Продолжаем разбирать архивы самых странных историй самиздата вместе со студентами «Британки». На этот раз наш читатель предлагает согласиться с тезисом о том, что в Африке буквально можно сойти с ума, подкрепляя этот тезис аргументами в виде трёх зарисовок. Из них мы узнаем, почему не нужно верить помощникам Муаммара Каддафи, зачем следить за собой в Лагосе и почему макаки так воинственно настроены по отношению к угандийским отелям.
«Лаки-пересечение» границы
После запрета полётов над Ливией попасть в страну можно было только через дорожные пограничные пункты. Если журналисты хотели двигаться с повстанцами, заходить нужно было со стороны Египта, потом в Бенгази, а потом как повезёт. Если пытаться взять интервью у Муаммара Каддафи, то со стороны Туниса, потом сразу в Триполи. У каждого из направлений были свои плюсы и минусы, оба очень дорогие. Пресс-служба Каддафи заверила меня, что вывернется наизнанку, но интервью с братским вождём будет.
Я летел через Франкфурт, потом в Тунис, из Туниса на остров Джерба, потом на машине по Северному Африканскому шоссе до границы с Ливией. От границы до столицы на автобусе для прессы. Учитывая промежутки между рейсами, дорога заняла два дня и одну ночь. История, которую я не включил в свой репортаж, касается двух небольших отрезков этого пути — пересадки во Франкфурте и пути от Джербы до границы.
Мне очень нравится курить. Даже теперь, когда я бросил, мне всё равно продолжает нравиться. Но я не люблю сигареты, произведённые в Африке. Поэтому во Франкфурте я купил блок «Лаки» — там продавалась ограниченная серия, в которой пачка открывалась, как портсигар. Сигареты не влезли в рюкзак, и я носил свои «Лаки» в полиэтилене из дьюти-фри.
В Джербе из аэропорта к таксистам я уже вышел с блоком «Лаки» под мышкой — мне казалось, что пакет привлекает слишком много внимания. Хотя блок под мышкой тоже привлекал. Если честно, я не знаю, почему выкинул пакет. Я ехал на войну, и пакет из дьюти-фри никак с ней не вязался.
Таксист казался уверенным парнем, но в километре от границы остановился и сказал, что дальше не поедет. Кругом пустыня Сахара (безобидная её часть, побережье Средиземного моря совсем близко, за холмом песка даже видна макушка дерева). Я иду по пустому шоссе, на мне лёгкая куртка, потому что в Москве апрель, за спиной рюкзак, под мышкой «Лаки». Воздух кругом дрожит, как в фильмах про пустыню. Границы не видно.
Иногда этот момент в истории мне нравится представлять с точки зрения ливийских беженцев, которые сидели под деревом и смотрели на холм. В дрожащем воздухе появляется силуэт человека, идущего по пустыне с блоком сигарет. Человек подходит к ним и спрашивает, где граница с Ливией. Они молча указывают направление.
Пограничник на пропускном пункте запрещает идти по шоссе — оно только для машин. Он отводит меня куда-то в сторону, и я пересекаю границу «с чёрного входа». На ливийской стороне меня уже ждал человек с пластиковым стулом. Он усадил меня лицом к Ливии, спиной к Тунису, спросил, откуда иду. Я сказал, что из Москвы. Мы покурили мои сигареты и традиционно поговорили о снеге. Так меня впустили в Ливию. Кстати, Каддафи интервью не дал.
Как меня впервые ограбили
Ограбление случилось этим летом в Лагосе. Мы снимали с моим другом Лёхой документальный фильм про нигерийскую фабрику грёз — «Нолливуд». Смена затянулась до часу ночи. Ребята из нигерийской съёмочной группы пошли в район, где продаётся уличная еда. Острые куриные желудки, острый рис, острая зелёная слизь и чьи-то копыта — всё это дымилось в чанах под звуки барабанов. Рядом с чанами за столиками сидели посетители забегаловок. Те, кто гулял по-крупному, заказывали к столу барабанщика, самые модные — сразу двух.
Белым здесь быть тяжело. Ты как пингвин на дереве. Прикидываешься птицей, но все вокруг понимают, что это случайность. Именно поэтому местные уверены, что ты — лох и из тебя нужно вытянуть деньги. Лучше все, до последней копейки. Барабанщики взяли нас в плотное кольцо, и какое-то время мы не могли пошевелиться. Через три минуты этно-пыток мы уже прорывались обратно к автобусу. Почти бегом, мимо торговцев копытами, мимо посетителей забегаловки, мимо таксистов. Но последние оказались не таксистами, а мелкими гангста. И Лёха, конечно же, их снимал.
