Самиздат публикует Ту самую историю читательницы Екатерины Ситниковой, которая почти без денег отправилась в путешествие по Кавказу и чуть не осталась на вокзале в Чечне, встретив кадыровца.

«Та самая история» — это легендарная рубрика, которая и делает самиздат самиздатом, трансформируя наших читателей в наших авторов. Вы тоже можете отправить нам свою историю. Пишите нашим редакторам Косте и Семёну.

Что вы знаете об авантюризме, если в два ночи пьяным не покупали билеты на Кавказ с человеком, которого едва знаете? Настю — девушку, с которой в будущем мы творили все свои безумства, — я видела второй раз в жизни. Я пригласила её в гости, мы набрали шампанского, и вскоре она рассказала, что собирается на Кавказ, и предложила поехать с ней. У меня на тот момент была учёба, четвёртый курс, диплом, ещё и работа. Но жажда приключений пересилила всё — и мы в ночи начали покупать билеты. К слову, из-за выпитого алкоголя это было проблематично, посему мы сверяли паспортные данные, прищурив один глаз, но, как вы уже поняли, всё прошло успешно. У нас было примерно по десять-пятнадцать тысяч на человека — на все перелёты, проживание и еду. Труднее всего было говорить родителям о том, куда я еду. При слове «Дагестан» в их головах сразу появлялись террористы, что, как оказалось позднее, было оправданно. Но стоит признаться, что мои познания о Кавказе были не очень обширными.

Первым городом стал Ростов — ближайшая к Кавказу точка, в которую можно попасть на самолёте по акции. Именно с него и начался наш трип, который больше напоминал какой-то сюр. В аэропорту нас не пропускали, потому что моя портативная зарядка показалась им слишком большой.

«Что это у вас такое большое с пружинами?» — Я стою в недоумении, а Настя, забыв название «пауэрбанк», выдает: «Кать, это там твой… ну как его… бонг! Достань его!» Тут мне поплохело, потому как бонга я не имею, а мы всё-таки на досмотре в аэропорту. К слову, Настя на тот момент не особенно представляла, что такое бонг, но её память почему-то выдала именно это слово. Под косыми взглядами я достала пауэрбанк — и нас всё же пропустили.

Ростов. Красивый и тёплый город, напоминающий разбитый Санкт-Петербург, в котором все здания пошли трещинами и окутаны южными растениями. В сравнении с другими городами, тут очень много бездомных кошек и бездомных людей. Нигде не видела такой концентрации попрошаек. В одном ростовском баре мы познакомились с дядей Жорой — человеком-легендой, местным Сергеем Шнуровым. Это касается как характера, так и бюджета. Дядя Жора имеет несколько отелей и ещё чёрт пойми сколько фирм.

«Вы что, лесбиянки? У тебя кольца на больших пальцах», — отвлёк нас от самого вкусного в России пива внезапный вопрос. Мы слегка опешили и ответили «нет», но наш будущий знакомый уже подсел к нам с расспросами. Потом он рассказал, что его дочь учится в Англии и «посылает его нахуй», потому что он её там запер, а сам путешествует, и показал миллион своих фото из Новой Зеландии, Великобритании, Нидерландов, Албании и ещё половины мира. Дядя Жора курил, ел кексики в Амстердаме, ездил в Турцию на регату с лесбиянками и в целом знал толк в сложностях и удовольствиях жизни. Уходя, он оставил свой номер на случай каких-либо проблем. После этой встречи регулярно интересовался, всё ли у нас в порядке и живы ли мы ещё, и пытался отговорить нас от Кавказа, а особенно от передвижения на блаблакаре, но нас это не остановило.

Следующая точка на карте — Владикавказ, единственный город, где нет 2ГИС, и для двух девушек с конкретным топографическим кретинизмом это реальная проблема.

Именно в этом городе я узнала, что на Кавказе большие проблемы с безналичным расчётом: в магазинах отсутствуют терминалы, а банкоматы найти довольно тяжело, особенно без карты. Сразу как мы приехали, нас буквально атаковали таксисты. В погоне за клиентом они чуть не разодрались, выкрикивая всё более низкую цену, лишь бы победить в сражении, но мы быстро скользнули в автобус, который, к слову, стоит всего 15 рублей.

