Разъединённые штаты Америки

Сегодня в США пройдёт голосование коллегии выборщиков, которое окончательно определит, кто станет президентом. Несмотря на многочисленные протесты, пересчёт голосов, призывыголосовать за Хиллари Клинтон и отказ некоторых отдавать свой голос за Трампа, скорее всего, республиканец победит. Американский политолог Кристофер Шефер специально для самиздата «Батенька, да вы трансформер» объясняет, почему Дональд Трамп станет президентом США и к чему это приведёт.

Я ошибался.

Конечно, не я один ошибался. Все мы живём в мыльных пузырях. Мы полагаем, что соцсети и новостные сайты предоставляют нам непосредственный доступ к остальному миру. Со всего мира к нам приходят картинки; должны же мы иметь хоть приблизительную идею о том, что происходит? В ходе предвыборной кампании я прочёл десятки, если не сотни, историй про Трампа, которые делали упор на его оскорбительных и просто глупых комментариях. Если бы мы действительно платили за онлайн-журналистику, я бы собственноручно сохранил весь промышленный комплекс обзорных статей о Трампе, поскольку не только читал их сотнями, но и написал одну из них. Месяцами я просматривал закладки с опросной статистикой, которая показывала большую вероятность победы Клинтон. В своей наивности я принимал всё это за правду.

Реальность, как нам должно стать понятно теперь, всегда намного сложнее. Карта — не территория, новостная сводка — не реальность, а статистика — не выборы.

В теории мы всё это знаем, на практике — забываем.

Суть дела, кажется, в том, что Хиллари Клинтон не мобилизовала всю свою электоральную базу, а Дональд Трамп расширил свою.

Демократическая коалиция — это сборная солянка из профсоюзов, белых специалистов, учёных, значительного числа знаменитостей и меньшинств. Это разнородная коалиция: белый исполнительный директор из Силиконовой долины имеет мало общего с латиноамериканцами, работающими в отелях, или с афроамериканцами из Миссисипи, бывшими издольщиками, — но по историческим причинам они оказались в одной политической команде.Республиканская коалиция представляет собой не менее странную смесь (если вдуматься): консерваторы от религии и культуры, бизнесмены, либертарианцы и сотрудники органов национальной безопасности.

Во вторник республиканская коалиция показала неплохой процент явки, чего нельзя сказать о значительных группах демократической коалиции. Расовые меньшинства, например, не выступили за Клинтон в той степени, в которой выступили за Обаму в 2008 и в 2012, а белый рабочий класс буквально предал демократов и в большинстве проголосовал за Трампа. Тем, кто считает, что за Трампа пошли голосовать одни расисты, нужно сказать, что более двухсот округов, которые поддержали Обаму в 2008 и в 2012, проголосовали за Трампа в 2016. Это значит, что множество избирателей, которые безо всяких проблем дважды проголосовали за чернокожего, в этом году предпочли Трампа, а не Клинтон. Сексизм исключить не удастся. Но так или иначе, ниже я постараюсь показать, что разбрасывать направо и налево обвинения в сексизме — слишком простой способ объяснения того, что случилось во вторник.

Явка избирателей была ниже, чем в прошлые годы, и (что типично для американских выборов) только половина тех, кто имел право проголосовать, пришли на выборы. Если бы каждый избиратель, оставшийся дома, пришёл и проголосовал, скажем, за Майкла Джордана, то даже с учётом всех полученных во вторник голосов не Трамп, а величайший баскетболист всех времён встретился бы с Обамой для обсуждения перехода президентских полномочий. Почему не все проголосовали? Можно предположить: они думают, что их голос ничего не решает. Или им без разницы. Одни больны или нетрудоспособны. У других есть личные обязанности, от которых они не могли освободиться, и они не дали себе труда воспользоваться такими возможностями, как раннее голосование и отправка бюллетеней по почте. В некоторых республиканских штатах ввели значительные ограничения избирательных прав — усложнили политику ID и сократили количество избирательных участков — меры, призванные снизить количество голосов меньшинств. Есть информация о целенаправленных сообщениях, призванных разубедить меньшинства в ценности их голосов. Насколько всё это снизило их явку, сказать сложно.

