию на любой теме, но мне проще обосрать зрителей, чтобы привлечь к себе внимание. Думаю, это признак того, что я просто не умею делать творчеством, а правильно быть настолько крутым артистом, чтобы аудитория не замечала, как она по-другому уже воспринимает юмор. Когда я на выступлении говорю: «Блин, вы неправильно всё понимаете» — и начинаю объяснять шутку, это уже моё отчаяние, и беспомощность, и, в основном, лень.

С тех пор как я начал заниматься стендапом, я сразу был таким комиком, который лезет на рожон, наезжает на зрителей или на охранников, просто чтобы посмотреть, что будет. Если люди недовольны мной и разозлятся на меня, то я победил, а если они смотрят на мои глупые провокации с ухмылкой, то я проиграл. И мне приятно от этого. Лучше проигрывать: так ты понимаешь, что публика у тебя выше рангом, она хорошая.

Заново получать новый смех по-новому — это сложно, а всё время делать по-старому — надоедает. И хочется новым путём получать новые эмоции, говоря разные вещи. Если я просто выступаю, чтобы смех вызвать, я в стрессе всё время, мне страшно становится. Особенно если ты на сцене перед залом, где публика не твоя, а просто такая, которая за деньги в клуб пришла — и ты её должен рассмешить. Приходится на сцене угадывать, от чего они сейчас посмеются.

Я вот когда-то прям кайфанул с Энди Кауфмана. Мне понравилась сама идея того, что ты шутишь не для этих людей, а создаёшь юмор вместе с ними вокруг ситуации и того, что происходит между вами. Немного играешь с человеческой природой, с человеческим вниманием. Это уже даже социальным экспериментом можно назвать: ты ищешь грани неловкости. Это уже интереснее, чем просто придумать шутку и рассказать её. Я бы хотел так уметь. Потому что пока всё, что я умею, — это вызывать неловкость какими-то противными вещами, и всё.

Хорошо это или нет, что комики стали выступать у Урганта, — это вопрос восприятия того, что происходит в России в комедийной среде. Какие-то комики до сих пор, сколько бы ни появлялось площадок и возможностей, всё равно будут видеть свою жизнь в том, чтобы попасть куда-то в телевизор.

Не важно, телевизор или интернет: дело в комике, а не в средстве, которым он пользуется. Вопросы типа «где лучше засветиться» — это вопросы для бедных, потому что ты изначально смотришь на себя с позиции того, что за тебя всё сделают. После эфира на ТНТ у многих комиков наступает разочарование. Вот эфир прошёл, а тебе вместо миллиарда подписчиков в твиттере добавилось три чувака и тридцать комментариев, где в половине тебя обсирают. Ты думаешь: «Блин, а этого ли я ждал?» И в этом вся проблема. Значит, ты зря вообще понадеялся, что дело в том, где ты. Тебе нужно уметь себя продавать.

Но такие, уже открытые кем-то, двери — это важно для тех, кто не умеет сам поначалу. Кто-то чуть позже осознаёт, что может сам пробивать себе дорогу, и вот как раз для него это крутая поддержка. Комик знает, что, например, сделает эфир на Урганте или сделает эфир на ТНТ — и только тогда поймёт: «А, я же могу сделать сольник и продать на стриминговый сервис». Вот это то, чего я бы хотел, если качественно.

В начале года мы с Ксюшей (это наша девчонка, которая концерты организовывает) поставили цель: сделать эфир на Урганте — не только мне, а в целом, чтобы наша банда, вообще наши ребята, сделали эфир на Урганте. Галочка была поставлена. Не было такого, что мы ждали приглашения.

Для родителей это будет очень приятно, что я был на Первом (на момент интервью эфир у Урганта ещё не состоялся, но уже была договорённость. — Прим. ред.). Потому что когда я выступал в стендапе на ТНТ, родственники звонили маме, папе, им было очень приятно. А то, как я выступаю сейчас, — этим трудно гордиться родителям. Никто из родственников не позвонит и не скажет типа: «Вот видели вчера выпуск на ютубе с Идраком».

Выступление на телеке — это, во-первых, хорошая мотивация написать чистый материал. Чистый материал, как ни крути, нужен, если тебя зовут выступать в какое-то место, где людям насрать, кто ты, — им хочется поржать. И ты должен входить в положение. Раньше я мог быть там тупым комиком с амбициями типа: «Нет, вы должны обратить на меня внимание как на творческого человека». Ты пришёл, они заплатили деньги — рассмеши их. Дай им шутку про Пасху, про душевую. Нужно уметь писать самые стандартные, классические чистые шуточки, которые работают.

Но мне очень трудно эфирами мотивироваться, прямо очень трудно. Видимо, я получил какой-то опыт взаимодействия с телеаудиторией ещё на ТНТ, имею представление, что это такое, и мне не так интересно. Интереснее сделать из себя легенду со временем. Вот это интереснее. Более крутой образ себе продумать, чем чувак с эфиром или пятьюстами эфирами.

