За период 2014–2018 годы таможенная служба московских аэропортов выявила 54 случая контрабанды из Перу диметилтриптамина (ДМТ) в особо крупном размере. ДМТ — психоактивное вещество, которое входит в состав священного для коренного населения Перу отвара аяуаска. Однако российские лаборатории не умеют делать экспертизы по ДМТ, что позволяет следователям любую жидкость, вывезенную из Перу, объявить запрещённым грузом, а людей, вывозящих отвары и БАДы из Южной Америки, с огромными сроками отправлять в колонии. 

Одно из самых громких дел последнего времени — история травника и курандеро Даниэля Диас-Струкова Сиксто, которому прямо сейчас в подмосковном суде инкриминируют контрабанду, хранение и умысел на сбыт аяуаски в особо крупном размере. Как проходит процесс, на котором защита впервые сломала алгоритм ведомственных псевдоэкспертиз, и как традиционная медицина Южной Америки раз за разом попадает в тюрьмы — в большом расследовании самиздата.

23 февраля 2017 года таможенники аэропорта Внуково сдали на экспертизу в лабораторию МВД одиннадцать бутылок с тёмной вязкой жидкостью, которые прилетели на почтовом самолёте из Перу. Адресатом посылки значился Даниэль Струков. В конце февраля оперативник, прикинувшись сотрудником почты, позвонил ему по контактному телефону и сообщил, что посылка доставлена.

2 марта в 14:54 невысокий коренастый мужчина в поношенном пальто подошёл, доставая из кармана паспорт, к почтовому отделению в районе Текстильщики. В 15:00 он лежал на полу со сцепленными за спиной руками, слушал мат оперативников и пытался понять, в чём дело.

— Кто сообщники?! Где хранишь остальное?! Если ответишь, будешь сидеть дома, а не в СИЗО!

По крикам людей в форме посетители почты стали догадываться, что задержан поставщик оружия или как минимум крупный наркодилер. До сознания прижатого к полу Даниэля вопросы оперативников доходили с трудом.

Видеозапись, которую впоследствии опубликует канал «360°», видимо, отражает момент часом или двумя позднее (сейчас запись удалена из открытого доступа на канале «360°» в Youtube, но копия видео есть в распоряжении редакции).

— Вы знали, что в посылке наркотические средства? — допытываются два следователя.

Даниэль объясняет, что в бутылках нет наркотиков — там сок перуанского дерева, который обладает противовирусными свойствами. Лекарство ему прислал перуанский приятель Аристотелес. Даниэль был так ошарашен, что даже не требовал адвоката, а просто назвал свои адреса обитания в Москве и вообще рассказал всё как есть: он травник, учился в Перу на врача, исследует воздействие перуанских растений на организм.

— Ты эти... отвары раньше пил?
— Конечно. Я исследую флору бассейна Амазонки. В России это ромашка, а в Перу есть свои целебные растения и деревья. Каждое отличается конкретным воздействием на печень, сосуды, нервную систему — всё это можно измерить. Я пью настойки в разных сочетаниях и наблюдаю за организмом.
— У тебя что, проблемы со здоровьем?
— Я лечусь от заболевания почек.

Когда Даниэля привезли на съёмную квартиру на Крымском Валу, была уже ночь. При обыске в квартире были обнаружены коробочки с растениями, порошками, мазями и эфирными маслами. Вскоре в химическую лабораторию МВД, как сказано в деле, поступило «множество масел, трав, порошков, пастообразных веществ и жидкостей».

После обыска Даниэля повезли ждать своей участи в СИЗО, где он проведёт до первого суда следующие полтора года.

Первое материальное свидетельство психоделических практик в доколумбовой Америке было обнаружено в 2010 году на раскопках в горах на юго-западе Боливии. В месте под названием Cueva de Chileno нашли ритуальные предметы и следы психоактивных веществ: диметилтриптамина, гармина, кокаина, псилоцибина и других. Находка датируется 905–1170 годами нашей эры, что разрешает давние споры учёных: многие специалисты придерживались мнения, что практика использования энтеогенов в обрядах возникла в новейшее время — в XX веке. 

