Прыгать, бегать, воевать
19 сентября 2017

Продолжаем публиковать наш мини-сериал о приключениях бывшего жителя США, которого занесло в российские войска. Его историю по просьбе самиздата «Батенька, да вы трансформер» записал журналист Никита Камитдинов. Во второй главе главному герою будут проводить политинформацию с мобильного телефона и рассказывать, что Карл Маркс — придурок, а также заподозрят в нём американского шпиона. После этого он разработает план побега через госпиталь, где познакомится с армянином, профессионально ломающим ноги.

С ребятами, которые направлялись в армию вместе со мной, мы общались, пока ехали в электричке. Мы общались, пока не было армии. Армия началась с хача в автобусе. В этом автобусе уже было не поговорить, потому что офицеры и хач прерывали нас: «Да заткнись, бля! Хватит пиздеть!», ну и так далее. Общаться было сложно.

Вообще, в армии всё сложно делать. Три основные проблемы — это поссать, покакать и помыться. Если ты нормально покакал — это большой плюс в твоей жизни в армии. Это сейчас я могу спокойно сходить покакать, тогда — не мог.

Мыться сложно, потому что духи могут мыться только в бане, а баня находится в десяти километрах от части. Ты туда идёшь, моешься и потом бежишь обратно десять километров. И зачем, собственно говоря, ты мылся, непонятно.

***

На следующий день я проснулся от ора сержанта: «Рота, подъём!» Солдат должен за несколько секунд одеться и заправить постель, в это время солдат в тапочках. Затем солдат должен надеть берцы, которые хранятся в отдельной комнате, и встать в строй. Мы кое-как оделись, потому что, естественно, опыта никакого, и начали культурную беседу.

Нас посадили на табуретки. Перед нами сидит сержант, читает новости на телефоне. Я помню, одна новость была посвящена юбилею Карла Маркса. Сержант читает новость, а потом говорит: «Бля, чо они празднуют? Карл Маркс — придурок!»

Сержанты — ребята, конечно, строгие, но когда они немного с нами разговорились, то спросили:
— А чо вы вообще пошли в армию? Нельзя было закосить, бля?

И не дожидаясь ответа:
— Вот мы тоже такие были. Думали, чего мы будем косить, надо пойти. Но это была полная хуйня! Не надо было так делать. Это была ошибка.

Ну что, Орлов? Тебе вообще в армии нравится? Читаю твоё резюме. Ты американский шпион, что ли?
***

После беседы нас сводили позавтракать. Кормили нас достаточно хорошо — у нас был даже шведский стол. Ты стоишь в очереди, получаешь основное блюдо, потом со шведского стола можешь добавить себе что-то ещё. Кормят тебя три раза в день. Но есть одна проблема. Ты должен поесть приблизительно за пять минут. Через пять минут твой командир орёт: «Рота, подъём! Заканчиваем приём пищи!», и все должны сразу встать и идти сдавать посуду. И когда ты стоишь в очереди на сдачу посуды, ты доедаешь.

Вернувшись с завтрака, мы пошли на распределение. Что такое распределение? Нас было шестеро, и каждого нужно было распределить в какую-то роту.

Все роты в части занимаются разными вещами. Моя часть относилась к химвойскам. Какая-то рота занималась связью, ещё одна — радиацией. Я не знаю, чем занималась моя рота.

Собрался целый совет из почти всех офицеров части плюс ещё доктора и психолог. Психолог — это такая женщина без военной формы, похожая на школьного психолога. Такая «ну вам надо помочь, давайте поговорим об этом».

Мы сидим — ждём своей очереди. Открывается дверь кабинета, где заседает эта комиссия, оттуда выглядывает сержант, осматривается и говорит: «Орлов здесь, бля?» Я отвечаю: «Я», а он: «Ааа, бля» — и закрывает дверь. И что это значит, я не понимаю.

Через двадцать минут меня вызывают. Столы в кабинете стоят буквой П, за столами сидят люди, и я выхожу в центр кабинета, прямо как в видеоигре Fable, когда заканчиваешь академию. Командир части спрашивает меня:
— Ну что, Орлов? Тебе вообще в армии нравится? Читаю твоё резюме. Ты американский шпион, что ли?
— Ну, возможно, и шпион, я не знаю.
— Понятно. Ну и чего, тебе в армии-то хорошо?

