Эту полную любви ту самую историю нам рассказывает Леонид Зольников, журналист из Красноярска, любитель Поморья, воинствующий хипстер. Зольников уже рассказывал нам о том, как Колян узнал, что такое ржач. Теперь Леонид спускается в самое пекло пятидесяти оттенков коричневого, изучает русский БДСМ (бессмысленный и беспощадный), а также практикуется в параллельном монтаже. Спасибо, Леонид, берегите себя! Читатель, во-первых, не забывай, что у нас есть убойная рецензия на фильм «50 оттенков серого», а во-вторых, что мы собираем твои самые дикие истории и ждём от тебя письма. Спасибо!
Это история вообще-то про мои штаны, а не про любовь. Но всё по порядку.
Бродил я как-то зимним воскресным днём по центру родного города между двумя встречами. У меня была пара часов свободного времени, и домой ехать было без мазы. К тому же нужно было поработать: на следующий день с меня требовали Большой Пафосный Текст про Героя Войны, который бил немца люто! А мои верхние, то есть Старшие Редакторствующие Управленцы (сокращённо СРУ) были большие ценители отхлестать своего нижнего, то есть меня. Вот и был я Репортёр Абсолютно Безукоризненный (сокращённо РАБ), старался всё делать идеально.
Мне нужно было место, где я мог бы покурить, пожрать сдобных булок, испить кофию и запитать в розетке свой ноут. При себе у меня был диктофон, на который Герой Войны мне рассказывал, как они немцев били, как самогон на фронте гнали и много ещё чего угарного. Мне нужно было расшифровать самые смачные куски.
Ну я и забрёл в модную кофейню, зашёл в зал для курящих, смотрю — а свободный столик (чтоб с розеткой рядом) только один. Ну я ничтоже сумняшеся присел за него и давай расчехлять ноутбук и требовать меню и пепельницу. Тут из-за столика по соседству на меня раздалось шипение, и кто-то начал высказывать недовольство, что я тут рядом с ними такой… Смотрю — а там сидит колоритная троица. Толстая (такая сочная ваще, люблю таких) девка лет восемнадцати, задротного вида щуплый юнец (не помню, был ли он прыщав, но кажись, был) и потасканная тётка за сорок — сухопарая вобла, порочная, типа умная, типа жизнь повидала.
Я им говорю, да вы чо — я ж простой парень, деревенский. Сейчас бананы в уши воткну и работать стану, мешать не буду, и ваще я в своём праве. Они напряглись заметно, но рамсить со мной не стали. Заказал я какой-то корм типа хрустящих французских булок, кофий и уселся расшифровывать интервью. А соседи мои видят, что я увлечённо работаю (а старикан Герой Войны и вправду крут — столько немца положил, уважаю!), ну и начали дальше себе разговаривать о делах своих непростых.
Когда вы расшифровываете интервью, вы не всегда поспеваете набирать текст за говорящим и частенько жмёте на паузу. Вот и я нажал. И невольно подслушал разговор.
— И вот он начал меня раздевать, — изрекла Толстая Девка.
— Рад за этого парня, — сказал мой Внутренний Голос. — Фортануло ему подраздеть такую пышную.
Я включил диктофон.
— …и в быстром темпе перешёл на берег после стрельбы с острова по фашистским танкам, — говорил мне в уши Герой Войны. — О ранении не думал, молодой ещё был, сильный.
Выключил.
— Он стал связывать меня, я стою такая, как колбаса вся обмотанная, знаете — продаётся такая, полукопчёная, вкусная, — продолжала Толстая Девка.
Вкл.
— И сбрасывали они с самолётов на парашюте эту колбасу консервированную и другой харч своим, — продолжил рассказ Герой Войны. — Упали как-то ящики с продовольствием на нейтральную территорию. А огонь идёт — всем жрать охота, но ползти туда страшно. Ну, один из наших…
Выкл.