Основным ингредиентом аяуаски является «лоза духов», лиана Banisteriopsis caapi, которую смешивают с кустарником Psychotria viridis и другими психоактивными растениями, содержащими DMT. Обряды с использованием аяуаски, как и сами рецепты приготовления, в Южной Америке отличаются у разных этносов. Ашанинка в Перу не смешивают лиану с посторонними растениями, и поэтому их ритуал — это выпивание литров отвара с последующей рвотой и красочными снами: без кустарников лиана, не содержащая ДМТ, яркого эффекта не даёт. С другой стороны, шипибо-конибо в верховьях Амазонки готовили отвар уже с кустарником. 

Британский этноботаник Ричард Спрус одним из первых в 1851 году наблюдал использование лозы аяуаски индейскими племенами тукано в Бразилии и Колумбии, и именно ему лиана обязана своим латинским названием. Своей книгой «Ботанические записки» Спрус также вдохновил одного из самых известных деятелей этнобиологии двадцатого века Ричарда Эванса Шульца, который в 1941 году закончил Гарвард и более 15 лет провёл в полевых исследованиях в Латинской Америке. Во время расцвета культуры битников Шульц даже давал советы по аяуаске Уильяму Берроузу — и последний вывел его в своих «Письмах Яхе» как «профессора Шиндлера», который выполняет роль проводника на пути писателя к аяуаске.

Берроуз смог найти Яхе (одно из названий аяуаски на языках коренных народов Южной Америки), как и многие его последователи: 70-е стали бумом индейских психоделиков среди американской молодёжи. Сейчас употребление аяуаски в Перу превратилось в индустрию. Ежегодно тысячи молодых людей стекаются на «аяусачные турбазы»: оборудованные ретрит-центры для тех, кто решил попробовать пройти через древний психоделический опыт. 

На главных улицах Икитоса, некогда столицы каучукового бума, теперь ощущается бум энтеогенный: каждое кафе предлагает особое меню для тех, кто готовится к священной индейской церемонии. В округе, по разным подсчётам, находятся от 30 до 100 ретрит-центров с названиями вроде «Храм Светлого пути». Владельцы заявляют, что проводят серьёзные процессы проверки посетителей, но в реальности услышать об отказах можно очень редко. Семидневные ретриты «всё включено» стоят от 1000 долларов на человека, большая длительность — до трёх недель — выходит дороже. Одна церемония может стоить от 10 долларов — до 200–300, если вас отведут к «истинному курандеро, живущему глубоко в джунглях». К сожалению, иногда употребление аяуаски в таких условиях приводит к конфликтам, проблемам со здоровьем и даже к смерти.

Самая большая проблема популярности аяуаски — в её неизученности: всё ещё неясно, кому можно употреблять этот галлюциноген, а кому — нет. Аяуаска несовместима с некоторыми препаратами: так, её употребление на фоне приёма антидепрессантов типа СИОЗС (селективные ингибиторы обратного захвата серотонина) может привести к серотониновому синдрому. Но подробных исследований и в целом интеграции этой практики в медицинскую систему пока не произошло. 

С другой стороны, учёные активно изучают аяуаску как средство терапии зависимостей. В этом же исследовании отмечается, что вред для здоровья от употребления традиционного отвара минимальный (но всё ещё подробно не изученный). Ещё одно исследование американских учёных говорит не только о пользе аяуаски в терапии зависимостей, но и о прямых медицинских эффектах — например, снятии различных воспалений, лечении депрессии и посттравматического синдрома.

«Даниэлю вменяется контрабанда и умысел на сбыт трёх видов наркотиков, — рассказывает юрист Арсений Левинсон, специализирующийся на правовых консультациях по делам, связанным с наркотиками. — Результат первой экспертизы веществ, конфискованных из квартиры, был устрашающим. МВД признало пакеты с порошками общей массой 8 килограмм — чистым кокаином, а 2,7 килограмма желтоватой муки — чистым мескалином. Чтобы было ясно, это дважды особо крупный размер для кокаина и 16 особо крупных размеров для мескалина.

