Восемь лет назад пензенец Станислав Усков полностью ослеп. От него ушла жена, ему пришлось заново учиться жить, бороться с собственными гендерными стереотипами и учиться зарабатывать на жизнь. Он собрал рок-группу из слепых клавишника и вокалиста, однорукого гитариста и басиста с мышечной миопатией, которая не даёт ему исполнять больше одной песни. В совместном сериале с Яндекс.Практикумом рассказываем историю Станислава, который сейчас увлёкся программированием и разрабатывает собственную игру про Ферби, младшего помощника говночиста.

Одним зимним утром я ослеп. Мне был 21 год. Меня разбудил телефонный звонок; тогда ещё сенсорные телефоны на андроиде только-только появились. Спросонья не сразу понял, что произошло. Ответил на звонок, а потом вижу, что ничего не вижу, только смазанные красно-коричнево-чёрные пятна перед глазами. Я дошёл до кухни, отдёрнул штору, рукой перед собой вожу — всё по-прежнему. Я выругался матом — как же я дальше жить буду? А в голове картинка: вот я лежу слепой на диване, кошку глажу, телевизор слушаю, иногда друзья приходят — и так всю жизнь. Я чувствовал себя обречённым, и это здорово пугало. Я же привык быть в движении — семья, работа, спорт, а тут…

Я родился в Кронштадте, а когда мне было три года, мы с родителями переехали на родину мамы — в Пензу. Тогда же врачи диагностировали у меня сахарный диабет. Но болезнь не мешала жить активной жизнью: в школе я занимался танцами, футболом, паркуром и ушу. В день, когда я ослеп, я смог позвонить родителям, и мы поехали в офтальмологическую больницу в Тамбов. Оказалось, у меня диабетическая ретинопатия. А мне врачи всю жизнь говорили, что при диабете зона риска — почки и ноги, про глаза молчали, да и со зрением всё нормально было, так что никто и не думал об этом. За десять дней сделали четыре операции, и я начал видеть левым глазом: боковым зрением различал предметы на расстоянии примерно 25 сантиметров. Но врачи предупредили, что это ненадолго и в конце концов я снова ослепну. Я сразу начал ходить с белой тростью. Днём ориентировался по бордюру (только его и видел: машины и здания расплывались пятнами), вечером — по фонарям, ну, ещё по памяти. Месяца через два-три я окончательно потерял зрение. Сейчас, если смотрю прямо на солнце, монотонная темнота в левом глазу становится чуть-чуть светлее, и я понимаю, что на улице день.

Со своей будущей женой я познакомился в интернете, а потом оказалось, что мы жили на соседних улицах. Когда нам было по 17 лет, мы съехались — и началась семейная жизнь. Не могу сказать, что о чём-то особо мечтал: на эту ерунду просто не было времени. Мы с женой поступили в один техникум, учились в одной группе на товароведов и некоторое время работали вместе продавцами в сетевом супермаркете. Потом я поступил в вуз на менеджмент, но семейные заботы и работа отнимали слишком много сил и времени, было не до курсовых, и через полгода я бросил учёбу. Через некоторое время поступил снова, отучился семестр, но потом ослеп. Жена подала на развод почти сразу. Моя слепота не была причиной, просто толчком: всё давно и медленно к этому шло. После расставания мы ещё общались месяца три-четыре, а потом и это сошло на нет. Честно говоря, я тогда переживал больше из-за развода, чем из-за слепоты. Всё-таки мы с женой взрослели вместе, я привык засыпать и просыпаться с ней, делиться переживаниями, а тут — хоп! — и этого не стало. И я переехал к родителям, потому что не мог быть один.

Родители за меня волновались и поддерживали как могли. Мама первое время плакала много и чересчур меня опекала. Я говорю, что мне нужно то-то и то-то научиться делать самому, начинаю копаться, а она раз — и быстро всё за меня сделает. Приходилось постоянно напоминать ей: «Мама, не надо! Я сам!» Я ведь поначалу даже чаю не мог себе налить. Много трудностей в быту стало. Например, каждая вещь должна лежать на своём месте, если чуток передвинули, я сразу же её теряю. Ну, и ещё все стулья в доме должны быть задвинуты, а все двери либо открыты либо закрыты, иначе легко травмироваться. Или вот вышел я с подругой в кафе, захотелось в туалет. И мне как мужчине было очень стыдно просить девушку довести меня до туалета. Как же так: я ж мужик, всё могу — и просить о таком!