Одна очевидная причина низкой явки — это отвращение к обоим кандидатам. Хиллари Клинтон и Дональд Трамп были двумя наименее популярными претендентами в президенты от главных партий с начала подобных статистических отчётов (для ведущих счёт: Трамп был на первом месте, а Клинтон на втором).

Почему партии назначили таких плохих кандидатов?

Для непросвещённых нужно заметить, что политические партии уже не те, что были. Это шаткие коалиции групп по интересам с минимальным централизованным планированием и авторитетом. Настоящая власть в американской политике остаётся за личностями — политиками, которые могут достать больше денег и найти верных сообщников иными путями. Вред, наносимый американской политике такой ситуацией, неоспорим. Она способствует показушничеству, подаче ложных сигналов и дешёвым трюкам, служащим для привлечения внимания, и отводит энергию от дебатов и стратегических дискуссий. Другой вопрос: что с этим делать? Отклонив финансовую реформу Маккейна и Файнгольда, Верховный суд решил, что взнос в пользу избирательной кампании является выражением свободы слова и поэтому не может быть ограничен. В деле «Ситизенс Юнайтед» суд также постановил, что корпорации приравниваются к отдельным людям и поэтому могут делать какие угодно пожертвования. Я не знаток конституционного права и поэтому не могу комментировать детали этих судебных процессов, но в моей идеальной политической системе дела обстоят совсем иначе. Электоральный сезон будет длиться всего несколько месяцев. Все избиратели будут образованы нашими вузами и медиа, что позволит им критически оценивать кандидатов и их позиции. Избиратели будут так высоко ценить разумную дискуссию, что рекламные кампании потеряют всякое значение, и уйдёт в прошлое шоу-бизнес дебатов. Будут дискуссии, и речи, и книги, и настоящие дебаты, которые будут менять сознание людей.

Как стало известно из Викиликс, аппарат Демократической партии, со своей стороны, действовал главным образом в качестве феода для кампании Клинтон (так же, как и значительная доля СМИ). Их Национальный комитет работал не столько по схеме реалити-шоу, сколько по схеме мафии белых воротничков. Говоря попросту, демократические праймериз на деле не были демократическими. В той или иной мере они были сколочены для номинации Клинтон, несмотря на её слабость как кандидата. Клинтон чувствовала своё право на пост, особенно после поражения Обаме в 2008, и всё обустроила для победы. Может, она одолела бы Берни Сандерса и в настоящих демократических праймериз, но этого мы никогда не узнаем.

Так почему же это случилось? Поляризация, апатия избирателей, лишние деньги в политике, ослабленные политические партии, акцент на рекламе, а не на рациональности, телемаскарад республиканцев и самоуверенность Клинтон.

Многие мои прогрессивные друзья убиваются горем в соцсетях. Я разделяю их ярость и разочарование. Меня тоже пугают перспективы того, что может сделать Трамп на президентском посту. Но некоторые из отпущенных ими с горя комментариев, по меньшей мере, просто абсурдны. Поскольку медиа, на которых они основываются, заострили внимание на яростных и оскорбительных заявлениях, сделанных Трампом во время кампании, они предполагают, что его главный посыл ограничивался рамками расизма и мизогинии и что все его избиратели выбрали президента именно на этих основаниях. Они видят в произошедшем победу ненависти. Это не так — эти люди стали жертвами пузыря, который создали сами и который заставляет их заниматься неквалифицированной критикой и обобщённой демонизацией— всем тем, что сами они так порицают в иных контекстах. Да, атаки на меньшинства уже начинают пробивать себе дорогу. Без сомнения, самые что ни на есть гадкие личности почувствовали уверенность в себе с победой Трампа. Но возмущение, вызванное подобными новостями, кажется, в большей степени направлено на избирателей Трампа, чем на этих людей — настоящих злодеев. Здесь есть связь, но она не так очевидна, как кажется. Проголосовавшие за Трампа не голосовали за насилие и свастики; они голосовали за Трампа. Оскорбления в адрес его избирателей ни в коем роде не помогают основать единый фронт ни против ненависти и насилия, ни против расизма и мизогинии самого Трампа; они служат только дальнейшему отсоединению избирателей Трампа от любого потенциального единого фронта против насилия, тем самым ожесточая наше поляризованное общество. И если вы скажете мне: «Но я знаю, что они голосовали за Трампа из-за его ксенофобии, расизма, мизогинии, ненависти», я должен буду спросить вас, откуда вам это известно. Со сколькими настоящими избирателями Трампа вы разговаривали за прошедший год?

