Изобретатель Лев Сергеевич Термен – русский Форрест Гамп. Его жизнь слишком невероятна, чтобы поверить, что всё это могло случиться с одним человеком. Ребёнок царской России, ставший лицом нового строя. Блистательный русский инженер, который, не зная английского, стал одним из самых популярных миллионеров на Манхэттене. Его разлучали с любимыми, обвиняли в немыслимых преступлениях и угрожали убить. Это он восемь лет подслушивал американского посла, а после оказался один на один с Советами, где никто не мог и не хотел ему помочь. Он просто хотел быть счастливым и играть изобретённую им музыку, но у вселенной были другие планы на его счет.
История изобретателя самого инопланетного в истории музыкального инструмента — это многочасовой разговор и, в общем-то, портрет столетия. Этот текст основан на лекциях правнука Льва Термена, Петра Термена, «Музыкальная революция» и «От Ленина до Led Zeppellin», а также на интервью, которое он дал самиздату «Батенька, да вы трансформер» в конце октября, и на информации из других открытых источников.
Гугенот электрификации
Однажды маленький Лев разобрал часы своего отца — знаменитого петербургского юриста Сергея Эмильевича Термена. Часы давно не шли, но мальчик внезапно их починил — и они вновь начали тикать.
Предками маленького Льва были гугеноты. Позже, уже в Германии, в его роду появились протестантские пасторы, и один из них в XIX веке по неизвестным причинам принял российское гражданство. Лев родился в конце того же века — в 1896 году. Поняв, что мальчик изобретателен, Сергей Эмильевич построил для него небольшую домашнюю обсерваторию, в которой через несколько лет после спасения папиных часов юный Лев открыл собственную комету (которую, по правде говоря, до него уже открывали американские астрономы).
Юношу интересовали многие загадки Вселенной, он продолжал наблюдать за звёздами, а параллельно учился играть на виолончели в петербургской консерватории. В гимназии он заинтересовался физикой и влюбился в электричество и опыты Никола Теслы. Он мечтал стать астрономом, но университет закончить не смог: продолжить образование на втором курсе ему помешала Первая мировая война. На фронт Термен так и не попал, однако он закончил офицерские электротехнические курсы, благодаря которым в итоге смог руководить самой мощной в стране радиостанцией в Царском Селе. Именно там он впервые обратил внимание на звук, который другие радиоинженеры считали паразитическим: обидчивый стон антенны, к которой кто-то нечаянно прикоснулся.
Легендарный физик Абрам Иоффе, которого называют отцом советской физики, какое-то время преподавал у Термена в университете, он заметил талант молодого человека и после войны пригласил «хозяина» царскосельского радиопункта возглавить одну из лабораторий в недавно открытом Физико-техническом институте в Петербурге на Политехнической улице. Именно там, занимаясь сложной измерительной установкой, принцип работы которой описать довольно непросто и сегодня, Лев Термен изобрел новый музыкальный инструмент и назвал его этеротоном (в дословном переводе — «музыка эфира»).
Этеротон выглядел просто — по сути, это была коробка с антеннами. Но у изобретения оказалась удивительная, почти наглая свежесть: на нём можно было играть, не касаясь, — такого раньше никто не видел. Со стороны это было похоже на волшебство. Этеротонист играл стоя. Двигая руками в электромагнитном поле, образовавшемся между корпусом и двумя антеннами, музыкант получал звук, отдалённо напоминающий человеческий голос. Правила игры на инструменте с тех пор практически не изменились: правая рука музыканта контролирует высоту звука, а левая — его громкость. Несмотря на всю простоту устройства, в этой игре много правил: спина должна быть идеально прямой (если корпус сдвинется хоть на сантиметр, вы начнете фальшивить), а руки — выносливыми (если вы не понимаете, почему, попробуйте продержать руки навесу пять минут). После первых презентаций инструмент переименовали в честь изобретателя. В 1920 году Лев Термен исполнил на терменвоксе (с латинского — «голос Термена») свой первый концерт на заседании кружка механиков.