— И мне было так приятно, что эту боль я терплю ради него, что я так его люблю.
Вкл.
— А я ж раненый легко был, но ведь больно. Ползу по-пластунски, я ведь самый молодой, энергичный, — Герой.
Выкл.
— И тут он мне энергично так заправил, — Толстая.
Ну нет, так работать точно нельзя было. Выключил Героя, стал подслушивать. Принесли корм. Хрущу французской булкой, попиваю кофий, слушаю.
— И мне приносит она этот фильм про секретаршу на диске и говорит: вот посмотри, там как раз про необычную любовь, типа как у тебя, — продолжила свой рассказ Толстая Девка.
Ну да, подумал я Внутренним Голосом, таких фильмов про необычную любовь с секретаршами полон интернет. Мне ещё одно про медсестер понравилось — весьма остросюжетная картина, и про озорных американских пэтэушниц. Хорошие киноленты, жизненные.
Юнец тем временем прихлёбывал кофий и с нежностью поглядывал на Толстую. Он был щупл и молчалив, а может, просто не хотел перебивать и втихомолку вынашивал планы… Зато Порочная, которая по ходу была за старшую, вступила в разговор:
— Ну, вот вы на форуме писали, что хотите встретиться, обсудить. У меня богатый опыт по Теме, и я могу ответить на вопросы, если есть.
— Вопросов у меня к вам просто-таки тысяча, — воодушевилась Толстая.
— А у меня-таки к вам две тысячи, — сказал раввин Яков моим Внутренним Голосом.
— Вот я просто, даже не знаю… Ну пусть он может меня кипятком побрызгать немного, это же не смертельно? Ну я хочу как-то ещё сильнее показать ему, как я его люблю и как много готова претерпеть, — высказала Толстая.
А я подумал: да, ёлы-палы, чо ты как дура? Ты пожрать ему сготовь и в хате приберись — вот так и покажи свою любовь! Будь проще, детка!
Потом я начал дико себя щипать за ногу. Не из мазохизма, а чтоб не заржать на весь общепит. Я ж типа в наушниках сижу и слушаю внимательно, что там у меня в диктофоне. Внутренний Голос уже просто икал.
— А вы не пробовали мумификацию? — с учёным видом спросила Порочная.
— А как это? — продемонстрировала безграмотность Толстая.
— Ну, это как бы тебя пеленают, как египетскую мумию, и оставляют надолго, а ты ни пошевелиться, ничего…
— А мы так делали, только плохо мне было потом, описалась я…
Тут на самом интересном месте у меня зазвонил телефон. Я же, забыв о конспирации, стал непристойно пыриться на Толстую Девку, мне было интересно, чем всё кончилось. Но она замолчала. Внутренний Голос произносил нехорошие слова. Я пырился. Порочная жеманилась. Юнец кобенился. Девка молчала. Телефон звонил.
Вы спросите, а при чём тут вообще мои штаны? А вот при чём: я полез за телефоном в карман сумки и случайно опрокинул на них кофий. К счастью, тот уже успел остыть, и мне никому не пришлось доказывать свою любовь методом обвара плоти. Да и нечего доказывать было. Люблю я только бухать и Валерию Новодворскую. А так — всех ненавижу.
А штаны были ничего такие, вельветовые, я их в секонд-хенде брал. А мои соседи заткнулись и только лишь перешёптывались. Чем кончилась байка про обоссавшуюся мумию, я так и не узнал.
Герой Войны, если кому интересно, жив до сих пор. Даже здоровье у него вполне сносное, с учётом возраста. Кофейное пятно на штанах было причудливое и коричневое. Штаны я потом стирал раз пятьдесят, а оно всё не исчезало. Только оттенки каждый раз менялись — я их полсотни разных насчитал. Я любовался оттенками и вспоминал Толстую Девку. В результате я увёз штаны с коричневым пятном на дачу, а там их кто-то спиздил. Вот так я и познал пятьдесят оттенков русского коричневого.
