Самиздат продолжает рассказывать про сталкинг — нежелательное навязчивое преследование. Мы уже писали о причинах сталкинга и почему жертвой преследования может стать каждый, а закон в России не защитит. Мы также опубликовали рассказ «Нимагу без тебя», в котором девушку восемь лет не оставлял в покое поклонник. Теперь мы предлагаем прочесть текст человека, которого мучила и преследовала женщина. Автор прислал эту историю в ответ на рассылку, которую наш шеф-редактор Ольга Бешлей запускает по средам (подписаться можно здесь), и попросил об анонимности. Публикуем её с минимальными сокращениями.
«Бешлей, привет.
Я могу попробовать ответить за других мужчин, почему они не пишут. Потому что для мужчины роль жертвы очень стыдная. И ещё никто не верит, что женщина как-то серьёзно может мешать мужчине жить.
Небольшой дисклеймер. Основная часть этой истории не о сталкинге, а просто о ненормальных отношениях. <...> Может быть, она продемонстрирует, каково это — жить с человеком, способным на сталкинг.
Я очень чутко переживал рассказ «Нимагу без тебя». Особенно меня зацепил момент про совместный поход к психологу, когда выяснилось, что Олег о личности Юли, может быть, ничего и не знает и не интересуется тем, чего она хочет. Я с таким человеком жил. Мне кажется, я нашёл способ, как в подобных ситуациях действовать, и пишу с надеждой, что моя история кому-нибудь поможет.
Мне неприятно думать, что этот рассказ может прочесть моя бывшая, которая, собственно, меня и преследовала, и примет его за послание к ней. Ещё неловко перед женой, потому что хочется оставить всё в прошлом, будто это было где-то в другой жизни и вообще не со мной. Я также не хочу упоминать реальных имён и названий, хотя всё равно думаю, что история будет очень узнаваемой для тех, кто был в курсе».
Западня
Мы встречались с ней четыре года. Иногда возникали какие-то ссоры на пустом месте. Кажется, у всех бывает, ничего особенного. Но в какой-то момент я стал всё чаще вспоминать тот эксперимент с лягушкой, которой постепенно нагревают воду, а она успевает привыкнуть к повышению температуры быстрее, чем понимает, что варится живьём.
Самая дичь началась, когда я перебрался в её квартиру. Ко всему прочему, мы ещё и работали в одной компании, но в разных отделах и на разных этажах. В шесть утра вместе вставали, затем ехали в офис, потом вместе возвращались домой. Я не буду рассказывать, как нагнетались отношения, сразу перейду к сути.
Сначала она закатывала скандалы только по выходным. Я внезапно оказывался в чём-то виноват. Все мои объяснения и взывания к логике моментально искажались и перевирались. Мне приходилось давать чуть ли не словарные определения слов, которые я употреблял, чтобы объяснить: я не имел в виду ничего иного, кроме того, что сказал. В последние два месяца наших отношений это стало происходить каждый вечер. И ей, в общем-то, было насрать, нужно ли мне писать курсовик или, может быть, поспать хоть час перед очередным рабочим днём.
Она вырубала Wi-Fi, когда я искал материалы для курсача, и не давала включить интернет снова. Если я пытался добраться до роутера, она отталкивала меня, и никак нельзя было её обойти. Не получалось делать необходимые мне дела без драки. А так как мужчина не вправе ударить женщину, я отступал и сдавался.
Я пытался уйти из дому во время очередной ссоры. Она не дала мне одеться. Я готов был уже идти зимой в одних носках, лишь бы не участвовать в этом цирке. Она преградила мне путь и заклинила замок, чтобы я не мог выйти. Она не давала мне уйти с работы раньше неё, чтобы я не сбежал. И я не мог ничего сделать, потому что иначе была бы драка и я бы стал очередным «мужчиной, который бьёт женщину». Она на 100 % пользовалась тем, что я не позволял себе ударить её. Градус абсурда нарастал постепенно, и я всё больше понимал, в какую западню попал.
Однажды произошла совершенно безумная ночь. В очередной ссоре я отчётливо понял, что у меня просто больше нет сил отбиваться ни от словесных атак, ни от физических. Я очень давно не спал, а она, казалось, будто только становится бодрее. Я поражаюсь до сих пор, откуда у неё бралось столько сил. Я решил просто молчать, потому что любое моё слово превращалось в повод для претензии. Абсолютно любое.