В те годы власти пытались объяснить народу, что такое электричество и зачем проводить его в каждый дом. Пропагандистам электрификации нужен был кто-то, кто влюбит народ в электричество: покажет его возможности, удивит. В Петербурге изобретение молодого инженера произвело сильное впечатление на слушателей. Резонанс был впечатляющим, и через некоторое время Термен получил приглашение в Кремль, в кабинет Владимира Ленина.
На презентации в Кремле Лев Термен сыграл несколько классических произведений, ему аккомпанировала на фортепьяно секретарша главного революционера страны. В середине концерта Ленин вдруг сам захотел сыграть на терменвоксе. Он не знал, с чего начать, и Термен ему помог: он взял руки вождя в свои — и в этой интимной позиции они вместе сыграли «Жаворонка» Михаила Глинки. В середине исполнения Ленин высвободился и доиграл романс самостоятельно. После этой встречи Термен получил бесплатный проезд по всем железнодорожным путям страны, благодаря чему он посетил около ста пятидесяти городов советской России наперевес с двадцатикилограммовым терменвоксом.
Жить на Манхэттене
В 1927 году Лев Термен впервые выехал за рубеж — на гастроли с терменвоксом. В предыдущие годы он занимался другими, менее романтическими разработками, за которые молодого человека в итоге окрестили русским Эдисоном. В институте он устроил одну из первых в мире телетрансляций, во время которой продемонстрировал коллегам из соседней лаборатории свою ладонь на огромном экране. Он работал над бесконтактной сигнализацией, автоматизированными дверями и лампами.
Но известность к нему пришла именно благодаря «музыке сфер» (так звуки терменвокса назвал художник и философ Николай Рерих). Сначала он поехал на концерт во Франкфурт-на-Майне, где сорвал овации, а к концу 1927 года Термен успел выступить в парижской Гранд-опера и в лондонском Альберт-холле, после чего его пригласили в Америку. Не зная английского, он уехал в Нью-Йорк в командировку, которая продлилась в итоге одиннадцать лет.
На Манхэттене у своей ученицы Люси Розен он снял огромную лабораторию сроком на 99 лет. Он водил туда журналистов и богему, показывал им фокусы с электричеством, играл на терменвоксе — одним словом, популярный советский музыкант-изобретатель органично влился в бурную светскую жизнь Нью-Йорка начала тридцатых. В лаборатории он принимал Альберта Эйнштейна, с которым познакомился ещё в Германии, Чарли Чаплина (этот гость даже приобрёл терменвокс и пытался музицировать дома самостоятельно), Джорджа Гершвина, Джона Рокфеллера и других знаменитостей. Он выступал в Метрополитен-опера и Карнеги-холле. Его концерты скорее напоминали современные мультимедиа-перфомансы: на сцене он смешивал свет, звук и электричество, а в зале пропускал под локтями зрителей ленту с разными фактурами — каждая из них сочеталась с музыкой на сцене. В общем, можно сказать, что Термен ещё и автор идеи 5D-кинотеатров.
О родине Термен не забывал: известно, что часть его выручки возвращалась в Советский Союз, он открыто сотрудничал с американскими коммунистами и тоже играл для них. Есть версии, что уже в эти годы Термен сотрудничал с советской разведкой, однако правнук изобретателя Пётр Термен в разговоре с «Батенькой» отрицает это.
За одиннадцать следующих лет Термен вошёл в клуб миллионеров и стал одним из самых популярных людей в США. Он запатентовал терменвокс и продал лицензию на его производство компании RCA (Radio Corporation of America). RCA называла терменвокс «самым простым музыкальным инструментом», на котором могла бы научиться играть любая домохозяйка; популярность инструмента росла. Параллельно Термен основал компанию Teletouch, в которой наладил производство бесконтактных сигнализаций. Когда Аль Капоне оказался в Алькатрасе, в его камере уже стояла сигнализация от Термена. За все эти годы миллионер так и не принял американское гражданство, формально он находился в командировке.
Несмотря на популярность, Термен не бросил изобретать. В своей лаборатории он сконструировал терпсетон — крупный терменвокс, который управлялся движениями всего тела, проще говоря — танцем. Во время работы над терпсетоном он познакомился с танцовщицей первого американского негритянского балета Лавинией Вильямс. Через некоторое время он женился на ней, обойдя местные законы, согласно которым афроамериканки не имели права выходить замуж за белых. Пара расписалась в советском посольстве. Однако бомонд не оценил этого решения.