Со временем понял, что эти моменты никого, кроме меня, не смущали. Люди адекватные, некоторым помочь мне даже приятно. Конечно, моё мужское самолюбие было задето: я — мужчина, должен зарабатывать деньги, чем-то заниматься, а вдруг стал довеском, обузой. Это было очень тяжело принять. До потери зрения я зарабатывал 17–20 тысяч в месяц — чуть ниже среднего по нашему городу. С натяжкой, но на жизнь нам с женой хватало. Сейчас у меня пенсия 15 тысяч. Родители говорят — трать на себя. Так-то они оба работают: отец мясником, мама в охране. Продукты они покупают. У меня деньги в основном на такси уходят, а так я в них не особо нуждаюсь, всегда был равнодушен к материальному.

Потеряв зрение, я принялся взахлёб читать (слушать аудиокниги), хотел понять, кто я и как мне взаимодействовать с миром. Раньше читал только художественную литературу, и то когда время было, а тут ударился в философию, психологию, эзотерику. Читал всё без разбору. Стал интересоваться, откуда что пошло, как всё устроено. Я же рано семью завёл, заботы закрутили — и как-то не до этих вопросов было. Так я начал познавать себя. Пытался понять, как мне себя преподносить: как инвалида или, наоборот, героя из себя корчить? Можно ведь и так, и этак. А как правильно, как мне самому комфортно? Ницше мне не понравился, я во многом с ним не соглашался. А вот «О чём говорит тишина» Экхарта Толле и «Как стать плохим парнем» Вадима Шлахтера меня в каком-то смысле закалили, научили контролировать моё «я», а ещё я начал понимать, почему другие люди (и я сам) ведут себя в определённых ситуациях так, а не иначе. За три года, что я читал, у меня очень изменились ценности и приоритеты, я понял, что раньше жил какой-то ерундой. Сам сузил круг общения до семьи и пары друзей.

Немного освоившись со своим новым состоянием, я попросил друзей привезти из Москвы говорящий телефон, «слепсунг» — простенький кнопочный «Самсунг» на платформе Java, перепрошитый нашими незрячими умельцами. На нём установлено специальное программное обеспечение, которое озвучивает нажатия кнопок и надписи на экране. Дубляж был, конечно, ужасный, но я страшно радовался, что теперь сам могу «читать» эсэмэски. Потом узнал, что вполне можно пользоваться и компьютером, нужно только установить на него Screen Reader, который бы озвучивал все действия. Я освоил слепой метод печати, которым владеют многие с нормальным зрением, умею пользоваться горячими клавишами. Ходил на специальные курсы, сам разбирался. Сейчас спокойно ориентируюсь по клавиатуре: на стационарном компьютере клавиши F1–F12 разделены на три блока, я пальцами ощущаю промежутки между этими блоками и по ним уже дальше двигаюсь, а на ноутбуке ориентируюсь по наклейке над клавишей F7. 

В общем, скорость у меня такая же, как и у человека, который видит.

Когда приноровился работать с компьютером сам, понял, что могу и хочу помочь таким же, как я, и создал группу во «ВКонтакте». Думал, туда здоровые люди заходить будут и своим незрячим родственникам информацию передавать. Но как-то не особенно получилось. В итоге сейчас и десяти товарищей по несчастью не наберётся в моём окружении. Тогда же я в третий раз поступил в институт, теперь — на государственное и муниципальное управление. Но вскоре, наконец, осознал, что институт мне не нужен, и, не доучившись, бросил. Когда я ещё видел, корочка нужна была мне для карьерного роста. А тут столкнулся с реальностью: даже если у меня есть образование и я неплохой спец, меня не возьмут на работу. Во-первых, у многих работодателей есть предубеждения и стереотипы, а во-вторых, по закону, чтобы принять на работу незрячего, нужно переоборудовать офис и сделать таблички по Брайлю, а не у всех на это есть лишние деньги и время. Хотя нам, честно говоря, эти таблички не особо нужны.

Потом друг, с которым мы вместе учились в школе, позвал меня в сетевой маркетинг. Мы продавали энергетики, соки и спортпит. По работе я очень много общался с людьми, не только распространением занимался, но и за жизнь говорил, расширял грани сознания. Понял, что большинство хотят зарабатывать много денег, а сами даже не знают, на что их потратить. А когда спрашиваешь, что им реально нужно, не могут ответить. Меня ужаснуло, что столько людей не понимают, для чего живут и работают сутками. Я в сетевой маркетинг не за деньгами пошёл — меня они всегда мало интересовали. Есть что поесть — и ладно. Мне нравилась рабочая движуха. В своём городе я был такой местной звездой, меня постоянно звали на какие-то тусовки, и я периодически ездил с другом на тренинги в Москву, он меня везде сопровождал. В Москве же я незаметно для себя научился быстро перемещаться. Город активный, приходится подстраиваться, хотя, конечно, я уставал от постоянной концентрации. Сейчас, когда прошу прохожего помочь мне дойти, например, до остановки, он идёт медленно, думая, что, раз я слепой, мне каждый шаг обдумывать надо. А я не могу так медленно идти и тороплю. Народ удивляется, конечно.

