Наша читательница Таня прислала ту самую историю для раздела Защита, которая достойно пополнит рубрику «Полиция и мир»: если вы устали от быта и рутины и решили пойти погулять на природе, отдохнуть, так сказать, душой и телом, вас вполне может ждать столкновение с жестокой российской действительностью, в которой никто не станет заводить дело об автомобильном грабеже, потому что висяк, а ментов очень забавляют тройные изнасилования.
Одним жарким июльским днём решили мы с моим милым другом М. проехаться за новой металлической дверью в нашу новую нору-студию в недалеком Замкадье. Взяли с собой, как полагается, строителя, не особо разбирающего слова на русском длиннее пяти букв.
Толкание в субботней пробке, почему-то под «Детское радио», сорокаминутные поиски мерчендайзера столярного отдела в строительной клоаке «Леруа», катание с дверью на убитой газели, двух строителей из солнечных горных далей, кокетливо путающих слова «напарник» и «соперник», я, пожалуй, опущу — это отдельная история.
Когда бравые строители, ошибившись с замерами двери, сказали, что надо будет «стена штрабить», и времени это займёт часа три, было решено оставить с ними за главного М., сама же я возжелала прокатиться посмотреть, где летом народ купается. Благо район изобилует озёрами. Наличие же пляжа я определила по большому количеству припаркованных на обочине машин. Приютившись сбоку, пошла я на разведку. Такого размаха «широты душевной» не видела я давно. Тут и шашлыки, и лодки, и палатки, и зонтики да кайты, или как там называются такие штуки с доской, к которой приделан парус.
Осознав вскоре, что не очень-то мне нравится в таком скоплении полуголых не совсем местами трезвых людей, я решила отправиться назад к машине.
По дороге мне вдруг стало как-то не по себе. В голову начали лезть всякие мысли: «Ну и что ты в незнакомом месте посреди леса встала? Сейчас придёшь — а машины, как пить дать, нету». Я ускорилась, а ушла я к тому времени от машины уже километра на три вдоль берега. Подхожу я, значит, к обочине, а навстречу мне идёт женщина с телефоном и что-то кому-то встревожено объясняет.
Подходит она ко мне и спрашивает: «Простите, а где мы сейчас находимся? Как это место называется? Мне стекло разбили в машине, украли деньги и документы, надо вызвать полицию, а что это вот за посёлок-то?».
Толкание в субботней пробке, почему-то под «Детское радио», сорокаминутные поиски мерчендайзера столярного отдела в строительной клоаке «Леруа», катание с дверью на убитой газели, двух строителей из солнечных горных далей, кокетливо путающих слова «напарник» и «соперник», я, пожалуй, опущу — это отдельная история.
Когда бравые строители, ошибившись с замерами двери, сказали, что надо будет «стена штрабить», и времени это займёт часа три, было решено оставить с ними за главного М., сама же я возжелала прокатиться посмотреть, где летом народ купается. Благо район изобилует озёрами. Наличие же пляжа я определила по большому количеству припаркованных на обочине машин. Приютившись сбоку, пошла я на разведку. Такого размаха «широты душевной» не видела я давно. Тут и шашлыки, и лодки, и палатки, и зонтики да кайты, или как там называются такие штуки с доской, к которой приделан парус.
Осознав вскоре, что не очень-то мне нравится в таком скоплении полуголых не совсем местами трезвых людей, я решила отправиться назад к машине.
По дороге мне вдруг стало как-то не по себе. В голову начали лезть всякие мысли: «Ну и что ты в незнакомом месте посреди леса встала? Сейчас придёшь — а машины, как пить дать, нету». Я ускорилась, а ушла я к тому времени от машины уже километра на три вдоль берега. Подхожу я, значит, к обочине, а навстречу мне идёт женщина с телефоном и что-то кому-то встревожено объясняет.
Подходит она ко мне и спрашивает: «Простите, а где мы сейчас находимся? Как это место называется? Мне стекло разбили в машине, украли деньги и документы, надо вызвать полицию, а что это вот за посёлок-то?».
И вот тут на меня внезапно рухнула реальность — я поняла, что уехала чёрт знает куда от дома, припарковалась неизвестно где, а тут ещё и орудует какая-то ОПГ, ворует вещи из машин.
Чуть ли не бегом подхожу я к машине и вижу, что у меня разбито переднее правое стекло и нет регистратора.
А машина этой тетушки на белорусских номерах стояла аккурат перед моей. Женщина, видимо, проездом находясь в этих местах, оставила на переднем сиденье сумку с деньгами, картами, документами.
