В последние годы в Европу прибывает всё больше беженцев из Африки и Ближнего Востока. Только за 2015 год заявки на получение статуса беженца в ЕС подали 1,2 миллиона человек. Такое количество людей не в состоянии переварить даже относительно развитая европейская система ассимиляции, поэтому мигранты часто вынуждены искать себя в криминале. Автор самиздата год наблюдал за судьбой африканского беженца в Италии и рассказывает о его пути через Сахару к вершинам наркобизнеса, чему помешало крупнейшее дело против полицейских в современной истории страны.
Это был обычный вечер итальянского лета 2019 года в Болонье. Студенческие активисты разворачивали плакаты с надписью “Reffegues welcome”. Пока их было немного, но, глядя на целый микроавтобус еды, гостей на праздник должно было собраться достаточно. Мвебе, молодой двадцатилетний африканец, только проснулся и пытался осознать происходящее. Рядом с лавочкой стоял питьевой фонтанчик, судя по дате установки на чугунной решётке, ровесник его родной страны — Гамбии. Мвебе ждал начала митинга. Драки за гуманитарную помощь бывали ожесточёнными, поэтому место на лавочке он выбрал стратегическое. Вдалеке уже маячили нигерийцы — конфликт за багеты, тирамису в пластиковом пакете и химическое молоко был неминуем.
Люди из католической благотворительной организации «Каритас» никогда не задавали вопросов. Они просто улыбались и накладывали большую порцию. Но сегодня Мвебе собирался попросить велосипед для выездов за товаром за город. Для новой жизни ему нужны были три вещи. Хороший толстый зиплок Мвебе уже нашёл — оставалось раздобыть капитал и средство передвижения.
Волонтёры-итальянцы очень часто интересовались его историей, и каждому он рассказывал что-то новое. Ежедневно он обивал пороги волонтёрских организаций. Италия всегда славилась своей бюрократией, и скоро Мвебе начало казаться, что Гамбия была не так уж плоха, потому что бумажек там никто не спрашивал. Хорошо, что «Каритас» помог перевести прошение об убежище на итальянский и отправить его вовремя.
Все всегда очень сочувствовали Мвебе, но напрямую попросить денег ему было как-то неловко. Мвебе требовалось ровно 50 евро, чтобы стать мелким дилером. О другом способе заработать он и не задумывался.
До кризиса с сирийскими беженцами в Италии был заложен республиканский бюджет, по которому каждый из них имел право на бесплатное проживание, курсы языка и культуры, помощь при трудоустройстве, питание в столовой и самое главное — около 27 евро в день на карманные расходы. После прихода «правого» правительства от этой практики отказались, бюджет стал региональным, и каждый регион стал создавать свои программы, а наличные заменили бонусными карточками на еду и одноразовыми выплатами «подъёмных» денег. Мвебе этого не знал. Хоть он и весил после путешествия через всю Африку всего около 45 килограммов, но в медицинской помощи не нуждался. На приглашение поучаствовать в театре теней (фигурки зверей на фоне лампы) ответил, что никогда не был театралом. Единственное, что его сейчас интересовало, — те 27 евро, которые ему не выдавали без налогового кода. Но документы сгорели ещё в тюремном подвале Бенгази, а этичность и законность работы его не слишком интересовали.
Сейчас, развалившись на лавочке и слушая пьяные крики, Мвебе уже стал подзабывать, как год с небольшим назад попал в Италию.
Мвебе в 20 лет решил проехать через Сахару. Что ждёт его, когда кончится пустыня, он знал только из рассказов дяди, которого депортировали из Венгрии.
Молодой африканец, собрав три тысячи долларов, нанял старый минивэн и отправился сквозь пески. Пустыня в Сахаре опаснее для нелегалов, чем государственные границы. Кроме песка, бояться там нечего и некого. Но бывает, что беженцам везёт меньше, чем Мвебе. Уже в Италии он встретил парня, который ждал помощи три дня, пока не встретил работорговца. Но эти три дня нужно было что-то пить. Жидкость для охлаждения радиатора спалила ему всё горло.