Мы запротестовали, потребовали повторного исследования, которое провёл уже минюст. Параллельно родственники Даниэля собрали деньги и заказали рецензию экспертизы независимому химическому агентству „Версия“. Оба результата были уже адекватны истине. Оказалось, что в порошке действительно был кокаин, но его содержание равняется 0,27 %, а в жёлтой муке — максимум 0,5 % мескалина. Это подтверждается и словами Даниэля, который на допросах утверждал, что порошки и мука — это перемолотые листья коки и перетёртый кактус Сан-Педро, действительно содержащий мескалин.

Дело в том, что российское правосудие всегда считает массу наркотика в смесях не по удельному весу активного вещества, а по массе всей смеси. Грубо говоря, один грамм кокаина в составе килограмма муки будет признан за 1001 грамм кокаина. Эту абсурдную практику, основанную на неверной трактовке судьями постановления правительства № 1002 от 01.10.2012 года о квалификации размеров наркотических средств, ещё никому не удавалось переломить. Чтобы сделать это, нам надо было доказать, что оба вещества — именно части растений, а никакая не смесь наркотика и, например, муки.

Пришлось заказать сложнейшую генетическую экспертизу, которую сделала для нас одна из исследовательских лабораторий МГУ. В итоге, таксономическая принадлежность листьев и кактуса определена, поэтому теперь камень преткновения — это пресловутая „контрабанда“ 10 бутылок с жидкостью, в которой органы нашли ДМТ.

Причём в России не делают экспертизу по ДМТ, и суды руководствуются общей нормой, по которой количество наркотика, растворённого в жидкостях, определяется по массе её „сухого остатка“. Говоря попросту, жидкость высушивают и берут массу взвеси. В нашем случае получили смесь растительных компонентов массой 2 килограмма. 

Даниэль на всех допросах утверждал, что в бутылках — биоактивная добавка на основе смолы дерева „кровь дракона“, растущего в Амазонке. Такой БАД можно купить даже в московской аптеке, только в малом количестве. По нашей версии, в бутылках была, может, сотая процента диметилтриптамина. Скорее всего, травник в Перу, который варит лекарства, помешивал аяуаску и нашу „кровь дракона“ одним черпаком. То есть в бутылках Даниэля мы имеем „кровь дракона“ со следовым количеством ДМТ, как на салате пишут, что в нём могут быть следы глютена. Проблема в том, что приборы могут с точностью до тысячной процента выявить факт наличия ДМТ, но в российских лабораториях нельзя посчитать, много его или мало, даже примерно.

По версии прокурора, имела место контрабанда двух килограмм ДМТ, вещества из так называемого Списка I, для которого действуют самые строгие нормы. Если выиграет эта версия, одной такой бутылки будет достаточно, чтоб упечь Даниэля на срок от 15 лет».

В июне 2014 года в бразильской тюрьме города Каскавел вспыхнуло массовое восстание заключённых, которые жаловались на качество пищи и насилие со стороны надзирателей. В ходе бунта, который продолжался около 45 часов, восставшие взяли в заложники других заключённых и выдвинули ряд требований судебным органам штата Парана. Руководил восстанием Александр Менегел, землевладелец, отбывающий наказание за убийство полицейского. В итоге, власти штата согласились смягчить условия содержания в тюрьме, кроме того, более сотни заключённых были переведены в другие исправительные центры: на момент восстания в перенаселённой тюрьме Каскавела содержалось более тысячи человек.