Вместе с Лавинией Термена перестали пускать в рестораны, ужинать приходилось на кухнях заведений. К тому времени в США началась Великая депрессия, и терменвоксы сняли с производства: американцы больше не могли позволить себе эти излишества, да и игра на терменвоксе оказалась сложнее, чем описывали рекламщики. До сих пор никто точно не знает, почему Лев Термен внезапно уехал из Нью-Йорка. Его популярность падала, заработки тоже. В это время к нему начали приходить неизвестные люди в штатском, которые настойчиво просили с ними пить, задавали ему странные вопросы. Термен не понимал, кто это был и на кого они работали. Но перед каждой новой встречей он проглатывал ложку сливочного масла, чтобы не пьянеть. В 1938 году его забрали обратно в Советский Союз. Вместе с тридцатью тоннами оборудования он переплыл океан и оказался на родине, которую не узнал. Перед отбытием ему обещали, что Лавиния поедет следом за ним, однако больше Лев её никогда не видел.
Возвращение
В Советском Союзе Термен не мог найти работу. Через полгода поисков его пригласили на встречу, но собеседование не состоялось: вместо этого Льва Термена отвезли на допрос, после которого знаменитый музыкант, светский лев и миллионер оказался на Колыме.
Термену предъявили фантастическое обвинение. Его подозревали в подготовке покушения на Сергея Кирова в 1934 году. Обвинение Термена было последним в череде Пулковских дел: пока инженер жил в США, в Советском Союзе сажали и казнили астрономов из-за подозрений в шпионаже. По мнению НКВД, Термен вместе с астрономами Пулковской обсерватории замыслил взорвать первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) Сергея Кирова. Следствие считало, что он собирался послать из США радиосигнал через океан в обсерваторию, которую в это время посещал Киров. В маятнике Фуко, которого в то время в обсерватории даже не было, террористы планировали заложить фугас, считали в НКВД. Сигнал, согласно обвинению, мог активировать взрывчатку в маятнике как раз в тот момент, когда рядом находился Киров. Термену дали восемь лет ссылки.
Колыма стала для бывшего богемного миллионера испытанием. Он работал на золотых приисках, перевозил на тачке мёрзлый грунт. Стремясь облегчить работу, инженер соорудил монорельс. И это не была только погоня за силами и временем: каждой бригаде, выполнившей план, обещали увеличить паёк.
В это время в Москве НКВД организовывает конструкторское бюро, которое возглавляет авиаконструктор Андрей Туполев, оказавшийся в 1937 году под арестом после обвинений во вредительстве (якобы он передавал чертежи самолётов за рубеж). Туполев сформировал списки интересующих его инженеров и конструкторов, находящихся в заключении. В этих списках оказался и Термен. Через полгода ссылки на Колыме его привезли обратно в Москву, в «Туполевскую шарагу» — ЦКБ-29. Там он стал главным специалистом по вопросам радио, занимался разработкой беспилотников, управляемых радиосигналами. В этом проекте ему ассистировал будущий отец космонавтики Сергей Королёв, оказавшийся в 1937 году под арестом по статье «вредительство». В «шараге» Термен отбывает весь свой срок.
Самым скандальным изобретением Термена в ЦКБ-29 стал невидимый жучок, который долгие годы шпионил за американским послом. После Тегеранской конференции, на праздновании двадцатилетия детского лагеря «Артек» послу США Авереллу Гарриману преподнесли шикарный подарок: Большую Печать США из сандала. Американские спецслужбы проверили панно на жучки, но ничего не нашли, и его повесили в кабинете посла. На самом деле Термен вмонтировал внутрь печати эндовибратор «Златоуст» — небольшой гвоздик с мембраной, который работал как резонатор с антенной, без батареек. Советским спесцлужбам оставалось направлять на кабинет посла мощный радиосигнал, который отражался в «Златоусте». Беседы из посольского кабинета возвращались с большим количеством шумов, но Термен изобрёл расшифровщик. Слежка за кабинетом продолжалась восемь лет, пока американские спецслужбы не запеленговали сигнал из дома напротив. За это устройство Лев Термен получил свободу, квартиру в Москве и Сталинскую премию — свою единственную государственную награду
СКИТАНИЯ
Термен вышел на свободу в 1947 году, когда ему был пятьдесят один год. Оставаясь «врагом народа», он не мог трудоустроиться, поэтому продолжал работать на НКВД. В конце сороковых он женился на машинистке Марии Гущиной, у них родились две дочери-близняшки — Елена и Наталья. К музыке инженеру удалось вернуться только после выхода на пенсию, через двадцать лет.