Через несколько секунд хрестоматийный уличный бандит, огромный и косоглазый, догоняет нас у автобуса и требует отдать фотоаппарат. Лёха закидывает камеру в салон. «Гив ми ё мани!» — надрывается косоглазый. Подтягиваются его друзья. У нас было с собой около тридцати долларов местными найро, Лёха даёт бандиту половину. Бандит недоволен.
Мы уже в автобусе. Кричим водителю Папе Джеймсу, чтобы ехал отсюда, а он стоит, потому что двое из нигерийской съёмочной группы благоразумно не зашли в автобус. «Ай вона ооол ё мани!» — кричит мне в лицо косоглазый. Его товарищи начинают раскачивать автобус. Папа Джеймс ругается на косого. Бандит прорывается в автобус и тянется к Папе, даёт ему несколько подзатыльников. Лёха отдаёт косому остальные деньги. «Ооол ё мани!» — орёт косой. «Ю хэв ол ауа мани!» — кричу ему в ответ. Не знаю, что случилось, — вероятно, поверил. Всё мгновенно прекратилось: автобус перестал качаться, все затихли, косой вышел на улицу. Папа Джеймс завёл автобус, и мы уехали. На следующий день все пересказывали друг другу эту историю. Было весело. Так меня впервые ограбили. Через неделю в Кении во время ограбления убили русскую туристку.
Cамый обычный день в Уганде
Утро началось с нападения макак на отель. Стая обезьян пришла к завтраку. Звучит глупо, но макаки разбираются в основах тактики. Часть стаи идёт поверху, другая — по земле. Те, кто идёт по земле, атакуют персонал отеля — это отвлекающий манёвр. Когда люди начинают бегать за макаками, с деревьев и балконов спускается десант и забирает всё, что попадается в лапы. У обезьян абсолютно не продумано отступление. Макаки забираются повыше и поглощают свои трофеи. Лапы заняты, соплеменники пытаются отобрать украденное, в итоге воришки становятся более неуклюжими и с треском падают с деревьев на столики посетителей ресторана при отеле.
После завтрака водители бода-бода (местная разновидность мототакси) затоптали змею. Один уверял меня, что это — чёрная мамба, и предложил подержать. Я отказался. Парень зашвырнул мёртвую змею в кусты.
На рынке один из торговцев поймал за руку воровку. Хватило секунды, чтобы собралась огромная толпа. Люди жаждали крови. Воровку били три крупных парня. Они же защищали от сотни других желающих дать ей пинка. В какой-то момент мне казалось, что женщину убьют, но ей дали убежать.
Встретил двух миротворцев-наблюдателей, Рому и Ваню. Рома русский, Ваня украинец. Они специально подгадывали, чтобы на месте службы, в Конго, им дали отпуска в одно время. Мы отправились в столицу Уганды Кампалу.
В Кампале я зашёл в бар, а миротворцы пошли за батарейками для камеры. Вернулись через час. За это время с Ромы сорвали золотую цепочку. Рома догнал грабителя, но тот уже скинул цепочку. Рома с Ваней побывали в полиции. Там им пообещали найти украденное золото и вернуть. После к нам приехал российский консул. Сказал, что ничего не найдут. Мы это и так знали.
Негр Вася из аптеки, где мы покупали что-то от малярии, рассказал, что живёт в Пушкино. В Кампале — фармацевтический бизнес отца, и Вася помогает папе. Про ограбление Вася сказал, чтобы не парились. Васю больше пугает тема джиннов. Например, когда Вася идёт по улице и видит, что на дороге лежит узелок, это значит, что тут колдовали. Если дотронуться до узелка, то тебя потом могут преследовать джинны. Если верить Васе, то джинны похожи на дементоров из «Гарри Поттера».
Вечером на вилле пилотов в Энтеббе жарили мясо и пили джин. Молодой грузин рассказал мне про маску, которую купил в глухой деревне.
— Я хотел её выкинуть, но не смог, — признался грузин.— А в чём сложность? — спрашиваю.
— Он возвращается ко мне во сне и просит не выбрасывать.
— Кто он?
— Дэв.
Африка. Здесь буквально едет крыша.