Как оказалось, наш хостел находился в довольно опасном районе. На границе района и внутри него повсюду написано «Шелдон» — мы долго не могли понять, откуда тут столько фанатов «Теории Большого взрыва», пока вечером одна женщина не объяснила нам, что Шелдон — это название района, а надписи сообщают о его границах, чтобы показать, что туда лучше не лезть, потому что это может быть опасно. О том же говорила надпись на входе в отель: «С оружием вход строго воспрещён» — и войти туда можно было лишь после того как проверят, кто пришёл, с помощью камеры.

Тёмные глубокие цвета, повсюду картины с обнажёнными женщинами, наличие сауны и отсутствие двери в душе со стеклянным потолком — кажется, раньше тут располагался бордель. Комнаты в хостеле были общими — без деления на женские и мужские. Но администратор благосклонно выделил нам одно из двух отдельных помещений. 

Один из наших соседей оказался крайне интересным мужчиной из Норильска, который вёз в подарок из Грузии тридцать литров вина и чемодан, который он даже не пытался внести в комнату. Тот остался на рецепции, потому как поднять его всё равно никому бы не удалось. Сосед угощал нас этим самым вином, попутно рассказывая об иерархии и уровнях алкогольного демонизма, а также о том, что биткоин должен подкрепляться ураном, чтобы Россия стала сверхдержавой.

Главной целью и жемчужиной нашей поездки являлся Дербент — старейший город России и крайняя точка Кавказа. Но по какой-то причине до него нет прямых маршрутов, потому нам пришлось добираться блаблакаром с пересадкой в Махачкале. Первый водитель оказался весьма колоритным: возил нас на родники в Ингушетии, показывал мечеть Гудермеса (полную копию той, что стоит в Грозном), а также закинул шутку о том, что может остановиться на границе Чечни и Дагестана и сфотографировать нас. Ну а чего шутить-то так? Я действительно попросила остановиться на границе и сфотографировать нас с чеченскими пограничниками, которые, кстати, оказались довольно приветливыми. Правда, на фото согласился лишь один, умоляя не выкладывать это в ютуб, иначе у него будут проблемы. 

Дальше наш путь пролегал через Чечню — исключительно чистый регион со зверской пропагандой. На протяжении всей дороги, по обе стороны, через каждые 500 метров, стоят огромные портреты вождей — Владимира Владимировича, Рамзана и Ахмата.

В Махачкале мы провели всего несколько часов в ожидании второго блаблакара. Посидели на Каспийском море и успели немного поболтать с местными. Все разговоры сводились к тому, что в городе не существует законов, и если ты попал в передрягу, то помочь тебе смогут лишь местные, к которым ты приехал. Как только они слышали о том, что мы тут сами по себе, то сильно переживали и сразу предлагали помочь, приютить и накормить. На Кавказе действительно очень уважительное отношение к женщинам: всю поездку нам предлагали помощь без всякого подтекста, не ожидая ничего взамен. Отсутствие закона подтвердили даже полицейские, которые тоже сильно разволновались, что мы тут одни. Все полицейские здесь ходят вооружёнными, группами по пять-семь человек, в бронежилетах, плюс кинолог с собакой. Связано это с тем, что здесь часто нападают на сотрудников полиции. Как нам сказали, сейчас перестрелки происходят редко, «всего лишь раз в год или полгода», а ещё несколько лет назад такие налёты случались ежемесячно.

После всех этих разговоров мы были порядком напуганы перед поездкой, к тому же у единственного водителя, Расина, который ехал до Дербента, отсутствовали отзывы, а цена была на порядок ниже остальных. А ещё он был на каком-то навороченном новеньком лексусе с леопардовыми чехлами. 