Принцип здесь таков: в либеральном обществе нет места общей вине. Так же, как все чернокожие не должны нести вину за преступления нескольких чернокожих, так и голосовавшие за Трампа не должны быть порицаемы за поступки некоторых из них. Если американское общество должно остаться либеральным, мы должны судить людей как личностей.

А поскольку такие чувства всегда взаимны, нечего удивляться, что в рядах белого рабочего класса не наблюдается разбитых сердец. Он сплочён как никогда раньше. Как сказал политический аналитик Нейт Кон, «белый рабочий класс решил голосовать так, как голосует любое другое меньшинство; и в итоге это меньшинство составило 40% электората». Такова неизменная опасность политики идентичности: предназначенная для подъёма меньшинств, вместо подъёма и объединения она приводит к расколу. Стратегия, призванная сгладить различия между материализованными категориями, только ужесточила их материал, тогда как должна была смягчить его. В сердце призыва Демократической партии к социальной справедливости лежит идея, что расистский голос не заслуживает звания голоса. К их сожалению, расистские и не расистские голоса считаются одинаково (по техническим причинам, разъяснение которых заняло бы слишком много места, различить голоса расистские и не расистские невозможно фактически). А поскольку с этой точки зрения спектр расизма ширится от ку-клукс-клана до белых жителей окраин, делающих несправедливые обобщения в адрес афроамериканцев, тут-то и заложена золотая жила голосов для республиканцев. Теолог Дэниел Кирк видит связь между двумя обозначенными провалами. По его словам, эти выборы продемонстрировали всеобъемлющую неспособность к любви в американском обществе, которое тем самым нарушает одну из двух фундаментальных христианских заповедей (первая из которых призывает любить Господа всем своим сердцем, а вторая — любить ближнего как себя самого).

Стоит отметить тот кажущийся очевидным факт, что не все люди оперируют одинаковой системой морали. Вы можете считать, что ваша система — единственно верная. Однако это ведёт к желанию навязать эту систему другим — желанию, имеющему длинную и ужасную историю. Сегодняшняя либеральная система, в которой мы якобы всё ещё живем, была построена для того, чтобы отклонить подобные вопросы. Подразумевалось, что она позволит людям с разными взглядами и разными системами морали жить вместе, не убивая друг друга. Либеральность… свобода… наша либеральная система должна позволять каждому следовать его собственным представлениям о свободе. Тем не менее, в действительной политике всё работает иначе. Мы возвышаем свою собственную систему морали до позиции единственно верной и поносим тех, кто с этим не согласен.

Если я вас не убедил, возьмите в руки «Праведный разум» Джонатана Хайдта, где он показывает, как различные системы морали ставят акцент на различных ценностях.