После прибытия в Ливию Мвебе быстро нашёл лодку и прибился к многочисленным нигерийцам. Всё выглядело неплохо, и Мвебе лёг спать перед отплытием в одном из пригородов Бенгази. Утром все 80 беженцев должны были сесть в лодку, рассчитанную на 20 человек, отойти от берега и подать сигнал бедствия. Дальше они ждали береговую охрану или частное судно, которые отвезли бы их на Лампедузу или на Сицилию. Но ночью кто-то заблокировал дверь сарая-ночлежки и бросил бутылку с бензином на крышу.
Все выжили, но сразу же прибыла полиция. После недолгих разбирательств всех отправили в тюремный подвал. Там Мвебе выучил основные фразы на итальянском: «я хочу есть», «я беженец» и главное слово — «спасибо».
Арест означал для Мвебе, что в Европу в ближайшие две недели он точно не попадёт и что нужны ещё деньги на место в новой лодке. 500 евро от депортированного дяди перевели с помощью системы доверительных платежей между мусульманами, ещё тысячу дала мама. Через месяц Мвебе был на свободе и ждал нового дня отправки. В тюрьме он познакомился с ливийцем Грацие, который сразу заговорил о работе, но пока было неясно, какой именно.
На этот раз всё прошло как по маслу. Перегруженная в пять раз лодка отошла на десять миль от территориальных вод Ливии и подала сигнал SOS. Через день Мвебе уже спустился на сицилийский пляж. Через месяц он уже лежал на лавочке и составлял свой нехитрый бизнес-план. Ещё через пару дней попрошайничества перед магазином у него уже был стартовый капитал.
Новый друг Мвебе, здоровый ливиец Грацие, пообещал познакомить его с одним марокканцем. «Покупаешь за сто у меня, всё, что сверху, — тебе» — сказал тот. «Рынок», на котором работал марокканец, располагался на площади Верди. Полиция всегда стояла неподалёку: она вмешивалась только при масштабных потасовках. В остальное время марокканцы продавали свой главный экспортный товар — гашиш, а иногда и украденные велосипеды. Услужливые пакистанцы всегда готовы продать банку самого паршивого пива втридорога. Живые цветы и зажигалки в форме туалета пользовались меньшим спросом. Оптовый склад находился в парке поблизости.
Но на площади Верди нужно было говорить по-итальянски, которого Мвебе не знал. Гамбия, где он вырос, была колонией Британской империи, поэтому Мвебе вполне сносно мог объясняться на английском. Он пошёл за тем клиентом, с которым говорит на одном языке. Мвебе решил прогуливаться возле университетской библиотеки, где сплошь иностранные студенты, готовые платить в пять раз больше, лишь бы не ходить на площадь. Первая сделка прошла почти без проблем. На следующий день он купил телефон для звонков семье.
Дела Мвебе пока ещё шли в гору. Пару месяцев назад он был похож на беженца из репортажей новостей — теперь на велосипеде ездил мускулистый Майкл Джордан с золотой цепью на шее. Цепь ему подарил его друг-ливиец, для статуса. Знание английского сделало его успешным наркоторговцем, и он сам понемногу начал привлекать в свою группу таких же беженцев из Африки. После того как Мвебе монополизировал торговлю в одном из переулков, на него обозлились конкуренты. Но это было уже неважно: он работал напрямую с городскими поставщиками, готовился выйти на региональный уровень и расширяться на другие города.
Росту оборотов способствовал приезд дяди, которого направили в центр для мигрантов в Пьяченце, недалеко от Милана. Мвебе надеялся выйти на миланских поставщиков, которые получали товар напрямую с ферм в Нидерландах. В новостях уже мелькали новости о коронавирусе, который тогда ещё просто называли китайским вирусом и пока не обращали на него особого внимания. Молодая китайская пара уже совершила вояж из Милана в Рим — дальше был город Кодоньо, где один из участников миланской выставки стал суперраспространителем. Но никакие санитарные меры ещё не предпринимали. Мвебе продолжал ездить на своём спортивном велосипеде, контролируя работников на улицах. Благотворители из «Каритас» всё-таки убедили его записаться на курсы итальянского, но с театром теней так ничего и не вышло.