Именно в этой машине я узнала, что такое лететь 180 км/ч по встречке, съезжая в свой ряд исключительно в метре от встречной машины, и пожалела, что знаю, где находится спидометр. Когда мы сели в машину, там уже был какой-то другой пассажир. Через несколько минут в машине зачем-то включили печку, а нам предложили снять верхнюю одежду. Естественно, после рассказов местных меня это сильно насторожило, и я наотрез отказывалась. Хотя духота стояла, словно в Сахаре, я не сдавалась! Рассекая трассу под треки Тимати, мы приехали на заправку, на которой наш дражайший водитель отлучился по делам. И нет — не в туалет пошёл, а по реальным делам. Ждал он кого-то минут сорок, а мы в этот момент уже решили, что он сутенёр и продает нас в рабство. Не всерьёз, конечно, но с его возвращением мы стали ещё более осторожны: транслировали геопозицию друзьям в телеграме, а также пытались убедить, что нас встретят «родители друзей» в Дербенте. Расим хотел отвезти нас прямо к месту и приглашал вместе посетить «самый крутой и дорогой клуб Дербента», но мы не поддались.

Дербент — невероятной красоты город. В нём мы посетили старую и новую части города, крепость, которая абсолютно не подготовлена для туристов: упасть с её стены и разбиться — как нечего делать. Мы побывали на морской набережной и на мусульманском кладбище, на котором гуляли павлины и какой-то мужчина с автоматом. Также дворы некоторых домов выходят прямо на кладбище, и на нём играют и развлекаются дети.

В Дербенте мы заглянули в магазин, в котором не оказалось ничего, кроме масла и сгущёнки, но зато сидел старенький и приветливый дедуля, который узнал, что мы путешествуем, и предложил остаться у их семьи, если нам негде спать. Сказал: «Места немного, но лучше мы потеснимся семьёй, зато вы будете в безопасности». Местные на рынке вообще сильно удивлялись, что мы приехали одни и как родители нас отпустили, ведь девушек тут до сих пор воруют. Правда, нас убеждали, что лишь по обоюдному согласию и по любви: в этих краях до сих пор существует традиция отдавать огромный калым за невесту, а если его нет, то невесту выкрадывают. Домой её вести нельзя, поэтому отвозят к дедушкам и живут там.

Нам было необходимо вновь вернуться в Махачкалу, поэтому мы поехали на автовокзал Дербента, правда, не на автобус, а на очередной блаблакар. Ожидая машину, мы зашли в здание вокзала и остановились у полицейского стенда с фотографиями людей в розыске. И если в других регионах это, в основном, осуждённые за воровство и наркотики, то тут просто гигантский стенд людей по 208-й статье — организация незаконного вооруженного формирования. Друг-юрист потом рассказывал мне, что девять из десяти таких статей принадлежат жителям Дагестана, остальное — Чечня. Но что было страшнее — там висел отдельный лист с террористами-смертниками (на фото выделены красной рамкой), часть из которых уже зачёркнута ручкой. Всё это молодые ребята 20–25 лет — довольно жутковато.

В Дагестане на каждом углу висят надписи о том, что ислам — миролюбивая религия, поэтому я разговорилась с молодыми ребятами: откуда же столько террористов и что их толкает на то, чтобы сознательно распрощаться со спокойной и мирной жизнью. Есть две основные причины:

1. Банальная нехватка денег для семьи.

2. Многих молодых людей вербуют различными идеями и неверной трактовкой Корана.

Помимо этого, я поинтересовалась, как мусульмане относятся к другим религиям. «Я убеждён, что все религии — это одна и та же история, переданная разными людьми, ведь не зря же есть столько совпадений между исламом и православием, ведь Иисус — это один из наших пророков. Это словно два человека делятся, как восприняли одну и ту же историю, обратили внимание на разные детали и рассказали о своём восприятии, однако спустя сотни и тысячи лет эта история приобрела иные формы — и теперь кажется, что они разные, но на деле это не так», — ответил мне верующий исламист, который позднее, в мечети Гудермеса, пытался научить нас понимать арабскую вязь.

Пару слов о местном стрит-арте. В Дагестане на стенах домов часто можно встретить граффити: надписи баллончиком «Поклоняйтесь Аллаху».