Прогрессисты, которые публикуют абсурдные обобщения в «Фейсбуке», кажется, не могут понять, что их система морали — не единственная. Одно дело — горевать, что ваш набор ценностей потерпел поражение; другое дело — полагать, что других ценностей не существует. Это представление, присущее значительной части моих друзей, делает любые объяснения событий вторника (или любого другого тревожного факта реальности) затруднительными. Люди, с которыми я знаком и которые голосовали за Трампа, не похожи на изрыгающих ярость расистов и мизогинистов, как это кажется моим друзьям-прогрессистам. Повторяю, я совершенно не согласен с моими друзьями и близкими, выбравшими Трампа (для консерваторов среди кандидатов были другие консерваторы, выдвинутые третьей партией, более опытные, честные и образованные). Но хоть я и не согласен, я должен признать, что они голосовали за определённый набор ценностей. Все известные мне избиратели Трампа выбрали его не за комментарии в адрес мексиканцев, мусульман и женщин, но несмотря на них. В этом есть доля лицемерия, и это нужно обсуждать. Но прежде всего нам нужно понять, каким образом моральные ценности распределены между воюющими в нашем обществе фракциями.

По Хайдту, консерваторы ценят такие вещи, как верность и уважение к установленному авторитету. Они не любят, когда ты проявляешь неуважение к американскому флагу, к солдатам или полицейским.

Множество людей противостоят иммиграции не потому, что ненавидят иностранцев, а потому что пытаются приспособиться к постоянно меняющемуся обществу: они ценят стабильность.

Возможно, ксенофобия не является для них фундаментальным атрибутом политической правоты. Они размышляют о длинной истории предшествующих обществ и говорят, что потеря этих ценностей ведёт к закату цивилизации. Они также полагают, что решение уничтожить плод — высокомерный моральный протест против человеческой цивилизации. Тот факт, что целая партия санкционирует этот тип убийства, говорит о развращённости её членов. Вы можете быть не согласны, но вы должны признать, что в их системе «убийцы плодов» и их защитники выступают такими же злом, каким выступают ксенофобия, расизм и мизогиния Трампа в глазах прогрессистов. Я мог бы продолжать. Но смысл в том, что если вы — социальный прогрессист и не можете понять, почему десятки миллионов людей голосуют за Дональда Трампа, получается, что десятки миллионов американцев не могут понять, почему вы голосуете за такую ужасную личность, как Хиллари Клинтон. У американцев в приоритете другой набор моральных ценностей.

Существует простой способ объединить общество, столкнувшееся с конфликтом. К этому способу прибегла испанская инквизиция (знаю, знаю, никто не ожидал услышать в этом письме об испанской инквизиции!) Вы искореняете любой признак расхождения с официально одобренной системой морали. Вы уничтожаете разногласия с одобренной позиции. Такова риторика многих американцев по обе стороны баррикад. Это риторика деструктивной унификации — сокрушения противника. Не то чтобы противник отдавал предпочтение иным моральным ценностям; он просто-напросто ходячее зло. Проблема такой стратегии, как показал Альбигойский крестовый поход, Инквизиция, Красные угрозы и Коммунистические чистки, заключается в том, что уничтоженными оказываются человеческие жизни. Наша либеральная система усеяна противоречиями — в определённом смысле она непоследовательна уже по самой своей природе — но у неё есть то преимущество, что мы не пытаемся уничтожить друг друга за наши взгляды. Мы учимся жить друг с другом и прорабатывать наши различия в рациональной дискуссии на политической арене.

Есть ещё одно препятствие. Это медиа. Различные медийные экосистемы, населяющие нашу страну, создают и поддерживают факты, частью правдивые, частью не связанные с реальностью. Президент Обама родился на Гавайях. Он христианин либерального толка, а не мусульманин. Экономика более или менее справляется со своей задачей с тех пор, как он у власти (по крайней мере, в части ВВП и безработицы). Обама не отгородил себя от мира; наоборот, он вовлёк американскую армию в конфликты на Среднем Востоке (в Ливии, Йемене, Сомали, Сирии, Ираке и Афганистане). Настоящий скандал, связанный с Хиллари и Ливией, состоит в том, что она убедила Обаму сместить Каддафи, а не в том, что она сделала или не сделала с Бенгази. Палестинский народ действительно существует. Глобальное потепление реально, что бы мы ни говорили о стратегии поведения по этому поводу. Широко распространённая ложь не является уделом того или иного политического лагеря, но в последние два десятилетия американские консерваторы стали особенно вопиюще лживы. Их медийная экосистема по-настоящему подвела их как граждан, нашёптывая им приятное партизанское враньё. Это ещё сильнее усложняет любую разумную дискуссию, поскольку для того, чтобы прийти к действительным проблемам в разумной дискуссии, нужно сначала отсеивать неправду или же перенаправлять её в зону ориентировки в фундаментальных различиях моральных ценностей, о которых я говорил ранее.