В какой-то момент я решил заняться музыкой и сел за барабаны. Посоветовался с незрячими музыкантами, с чего начать, постучал недельку, а потом нашёл преподавателя в музыкальной школе, который поставил мне удар и научил основам. А дальше я сам по видео в интернете учился. Только пришлось много роликов перелопатить: некоторые музыканты не проговаривают свои действия, только «берём вот так и делаем этак», а мне же надо, чтобы подробно, типа «палочка в руке должна ощущаться так, будто вы мячик теннисный держите, чтобы кинуть и поймать». Кроме самоучителей, ещё и у друзей совета спрашивал. Потом я написал в одном из музыкальных сообществ во «ВКонтакте», что я барабанщик, ищу группу. Отозвались ребята, зрячие, — так и появилась группа «АБУ»: «Анализ банальных утверждений» (но вообще, это просто первые буквы наших фамилий). Мне хотелось развиваться, и я поступил в музыкалку как ученик, но ходил исключительно на профильный предмет. Преподаватель видел, что я уже играю, и свою линию не гнул, а только отвечал на мои вопросы. Отучившись, я ушёл в свободное плавание и сменил несколько групп, пытаясь найти себя.

Вскоре я познакомился с администратором кафе при арт-холле «Квартал Луи» (реабилитационный центр в Пензе, созданный по модели сопровождаемого проживания) и собрал собственную группу из жильцов центра. Все участники были «дефектные»: я, клавишник и вокалистка — незрячие; у гитариста отсутствовала правая кисть (он надевал на культю чехол и крепил к нему медиатор; сложные вещи играть не мог, но сверху, боем — вполне); басист из-за мышечной миопатии не мог исполнять больше одной песни — пальцы отказывали. Мы как-то выкручивались, где-то время тянули, с публикой общались, чтобы всё это было не так заметно. Потом я вышел из группы и замутил с одним вокалистом-гитаристом рок-группу «В шкафу»: музыка звучит отовсюду, а в шкафу ещё не было. Ну и в Пензе есть клуб, там вход в один из залов сделан в виде шкафа, как в Нарнию. Мой напарник тексты сам писал, отличные, надо сказать. Мы даже по разным городам ездить стали, нас на байк-фестивали приглашать начали. Правда, название пришлось поменять на «Рок в шкафу» — после того, как нам написал какой-то продюсер из Израиля и заявил, что мы нарушаем авторские права. Потом я забросил барабаны, потому что проблемы с руками появились: кисти болели. Через год вернулся. Недавно нашли бас-гитариста, у него, слава богу, со здоровьем всё нормально. Так что теперь мы втроём ездим, в декабре у нас выступления в Краснодарском крае, города пока согласовывают. А группа наша сейчас называется «АлхимикА».

После развода я ни с кем не вступал в постоянные отношения несколько лет, занимался саморазвитием. Одиноко было, конечно. Хотелось найти обычную адекватную девушку, которая понимала бы, для чего она живёт. Оказалось, что это сложно. Я, когда с женой жил, на всех остальных как на средний род смотрел: что девушка, что парень — люди, а вот она — моя жена. А когда начал к женщинам присматриваться, увидел, что одни развратные сильно, другие помешаны на айфонах и машинах. А в 2015 году с девушкой познакомился через общих друзей, она сама мне позвонила. Как-то быстро у нас всё завертелось, мы съехались. А у неё заболевание было серьёзнее, чем у меня, в какой-то момент она уже не могла ходить. Нас это очень сплотило. Мы помогали друг другу. С ней я научился наслаждаться моментом, ловил себя на мысли, что радуюсь тёплому ветру, хотя раньше таких мелочей даже не замечал. Я восхищался её силой, мужеством, стойкостью. Она была моим героем. Я с ней, сам того не понимая, рос духовно. А в январе она умерла. Я до этого ко всему ровно относился, и надо было постараться, чтобы как-то задеть мои чувства. Жизнь с диабетом, потеря зрения, развод — всё это меня закалило, и я невзгоды легко переносил. Но её смерть стала для меня трагедией. Я обратился к вере, чтобы найти ответы на вопросы, которые у меня появились к мирозданию после её смерти. Прочитал Евангелие, и оно расставило всё в моей голове по полочкам, вопросов у меня больше не осталось. Я, наконец, почувствовал себя счастливым.