Восстания в бразильских тюрьмах вспыхивают регулярно, особенно в бедных штатах на юге и северо-востоке страны. Одно из самых кровавых случилось в 2002 году в городе Порту-Велью. Тогда от рук самих заключённых и надзирателей погибло по меньшей мере 27 заключённых. Примерно в то же время правозащитная группа по защите прав заключённых Acuda озаботилась условиями содержания в бразильских тюрьмах, а также психологическим состоянием людей, отбывающих наказания за тяжкие преступления. Как показывает статистика с 2000 года, за десять лет численность заключённых в Бразилии увеличилась вдвое, дойдя до полумиллиона человек, причём рост происходит за счёт увеличения количества рецидивистов.

«Многие люди в Бразилии считают, что заключённые должны страдать, испытывая голод и лишения, — говорит 40-летняя Эуза Белоти, психолог из Acuda. — Такое мышление укрепляет систему, в которой заключённые возвращаются в общество ещё более жестокими, чем когда они попали в тюрьму». С начала 2000-х активисты Acuda, помимо борьбы за улучшение условий в тюрьмах, начали предлагать заключённым сеансы психотерапии с элементами йоги, медитации и ритуала Рейки, якобы направляющей энергию из рук практикующего в тело пациента. А в 2013 году у психологов Acuda появилась идея использовать в терапии аяуаску.

Acuda долго искала организацию с инфраструктурой, которая бы согласилась проводить церемонии для заключённых. Наконец участвовать в эксперименте согласилось бразильское ответвление религии Санто-Дайме (в частности, известна тем, что в 2006 году добилась у Верховного суда в США признание легальным использование аяуаски в религиозных целях). В итоге, суд разрешил нескольким десяткам заключённых пенитенциарных учреждений Порту-Велью регулярно участвовать в аяуаска-терапии в одном из тюремных комплексов города.

По словам супервайзеров из Acuda, первые результаты превзошли самые смелые ожидания. Дарси Алтаир Сантос, осуждённый за сексуальной насилие над 13-летним ребёнком, рассказал NYT, что аяуаска помогла ему переосмыслить содеянное: «Я знаю, что поступил очень жестоко. Чай (аяуаска. — Прим. авт.) помог мне осмыслить этот факт, возможность того, что однажды я смогу найти искупление». Другие заключённые также отметили, что стали задумываться над многими вопросами после начала церемоний. Селмиро де Алмейда, находящийся в тюрьме за убийство, сказал Таймс: «Каждый опыт помогает мне общаться с моей жертвой, чтобы просить прощения».

Предполагалось, что такие практики как аяуаска-терапия помогут в перспективе сократить количество рецидивистов и, как следствие, разгрузить бразильские тюрьмы. Многие рассчитывали, что по завершении пилотного эксперимента психотерапия с использованием аяуаски может стать узаконенной практикой в других тюрьмах. В защиту своей позиции энтузиасты приводили гипотезу, что психоделики влияют на память и воображение, помогают в обсуждении глобальных этических вопросов и при работе с травмами.

Впервые психоделики в тюрьмах появились в 1961 году, когда в тюрьме города Конкорд, штат Массачусетс, США, заключённые под руководством профессора Гарвардского университета Тимоти Лири принимают контролируемые дозы наркотических препаратов. Практической целью исследования в Конкорде было сокращение числа рецидивов, в качестве программы-максимум, которую разделяло всё больше людей, виделся отказ от насилия и войн, познание основ психики, построение гармоничного общества, радикальная эмпатия.

Многие профессора рекомендовали психоделики молодым психиатрам, чтобы приблизиться к пониманию психотических состояний и настроить диалог с пациентами. Врачи говорили, что видят позитивные эффекты лечения психоделиками тяжёлых расстройств, таких как ПТСР, шизофрения, депрессия, химические зависимости, на лечение которых психика пациентов раньше отвечала резистентностью. Если в субкультурном масштабе 1960-е были периодом расцвета пацифизма, контркультуры, культа раскрепощённости и свободы, то научное сообщество очаровала в первую очередь именно психоделическая революция. Энтузиазм захватил не только психиатров, но и биологов, антропологов, философов, религиоведов. 