Предприниматель Питер Тил, влиятельный сторонник Трампа, сказал, пожалуй, одну из самых поучительных вещей последней недели. Он сказал следующее:

Так всё и вышло. Каждую ложь, каждое преувеличение, каждое оскорбление Трампа СМИ взяли в качестве образчиков для анализа и порицания, но в своей погоне за лайками и за утверждением их собственной морали забыли сделать шаг в сторону и взглянуть на общую картину происходящего. Несмотря на значительные расхождения, политики, как от демократов, так и от республиканцев, показали единство в некоторых ключевых моментах. В частности, с конца Второй мировой им удалось держаться на равных позициях. Трамп представляет собой раскол в этом двухпартийном консенсусе. Если вы посмотрите, где Трамп одержал победу над предыдущими республиканскими кандидатами, то вы увидите, что это штаты Раста Белта, особенно пострадавшие от политики свободной торговли. Трамп представлял из себя нечто оригинальное и невиданное для избирателей. Он говорил с ними попросту. Сидя дома, он прорабатывал одни и те же пункты, снова и снова. Он был ловким и смешным в той манере, которая была им понятна и которую высмеивали политкорректные прибрежные элиты. Он не был ни куплен, ни контролирован (хорошо это или плохо). Он не убеждал людей, наблюдающих постоянное ухудшение условий жизни, что это лучшее время быть живым (как это делал Обама). Трамп напирал на ностальгию по прошлому величию, обращаясь к людям, которые повсюду чуяли упадок. Да, то время было более «белым», но рост числа меньшинств и упадок экономики неразлучны для белого рабочего класса. Сказанное, конечно, не оправдывает расизм, но должно дать политическим стратегам пищу для размышления. Всё это я говорю не для оправдания популизма Трампа, но только для того, чтобы обозначить его плоды. Без такого анализа не может быть адекватного ответа этому популизму. Только вялое копошение ярости.

Больше всего поражает, что 80% американских евангеликов проголосовали за Трампа, несмотря на серьёзные проблемы с его личностью. Как многим из вас известно, я вырос евангеликом. По теологическим и политическим причинам я не могу более считаться таковым (хотя теолог Алан Якобс говорит, что я должен снова присвоить себе этот термин). Когда я рос, нас учили, что добрые люди могут расходиться в определённых вопросах, но то, что действительно играет роль —личность. Мы должны выбирать лидеров-личностей и осуждать тех, кто лжёт и мошенничает. В то время лжецом и мошенником, достойным осуждения, был Билл Клинтон. Сегодня это правило применяется не так последовательно. Малодушные евангелистские лидеры преклонились перед Трампом в надежде отстоять место за тем столом, где будет происходить обсуждение стратегий и распределение судебных должностей. Были исключения. (В голову приходят Мэтью Ли Андерсон и Рассел Мур). Но большинство лидеров, включая тех, с которыми я вместе вырос, делали откровенно абсурдные заявления с целью обосновать свой политический расчёт. Доктор Джеймс Добсон, чьи теории воспитания и детские развлечения были частью моего взросления, имел храбрость обосновать свой политический ход заявлением, что «Дональд Трамп — христианин в зачатке», несмотря на всю очевидность обратного, а Эрику Метаксасу, написавшему биографию Дитриха Бонхёффера, не удалось поступить по образцу своей модели, когда сам он столкнулся с полуфашизмом.