Жена, оставшаяся в Гамбии, была довольна первыми заработанными деньгами и всё чаще хвалила его. Если бы дела пошли ещё лучше, он смог бы содержать всю деревню.
Уже через месяц ситуация в стране изменилась. Ветер гнал по площади ворох использованных масок. Кодоньо, городок по соседству, прославил местный ресторан как первый очаг коронавируса в Италии. Неудивительно, что вскоре ковид пришёл и в Пьяченцу. Но государственные учреждения всё ещё оставались открыты. Впоследствии ставшая знаменитой казарма Леванте в Пьяченце продолжала работать. Во дворике мини-крепости лежало чернокожее тело. Вокруг стояли пять человек в форме и по очереди пинали тело сапогами в лицо.
— А, ты ещё улыбаешься?
— Прошу, пожалуйста, не надо, не бейте!
— Эй, ребята, подходите, мы вот развлекаемся. Смотри, как я умею! — слышался гулкий хруст черепа, бьющегося о мрамор.
Африканец с выбитыми зубами пытался закрыть голову руками, но получал за это ещё больше — кровь попала на сапоги офицера.
— Ах ты, сраная обезьяна, сейчас я тебя проучу. Заткните ему пасть!
Ещё пять минут издевательств — и один из стоявших позади карабинеров оттащил напарника от тела:
— Ты его убьёшь, что потом нам с ним делать?
— Отвезём ко мне в гараж и посадим на цепь! Ну так что, ублюдок, ты понял? С этого дня дурь берёшь только у меня. Ещё раз увижу тебя с тем албанцем — за эти стены ты не выйдешь.
Джузеппе Монтелла, один из командиров казармы карабинеров (читай: отделение полиции) Леванте в Пьяченце, был родом с юга Италии. На юге страна высокой моды и кухни заканчивается и существует только вокруг больших городов. Между этими городами — ничего, кроме бесконечных оливковых и винных плантаций. Многие считают, что мафия родилась как организованные группы по защите посевов, а со временем заменила государственную власть. Монтелла, по его показаниям, никогда не мечтал о карьере мафиози, но со временем судьба подсказала ему, где можно взять денег на красивую жизнь.
Летом 2020 года власти закрыли всё отделение Джузеппе Монтеллы — из семи карабинеров шесть создали собственную преступную группировку, промышлявшую наркоторговлей, вымогательством, пытками, продажей фиктивных пропусков для перемещения граждан в закрытом на карантин городе. Всего в операции «Одиссей» были выданы ордера на арест десяти карабинеров и двенадцати гражданских лиц.
Материалы были собраны в том числе из показаний молодого карабинера, пришедшего работать в управление за несколько месяцев до разоблачения картеля. История полицейского картеля началась с того, что однажды Джузеппе и пара его коллег избили до смерти одного магрибинца, и при досмотре они обнаружили качественные наркотики, которые было жалко положить в герметичный сундук для вещдоков в казарме. И кто-то из карабинеров забрал наркотики домой, а после повторного допроса пойманного дилера они получили контакты оптового продавца.
Из материалов прослушки операции «Одиссей»:
Дилер: «Что за шоколад такой странный, пахнет очень резко, оставь его на минутку открытым».
Карабинер: «Но там же всё расплавилось, понимаешь? Я положил его на солнце, чтобы согреть».
Дилер: «Эта штука по-настоящему качественная, если она выглядит так. Этот парень сейчас даст мне 6000 евро, а остальное он даст мне завтра. 3 кило и 400 граммов — значит, он должен мне 11 390! Шесть тысяч сейчас и пять тысяч завтра. Другой парень хочет ещё 10 кг, когда я смогу ему это продать».
Бизнес карабинеров процветал: никто не хотел связываться с новыми хозяевами города и все предпочитали покупать конфискованные вещества прямиком у карабинеров.