В 1960-е количество публикаций о психоделиках и их действии на мозг идёт уже на десятки и сотни. Именно на этом фоне пережила свой расцвет нейробиология, в частности исследования нейротрансмиттера серотонина, которые позже лягут в основу создания антидепрессантов типа СИОЗС.

Эксперимент в Конкорде продолжался три года, после чего Лири опубликовал результаты, в которых утверждал, что количество рецидивов среди испытуемых оказалось вчетверо ниже, чем среднее по тюрьме. 36 заключённых заявили, что раскаиваются и намерены отринуть преступность. В дальнейшем методология Лири была подвергнута критике, но Concord Prison Experiment явился точкой отсчёта класса терапевтических практик, которые стали называть психоделическими.

Многие считали, что психоделики (в первую очередь ЛСД) должны быть общедоступным средством, таким как чай и кофе, и с начала 1960-х годов они действительно стали более доступны. Началась мода на расширение сознания, галлюциногены из лабораторий выплеснулись на улицу, сам Лири был главным сторонником популяризации психотропных препаратов как технологии раскрепощения. 

В целом, неудивительно, что в конце 1960-х всеобщее воодушевление было прервано Американским бюро по контролю за наркотиками и сильнодействующими веществами, которое объявило войну не только марихуане и кокаину, но и психоделикам: этот класс веществ подвергся даже более жёсткому контролю. Правительство Никсона увидело в психоделиках вирус пацифизма и оппозиционного поведения и даже связало вещества с падением рейтингов. Ричард Никсон назвал Лири самым опасным человеком в Америке.

В 1968-м были приняты поправки (Staggers-Dodd bill) к закону о пищевых продуктах, лекарствах и косметике, вводящие уголовную ответственность за хранение и продажу псилоцибина, а в 1970-м Конгресс США поместил все галлюциногены, включая психоделики, в Список 1 веществ, подверженных наиболее строгому контролю. В 1971 году психоделики, в том числе ДМТ, внесли в Список I Конвенции ООН о психотропных веществах, которую ратифицировали 183 государства.

При этом выращивание растений, содержащих DMT, не запрещено, и сами растения не включены в списки конвенции — и в сообщении Международного комитета по контролю над наркотиками от 2001 года указано, что отвары также не могут относиться к запрещённым препаратам. Но уже в 2010 году Комитет предложил государствам рассмотреть криминализацию именно растений и отваров. И тут же чиновников подвергли критике за попытку нарушить свободу вероисповедания коренных народов. 

Даже в таких аутентичных для ритуалов аяуаски странах, как Бразилия, это вызывает ожесточённые дебаты: так, в 2011 году суд после долгого рассмотрения отклонил иск о запрете отвара — и оставил его национальным меньшинствам в качестве религиозного наследия. Теми же религиозными целями объясняли использование аяуаски американские последователи бразильского спиритического культа União do Vegetal, который объединил идеи христианства, буддийской реинкарнации и употребление «лозы духов». В Верховном суде они апеллировали к Закону о свободе вероисповеданий от 1993 года, и в 2006 году суд вынес решение в их защиту и разрешил общине употреблять «священный чай». Ещё одна церковь — «округ Оранж» — вынуждена была бороться с государственной службой по обороту наркотиков в 2016 году. 

Только в 2019–2020 годах в штате Калифорния начали появляться не связанные с религией акты, легализующие употребление энтеогенов. В латиноамериканских странах, где распространён обряд употребления этого энтеогена — Перу, Боливии, Колумбии и Эквадоре, отвар аяуаски преимущественно легален либо его статус не определён: как и листья коки, этот растительный препарат считается культурным наследием. При этом на 2020 год аяуаска неожиданно легальна в Италии.

Дискуссия о легальности аяуаски вертится вокруг двух правовых осей: признавать ли право на употребление наркотика за религиозными меньшинствами и считать ли наркотиком растения и растительный отвар, которые содержат запрещённый DMT. И если во многих странах мира эти вопросы порождают серьёзную правовую коллизию, то в РФ всё достаточно ясно: если в субстанции содержится DMT — значит, препарат наркотический и его владелец должен получить реальный срок. 