Я очень хочу писать сценарии, но я очень ленивый. Недавно пересмотрел сериал «Хорас и Пит» Луи Си Кея. Луи — это не просто стендап-комик, это именно творческий тип, которому есть что рассказать и есть как это рассказать. У него есть мысли.

Энди Кауфману не нравилось, что его называют комиком. Не знаю, почему именно, его никогда нельзя полностью всерьёз воспринимать, но мне это запомнилось. Я бы хотел просто быть крутым чуваком. Всё, чего я хочу, — быть крутым чуваком, который делает крутые вещи, и всё. Но лень пока не позволяет, и я не знаю, когда это пройдёт. Костя Пушкин говорил, что надо коснуться дна. Дойти до какого-то «блин, всё уже, это пизда» — и попробовать вернуться.

Что я думаю про Поперечного. Очень, очень трудолюбивый человек, со вкусом, который не совпадает с моим. Ну, точнее такой, без вкуса. [В стендап-тусовке] всех просто злит, и то «злит» — это громко сказано, именно сам факт, что зрители вот это любят. Хотя, чуть-чуть подумав, понимаешь, что дело же в том, что он качественно подаёт то дерьмо, которое делает.

Зрителям можно по-разному понравиться, находясь на сцене. Ты можешь понравиться, побыв чуть-чуть философом, как Коля Андреев, хотя по факту аудитория Коли Андреева не умнее аудитории Малого. Просто каждый играет на своём взаимодействии с аудиторией. Вот Поперечный решил, что будет комиком, про которого говорят: «Вот, блин, смелый парень, говорит про политику».

Периодически мне от мусульман чего-нибудь прилетает в духе «не шути, пожалуйста, про хитрых мусульман, и вообще про нашу религию не шути, заранее спасибо, нас это очень разозлило, не повторяй». Бывает, лично после концерта подходят и говорят: «Вот ты мусульманин? А сам хоть знаешь там что-то из Корана?» Однажды просто после концерта чувак меня из гримёрки вытащил, сказал: «Вот за эту шутку, если она будет в эфире…» — и пошли угрозы. Разное бывало. На самом деле нормальная тема, просто не нужно слишком обращать внимание. Обычно, если игнорируешь, проблемы нет. У меня в жизни всегда так: игнорирую проблему — её нету.

Я азербайджанский талыш, и я шиит. Отчасти я этнический комик. Вот у Урганта я запишу монолог, где несколько раз говорю, что я талыш, и несколько раз говорю, что я мусульманин. Если я записываюсь второй раз у Урганта, то там уже будут ван-лайнеры (не связанные между собой максимально короткие шутки. — Прим. ред.). Но то, что делаю из этнического, это только пара шуток про то, что вот я талыш, и всё.

У нас вообще нету же нишевых комиков. У нас же все ищут себя. Может быть, я буду как раз нишевым комиком, вдруг через десять лет буду шутить исключительно на тему того, как кавказцы и мусульмане, переехавшие в Россию, ощущают себя в другой культурной среде при том. Вдруг я только на эту тему буду шутить.

Мне кажется, сейчас такой кризис, из которого вырастут крутые чуваки. Люди будут часто ходить, появится какая-то насыщенность комедией, аудитория станет разборчивой, и из комиков останутся только самые сильные. Хотя хер знает, вот я до сих пор удивляюсь: у нас в клубе проходят стендапы каждую неделю — с четверга по воскресенье, и люди ходят, и до сих пор очень много — в первый раз на стендапе. А это уже сколько? Три-четыре года, четвёртый год пошёл. Дофига всяких шоу, и до сих пор полные залы новых людей.

Вот я посмотрел вчера «Богемскую рапсодию». Мне неловко было из-за моих усов, потому что, когда я в очереди стоял, я всё думал: «Блин, я же выгляжу как такой суперглупый фанат Фредди Меркьюри», и там в фильме все ещё геи были усатые, тоже неловко от этого было.

Но сколько бы я ни смотрел видео про Фредди в своей жизни до этого, то, как он работает на сцене, вызывает у меня максимальную степень отчаяния по отношению к себе. Когда он на сцене, ты ни секунды не будешь жалеть, что смотришь на него. Даже если были у него неудачные выходы, неудавшиеся перформансы, — всё равно. Дело не в музыке — дело в человеке, дело в артисте. Для этого нужно много практики, а мне вот это вот очень лениво.

Хотелось бы, чтобы мне вот как-то ангел дал этот дар крутого артиста. Типа прям крутого. Как если когда смотришь фильм про какого-нибудь великого журналиста — и это тебя не мотивирует, а демотивирует. «Блин, он слишком крут. А если я не такой, то какой смысл? Какой смысл лезть на его поприще?»

У меня есть сейчас новый материал, но он совсем уже. Я уже слишком отошёл от шуток, просто гадости говорю со сцены, и всё. Ужасно. Я разучился шутки конкретно писать, слишком ушёл в своё «говорить стрёмные, странно смешные вещи». Иногда говорю про то, как я люблю покакать долго. Но это лёгкие способы вызвать неловкость — и всё. Да, это шикарно, покакать — это шикарно.