Представь ситуацию: передо мной эти пятнадцать офицеров, и все они такие озлобленные, притупленные, сидят-слушают. И я говорю им:
— Нет. Мне в армии вообще не нравится.
— Почему?
— Ну, как-то здесь грустно, делать нечего. Я вообще хочу на гитаре играть.

В общем, я им высказал, что не нравится мне армия. Они все молчат, а потом психолог вежливо говорит:
— Это ничего. Это период адаптации, а вот через две недели вам уже будет нравиться. Я обещаю.

Вот так она сказала. Я ответил:
— Ну, посмотрим, не знаю, что будет через две недели.

***

Корпус, из которого нас распределяли, с виду был таким же, как все остальные. В то время в нём никого не было, и его использовали как временную ночлежку для солдат, которых ещё не распределили по ротам. Комиссия заседала на третьем-четвёртом этажах.

Эта комиссия определяла, для чего пригодны прибывшие. У всех же разные категории здоровья. Мне, например, в военкомате поставили категорию Б2, а уже в Железнодорожном, когда эта тётка на камеру говорила, что у нас все здоровые, мне поставили А1. То есть я мог прыгать, бегать, воевать, и так далее. Мои кожные заболевания сразу исчезли, меня вылечили моментально.

В итоге мне сказали: «Поздравляем, ты определён в третью роту». Я собрал вещи, и меня отвели в третью роту через плац.

Когда я переезжал, мне отдали гитару. В новом месте меня с вещами встретили дембеля, сразу увидели гитару и говорят:
— Бля, бля, ты играешь, да?
— Ну да, я играю.
— Пиздёж. Чо, пиздишь, да? Пиздишь?
— Нет, я действительно играю.
— Ну пойдём, бля.

Мои вещи куда-то отложили, а меня самого вместе с гитарой утащили в комнату отдыха. Вообще находиться в комнате отдыха могут только офицеры и дембеля. Все остальные сто человек там находиться не могут. Там у них аквариум, пара кресел, ещё пара гитар и полка с книжками. Какие книжки там стояли, я не знаю, в книжки я не всматривался, потому что не было времени. Когда я находился в этой комнате, я должен был играть для дембелей, я не мог читать книги. С того момента, как меня привели в роту, я до вечера, до самого ужина играл дембелям.

А играл я песни, которые знал. В основном я играл всякий русский рок, потому что мне очень нравится русский рок. Были и антивоенные песни — они очень нравились дембелям. «Полковник Васин приехал на фронт со своей молодой женой», такое всё. Матерных песен много, типа: «Я забыл все слова, кроме слова „говно“», трешовых. Русский рок и треш — это, на самом деле, синонимы. Русский рок перерастает в треш незаметно и внезапно.

Я играл то, что знал и мог вспомнить. Дембеля заказывали бурку, что-то армейское, а я не знал никаких армейских песен. Перед армией я читал в интернете статью на тему: «Как выжить в армии?» И в ней говорится, что если вы умеете играть на гитаре, то вот нужный список песен. Я посмотрел на этот список песен, понял, что я никогда этого не выучу, и просто забил хер.

Из-за того, что я стал личным трубадуром дембелей, духи сразу меня возненавидели
***

Среди дембелей был один чувак, которому я очень понравился. Не в сексуальном плане, а просто он относился ко мне по-доброму. Он был нормальный чувак — прямо добрый дембель.

В армии ты должен каждый день гладить свою одежду и подшивать китель. У каждого солдата есть рубаха, на ней воротник, и на внутренней части воротника должен быть кусок белой тряпочки. За день он загрязняется, и каждый вечер нужно отрывать этот кусочек и зашивать туда новый. Всем было абсолютно похуй на то, что я никогда не шил, и у меня вообще руки из задницы растут.

В первый же вечер нас учили, как подшивать китель. Со мной этого не было — я играл на гитаре, затем добрый дембель попросил научить его играть что-нибудь, и я начал учить его. В итоге он сам подшил мне китель и погладил его. То есть дембель, который уходил из армии через неделю, сделал всё за меня.

Из-за того, что я стал личным трубадуром дембелей, на обеде и ужине я тоже сидел с ними. И поэтому ребята с моего призыва — духи — сразу, с первого-второго дня, меня возненавидели. Их запрягали, говорили мыть пол, а мне никаких нарядов не давали. Они стали говорить: «Орлов нихуя не делает, только на гитаре лабает!» Сначала я услышал краем уха, позже мне высказали это и в лицо.