30 июля 2019 года Мособлсуд признал владельца небольшой компьютерной фирмы города Новокузнецка Дмитрия Горбунова виновным в контрабанде ДМТ (в составе нескольких отваров, массой после выпаривания воды 825 грамм) в особо крупном размере и приговорил к пяти годам лишения свободы. По словам обвиняемого, он страдает редкой болезнью почек, а также симптомами психических расстройств на фоне скачков давления. Врачи признали недуг хроническим — поддающимся контролю, но не исцелению, и Дмитрий увлёкся индейской медициной, утверждающей, что исцеление — это вопрос познания болезни и рационального питания и человек под руководством курандеро может вылечить себя сам. 

Дмитрий познакомился с известным колумбийским целителем и после нескольких поездок в Перу начал чувствовать свободу от недомогания. Позже Дмитрий с женой пригласили Хосе в совместную поездку по Алтаю, пообещав взять на себя организацию выступлений курандеро. Перед выездом Хосе, как он заявил на допросе, выслал несколько упаковок так называемого «кошачьего когтя» (легальный отвар из лианы «ункария опушённая», признанный лекарством в Перу и БАДом на Западе), в котором МВД и обнаружило ДМТ.

4 июля 2016 года cуд признал Алексея Фадеева виновным в контрабанде ДМТ (в жидкости, массой сухого вещества 5 килограмм) в особо крупном размере. Приговор — 10 лет лишения свободы в колонии строгого режима. В ходе заседаний обвиняемый утверждал, что во время путешествия в Перу заболел, предположительно «лихорадкой Денге», и лечился у местного знахаря народными средствами. Для продолжения лечения приобрёл шесть видов лекарств в разных аптеках, которые и были изъяты в аэропорту.

20 октября 2016 года Домодедовский областной суд признал Николенко П. А. виновным в контрабанде в особо крупном размере ДМТ (в отваре массой 359 грамм в пересчёте жидкости на сухой остаток) и листьев коки с целью обогащения и сбыта. Суд назначил наказание в виде 12 лет лишения свободы в колонии строгого режима. С точки зрения защиты, обвиняемый проходил лечение у целителей-курандеро в дельте Амазонки, предполагая смягчить множественные хронические заболевания, в том числе панкреатит. Незадолго до возвращения приобрёл в числе прочего лечебный отвар и листья коки для продолжения курса лечения.

10 октября 2017 года Арсений Кочаровский признан виновным в контрабанде и хранении ДМТ (содержался в отваре массой 1,2 килограмма) в особо крупном размере. Осуждён на 7 лет лишения свободы. Позиция защиты: использовал отвар из Перу по медицинским показаниям для лечения хронического заболевания — болезни Бехтерева.

По данным сайта sudrf.ru, всего за 2014–2018 годы за контрабанду в крупном и особо крупном осужден 881 человек, тогда как «незаконный ввоз ДМТ» за тот же срок таможня выявляла 54 раза. Таким образом, доля дел по ДМТ составляет 6 % от общего количества дел о контрабанде.

Адвокаты Даниэля, Дмитрия Горбунова и других обвиняемых требовали у МВД, чтобы они обязали лабораторию минюста закупить стандартный аналитический образец ДМТ во Всемирном банке химических соединений. Сейчас хроматограф с очень большой точностью может определить сам факт наличия ДМТ в смеси, но российский минюст не способен определить, сколько именно запрещенного ДМТ там содержится. Доли грамма превращаются в несколько килограмм, когда вес сухого остатка после высушивания записывают как вес наркотика. Дело Даниэля - одно из первых, в котором сторона защиты смогла вынудить следствие признать результаты независимой экспертизы и реальные объемы действующих веществ.

17 февраля 2020 года состоялись прения сторон по делу Даниэля Диас-Струкова Сиксто.