Ушёл спать на кухню. Она пришла, отобрала всё постельное бельё. Я делал вид, что ничего не происходит. Знал, что любое действие с моей стороны только вызовет новый шквал обвинений непонятно в чём. Было прохладно, но терпимо. Она не сдалась — начала давить мне на глаза, зажимать нос и рот. Когда я понял, что она, кажется, не отдаёт себе отчёта в том, что может правда меня задушить, я стал слюнявить ей руку, которой она зажимала мне рот. Это подействовало, она отпустила. Но потом снова и снова приходила на кухню и стаскивала меня с дивана на пол. Потом я просто перестал забираться на диван. Она опять пыталась меня душить, садилась сверху — в общем, делала всё, чтобы я не мог отдохнуть.
Она хотела, чтобы я продолжал с ней говорить. А я молчал.
Если пересказывать всё, что тогда произошло, хватит на небольшой рассказ. Утром я стоял с пробитой насквозь губой и разбитой головой, но по-прежнему хранил молчание. Она позвонила своему другу и сказала, что я её ударил. «Что ты, блять, делаешь, дура?» — пронеслось в моей голове. Ведь это она меня душила, это она мне выдавливала глаза, это она мне пробила губу, это я лежал на полу в прихожей, пытаясь хоть немного поспать, а друзьям она говорит, что я ударил её!
Я понял, что мне уже нечего терять. Представлял, как ко мне приходит её отец и отбивает яйца или как меня забирают в полицию и судят за домашнее насилие. Пусть сочиняет что угодно.
Она положила телефон и передала мне слова своего друга о том, что меня надо отпиздить. И говорила это так, будто я на самом деле её бил.
Я давно убедился, что она живёт не в реальном мире. Реальностью для неё становилось то, в чём она убеждала себя и других.
<...>
Побег
Месяц ушёл на то, чтобы подготовиться к побегу.
Пришлось изобразить, будто отношения наладились, чтобы она расслабилась и перестала меня караулить. И однажды я вернулся домой на полчаса раньше неё, с отдельной копией ключей.
Я не пытался попросить о помощи родителей — не хотел рассказывать им эту позорную историю. Ещё больше было стыдно перед друзьями. Никто не знал, что происходит у нас дома. Для других мы выглядели очень милой парой, никто и представить не мог, что мы когда-нибудь расстанемся. Я сам не верил, что так может быть.
Тем более никто бы не поверил в то, какое безумие она творила. Зато одного предложения было достаточно, чтобы её друзья поверили: тихий парень, которого никто никогда не видел даже раздражённым, дома бьёт её. Где это видано, чтобы мужчина был жертвой домашнего насилия? Это же абсурд! А если и так, то он тряпка и сам виноват.
Но вот у меня появился шанс. Я один дома, и, может быть, ей не удастся меня засечь. Я впихнул самое необходимое в рюкзак и поехал.
Я не первый раз уходил. Попытки были ещё до того, как наши отношения превратились в триллер. Тогда всё вписывалось в рамки «обычных ссор». Но каждый раз ей удавалось убедить меня, что она стала другой, и я начинал чувствовать себя таким жестоким, будто котят душу голыми руками. И я возвращался, всё опять выглядело хорошо и очень мило, может быть, несколько месяцев.
У неё была жуткая способность, не имея возможности увидеть меня лично, совершать сотни звонков. Я не мог от них отделаться. <...> Говоришь в трубку бред, подносишь телефон к колонке — не важно. Тогда я придумал снимать трубку и просто класть телефон в карман. Она пыталась сказать что-то, но я просто не слышал её слов. Я отдыхал от жужжания телефона, пока она не убеждалась, что зря тратит время, и не перезванивала.
В этот раз началось в точности то же самое. Сначала я соврал ей, что просто уехал на выходные — отдохнуть от этой ситуации. Парадоксально: она не хотела признавать, что измучила меня, но при этом прекрасно понимала, почему я убежал. Когда она разула глаза и стала подозревать, что возвращаться я не собираюсь, хоть и оставил у неё почти все свои вещи, то начала атаковать меня звонками. На выходных она звонила, а в будние дни приходила в мой кабинет, стояла над душой, отвешивала пощёчины, вырывала из рук телефон, пыталась разжалобить. После одного из таких визитов коллега сказал мне: «Зачем ты с ней так? Она же любит тебя». Я не надеялся, что смогу ему объяснить, как обстоят дела на самом деле.
