Продолжаем рассказывать о самых интересных, на наш взгляд, фильмах Beat Weekend, который с 4 по 8 октября пройдёт в Москве и других городах России. В рамках фестиваля покажут мощные документальные фильмы о силе современной культуры и силе музыки в частности. Один из таких — «Я — Гагарин» про истоки российской рейв-культуры с подробным экскурсом в начало девяностых. Самиздат «Батенька, да вы трансформер» попросил редактора GQ Тимофея Станового подробно рассказать о картине.
В фильме «Я — Гагарин» нет ни слова о покорении космоса. Это совсем не про звёзды, не про «Восток-1» и не про сто восемь минут в невесомости. Имя Гагарина получила когда-то первая московская рейв-вечеринка, проведённая ещё в конце девяносто первого. Организовали её несколько питерских друзей, которые за полгода до этого нашли на набережной Фонтанки квартиру, где никто не живёт, поменяли замки, содрали лепнину и сделали сквот — с рейвами, творческими студиями и атмосферой абсолютной, как им казалось, свободы. После чего решили, что этой свободой нужно делиться с Москвой. А Гагарин — ну, потому что улыбка у него добрая.
«Я — Гагарин» — первый документальный фильм про российскую рейв-культуру — совсем короткий (шестьдесят семь минут) и крайне личный. Режиссёр Ольга Дарфи, сама участница первой Gagarin Party, ходит по памятным для себя местам и разговаривает со старыми знакомыми. Пытается разобраться, что случилось с её пропавшим в девяносто восьмом другом, тоже организатором рейвов (видимо, его всё-таки убили бандиты). Кто-то из рейверов теперь работает таксистом, кто-то уже умер от передозировки, кто-то полысел, кто-то потолстел (как, например, бывший главред «Птюча» Шулинский, появляющийся в фильме ближе к концу). Время не щадит никого, даже если в начале девяностых рейверы считали иначе. Об этом и рассказывает «Я — Гагарин» — о шуме времени, сметающем шебутную молодость.
Воспоминания рейверов и самой Дарфи в фильме смешаны с исторической хроникой мероприятий: нам показывают то видео с первых московских рейвов в павильоне «Космос» на ВДНХ (Гагарин в названии вечеринок появился в том числе и поэтому), то просто бытовые фотографии участников движения — счастливые, молодые, беззаботные лица. Это очень грустный фильм, до слёз — как будто разглядываешь свой выпускной альбом и думаешь, как некрасиво все постарели.
Фильм начинается с пространного откровения Дарфи о том, что сейчас ей чего-то не хватает, что теперешняя Москва — словно декорация. Сначала кажется, что это очередное женское бубубу — попытка создать проблему там, где её нет, но потом понятно, что для Дарфи это действительно личный фильм, дань беззаботным годам. Это, прямо скажем, довольно неопытное кино с режиссёрскими промахами вроде крупных планов самой Ольги, сидящей перед ноутбуком и что-то гуглящей. Или, например, просто гуляющей по Москве (как часть большого замысла это явно не срабатывает). Впрочем, в контексте целого фильма это простительно: «Гагарин» — действительно редкий пример российской документалистики, который исследует тему тщательно и с душой. Дарфи даже проводит ниточку в современность и показывает, что все тогдашние их старания были не зря, что именно из них выросла российская рейв-культура с тем же Outline.
К политике Дарфи тоже притрагивается, показывая Сергея Бугаева, который в молодости был активным участником рейв-движения, а сейчас стал доверенным лицом Путина. Когда Дарфи спрашивает, зачем ему это, Бугаев смущённо начинает произносить давно заученные фразы про «типы мышления».
Это, конечно, фильм об утерянной свободе, утраченной молодости, о том, что сначала ты веришь, что она вечная, а потом выясняется обратное. В какой-то момент Дарфи спрашивает организатора первого рейва, который сейчас работает таксистом: «У тебя нет ощущения, что ты лузер?»
Вопрос здесь, конечно, нужно было ставить немного по-другому: какая судьба хуже — умереть от передозировки или стать лысеющим лузером. Дарфи без колебаний выбирает первое, но зритель, ещё раз вглядевшись в когда-то счастливые лица, ставшие теперь лицами обывательскими, начинает понимать, что всё в этом деле не настолько очевидно.