Ко мне так относились не все, но многие. Духов было человек двадцать, а потом прикатили ещё восемьдесят. Всего в роте было чуть более ста человек. Тех, кто провёл в армии полгода, было мало, потому что после трёх-четырёх месяцев оставались немногие, большинство переводили в другие части. Оставляли в основном за деньги, чтобы не послали служить в какую-нибудь жопу. Примерных тоже могли оставить.

В принципе, все ребята в моей роте были нормальные. Был только один реально злой дембель — он орал на меня постоянно. Он был на голову ниже меня, и я не очень его боялся.

***

Где-то на второй-третий день в армии я стал каличем. Каличи — это те, кто косят по здоровью, говорят, что у них болит рука или нога. У меня ничего не болело, но я не мог поссать. Я не мог поссать, потому что не было времени. Поссать можно было только вечером, а к вечеру я так уставал, что уже не хотел ссать.

Поскольку наша рота — показная, каждое утро нам мерили температуру. Затем приходил специальный человек из медпункта, мы раздевались, и он смотрел, нет ли у нас побоев.

В тот день у меня почему-то повысилась температура — наверное, я простыл. И я сказал, что заболел.

Понимаешь, в армии твоё сознание резко меняется, и ты всё выполняешь, как робот. Когда я играл на гитаре для дембелей, я делал всё на автомате. Я понял, что со мной что-то происходит и надо что-то делать. И тогда я начал косить.

В первый раз мне не поверили, во второй — отправили в госпиталь в одном засекреченном (его нет на картах) военном городке. В этом госпитале я пробыл три недели. Всё это время я был без гитары — её не разрешили взять с собой. Это самый длинный период без гитары в моей жизни с тринадцати лет.

***

В госпиталь ко мне приезжала девушка. Она привозила сигареты, которые тут же разбирали. Как правило, стреляли башкиры. Там было человек тридцать башкир, и они все вместе косили. Однажды я сказал башкиру, что не дам ему сигарету. Он сидел прямо передо мной в этот момент. Он поржал, взял сигарету и пошёл. Пиздец.

Первую неделю я лежал в палате с хорошим ремонтом, а потом нам сказали, что мест здесь больше нет и вы переселяетесь на другой этаж — советский.

В госпитале было лучше, чем в части, я хотел оставаться там как можно дольше. Я читал там книжки — «Искру жизни» Ремарка и стихи. Но моей конечной целью было комиссоваться по здоровью.

Мне вставляли трубку в живот — нашли только гастрит, мне делали массаж простаты — сказали, что у меня всё нормально. Короче, мне вставляли в рот и жопу всякую херь, и ничего не помогло. В итоге я только опозорился, и безрезультатно. Я им все версии говорил, они меня на всё проверили и сказали, что я абсолютно здоров. Я уже не знал, что делать.

Кожное заболевание действительно не проходило, но его нет в списке заболеваний, по которым можно комиссоваться. Моя проблема была в том, что мыться в армии — это проблема, а если я не моюсь каждый день, то у меня всё начинает опухать, кровь идёт. Это сыграло мне на руку, потому что я приходил к врачам, показывал форму, испачканную в крови, и говорил: вот видите, что со мной делает российская армия!

От чуваков, лежавших со мной в госпитале, я узнал, что можно проглотить какую-то хрень с марганцовкой, чтобы создать себе язву, или сломать себе ногу, и тогда тебя комиссуют. Я нашёл человека, который согласился сломать мне ногу. Это был здоровый армянин. К нему приезжали другие армяне, он читал «Графа Монте-Кристо», причём очень быстро, и сильно хвалил эту книжку. Он был образованный и при этом такой типа жёсткий. Потом я передумал ломать ногу и марганцовку тоже пить не стал.

Под конец я уже стал косить по сердцу. Я говорил, что у меня болит сердце, хотя на самом деле оно не болело. На меня повесили какую-то хрень, которая каждая тридцать минут измеряла давление.

Под Новый год в госпиталь пришёл начальник военного городка и сказал, что всех нас надо убирать оттуда. Врач-терапевт сказала, что меня выписывают на следующий день. И что мне делать — непонятно.

Предыдущая история

Первая часть дневника россиянина, вернувшегося из США на родину, чтобы отслужить. Родина встречает его недоверием, ударами в печень и шаурмой

Читайте продолжение

Третья глава дневника «Строем из США», в которой главный герой решает, что спастись из российской армии ему поможет только безумие