Из материалов прослушки операции «Одиссей»:
«Чёрт, я должен тебе это рассказать: я создал настоящий картель! Чёрт, если всё пойдёт хорошо, мы будем миллионерами, — говорит Джузеппе коллеге в машине, на пальцах обрисовывая бизнес-план. — Короче говоря, мы построили пирамиду: на вершине мы трое. Мы не можем... нас никому не достать, окей? Нам класть на всех в этом городе. У Давиде все контакты, он знает всех важных шишек! Он побывал во всех притонах этого города, он знает всех наркодилеров, а мы с тобой над всем этим. Он придёт ко всем и скажет: „Смотрите, с этого момента, если вы хотите остаться целыми, покупаете только у нас, иначе вам пиздец!“ А мы поставляем вес! Он будет расходиться по всем мелким продавцам. Им никогда до нас не добраться!»
Со временем картелю Леванте стало мало разовых продаж крупных партий. В ход пошёл знакомый российскому читателю способ — подброс наркотиков. Через один месяц и несколько сломанных сапогами носов Джузеппе знал всех поставщиков в области. Кто-то сразу согласился с правилами игры, а кого-то выжали с рынка. Монополия карабинеров казармы Леванте прочно установилась над севером Эмилии. Спрос во время коронавируса был настолько велик, что даже масштабных поставок из Милана было недостаточно. Карабинеры начали заставлять известных им торговцев сдавать более мелких. Потянулась вереница задержаний для пополнения железного сундука с вещдоками. Даже если кто-то сразу всё понимал и отдавал товар, карабинеры не останавливались и привозили задержанного в казарму. Судя по записям, представленным в суде операцией «Одиссей», истязания над марокканцами, алжирцами, нигерийцами, албанцами и румынами приносили карабинерам удовольствие. Они могли часами держать своих узников в камерах временного содержания без еды и питья, просто для потехи. В отсутствие рутинной работы многие сидели целыми часами на базе, проводя свободное время за допросом и пытками очередной жертвы.
Локдаун продолжался, спрос увеличивался. Со временем сообщники пришли к идее, что страх — плохой помощник в бизнесе. Теперь они мотивировали одних уличных продавцов сдавать им других. Десять процентов от конфискованного предлагалось информаторам в качестве компенсации от потери репутации в криминальном сообществе. Остальное упаковывалось в мешках в «коробку для терапии», которая исправно пополнялась конфискатом.
Дядя Бен быстро осваивался в новом бизнесе. По сути, это была франшиза его племянника Мвебе, схема не претерпела изменений. Поменялось лишь место действия: вместо Болоньи Бен крутил педали на улицах Пьяченцы. Вместе с деньгами на первое время он получил чёткую задачу выйти на крупных поставщиков. Пока ему попадались лишь другие иммигранты, а нужны были итальянцы. Не без труда, но дядя провёл первые переговоры с незадачливым местным, который и сдал его на следующий же день карабинерам. Ещё через день в двухкомнатную квартиру, где жили больше десяти человек, ввалился офицер Монтелла и его друзья. Дальше — избиение в казарме Леванте, изъятие товара и запуск его по собственным каналам продаж. Бена оставили на сутки без воды. Тем временем Монтелла оценивал улов:
«Ребята, вы должны заставить этот товар исчезнуть как можно скорее. Взвесьте его, я „нашёл“ полтора килограмма. У него был гашиш, но он оказался мароканским дерьмом. Остальное я конфисковал, это всё пойдёт „на терапию“. Часть неплохого качества пойдёт на продажу, а остальное мама бросила в поле. В землю, пойдёт на удобрение. Я арестовал килограмма четыре, и теперь в ящике половина заполнена. И они не пойдут проверять, ты знаешь почему? Потому что трава, когда ты кладёшь её в ящик, постоянно теряет в весе, и гашиш нам не нужен. Теперь тебе нужно заплатить. Кто хочет делать бизнес, тот платит!»
Неизвестно, чем бы закончился путь Бена в казарме Леванте, но офицеры решили отметить крупный улов. Бена выбросили на улицу, и он сразу побежал в сторону вокзала до первого же поезда в Болонью. А Монтелла, вдохновленный небывалыми деньжищами, решил расширить не только спектр запрещённых веществ, но и некоторых удовольствий. В условиях локдауна все увеселительные заведения были закрыты. Но не казарма! Около десяти взрослых мужчин, многие с семьями, отпраздновали свои бизнес-успехи ударной вечеринкой с привезёнными транссексуалами, которых они в конце избили. На Пасху договорились повторить.