Мне начали писать её друзья. Например, парень её подруги — качок массой не меньше центнера и ростом под два метра — интересовался моей весовой категорией. Я не реагировал. Когда это не подействовало, она по телефону стала намекать, что собирается убить себя. Я написал смс её маме, и нелепо было, когда бывшая перезвонила мне и отругала за это, но тем не менее сочла мои действия за заботу.
Всё это время — помня о том, как она позвонила другу и наврала, что я ударил её, — я ждал, что однажды меня вызовут в суд. Шли месяцы, а она никак не могла угомониться. Я стал встречаться со своей нынешней женой. Когда бывшая узнала об этом, она пришла в мой кабинет и отчитала меня, будто мы всё ещё вместе и это была измена. В очередной раз отвесила мне пощёчин. Вскоре после этого я сменил работу. Не знаю, когда она наконец поверила, что я ушёл не для того, чтобы вернуться.
Сталкинг
Наученный опытом предыдущих неудачных расставаний и вообще жизни с ней, я придумал тактику, как реагировать на её преследования. Понимал: что бы я ни сказал, как бы ни отреагировал на её действия, это будет обратной связью, которая стимулирует её продолжать. Мне нужно было экономить силы. Я всегда уставал от этого быстрее, чем она. Поэтому решил не реагировать.
Она звонит — я снимаю трубку и кладу телефон обратно в карман. Сработало: она стала звонить реже.
Друзья рассказывают о том, как она гуляла с ними. Я не комментирую никак.
Пишет в соцсетях — не добавляю в чёрный список, не отвечаю, не удаляюсь сам.
Это действовало, потому что она была помешана на том, чтобы ломать моё сопротивление, чтобы добиваться своего борьбой. Поэтому я не боролся, но и не сдавался.
Поначалу я чувствовал её внимание почти круглосуточно. Она использовала любые каналы. Потом отбросила самые прямые, потому что они не давали эффекта. Она тратила силы и не получала ничего. Со звонков каждые несколько минут она переключилась на звонки раз в месяц. Наконец, они прекратились на довольно долгое время, но через пару лет она опять позвонила.
Писала в соцсетях сначала тоже круглосуточно, потом всё реже и реже. Иногда присылала мне фотографии, где я с моей нынешней женой в путешествии где-нибудь в другой стране. Я просто удалял все входящие — так, чтобы мне просто не на что было ответить, даже если я вдруг сорвусь.
Когда она перестала атаковать меня со своего номера, звонки стали поступать с незнакомого. В трубке молчали.
<...>
Она пыталась затащить меня на сеансы к психологу, придумывала хитрые схемы встреч, чтобы мне кто-нибудь что-нибудь передал из вещей, которые я оставил.
Последнее прямое взаимодействие было, наверное, сразу после моей свадьбы. Она написала поздравление. Поскольку с нашего расставания прошло уже несколько лет, я подумал, что если добавлю её в чёрный список, то это уже не спровоцирует её на активность.
Через год-два после свадьбы мне написал друг и спросил, не хочу ли я забрать кое-какую вещь. Я понял, что он виделся с ней и она пыталась через него вернуть то, что я оставил при побеге.
Прошло уже почти шесть лет. У нас много общих знакомых, поэтому хотя бы раз в пару лет я что-нибудь о ней слышу, по-прежнему никак не реагирую и по-прежнему не верю, что она перестала за мной следить, хотя сейчас меня это совершенно не беспокоит.
P. S.
Можете ещё посмотреть фильм «Исчезнувшая». Мне было очень страшно его смотреть, потому что я хорошо понимал главного героя. Кино отлично раскрывает тему, как женщина способна спекулировать на образе жертвы.
Может возникнуть много вопросов, как я вообще в такую ситуацию попал и почему не ушёл раньше, почему не сказал то или другое, почему не действовал другим образом. На самом деле, я действительно много чего испробовал. Чаще всего попадался в одну и ту же ловушку: она выставляла меня тираном, и я возвращался и сам чувствовал себя виноватым, а ей всё прощал и верил, что больше такого не будет, она ведь так умоляла.
Когда началась вся жесть, уже невозможно было рассказать другим, потому что казалось, что это будет позорно — придётся объяснять, как я вообще такое отношение к себе допустил. А если добавить подробностей, то просто никто не поверит. На людях-то она вела себя адекватно. Когда между мужчиной и женщиной тирания — в глазах общества для мужчины это позор, а женщина герой, и не важно, кто из них жертва.