— Подсудимый, вы намерены участвовать в прениях?
— Да, ваша честь.
— Приступайте.
— Меня зовут Даниэль Диас-Струков Сиксто, я родился в 1973...
— Остановитесь, пожалуйста....

Если бы судья не вмешивался, присяжные бы не узнали ничего больше незамысловатой человеческой истории, которую корреспонденту самиздата рассказали адвокат и знакомые подсудимого. Даниэлю 43 года. Сиксто — имя его отца, перуанца, который приезжал в советскую Москву учиться: до какого-то момента страны дружили, пока потихоньку перуанских специалистов не начали отправлять обратно. Так произошло и с Сиксто. Даниэлю на тот момент было 11 лет, в Перу он отправлялся только на каникулы, поэтому уезжать не захотел — и в итоге остался жить под присмотром соседки по коммунальной квартире, которая к нему привязалась и оформила опекунство. Отец с русской матерью уехали в Перу и вскоре открыли в Лиме среднюю школу для русских эмигрантов — она работает и по сей день. А Даниэль закончил школу и поступил в колледж учиться банковскому делу.

После учёбы Даниэль работал барменом, потом администратором в гостинице, а летом летал к родителям. На родине отца он раз за разом сталкивается с аутентичной индейской картиной мира, которая абсолютно естественна на знойной сельве, но кажется дикой, как только он спускается в метро, прилетев в Москву. Среди перуанских родственников Даниэля есть сельчане, живущие в деревне в джунглях, и со временем он выучил их язык кечуа.

Закончив учёбу, Даниэль перебрался во Францию, а потом в Испанию, где осел, завёл семью и получил гражданство — уже третье после российского и перуанского. В Испании он устроился в консалтинговую фирму переводчиком. 

В 2010-м в жизни Даниэля наступил кризис: он потерял работу на фоне мирового спада на рынке недвижимости, отношения в семье разладились, начались депрессия и проблемы со здоровьем, и в 2011 году Даниэль вернулся в Перу. Причём поехал не в Лиму, а к родственнику, живущему в одной из деревушек в джунглях. 

Там он начал лечение у курандеро, со временем осознал, что хочет сам стать шаманом, и вскоре поступил в ученики к маэстро (учителю) Гиллермо Аревало. Как и все неофиты, Даниэль стал искать уединения, общаясь только с учителями и практикуя жёсткое воздержание в еде. Когда первый этап посвящения в курандеро был пройден, Даниэль поступил на курс в институт народной медицины в Лиме.

Даниэль стал задумываться о конфликте культурных установок, между которыми он рос, и вскоре поехал на международную конференцию одного из «зелёных» движений с докладом об индейской культуре. Потом стал путешествовать по различным экопоселениям в Европе, живя в каждом по нескольку месяцев, изучая их школы, схемы экономической независимости, жизненные установки, уклад. 

Благодаря испанскому гражданству, проблем с визовым режимом не возникало. Но теперь Даниэль всё чаще вспоминал чёрные московские зимы, замученную толпу в метро, матерящихся таксистов, пьяных бездомных, замурованных в пиджаки спешащих в офис людей, которые препираются на автопилоте в час пик. Во время одной из медитаций Даниэль осознал, что из-за устоявшегося образа жизни люди в России почти все болеют и очень многие рано умирают. 

В 2015 году Даниэль приземлился в аэропорту Внуково, и с этих пор начинается его просветительская деятельность. Он часто читает доклады и лекции о природе и религии в Перу, о растительных диетах и системах рационального питания. Он начинает заниматься целительством, заказывая из Перу многочисленные растения, которые собирают его знакомые травники, коллекционирует растительные духи и эфирные масла. Продолжая дистанционное обучение на шамана-курандеро, Сиксто увлекается и практической психологией — в первую очередь психодраматическим методом. Постепенно у него появляются пациенты, сначала среди друзей и знакомых, потом о московском шамане стали узнавать по сарафанному радио. 

