Эта та самая история мало того что победила в конкурсе Золотого лимузина, так ещё и написана видным учёным и философом (серьёзно): доцент Высшей школы экономики по социальной антропологии Александр Павлов в обычное время пишет предисловия для книг Славоя Жижека, а нам рассказывает о своём походе в ресторан. А вы уже написали ту самую историю? Зачем вы нас обижаете? Пишите.
Во время ночных приступов чревоугодия случалось со мною разное. В том числе весьма пикантное. Однажды я и мой компаньон по ночному питанию в очередной раз наслаждались яствами в одном ресторане, работающем по ночам. Как обычно, беды не ждали. Да и как так жить, если всё время ждать беды?
Сидим мы, ведём светскую беседу — обсуждаем раннего Маркса, но теперь это уже совсем неважно. Вдруг подле зашевелились кусты. Надо сказать, ночь была тёплая, приятная, совсем не душная, и оттого приём пищи на почти свежем воздухе был ещё краше. Наш маленький уютный столик был почти изолирован от окружающей богемы. Единственным слабым звеном была опасная близость к кустам, отделявшим территорию ресторана от мира.
И вот кусты зашевелились. Когда из-за кустов вытянулась женщина, стало ясно, какой ошибкой было предаться чревоугодию, позабыв о технике безопасности.
— Мальчики! Мальчики, что вы пьёте?!
Мы не пили.
— А, вы кушаете…
Поняв, что эта женщина из кустов может быть лишь верхушкой айсберга, авангардом, я стал осматривать пространство за пределами ресторана, чтобы увидеть подкрепление. И увидел: подкрепление было внушительным. Четыре-пять сильно подвыпивших и предельно весёлых женщин стояли в стороне и ожидали, чем закончится атака авангарда. Боевой дух остальных бойцов на самом деле был слаб, но они были готовы подключиться в момент, когда (и если) авангард завоевал бы какие-то позиции. Авангард тем временем наступал.
— Мальчики, вы здесь работаете? Мы вот работаем, — заплетающимся языком говорила женщина. — Сегодня отмечаем большой праздник.
Я специалист в гуманитарных науках, а не в женщинах, и поэтому в женской красоте не смыслю ничего. Но если бы на моём месте был специалист, он, скорее всего, отметил бы, что женщина была скорее непривлекательная, и благородно не стал бы вдаваться в детали. Точно так же он бы сказал, что эта непривлекательность обострялась ярко выраженной агрессивностью и к тому же оттенялась алкогольным опьянением.
— Вы кем здесь работаете? Мы вот люди важные. Я — финансовый директор и многое могу. Поэтому можете со мной познакомиться и дружить. Кем вы работаете?
Мой компаньон — человек решительный, а ещё голодный, поэтому ему вообще не до финансового директора. И он, чтобы мы показались агрессорам скучными, серыми людьми, уверенно и жёстко так отвечает:
— В банке.
Вероятно, если бы мой приятель сказал правду, что, мол, скучные философы, от нас бы быстро отстали, но он решил, что банковские служащие — более позорная профессия, нежели философы. Этот шаг сделал нас ещё более интересной добычей.
— В каком?! Надеюсь, не в позорном ВТБ? А вы любите Лану Дель Рей? — начала кокетничать женщина.
— Нет! — разозлился мой компаньон. Я его понимал: еда неумолимо остывала, а ночь уже не казалась такой безмятежной.
— А «Пласебо»? «Пласебо» любите?
— Нет! — всё ещё злился друг.
Сам бы я вмешался, но я — социальный антрополог, который пишет в Facebook, мне непременно надо было знать поведение пьяных хищниц в условиях ночного урбанизма. Поэтому я просто ждал, что там будет дальше.
— О! Я знаю! Вы любите «Джамироквай»!
Это было тестом на возраст. Я думал, группа распалась ещё в тот момент, когда я её слушал — в конце девяностых. Здесь даже стало как-то неловко ощущать пришедшую старость…
— Если хотите попасть на концерт «Джамироквай», надо со мной дружить!
Что это за подкат такой, искушать уважаемых «банкиров» западными музыкальными ценностями? Но, быстро поняв ошибочность захода, авангард сменил тактику.
— Мальчики. А вы знаете? У меня дома есть такое… У меня дома…
Что там у неё было дома, мы так и не узнали. Так как в тот самый момент поддержать авангард прибыла ещё одна женщина. Авангард плохо держался за кусты и рисковал сильно удариться, если бы упал на камушки.
— Мальчики, а давайте знакомиться! Меня зовут Мария, но вы меня можете звать русалкой!
Русалка — она же авангард — попыталась изобразить что-то русалочье в кустах, через которые она всё это время вела диалог, и едва не полетела вниз. Боевые подруги вовремя подставили плечо и буквально спасли лидеру коллектива жизнь. Теперь она решила брать на абордаж. Чтобы попасть на некогда безопасную, а теперь превратившуюся фактически в зону боевых действий территорию ресторана, нужно было обогнуть кусты и пройти несколько столиков назад. Пока русалка Мария проделывала этот путь, случилась немая сцена.
Официант, наблюдая за поведением хулиганок, мешающих посетителям ресторана обсуждать их любимую увертюру из «Вильгельма Телля» Россини (мы не только раннего Маркса обсуждаем, знаете ли), и чувствуя беду, смотрит, как русалка плывёт к нашему столику и роняет пустой (ура) поднос. Охранник, обомлевший от наглости и запустивший хищника в вольер к агнцам, тянется то ли к рации, то ли к рабочему инструменту. Посетители столбенеют. Бежать некуда. Это западня. Остальная группа распределилась по периметру кустов и, даже если их перепрыгнуть, ничего не выйдет. Всюду силки. Жизнь пронеслась перед глазами. Русалка подошла.
— Всё, мальчики, собирайтесь, мы уходим.
У охранника есть ещё две-три секунды, чтобы принять решение, открывать ли огонь. Мой окончательно разозлённый и раздосадованный друг использует последний патрон:
— Так, женщина. Мы тут сидим, обсуждаем важные дела (раннего Маркса и Россини, то есть), нам некогда сейчас. Вы можете оставить телефон (благородно) и, если нам будет интересно (но без напрасной надежды), мы позвоним.
В тот момент, когда мой товарищ говорил это, я слышал, как пролетела пуля и пронзила сердце противника. Противник не умер сразу, и поэтому у него оставались силы, истекая кровью, достойно уйти.
— Вот что, мальчики. Никакого телефона мы вам оставлять не будем. У вас был единственный шанс в жизни хорошо провести время, но вы его упустили. Поэтому пока!
Покачиваясь из стороны в сторону, русалка двинулась к выходу под облегчённые взоры выдыхавших охранника и консультанта по питанию.
Ночь больше не казалась приятной. Вера в человечество была подорвана. Обсуждать Россини в этой атмосфере не хотелось. Мы расплатились и поехали домой. Такова цена, которую иногда приходится платить за маленькие удовольствия.