Я месяцами убеждал знакомых белых американских евангелистов, что между христианскими ценностями и голосом в пользу Трампа существует фундаментальный разлад. Но, видимо, страх Хиллари, аполитичное чувство корректности, отвращение к либералам и забота о Верховном Суде были более убедительны, чем аргументы, которые я приводил моим друзьям и членам семьи. Я бы хотел распознать их систему моральных ценностей. И кажется, что с неожиданной победой Трампа евангелисты купили себе место за столом по меньшей мере на один президентский срок. Они продали свидетельства своей морали за политическую власть. Они должны знать, что цветы увядают, трава никнет, а империи рушатся. Политическая власть никогда не длится долго. Поэтому им нужно направить свои надежды в какое-нибудь иное русло. Но властный зов Сирен был слишком привлекателен. В конце концов он уничтожил тех, кто прислушался к нему.

Таким образом, к поляризации, апатии избирателей, лишним деньгам в политике, ослабленным политическим партиям, акценту на рекламе, телемаскараду республиканцев и самоуверенности Клинтон мы можем добавить фундаментально ошибочные взгляды на историю, социальный прогресс и политические коалиции, медийную среду, анализу предпочитающую лайки, и религиозный правый сектор, который более озабочен властью, чем ценностями христианства.

Я не удивлён, что даже высокообразованные прибрежные элиты неспособны разобраться с вероятностями. Когда я был в студенческом правительстве Лиги Плюща Университета Пенсильвании, во всём правительственном секторе Школы Искусств и Наук (в которую входило около десятка кафедр) было только три человека, которые понимали, как следует интерпретировать студенческие опросы — представитель кафедры демографии, представитель кафедры математики и я. Даже элита не может пробить себе путь к тому знанию, которое должно быть общественным достоянием — именно это и показали прошедшие выборы.

Поскольку ни журналистам, ни политаналитикам, по всей видимости, не по силам сладить с вероятностью (или вообще с неопределённостью будущего), они стараются присвоить некоторую степень определённости большей из двух вероятностей и закрепить её в своём сознании в виде правды. Вот только вероятности так не работают. Они служат только средством оценки риска. Это не оракулы, вещающие из могил, и не будущие книги по истории, добытые нами с помощью машины времени.

Нельзя так использовать статистику в ходе избирательной кампании. В теории можно даже спорить о том, стоит ли её вообще использовать при выборах. Но есть в этом мире люди, умеющие использовать статистические модели по назначению, и мне хотелось бы верить в нашу общую рациональность и предположить, что это знание доступно каждому.

Дональд Трамп — фигура уровня реалити-шоу с аккаунтом в «Твиттере». Как оказалось, сегодня в Соединённых Штатах это огромное преимущество. А ещё Трамп — самый могущественный человек в мире (пожалуйста, перестаньте называть его «лидером свободного мира»; прошли десятилетия с конца Холодной войны, и американцы не такие свободные, как им кажется).

Демократия всегда основывалась на грамотности, а мы становимся всё менее грамотными, по мере того как интернет и телевидение уводят нас от слов к изображениям. Мы читаем меньше. Качество прозы снизилось. Мы не пишем писем тем, кого любим и по кому скучаем, мы звоним им в «Фейстайме» или чатимся с ними отрывками фраз. Эта перемена в корне изменила общественную коммуникацию и, как следствие, политику. 

Дебаты — больше не дебаты; они превратились в телевизионные игровые шоу. Трамп просто сдёрнул скатерть из-под всей этой шарады.

Он заворожил толпы простым повторением одних и тех же вещей. Он монополизировал внимание медиа нелепыми заявлениями и меткими оскорблениями. Наши телевизионные и интернет-привычки сформировали нас иначе, чем было сформировано предыдущее поколение читающих американцев. Трамп понял это и монополизировал наши привычки.

Уход от печатного слова — не единственная причина происходящего. Наши университеты и медиа тоже подвели нас. Хороший урок истории заставил бы каждого американского школьника задуматься над подъёмом фашизма и нацизма и окинуть взором хрупкую основу любой демократии. Такой урок снабдил бы школьников новым словарём — монархия, демократия, тирания, олигархия и плутократия — аналитическими средствами определения сущности нашей собственной системы. Хорошее образование позволило бы научиться обращению со статистикой. Образование не является гарантией чего бы то ни было. Но это точка отсчёта, с которой мы можем начать обсуждение наших действий в качестве группы людей, пытающихся жить вместе.