Введение «красных зон» разрушило планы Джузеппе на новую вечеринку, и было решено собраться дома у главаря. К тому времени Монтелла совсем осмелел и перестал соблюдать меры конспирации. По городу начали ходить слухи, но для созданного им синдиката эти сплетни оставались незамеченными. Все были больше заняты вопросом, куда потратить деньги, если сейчас тратить их негде.
И вот в один из дней на станцию полиции поступил звонок:
Женщина: «Тут идёт вечеринка ...»
Карабинер: «Где именно, синьора?»
Женщина: «В Граньянино по... номер дома точно не знаю, может быть, 29, может быть, 27... 29…»
Карабинер: «Как вас зовут, синьора?»
Женщина: «А... обращение остаётся анонимным?»
Карабинер: «Да... да, да».
Женщина: «Хорошо. Я должна вам сообщить… что тут ваш коллега».
В этот момент патруль отправляется по указанному адресу. Вечеринка во время локдауна — серьёзный гражданский проступок. Узнав, кто живёт в этом доме, карабинер сразу звонит Монтелле.
Карабинер: «Я послал туда патруль. Я не знал, что это твой дом. Это показалось подозрительным, и я сам вызвался проверить. Слушай, я ничего не писал, никому ни хрена не говорил».
Монтелла: «Спасибо, спасибо, спасибо».
Карабинер: «Потом она мне сказала, что у тебя была вечеринка с барбекю. В любом случае, я ничего не писал, и никто ничего не знает».
Монтелла: «Я хочу услышать её голос. Я хочу понять, был ли это кто-то из моих соседей. Можешь дать мне номер?»
Карабинер центрального: «Не стоит волноваться, конфликт уже улажен».
Стало понятно, что «крёстный отец» Монтелла окончательно потерял рамки приличий, но карабинеры боялись гнева начальства или просто предпочитали ничего не замечать. Но заявление одного из избитых наркоторговцев уже лежало в одном из отделений республиканской полиции.
В полиции Италии действует неписаный закон «чистоты мундира». При проступке провинившимся служителем закона занимаются только вышестоящие чины того же подразделения. Вместо этого прокуратура Пьяченцы поручила операцию «Одиссея» налоговой полиции (в сотрудничестве с местной полицией), которая доставила в тюрьму 12 человек, в том числе 7 карабинеров со станции Пьяченца-Леванте. Именно звонок соседки Монтеллы послужил формальной причиной обыска и служебного разбирательства, при которым и были обнаружены фото избитого Бена на телефоне одного из бывших офицеров.
Это был первый случай в постфашистской Италии, когда уволили всё отделение карабинеров. Многие бывшие коллеги дали показания на Монтеллу и его банду. Дело вызвало широкий резонанс, однако это внимание было пагубно для бизнеса Мвебе. Выход на межрегиональный рынок не состоялся, многие из уличных торговцев отказывались выходить на улицу. Вчерашний бизнесмен, занимавшийся звонками и встречами, был вынужден сесть на велосипед и зарабатывать «с колёс». Дядя Бен сидел у него дома и был подавлен. Мвебе понимал, что держать его у себя опасно, но другого выхода не было. Дела стали хуже, когда выяснилось, что его дядю уже разыскивают органы. Ниточки от дяди могли протянуться к Мвебе, а это не устраивало африканского бизнесмена. К тому же слухи об успешном бизнесе в Италии уже дошли до его родной деревни. Со дня на день должен был приехать ещё и племянник.
Потом Мвебе узнал об обыске у одного из своих продавцов, и тот всё рассказал полицейским. Теперь арест Мвебе был вопросом времени. По старым контактам дяди удалось найти морозильник на колёсах, следующий в Германию. Они построили картонное убежище внутри рефрижератора и приготовилась мёрзнуть. После его путешествия через Сахару эта поездка выглядела издёвкой. Но всё получилось, и мёрзли они уже на улицах Дюссельдорфа.
