Клубный стендап развивается в России всего несколько лет. Редакция самиздата не первый месяц изучает эту новую для нашей страны индустрию. Комик Денис Чужой накануне своего гастрольного тура уже рассказывал нам о реалиях российского клубного стендапа. А сейчас, в рамках совместного исследования «Что такое дом?» самиздата и ПИК, журналист Анна Алексеева поговорила с Чужим о жизни на гастролях: временном жилье, шумных соседях, борьбе с одиночеством и тоске по дому.
Стендап-гастроли — час-два общения с людьми и двадцать два часа одиночества. Я начинаю понимать, почему артисты кончают с собой в гостиничных номерах. Поэтому я стараюсь чаще звонить домой по Facetime, но там продолжается жизнь, все ходят на работу или выгуливают собак. После концертов стараюсь подольше общаться со зрителями, чтобы не идти в квартиру. В Краснодаре пошёл на фильм Ларса фон Триера «Дом, который построил Джек» про маньяка-убийцу — не сильно помогло справиться с одиночеством.
Дом — это просто место, где ты находишься регулярно. В моём случае это съёмная однушка в Москве, с женой и собаками. Всё остальное под это определение не подходит. В маминой квартире, где я прожил с рождения до семнадцати лет, мне не намного уютнее, чем на гастролях. Также невозможно чувствовать себя дома в городе, где надо гуглить всё подряд: общепит, маршруты. Я вообще очень долго привыкаю, обычно к этому моменту уже нужно уезжать.
Я трачу дополнительные силы и деньги, чтобы во временных жилищах никто не встречал: если уж не родные и животные, то лучше вообще одиночество. Жена мне старается бронировать посуточные квартиры через Airbnb, но иногда по приезде на место оказывается, что это всё-таки отель. А иногда получаешь шикарное жильё задёшево. Например, в Казани после чемпионата мира осталось пустовать много лакшери-квартир в центре. В итоге я за восемьсот рублей жил как царь. Один раз я ночевал в «шлюшьей квартире», когда концерт устраивала не моя жена, а организатор на месте. Там надо было максимально сократить расходы. Скорее всего, ночь, которую я провёл в этой квартире, была единственной за долгое время, когда там никого не трахали. К счастью, я после выступления довольно сильно напился с другими комиками, поэтому не сильно придирался к тому, где буду спать. А утром уже было поздно переживать. Тщательно принял душ и поехал.
Российские поезда, как ни странно, несутся в будущее. В некоторых даже начальники поезда обращаются к пассажирам по рации, как в самолёте. Но еду́ не разносят. Например, поезд Казань — Нижний Новгород очень чистый, там не хотелось помыться или покончить с собой после посещения туалета. Худшая поездка за последние полгода была по маршруту Санкт-Петербург — Москва. В вагоне из русских были только я и какой-то мужик, остальные китайцы. Мне рассказывали, что им совсем недавно разрешили турпоездки за границу — и они ещё не привыкли. Это как будто ехать с шумным пионеротрядом, в котором все — сорокалетние китайцы.
На гастролях вечно тянет съесть что-нибудь вкусное, потому что от концертов остаётся ощущение праздника. Раньше выступления были реже, они казались чем-то особенным, и это всегда хотелось отметить. Теперь надо с этим бороться, потому что рискуешь превратиться в шар.
Недавно я переоценил общепит в Минске. Наутро после концерта я решил поваляться подольше. Подумал, что хорошо высплюсь, а потом оставлю часть гонорара в аэропорту, в каком-нибудь крутом кафе. Оказалось, что в минском аэропорту нет крутых кафе. И обычных. Вообще почти нет кафе. В итоге я позавтракал только в Москве.
Концерты всегда крутые и душевные, остальное — необходимое зло (даже если очень комфортное, как лакшери-квартира в Казани). Площадкой для выступления в Казани стала детская творческая студия. Там на стенах очень весёлого цвета висели фотографии детей, которые что-то лепили на гончарном круге, — не очень подходящая для стендапа атмосфера. На выступление пришло много людей, в том числе и сотрудники этого творческого центра. Вышел я и начал травить шуточки про наркотики и смерть. Я переживал, что атмосфера детского центра собьёт зрителей с нужного настроя, но все ржали, всем вкатило про смерть и гробы. Потом мне подарили «Бугульму» и две упаковки чак-чака, что меня спасло: на казанском вокзале нет еды. В поезде я купил чай, съел половину чак-чака и заснул совершенно счастливый.
Пишите свои истории редакции самиздата — [email protected] — и мы обязательно прочитаем вашу историю.
На мои выступления приходит примерно та же аудитория, что и в столицах: молодые люди, которые хотят послушать шуточки про Путина и про смерть (это разные шутки). С той разницей, что в провинции они явно чувствуют себя в меньшинстве, и твой приезд для них — событие, повод пообщаться с «братом по разуму». В маленьких городах зачастую нет потребности в стендап-комедии, и некоторые люди приходят просто потому, что что-то происходит. Приходят и мои подписчики, настроенные на мой юмор, и чуваки, которые, услышав мои шутки про смерть, сразу переключаются на бухло.
Очень круто было в Краснодаре. Краснодарцы гордятся родиной. В других городах люди как будто стесняются — мол, да, скромненько у нас тут, но как есть. Там меня чуть ли не насильно повезли показывать парк возле стадиона и другие крутые штуки. В аэропорт привезли за четыре минуты до конца регистрации.
Иногда после выступлений мне дарят подарки. Один раз это была банка кукурузы, потому что зрителю хотелось запомниться (получилось). В Ростове-на-Дону подарили гипсовый бюст Ленина, тоже без особой мотивации.
Я потом улетал в Москву из Краснодара, и на досмотре в аэропорту меня спросили:
— Это у вас там Ленин?
— Да.
— Понятно. Счастливого пути.
После гастролей всегда хочется поспать сутки, но тут никто не менял ритма жизни, так что приходится быстро в него встраиваться. В итоге я прихожу в норму — и надо опять ехать.