Так как моя машина с камерой стояла сзади и туда могли попасть (и скорее всего попали) люди, которые били стёкла по машинам, моя ласточка тоже пострадала. А у тётки в сумке были и паспорт, и банковские карты, и права — всё, в общем.
Дальше было самое весёлое, а именно — вызов полиции, ждать которой пришлось около часа. Приехавшие на место оперативники сразу начали говорить, что ничего никто не найдёт, поэтому не надо даже писать заявлений на кражу, и вообще, следователь у нас один на всё Подмосковье, и приедет он в лучшем случае через пять часов, и давайте мы вам просто автосервис тут посоветуем, у нас там кореш как раз.
Самое интересное, что женщина на белорусских номерах практически сразу согласилась ничего не писать и уехала с места происшествия уже через полчаса. До сих пор не могу этого понять, видимо, воры так точно вычислили машину, которую они будут грабить, и человека, который, скорее всего, ничего писать не будет, потому что в России проездом.
Надо сказать, что в машине вместе с тётушкой путешествовали ещё барбос неопределённой породы, пожилая старушка и молоденькая девушка лет восемнадцати.
Девушка, когда приехала полиция (а дело шло уже к восьми часам вечера), кокетливо делала селфи на фоне полицейской машины в кителе одного из стражей правопорядка.
А те в свою очередь старательно ездили этим дамам по ушам, разрешили за рулём милицейского каблучка посидеть и сфоткаться в форме и в зеркальце, только бы люди заявление писать не стали.
Поразительно! И ведь тётушки эти с барбосом так и не написали в итоге ничего, мент им посоветовал сервис своего кореша, те взяли у них справку о потере (потере, Карл! — не краже, потому что кража — это уже уголовное дело, а значит, с ним гемора больше) и поехали с места происшествия, как будто бы ничего и не было.
Про то, что оперативники первым делом тебе говорят (ну, как говорят, достаточно так грубо тыкают), что ты сам виноват во всём, что случилось, — думаю, не стоит упоминать.
Но я после фразы оперативника — детины ростом на три головы меня выше — «Давай я к тебе сразу на ты» поняла, что просто из принципа буду писать заявление и сидеть, сколько нужно, в ожидании «безумно занятого» на работе следователя.
Меж тем вечерело, отдыхающие потихоньку разъезжались, а мы с оперативником и впивающимися в филейные мягкости осколками остались на обочине ждать следака.
Время шло к полуночи, следователь всё никак не приезжал.
Пошли истории из жизни дежурного участкового: как раскрыли изнасилование в прошлом году, причём детина с выражением гоготал: «Прикинь, трое чурок изнасиловали девку, а она спидозная оказалась! Вот я над ними угарал — типа вы сами себя наказали. А ещё на месте новых домов раньше столько проституток было, гоняли их все. По тринадцать штук, помню, сидело в отделении. Они сейчас на МКАДе стоят. Все наши», — с нескрываемой гордостью добавлял он и продолжал невозмутимо, слегка с придыханием:
— Молдаванок-доярок там столько, «красота» страшная, до десяти тысяч за ночь берут, а самое крутое — это, конечно, сутера взять. Для этого надо чтобы кто-то из девок его сдал. А что им там ещё делать в Молдавии? Там работы нет, а тут они полтинник точно в месяц получают. С одной, помню, разговаривал — у ней семья, ребёнок. Зачем, говорю, ты этим занимаешься? Отвечает, что просто нравится трахаться, прикинь! Они там возрастные уже все, дети у них, семьи. А у меня ребёнку полтора года, я получаю сорок пять тысяч, десять лет работаю уже на этом участке. А ещё вот в том году труп нашли в лесу с башкой проломленной, прикинь, ничего нету — ни камер, ни свидетелей. Это какой-то скинхед был, с судимостью, видимо, грузины его кокнули. Тут вообще машины часто гоняют с парковок перед новыми домами. Тут даже находили машины, которые в угоне числятся, видимо, траффик идёт через это место.
В таком духе прошло часа три, дверь нам уже успели поставить, М. приехал за мной на такси. Следователь явился в начале второго ночи, около двух часов мы разъехались по домам.
По дороге в Москву я поняла, что кабриолета у меня точно никогда не будет, потому что непонятно вообще, как можно ехать мимо чадящих чёрным дымом фур, перекрикивая гул едущих мимо машин и ловя на ходу волосы, летающие из стороны в сторону от ветра в разбитом окне.
А машина этой тетушки на белорусских номерах стояла аккурат перед моей. Женщина, видимо, проездом находясь в этих местах, оставила на переднем сиденье сумку с деньгами, картами, документами.
Так как моя машина с камерой стояла сзади и туда могли попасть (и скорее всего попали) люди, которые били стёкла по машинам, моя ласточка тоже пострадала. А у тётки в сумке были и паспорт, и банковские карты, и права — всё, в общем.