А дальше нас ждал поезд Махачкала — Минеральные Воды. Это была Северо-Кавказская железная дорога, соответственно все, включая проводников, были кавказцами. Один из них попросил записать Настин номер, чтобы «начальство могло подтвердить отзыв о поездке», а в результате начал настойчиво знакомиться в ватсапе после поездки. Нас разглядывали, словно павлинов, но именно это нам помогло подружиться с компанией ребят из южных аулов Дагестана. Мы разговорились с ними и узнали, что в Дагестане примерно 70 национальностей и языков/диалектов. Доходит до того, что соседние аулы не понимают языки друг друга, несмотря на то, что живут совсем рядом.

В 12 ночи у нас была часовая остановка в Чечне, и ребята предложили сходить в мечеть Гудермеса, ту самую, что мы проезжали на блаблакаре, — и мы согласились. Мечеть, естественно, невероятной красоты, ребята договорились с охраной, чтобы нас пустили, показали, что как устроено, и рассказали о ритуалах, исламе и арабской вязи. После этого мы решили дойти до нового красивого вокзала и встретились с кадыровцем.
На этом вокзале, как и везде в Чечне, висят огромные портреты вождей, а огромная нарисованная картина Ахмата была высотой аж в три этажа.

На вокзале — три вида охраны: вокзальная охрана, обычная полиция и кадыровцы, которые крайне легко вычисляются по особой форме, наличию автомата и властному взгляду. Собственно, один из них подошёл к нам как раз тогда, когда мы разделились с ребятами.

— Здравствуйте, дамы. Что вы тут делаете?
— Здраааавствуйте, мы путешествуем!
— Вы путешествуете одни?
— Ну… да, — сначала мы воспринимали это как обычный диалог: такие тут нам часто приходилось вести, поэтому отвечали мы как всегда весело, несмотря на серьёзный и даже угрожающий взгляд кадыровца. Но допрос начинал напрягать.
— На вокзале фотографировали?

Почуяв неладное, мы ответили «нет», хотя телефон был наводнён десятками фото.

Как бы забавно сейчас ни выглядел разговор, в жизни всё абсолютно иначе, когда ты понимаешь, кто перед тобой находится. Особенно это весело в полночь в Чечне.

Тут Настя выдаёт: «Грудинин!» У меня помутнело в глазах от того, что это забавно и страшно одновременно, но она пыталась хоть как-то спасти ситуацию. У кадыровца вытянулось лицо, поэтому я постаралась успокоить его и сказала, что там ещё Ахмат есть. Он перевёл дух и продолжил:

На такой, крайне странный, вопрос всё, что мой мозг успел сообразить, это «шёпотом»!

И тут мы, уже не выдержав, сказали, что нам пора бежать, — и сорвались с места: перспектива продолжить диалог с этим милым чеченцем не очень прельщала.

Ни в Минеральных Водах, ни в Пятигорске, в которых мы оказались в следующие пару дней, мы не остановились надолго. Города были скучные, а потому мы решили махнуть на Домбай — горный хребет рядом с Эльбрусом. Все водители блаблакара просили 1500 рублей, которых у нас под конец поездки уже не осталось. В конце концов нам всё же удалось договориться на 400 рублей с одним из водителей, однако машины обратно и денег на случай, если нас обманут с ценой, у нас не было.

В горах мы встретили мужчину, который ехал в Пятигорск и согласился нас подождать и подкинуть. Он оказался бывшим фээсбэшником и поведал нам много интересного — например, что местные врут о том, что люди не пропадают. А люди пропадают. Много. Сказал, что не хочет запугать, но лучше бы нам быть более осторожными. Потом рассказал, что ни за что бы не отпустил так своих дочерей, а если бы отпустил, то поехал бы следом, но благо у него сыновья. Поэтому, чтобы с нами ничего не случилось, довёз до самого вокзала Минеральных Вод, хотя ему для этого нужно было сделать большой крюк. Так мы вовремя оказались на вокзале и всё-таки смогли уехать обратно в Ростов.

Прогуляв весь день, мы вновь отправились в полюбившийся бар, с которого начинали путешествие.

— О, так это же вы — те самые девчонки-путешественницы? Про вас тут легенды ходят, что вы путешественницы из Зимбабве и ездите по миру.
— Конечно, это мы! А как вы узнали?
— Ну мне вас довольно точно описали: одна светленькая, другая тёмненькая — и интересуются местным пивом.

Этой милой сценой и закончился наш Кавказ-трип.