Всю свою нерастраченную любовь я решил направить в добрые дела: любовь к людям должна быть деятельной. Я снова начал развивать свою группу во «ВКонтакте», но незрячие ко мне так и не обращались. А тут позвонили из Дома ветеранов и предложили преподавать на компьютерных курсах людям с нормальным зрением. Я согласился, но предупредил, что раньше такого не делал. Да и за восемь лет, что я не вижу, интерфейс Windows изменился. Когда зрячим преподаю, они глазами видят, а я ушами: надеваю наушники, слышу, как Screen Reader пикает, и по частоте и высоте звука понимаю, куда двигать мышь. А дальше программа все ярлыки озвучивает. Так и работаю. Ученикам моим от 40 до 70 лет. Со стороны, конечно, странно смотрится, как невидящий видящих учит. Ещё в 27-й инклюзивной школе учу незрячих и слабовидящих, которые не хотят остатки зрения терять, Screen Reader пользоваться, а в отделении Всероссийского общества слепых учу работать со смартфонами.

А потом, уже в этом году, я начал изучать программирование, в марте поехал в Железногорск в реабилитационный центр учиться на оператора ПК. Были у меня мимолётные мысли о заработке созданием сайтов, но быстро ушли, поскольку в деньгах я особо не нуждаюсь. Интерес к программированию у меня давно был, просто до этого не понимал, с чего начать. Когда я только потерял зрение, наткнулся на сайт с текстовыми играми (по своему принципу, если очень грубо, они напоминают тесты: описывается какая-то локация и предлагаются варианты действий; ты выбираешь — и сюжет развивается в зависимости от выбора), а они такие короткие были — за час можно пройти. Я тогда ещё подумал, что, если б умел, написал бы большую игру.

В реабилитационном центре я научился основам HTML. Теперь умею писать сайты, но мне это неинтересно. Решил сделать браузерную игру. Дома занялся изучением CSS (это графический язык, освоить его полностью у меня не получится, потому что из-за слепоты я не могу оценить визуальную составляющую) и Java-скриптов. Потом вышел на ребят, которые текстовые игры пишут, поспрашивал что да как, а там тоже свой язык программирования, но простой. В общем, начал я разбираться. Быстро понял, что Screen Reader многие вещи не озвучивает (пробелы, например), приходится каждый знак, каждую букву перепроверять по полдня. Я приноровился писать игры в текстовом блокноте, а потом конвертировать в формат QSP. Сейчас я пишу большую игру, построенную на простых житейских ситуациях, но если человек воцерковленный в неё играть будет, что-то для себя в ней увидит. Больше половины уже написал. Как-то я внутри игры фактически создал целую операционную систему для мобильника одного из персонажей (там и фонарик, и диктофон, и конвертер величин). Она, конечно, до безобразия проста, но важен сам факт. 

Игра называется «Ферби и Ясиф». Ферби — младший помощник старшего говночиста в коровнике, Ясиф — его птичка. Начальник посылает Ферби в город купить новые лопаты. Выдаёт ему мобильник и цици с худиками (игровая валюта). Ферби едет на поезде и на вокзале встречает бездомного попрошайку. И там дальше выбираешь варианты действий, например «предложить денег». Попрошайка от денег отказывается, говорит, что презирает их, и просит лучше купить ему что-нибудь поесть. Ты идёшь в магазин и по опциям решаешь, что купить. Бомж тебя благодарит: «Можешь спрашивать что хочешь» — и опять там разные варианты действий. Это чисто текстовая игра. Локаций будет больше ста. Допишу и в свободный доступ выложу.

Так я и живу. Четыре дня в неделю преподаю, два — занимаюсь музыкой, один день, воскресенье, посвящаю Богу, а в свободное время программирую. Времени катастрофически не хватает.

Один таксист меня расспрашивал, как мне живётся без зрения. Нормально, говорю, живётся: недавно с гастролей вернулся, а позавчера с другом на лыжах катались. Таксист такой: «Ну, ты молодец!» А в его голосе чувствуется жалость. Потом он о себе рассказывать начал, что вот он целый день таксует, домой приходит, его жена пилить начинает, и, чтоб её не слышать, он чекушку выпивает — и спать, а утром опять на работу. Я про себя думаю: да, у меня нет зрения, но у меня жизнь куда более полноценная, чем у тебя, но ты этого не видишь, и это мне тебя должно быть жалко, а не наоборот. Нет, я не выпендриваюсь — типа я такой красавчик. Я ведь обо всём этом и рассказывать никому не хотел. Просто подумал, что моя история может кому-то помочь в тяжёлой ситуации. А раз так, то и ладно.