Даниэль уже стал курандеро, но ещё не прошёл все этапы посвящения. Кроме эфирных масел и растений, считающихся в Перу целебными — которые он использует в целительстве, ему, как он выражается, «необходим контакт с духами растений». В первую очередь речь идёт о растениях-энтеогенах, имеющих сакральный статус у коренных народов Перу. Свой вариант священного галлюциногена есть практически во всех традиционных культурах, и в Перу эту роль играет, в частности, кактус Сан-Педро, содержащий мескалин. 

Кроме кактуса, дома у Даниэля хранились перетёртые листья коки, которые запрещены к обороту в РФ, но в Перу их употребление настолько распространено, что в некоторых кафе нет в меню чая без содержания коки.

Однако рассказать всё это сам на прениях Даниэль не мог и затараторил быстро-быстро, чтоб судья не смог его прервать: 

— Я три года в СИЗО и всё осознал. Это была культурная ошибка. Я не должен был заниматься целительством здесь. Но я никакой не наркоман, я не наркодилер. Я никому не давал аяуаску, кактус и коку. Это не мескалин и не кокаин. Мне не дают сказать!
— Обвиняемый, остановитесь! К сожалению, вы в сотый раз говорите не про то. Вам есть что сказать по существу вменяемых вам эпизодов? Никто не мешает вам реализовать право на защиту, но по существу дела. Присяжные, вам придётся покинуть зал, так как я должен дать обвиняемому разъяснения юридического характера.
— Стойте! Останьтесь. Из уважения к присяжным я не буду продолжать. Понимаю, что все хотят домой. Я закончил.
— Тогда переходим к репликам. Прокурор, вам слово.
— Как вы видели в материалах дела, Даниэль хранил у себя дома мескалин массой 6 килограмм и кокаин массой 2 килограмма.

После экспертиз эта информация уже неверна, но прокурор не хочет это учитывать. Судье приходится остановить и его.

— Уважаемые присяжные заседатели, вам придётся всё же покинуть зал. Я вынужден сделать поправки по существу юридической стороны процесса.

Присяжные уходят.

— Обвинитель, к сожалению, сейчас вы вводите в заблуждение. Вы перечислили общий вес субстанций, содержащих кокаин и мескалин. Процентное содержание кокаина — 0,27 %, а мескалина — 0,5 %. 

Помощник судьи передаёт, что присяжному заседателю № 4 — грузной женщине в свитере, с недоверием косящейся на Даниэля в стеклянной клетке, — надо уходить. Судья уточняет, действительно ли она столкнулась с обстоятельствами непреодолимой силы. Она подтверждает. Все вздыхают с облегчением: суд идёт уже четвёртый час. На сегодня прения объявляются закрытыми, вторая серия назначена на 6 марта. В тот же день присяжные должны будут удалиться в совещательную комнату для вынесения вердикта.

25 февраля коллегия присяжных частично оправдала Даниэля. Из восьми присяжных двое были за полную невиновность. После почти шести часов прений люди принимали решение в совещательной комнате с девяти вечера до трёх часов ночи. Четырьмя голосами против четырёх Даниэля признали невиновным в контрабанде ДМТ в особо крупном размере. 

Одновременно шестью голосами против двух Даниэль был признан виновным в покушении на сбыт растений, содержащих кокаин и мескалин в крупном размере, но заслуживающим снисхождения (четыре голоса против четырёх). Теперь верхний предел наказания для него — 20 лет лишения свободы, а не пожизненное.

После частично оправдательного вердикта присяжных в отношении Даниэля в СИЗО начался жёсткий прессинг. Даниэля заключили в холодную одиночную камеру, якобы найдя у него телефон. Его состояние здоровья вызывает опасения: больная спина и отказывают ноги. Также к Даниэлю не пускают нотариуса.

Приговор назначен на 6 марта. «Виновен в одном из эпизодов, но заслуживает снисхождения». Верхняя граница обвинения — 20 лет. Слово остаётся за судьёй.