Государственная дума в третьем чтении одобрила поправки в Лесной кодекс, которые разрешают россиянам собирать и заготавливать валежник для собственных нужд. Эпохальное сообщение не прошло незамеченным — всё-таки это редкий случай, когда в новостях говорят о брошенных в лесу ветках. Самиздат «Батенька, да вы трансформер» в связи с этим отправил своего новосибирского резидента Алексея Понедельченко в лес на разведку, но он дошёл только до края.
Если мы доживём до 1 января 2019 года, то застанем вступление в действие поправок в Лесной кодекс, согласно которым россияне наконец-то смогут бесплатно собирать в лесу валежник. На тему этого уже пошучено такое количество шуток, что если их все собрать и озвучить, то хватит на монолог начинающего стендап-комика:
— Захожу тут недавно на почту и говорю: «Где моя посылка?», а мне в ответ: «Твой тут только валежник, и тот со следующего года!»
Или там:
Маленький мальчик по лесу гулял,
В сумку валежник лесной собирал.
Щёлкнул затвором гневно лесник:
Нововведений не в курсе мужик.
С валежником, конечно, странная история вышла. Начать с того, что его никто на самом деле не запрещал собирать. Законопроекты о валежнике несколько раз вносили на рассмотрение Госдумы, при том что Рослеснадзор заявлял, что вообще не считает валежник и валяющийся на земле хворост платными ресурсами и не рассматривает их сбор как правонарушение. Дилемма русского валежника — почти как казус Кота Шрёдингера. Россиянину с детства внушают, что сбор валежника может обернуться чем-то неприятным. Скажем, в Крымском краеведческом музее детям во время уроков экологического воспитания рассказывают, что при Петре I за поход в лес по дрова могли наказать кнутом, вырезать ноздри и сослать на каторжные работы, а за валежник оштрафовать на 15 рублей — во времена, когда корову можно было купить за 50 копеек. За три сотни лет ничего особо не изменилось, и в 2016 году Федеральное агентство лесного хозяйства предупреждало, что сбор хвороста в лесу и разжигание мангала из опавших веток может обернуться крупным штрафом или двумя годами тюрьмы. Федеральные СМИ вынуждены были даже писать советы читателям: «Майский пикник: инструкция по выживанию» — и предупреждать, что с собой в лес нужно таскать мешок угля.
И вот опять — дихотомия. В июле 2015 года в Астрахани создали особую природную зону «Волго-Ахтубинское междуречье», где посетителям запретили мыть машины, рыть ямы-погреба, ловить больше пяти кило рыбы за раз и охотиться с аквалангом, но разрешили ставить палатки и собирать валежник для костра. А уже в октябре 2015 года Самарская Губернская дума предложила выдавать россиянам специальное разрешение для сбора валежника. Инициатива получила одобрение Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию, но Госдума её отклонила: в законе не объясняется, что такое валежник. В 2016 году Госдума увидела новый законопроект. «Создаётся ситуация, когда большое количество граждан ежедневно совершают правонарушения, осуществляя сбор валежника, но при этом очищая лес», — комментировал в 2016 году инициативу депутат от «Справедливой России» Андрей Туманов. Ничего не вышло, и документ, вызвав всплеск поисковых запросов, потерялся где-то в недрах парламента. Наконец, новый, принятый законопроект разработали депутаты сразу от трёх фракций — «Единой России, КПРФ и «Справедливой России», и он включил валежник в перечень недревесных лесных ресурсов. «Просто радуется сердце, — сказал первый замруководителя фракции „Единая Россия“ Андрей Исаев перед обсуждением законодательной инициативы. — Сегодня она, наконец-то, будет принята в третьем чтении».
Россия полна людей, которые относятся к новому закону со всей серьёзностью и жалеют, что для сбора валежника нужно ждать ещё семь месяцев. С одним из таких людей мы вас сейчас познакомим.
Иван живёт в пригороде Новосибирска, на краю граничащего с лесом дачного общества.
— Знаешь, почему я купил участок у самого леса? — спрашивает меня Иван
— Не знаю, скажи.
— Чтобы быть окружённым людьми только с трёх сторон!
Иван растапливает печь, возле которой вытянулся один из его котов. На улице лает сторожевой пёс. Щепки в топке печи, сгорая, начинают щёлкать.
— Валежник? — спрашиваю я, показывая на дрова у печи.
— Не, он сырой ещё, его в последнюю очередь. А это купленные дрова. Заказывал в том году. Вот дожигаю.
