Ваш любимый самиздат «Батенька, да вы трансформер» продолжает свою новую традицию — рубрику «Юлия Дудкина смотрит на большие вещи». В первом выпуске Дудкина была заброшена на Москворецкий рынок, где в патриотическом экстазе граждане сначала построили, а потом уничтожили самый большой в мире суверенный холодец. На этот раз Дудкина отправилась смотреть на самый большой в галактике кулич (девятьсот килограммов) и на озверевшую многотысячную толпу, готовую порвать собрата за кусок кулича: мат, ненависть, давка, ад, ад, ад. Оставайтесь с нами, мы держим руку на пульсе событий.
Прямо перед моим носом покачивается аккуратная круглая женская попа. Из заднего кармана торчит гигантский iPad, от него куда-то вверх тянутся наушники. Не знаю, как на эволюционной, а вот на лестнице станции метро «Пушкинская» эта девушка оказалась выше меня. Мы уже десять минут пытаемся выбраться на улицу.
Чтобы собрать толпу людей в одном и том же месте в центре Москвы, можно свезти их на автобусах и вручить каждому по триколору. Можно заплатить всем по триста рублей. А можно просто пообещать бесплатной еды. Если верить СМИ, вместе со мной наружу сейчас протискиваются около пяти тысяч человек. Все приехали откусить кусок от гигантского кулича. То ли пост виноват, то ли кризис, но люди выглядят голодными и озверевшими. Справа от меня — семья: мама, бабушка, маленький мальчик. Они приехали в центр города вовсе не отмечать Пасху.
— Коля очень хочет попробовать гигантский кекс, — говорит мама.
— Конечно, — одобряет бабушка. — Куличи вон какие дорогие, а этот бесплатный, хоть кусочек-то надо отщипнуть.
Коля извивается у них в ногах и отчаянно рвётся наверх — к солнцу.
Как настоящая москвичка в десятом поколении, к народным гуляниям в центре города я отношусь с презрением. На Пушкинской площади люди суетятся, врезаются друг в друга на полном ходу, ломают друг о друга конечности. Посреди площади стоит огромный белый шатёр. Кажется, что в город приехал цирк шапито. Но нет: это всего лишь гигантский кулич весом девятьсот кило прячется внутри шатра. Вокруг — тоннель из решётчатых заграждений. Люди набились в него так плотно, что между прутьев торчат их руки, бока и носы. То и дело кто-то из прохожих, впечатлённый этой картиной, подходит к заграждениям:
— А вы чего тут все стоите?
— Тут бесплатный кулич!
— Да, тут кулич давать будут!
Всё так. Не гигантский, не праздничный — бесплатный.
— Да тут очередь, как в Мавзолей, — переговариваются между собой пожилые женщины.
— Так чего вы тогда пришли? Лучше бы погуляли.
— Так мы и пришли гулять, — отвечают они и продолжают стоять в очереди.
Синие решётки, которые впиваются в человеческую массу, выглядят какими-то очень уж яркими. От них подозрительно пахнет краской. Кому-то в толпе удаётся изогнуться и, отделившись от прутьев, посмотреть на свою одежду. Раздаётся мат. Толпа подхватывает каноном. Совсем не церковным.
Рядом со мной — три интеллигентного вида девушки с камерами. Спрашиваю: «Как вы думаете, зачем нужен гигантский кулич?» Задумались.
— Ну… Это православная традиция.
— Православная традиция — печь гигантскую еду?
Потупившись, думают ещё несколько секунд.
— Точно! Он символизирует всеобщее сплочение! — решает одна из собеседниц.
В толпе за загородками действительно полное сплочение.
— А ну выходи отсюда на хер!
— Чё вы прёте-то? Мужик, а ты за мной был!
— Да мы давно тут стоим!
— ААА! Ребёнка раздавили! Раздавили ребёнка!
Наконец появляется батюшка, который приехал освящать кулич.
— Христос воскрес! — приветствует он матерящуюся толпу.
— Воистину воскресе! — хором отвечает пристыженный народ.
На площади раздается колокольный звон. Батюшка приоткрывает занавесь шатра и аккуратно заходит, как царь Додон к Шамаханской царице. Там, внутри, его ждёт девятьсоткилограммовый кулич и вода, которая, если и была святой, давно должна была опростеть от звучащих вокруг неё мата и проклятий. Люди притихают и плавятся, как свечки, на жарком пасхальном солнце. Наконец стены шатра распахиваются. Дети, стремясь увидеть чудо-кулич, лезут на плечи к родителям, бабушкам, дедушкам и просто незнакомым людям. Но что-то идёт не так. Посмотрев пару секунд, дети горестно вздыхают и начинают проситься домой. Блюдо оказалось не огромным. И даже не вполне куличом. Я забираюсь на решётчатое ограждение и вижу, что вместо кулича там торт. Впрочем, он действительно большой. На нём из крема и зефира выстроены узнаваемые здания Москвы. Вот главное здание МГУ, вот Храм Христа Спасителя, а вот от него тянется мост, по которому я каждый день иду на работу.
Справа от меня три девушки окружили рыжеволосого парня с пушистыми ресницами.
— Эх, там такая красота, а её съесть хотят, — глубокомысленно вздыхает парень. У девушек перехватывает дыхание, на площади становится ещё жарче.
Некоторые не могут разглядеть торт-кулич, даже взобравшись на ограждение. «Пойдём домой, по телевизору увидим», — вздыхают те, у кого дома есть еда. Остальные начинают ломиться к угощению. Супружеская пара рядом со мной спорит: грех это или не грех — фотографировать кулич. С другой стороны — семейная драма. Мама привела мальчика Никиту смотреть на кулич, а он никак не может его разглядеть и чуть не плачет. Наконец она разрешает ему перелезть через ограждение и говорит девушке с другой стороны: «Пропустите его, пожалуйста, он только посмотрит». «Да куда я его пропущу, я тут сама вообще-то стою», — дерзит в ответ девушка, но мальчик уже прошмыгнул внутрь толпы. Туда, где бешено толкаются и дерутся. Мама беспокойно ждёт, пока её сын, наглядевшись на кулич, вернётся, но даже если он вернётся, он, скорее всего, уже никогда не будет прежним.
Толпа всё напирает.
— Да я же только посмотреть пришла, я не расстроюсь, если мне не достанется, — объясняет мне женщина в чёрной шляпе, а сама достаёт из кармана пластиковый пакет и передаёт мужу — он стоит впереди неё в очереди.
Вдруг из шатра раздаётся душераздирающий визг. Слов не разобрать, но что-то про «руки, ноги, самое главное». «Прекратить раздачу. Прекратить раздачу!» — громогласно командуют стражи порядка с интонацией: «Ваша акция не санкционирована». Прямо рядом со мной из столпотворения выныривает фотокор «Аргументов и фактов».
— Что там вообще творится?
— Да там начали кулич раздавать, а люди руки через прутья тянут, чтобы кусок схватить, чуть не повалили и шатёр, и кулич…
— Руки? Через прутья?
Он показывает мне снимок. Синие железные прутья, сквозь них тянутся десятки рук с тарелками. Пожилая интеллигентка, увидев снимок, смеётся в голос: «Ой, не могу! И это в святой-то день! Лучше бы ни куска никому не дали, сейчас переубивают друг друга!»
Христос воскрес; девочка, сидя на плечах у мамы, колотит её по голове: «Мама, а вдруг нам не достанется кулича? Мама, а вдруг нам не достанется? Мама, а вдруг нам не достанется? Мама, а вдруг нам не…»