Тридцать тонн оборудования, с которыми он отплывал из США, к нему так и не вернулись: всё конфисковали во время ареста. На пенсии он устроился работать в консерваторию, на общественных началах, там стало возможным восстановить часть инструментов. Но покой изобретателя нарушил случайно попавший в консерваторию американский музыковед, который узнал в старике знаменитого Термена. Он был потрясён, потому что в США все полагали, что любимец публики, играющий на воздухе, давно мёртв.
После этой встречи в американских газетах начали писать о легендарном миллионере, который, как оказалось, теперь работает профессором в Московской консерватории. Профессором он, конечно, не был — для академического музыкального круга его не существовало. Однако после публикации в США консерваторию завалили письмами бывшие поклонники и знакомые Лео (так его называли сорок лет назад в Нью-Йорке). В консерватории этот взлёт всех нервировал. Спустя некоторое время старика из неё выгнали с формулировкой «электричество не для музыки, а для электрического стула». Его аппараты выкинули: ритмикон (прообраз драм-машины) просто оказался на помойке, а крупногабаритные терпсетоны (те самые, на которых играли танцуя) перед выносом пришлось разрубить топором.
Несмотря на все испытания прошлых лет, именно перестройка обошлась с советским изобретателем жёстче всех остальных эпох. В восьмидесятых Термен скитался по Москве в поисках работы, пытался организовать собственный музыкальный институт, писал письма, в которых просил предоставить ему помещение, но тщетно. В итоге его бывший однокашник устроил изобретателя терменвокса в МГУ, на должность механика высшего разряда. Там он рассказывал желающим о терменвоксе и электронной музыке и продолжал конструировать. В стенах МГУ он собрал полифонический терменвокс, имитирующий грузинский хор. Однако прожил агрегат недолго: из-за тесноты его пришлось выставить в коридор, в котором «хор» постепенно растащили на детали.
Сослуживцы Термена вспоминают, что это был крепкий, далеко не забитый старичок. Он занимал очередь в столовую незадолго до её открытия, так что почти всегда оказывался первым. Он любил сладкое и всегда просил положить ему в кашу побольше сахара. Лабораторию попросторнее в МГУ получить не удавалось, тогда он попросил о комнате в коммунальной квартире недалеко от университета — и помещение ему дали.
Ещё через десять лет девяностопятилетний Лев Термен вступил в КПСС. Для этого он выучился в Институте марксизма-ленинизма и получил диплом (другого высшего образования у него не было). Он хотел вступить в партию с самого начала, ещё в 1927 году, но тогда ему не позволял статус жителя США, а после уже не получалось. На вопросы окружающих, зачем ему это нужно в девяносто пять лет, Термен отвечал, что обещал Ленину.
РАЗГРОМ
После распада Советского Союза Лев Термен успел напомнить о себе всему миру. И хотя ему было уже за девяносто, он решился на гастроли вместе со своей дочерью Натальей, которая тоже стала играть на терменвоксе. В эти годы он впервые полетел на самолёте. Его приезда ждали в Европе и США, он снова увиделся с Кларой Рокмор — величайшей терменвоксисткой всех времён и его ученицей. Он встретился с Робертом Мугом — пионером электронной музыки и изобретателем синтезатора, компания которого делает терменвоксы и сегодня.