Мы сажаем в тюрьму больше людей, чем любая другая цивилизация в мировой истории, и на наших улицах всё ещё больше насилия, чем во многих других развитых странах. Иногда кажется, что каждую неделю происходит массовое убийство американцев другими американцами. Наше медицинское страхование стоит в два раза дороже страхования любой другой страны, а его преимущества всё ещё доступны не всем американцам (и ситуация только ухудшится, когда республиканцы уничтожат Обамакер). Мы прописываем слишком много медикаментов для борьбы с нормальными состояниями человеческого организма, на жизнь с которыми у нас не хватает терпения. В нашей еде — в ключевом средстве нашего существования — нас волнует цена, размер и эффективность, взамен её качества и нашего здоровья. Мы так много работаем, что нам едва хватает времени на друзей и хобби. Мы платим деньгами, которых не имеем, за вещи, которые нам не нужны. Высшее образование требует кредитов, на погашение которых могут уйти десятилетия. Мы отправляем наших храбрых солдат умирать в конфликтах на Среднем Востоке по причинам, которые не имеют ничего общего с «защитой наших свобод» (как нам говорит наша пропаганда).

Америка уже не единая нация. Мы рассеяны и разделены на совокупность групп в рамках общих границ.

Чувство общности, которое было у нас в конце Великой депрессии и Второй мировой войны, больше не существует. Вьетнам, Уотергейт, аборты и другие вопросы окончательно разбили нас на два лагеря. Консерваторы знают, что ключевые медиа не представительствуют за них и не подозревают о собственной предвзятости. В итоге появилась целая индустрия «консервативных медиа», которая какое-то время была золотой жилой для бизнеса, но в конце концов оказалась совершенно неспособной адекватно информировать консерваторов. Я со своей стороны полностью порвал с любыми американскими медиа, если не считать некоторых блогов и нишевых новостных сайтов. Суть в том, что мы не можем вести дискуссию, поскольку обитаем в разных вселенных. Я вообще не уверен, что между нами возможна та дискуссия, в которой мы нуждаемся. Большинство людей, которых я знаю, считают своим долгом обличать порок, где бы они его ни увидели. Что ж, когда ксенофобия и расизм замешаны с законным беспокойством о потере рабочих мест и общественном упадке, дискуссия становится очень сложной. Её и не произойдёт. Настоящая толерантность подразумевает способность слушать и различать. Она подразумевает, что вы ищете человечность и рациональность в тех людях, которых находите отвратительными. Это не просто, но необходимо.

Мы — самая могущественная цивилизация в мировой истории, и, тем не менее, Америка в плохом положении. Она в нём находилась ещё до избрания Трампа. Оно только симптом, а не причина неудач нашего общества.

Как писал Уистен Хью Оден в другое тяжёлое и шокирующее время:

Нет никаких государств.
В одиночку не уцелеть.
Горе сравняло всех.
Выбор у нас один:
Любить или умереть. 
(Стихотворение «1 сентября 1939 г.», перевод А. Сергеева)

Слушать внимательнее и любить сильнее — такова должна быть задача. Говоря политически, мы должны равнять наших лидеров на высокие образцы.

Мы можем и должны сопротивляться Трампу каждый раз, когда он нарушает нормы нашей Конституции. Это не должно быть проблемой для прогрессистов, но я надеюсь, что, когда это произойдёт, принципиальные консерваторы присоединятся к ним в этом пункте и поставят нашу нацию выше политического сотрудничества. Следующие годы потребуют огромной работы.

Но чтобы по-настоящему решить наиболее срочные проблемы, мы должны обратиться к печальному состоянию нашей избирательной системы, наших образовательных учреждений, наших медиа и наших сообществ. Иначе мы увидим кого-нибудь почище Трампа.