Дальше было самое весёлое, а именно — вызов полиции, ждать которой пришлось около часа. Приехавшие на место оперативники сразу начали говорить, что ничего никто не найдёт, поэтому не надо даже писать заявлений на кражу, и вообще, следователь у нас один на всё Подмосковье, и приедет он в лучшем случае через пять часов, и давайте мы вам просто автосервис тут посоветуем, у нас там кореш как раз.
Самое интересное, что женщина на белорусских номерах практически сразу согласилась ничего не писать и уехала с места происшествия уже через полчаса. До сих пор не могу этого понять, видимо, воры так точно вычислили машину, которую они будут грабить, и человека, который, скорее всего, ничего писать не будет, потому что в России проездом.
Надо сказать, что в машине вместе с тётушкой путешествовали ещё барбос неопределённой породы, пожилая старушка и молоденькая девушка лет восемнадцати.
Девушка, когда приехала полиция (а дело шло уже к восьми часам вечера), кокетливо делала селфи на фоне полицейской машины в кителе одного из стражей правопорядка.
А те в свою очередь старательно ездили этим дамам по ушам, разрешили за рулём милицейского каблучка посидеть и сфоткаться в форме и в зеркальце, только бы люди заявление писать не стали.
Поразительно! И ведь тётушки эти с барбосом так и не написали в итоге ничего, мент им посоветовал сервис своего кореша, те взяли у них справку о потере (потере, Карл! — не краже, потому что кража — это уже уголовное дело, а значит, с ним гемора больше) и поехали с места происшествия, как будто бы ничего и не было.
Про то, что оперативники первым делом тебе говорят (ну, как говорят, достаточно так грубо тыкают), что ты сам виноват во всём, что случилось, — думаю, не стоит упоминать.
Но я после фразы оперативника — детины ростом на три головы меня выше — «Давай я к тебе сразу на ты» поняла, что просто из принципа буду писать заявление и сидеть, сколько нужно, в ожидании «безумно занятого» на работе следователя.
Меж тем вечерело, отдыхающие потихоньку разъезжались, а мы с оперативником и впивающимися в филейные мягкости осколками остались на обочине ждать следака.
Время шло к полуночи, следователь всё никак не приезжал.
Пошли истории из жизни дежурного участкового: как раскрыли изнасилование в прошлом году, причём детина с выражением гоготал: «Прикинь, трое чурок изнасиловали девку, а она спидозная оказалась! Вот я над ними угарал — типа вы сами себя наказали. А ещё на месте новых домов раньше столько проституток было, гоняли их все. По тринадцать штук, помню, сидело в отделении. Они сейчас на МКАДе стоят. Все наши», — с нескрываемой гордостью добавлял он и продолжал невозмутимо, слегка с придыханием:
— Молдаванок-доярок там столько, «красота» страшная, до десяти тысяч за ночь берут, а самое крутое — это, конечно, сутера взять. Для этого надо чтобы кто-то из девок его сдал. А что им там ещё делать в Молдавии? Там работы нет, а тут они полтинник точно в месяц получают. С одной, помню, разговаривал — у ней семья, ребёнок. Зачем, говорю, ты этим занимаешься? Отвечает, что просто нравится трахаться, прикинь! Они там возрастные уже все, дети у них, семьи. А у меня ребёнку полтора года, я получаю сорок пять тысяч, десять лет работаю уже на этом участке. А ещё вот в том году труп нашли в лесу с башкой проломленной, прикинь, ничего нету — ни камер, ни свидетелей. Это какой-то скинхед был, с судимостью, видимо, грузины его кокнули. Тут вообще машины часто гоняют с парковок перед новыми домами. Тут даже находили машины, которые в угоне числятся, видимо, траффик идёт через это место.
В таком духе прошло часа три, дверь нам уже успели поставить, М. приехал за мной на такси. Следователь явился в начале второго ночи, около двух часов мы разъехались по домам.
По дороге в Москву я поняла, что кабриолета у меня точно никогда не будет, потому что непонятно вообще, как можно ехать мимо чадящих чёрным дымом фур, перекрикивая гул едущих мимо машин и ловя на ходу волосы, летающие из стороны в сторону от ветра в разбитом окне.
Вот, батенька, какие дела. Полиция и грабители, рабочие и пьяные отдыхающие вперемешку с белорусскими туристами — так вот и прошло для меня столкновение с Рассеянской реальностью. Закон — тайга, медведь — хозяин.
Слеплен крепкими лапами скульптора Сергея Ялозы и доведен до совершенства нежными руками Наталии Базюк
Купить за 10.000 рублей