В 1989 году он познакомился с Брайаном Ино. Король эмбиента считал Термена родоначальником всей электронной музыки, он продемонстрировал ему свой сверхпродвинутый синтезатор, однако Термен отреагировал холодно: нажал одну из клавиш и сказал «очень интересно». Больше к синтезатору Ино он не притрагивался. Термена всегда огорчало, что терменвокс часто принимают за допотопного предка синтезатора, для него всё было по-другому. Термен до последнего пытался приблизить звучание инструмента к аналоговому, чтобы звук не казался слишком искусственным, роботизированным, а скорее напоминал скрипку или другие привычные инструменты.
Но дома ждала суровая постперестроечная реальность. Против Термена продолжали интриговать. Приглашения на концерты, которые приходили обычно в Союз композиторов, он не получал. Дошло до того, что однажды, сидя дома, он увидел, как ему подсунули записку под дверь, в которой сообщили: вообще-то у вас в Швеции скоро концерт, уже висят афиши. По билетам изобретателя улетали другие люди, никто не хотел его успеха
До глубокой старости за Терменом тянулся позорный шпионский след, но в девяностые всё обострилось. Жёлтая пресса начала полностью сочинять за Термена интервью, в которых он якобы признавался, что был разведчиком. Однажды в квартиру, где он жил со своей дочерью, внучками и правнуком, пришли журналисты и попросили на камеру подтвердить, что текст, который они собираются публиковать, соответствует действительности. Термен ничего не подтверждал, но травля продолжалась. На Западе сообщения в российских СМИ принимали за достоверные источники, поэтому репутация Термена начала портиться и там.
Позже начались реальные угрозы. В квартиру Терменов звонили незнакомцы и обещали расстрелять изобретателя и всю его семью. Под дверью квартиры постоянно кто-то спал. Напряжение было страшным. Однажды, вернувшись из Гааги, Термены обнаружили, что лабораторию Льва Сергеевича в коммунальной квартире у МГУ полностью разгромили. Кое-что украли, кое-что просто сломали. «В живых» остался только один терменвокс. Милиция разгром так и не расследовала.
Вскоре Термен узнал, что его именем назвали некий музыкальный центр, который учит людей азам электронной музыки. По странному совпадению, «Термен-центр» открылся в консерватории, именно в том помещении, из которого изобретателя выгнали в 1968 году. Он продолжал бороться за свои права и написал письмо ректору консерватории с просьбой убрать его имя из названия организации. Он указывал в письме, что узнал об открытии центра в эфире радио «Орфей» и что его руководителя зовут Андрей Смирнов. Ректор на письмо не ответил.
Через некоторое время представители «Термен-центра» приехали по приглашению Натальи Львовны на встречу домой ко Льву Сергеевичу. Они объяснили, что сам терменвокс им не особо интересен, в отличие от современной электронной музыки, потому что это старая разработка, он нужен лишь как символ. Взаимопонимания добиться не получилось.
Через полтора месяца, в ноябре 1993 года, Лев Сергеевич Термен скончался. Ему было девяносто семь лет.
***
К единственному сохранившемуся после разгрома терменвоксу маленького Петра, правнука Льва Термена, родившегося в 1991 году, не подпускали. Молодой человек начал изучать этот вопрос только шесть лет назад, когда к нему в руки попал современный терменвокс, он достался ему от бабушки — Натальи Львовны Термен. Сегодня Пётр популяризирует инструмент, ведёт сайт, где рассказывает о нём, даёт концерты, на которых исполняет произведения Сергея Рахманинова и хиты Radiohead и описывает судьбу своего прадеда. Шпионскую миссию прадеда в Америке Пётр не признаёт из-за недостатка доказательств.
«Термен-центра» в здании Московской консерватории больше нет. Андрей Смирнов тоже читает лекции и рассказывает публике об истории электронной музыки, в том числе и о Льве Термене. На YouTube есть лекция Смирнова, на которой он демонстрирует работу терпсетона и ритмикона. Он утверждает, что эти инструменты сделал Лев Термен в 60-е годы.
Компания Moog остается ведущим производителем терменвоксов, спрос на которые не спадает. Сильная школа игры на терменвоксе сложилась в Японии, там даже изобрели его модификацию — матремин, терменвокс в форме матрёшки, несколько лет назад видео с матреминовым хором стало вирусным. Терменвокс можно услышать почти во всех фильмах про инопланетян и во многих советских комедиях.