— Что ты думаешь о новом законе про валежник?
— Возможно, это единственный закон, который касается меня напрямую. На самом деле я часто езжу в лес с бензопилой. Почти после каждого урагана падают деревья, которые я нахожу, распиливаю, везу домой в багажнике, колю, сушу и потом сжигаю в печи. Всё это является правонарушением, карается штрафом, и от этого мне постоянно не по себе. Неприятно чувствовать себя преступником, выполняя, по сути, работу по очистке леса.
— Страшно?
— Есть немного. Вообще, у нас сложно встретить в лесу представителя какого-то лесного надзорного органа. Но вот среди соседей полно людей, которые очень хорошо знают форму доклада. У меня в том году сосед на своём собственном участке дерево спилил, и, представляешь, кто-то его сдал. Штраф какой-то космический ему назначили. Поэтому заготовкой дров мне приходится заниматься в будние дни, когда все соседи покидают свои дачи. А это всегда вечером, так как в будние дни я тоже работаю. По-хорошему, такими вещами нужно заниматься в выходной, с самого утра, и отводить этому весь день, а не так, как я: два часа после работы.
— В этом смысле новый закон тебе поможет?
— Конечно! Встал в субботу, снарядился, задний ряд сидений из машины вытащил — и поехал в лес. За день можно знаешь сколько поленьев добыть! А главное, я больше не буду ни от кого прятаться.
Иван заваривает чай, топка печи светит всё ярче, кот вытягивается в колбасу и поворачивается пузом в сторону тепла. Дому Ивана семь лет. Он начал строить его ещё будучи студентом и проживая в студенческом общежитии. На третий год строительства Иван переехал в строящийся дом, а на четвёртый год построил в доме печь.
— Почему именно печь? Некоторые, я знаю, топят электричеством, подводят газ.
— В моём случае печь — это самое выгодное решение. Газ, конечно, дёшев, но процедура газификации стоит очень дорого. Кроме подвода самой трубы с газом нужно устанавливать котёл, радиаторы ставить, трубы прокидывать, антифриз покупать, а потом ещё и каждый год вызывать газовиков, которые будут проверять газовое оборудование. Это всё стоит больших денег. Гораздо проще и дешевле построить печь и топить её дровами. Я всё посчитал. Есть ещё вариант топить электричеством, но это разорение. Хотя в нашем посёлке некоторые всю зиму греются электроприборами, а чтоб не платить ежемесячно по несколько тысяч, они просто воруют свет в обход счётчиков. Об этом прекрасно знает председатель, который стоимость украденных киловатт раскидывает на всех. Очень удобно: платишь председателю тысяч пять за весь сезон и спокойненько крадёшь на тридцать. Поэтому я лучше буду собирать валежник. Это хотя бы не приводит к высокому тарифу за свет.
— Кстати, сколько можно сэкономить на этом валежнике?
— Куб дров стоит 800 рублей, но четыре куба с доставкой обходятся в 4500-5000. Те же четыре куба в лесу можно запросто собрать, потратив литров пять на бензин для машины и бензопилы. Что касается показателя расхода дров, то тут у всех по-разному. У меня колпаковая печь, в ней всё сгорает без остатка, поэтому расход дров небольшой. Кто-то, может быть, буржуйкой топит, а в ней всё тепло в трубу летит.
Иван отпивает глоток чая. Со второго этажа спускается его жена, садится у печки и берёт в руки вязание. Кот урчит во сне.
— Инициатором поправок в Лесной кодекс были депутаты ЕР, КПРФ и «Справедливой России». Придерживаешься ли ты взглядов какой-либо из этих партий?
— Если честно, я не очень хорошо разбираюсь. Мне хотелось бы жить в такой стране, где людям вовсе не нужно придерживаться каких-то политических взглядов, состоять в каких-то партиях и так далее. Сам я стараюсь минимизировать роль государства в своей жизни и считаю такой подход самым оптимальным. Всем нам стоит привыкнуть к мысли, что государство рано или поздно будет выполнять только функции сбора и распределения налогов между своими служащими. Все остальные функции людям придётся выполнять самостоятельно. Как только приходит такое осознание, новости о разрешении сбора валежника перестают быть смешными.
Мы пьём чай с белорусскими вафлями. Кот лениво поднимается на второй этаж и прыгает на печь, в которой догорают покупные дрова. За окном ночь, там в темноте на холодной земле русского человека ждёт пока ещё запрещённая древесина.
