Исследование
«Окружающая среда»

Жители посёлков Артыбаш и Иогач на берегу Телецкого озера (республика Алтай) в июне 2016 года начали сбор подписей против добычи золота рядом с водоёмом. Они утверждают, что добыча с применением цианида натрия разрушит экологию озера, которое содержит более сорока одного кубического километра «чистейшей воды», и убьёт туристический бизнес, который кормит местное население. Специальный корреспондент самиздата Пётр Маняхин отправился на Телецкое озеро, встретился с биологом Генрихом Собанским, который изучает водоём уже более пятидесяти лет, и выяснил, что угрожает уникальному природному объекту и почему экологию защищают совсем не из любви к природе. Подробнее о проблеме золотодобычи — скоро в совместном спецпроекте SilaMedia и «Батеньки».

Вертолёт должен был прилететь двенадцать дней назад. Каждое утро члены экспедиционной группы под руководством директора Телецкого биологического стационара СО АН СССР Генриха Собанского сворачивали палатки и сидели на камнях, потому что знали: пилоты Ми-8 не любят ждать. Студент-практикант из МГУ повредил ногу топором, поэтому уйти пешком с ледника у подножья горы Белухи было невозможно. Из-за того, что к биологам присоединились туристы, заканчивались припасы. Руководитель группы Генрих Собанский вспомнил, что медведи охотно едят корни копеечника — растения с небольшой розеткой мелких листьев, растущего в этих местах. Он выкопал полутораметровый корень, почистил и нашёл его вкус (что-то среднее между сырым картофелем и морковью) довольно приятным. Застрявшие в горах исследователи накопали копеечника, посолили и сварили — из восьми человек только двое отказались есть корни и питались диким луком и травой.

Для восьмидесятидевятилетнего Генриха Собанского есть коренья, пить из непонятно откуда текущего ручья и в одиночку стоять напротив медведя — пустяки. Он исходил, изъездил и пролетел всю Республику Алтай. От плато Укок, где сходятся границы России, Монголии, Китая и Казахстана, до Чемала, заполненного пожилыми туристами, и Телецкого озера, на котором Собанский живёт по сей день.

Он выглядит значительно младше своего семидесятилетнего соседа и, несмотря на возраст, с рулеткой в руках копается в досках, заготовленных под ремонт второго дома, который Собанский почему-то называет квартирой. Помесь овчарки с дворнягой по кличке Альфа гулко лает.
— Фу! — командует хозяин, и она начинает вилять хвостом. — Вы простите, у меня тут отходы производства, — говорит Собанский, указывая на вёдра со щепками.

Собанский пробыл на срочной службе в армии значительно дольше положенного срока — около восьми лет.
— Не отпускали нас. Наверное, Иосиф Виссарионович хотел Третью мировую начать, — предполагает он.

За время службы Собанский, кроме участия в перестрелках с латвийскими «лесными братьями», успел получить аттестат зрелости в Архангельске и заочно отучиться в Московском пушно-меховом институте по специальности «биолог-охотовед». После дембеля Генрих устроился в Главное управление по охотничьему хозяйству и заповедникам в Красноярске, но рассорился с руководством и поехал искать работу. В 1962 году Собанский прочитал в одной из газет очерк писателя Владимира Чивилихина о необыкновенном городе в прителецкой тайге, где вдохновлённые комсомольцы заготавливают ягоды, шишки и живицу для всего СССР, но при этом не наносят урон экосистеме. Безработный биолог Собанский, не раздумывая ни минуты, поехал в Кедроград и начал заниматься организацией сбора ягод и заготовкой пушнины.
— Планировалось создать экспериментальный лесхоз, который будет за счёт использования всех полезностей лесов обходиться без массовой их вырубки. Собирать орех, травы, ягоды, смолу, добывать пушнину и маралье мясо, — рассказывает Собанский.

Одним из вдохновителей создания Кедрограда был студент Ленинградской лесотехнической академии Фаттей Шипунов. «Кедровый лесхоз может ежегодно продавать более пятнадцати тысяч кубометров деловой древесины за счёт вырубки отдельных деревьев, утративших способность к плодоношению; снимать около полутора тысяч тонн кедрового ореха, а это даст более трёхсот тонн ценнейшего масла, шестьсот тонн жмыхов и так далее, — писал он в статье «Создадим комсомольский лесхоз», опубликованной в «Комсомольской правде» 6 июня 1958 года. — Лесхоз может содержать на своей территории до тысячи двухсот семей пчёл (каждая такая семья при среднем медосборе даёт более ста двадцати килограммов мёда), собирать до четырёх тысяч тонн плодов и ягод. В лесхозе можно будет организовать охотничий промысел, правильно регулировать в лесу количество вредных и полезных птиц и зверей. Это принесёт в свою очередь мясо, пушнину, перо, пух и так далее. Выпускники Ленинградской лесохозяйственной академии предлагают один лесхоз, создаваемый на Алтае, объявить комсомольским. Эта идея находит всеобщую поддержку».

По данным «Алтайской правды», в 1960 году в Кедроград отправилось около ста двадцати юношей и девушек из вузов Москвы и Лениграда. Но идея просуществовала недолго. Восстанавливающейся после войны стране нужна была древесина, и руководство требовало от Кедрограда кубометры леса. Тогда, в 1964 году, Собанский уволился из лесхоза. В конце концов идейный вдохновитель проекта Фаттей Шипунов уехал обратно в Ленинград, передовой лесхоз превратился в обычную лесопилку, а Кедроград — в посёлок Иогач, где до сих пор живёт Собанский.

Телецкое озеро — это семьдесят восемь километров в длину и пять в ширину зажатой между горных хребтов воды, прозрачной на двенадцать из трёхсот метров в глубину. Второе по величине хранилище пресной воды в России после Байкала занесено в список всемирного наследия ЮНЕСКО в составе комплекса «Золотые горы Алтая». В акватории озера и на прилегающих к нему территориях обитает более десяти видов краснокнижных растений и животных.

За всем этим великолепием и приглядывает Собанский. Он пишет книги о том, как прекрасна природа Телецкого, издаёт их за свои деньги и предлагает купить посреди разговора. До середины девяностых он возглавлял Телецкий биологический стационар Академии наук — занимался исследованием флоры и фауны. С самого начала работы у него не заладились отношения с местными жителями, которые, как он всегда считал, своими турбазами и катерами загрязняют Телецкое озеро гораздо больше всякой золотодобычи, которую планируют начать в нескольких километрах от Телецкого:
— Шум, который поднимается с этими месторождениями, на фоне того, что местные сами делают с озером — это несерьёзно.

Собанский не раз выступал против завоза новых катеров, строительства баз отдыха и увеличения антропогенной нагрузки на озеро. За это он не раз получал угрозы от местных, которые называли его противником развития туризма, а местные СМИ — «хранителем Телецкого озера». Но в случае с золотодобычей интересы Собанского и местных жителей, кажется, совпадают.

Биолог Собанский с детства связан с золотодобычей. В восьмом классе он работал в геологоразведочной партии на уральских приисках, потом — в шахте. Поэтому с лёгкостью рассуждает о том, чем отличается коренное месторождение от россыпного и почему кучное выщелачивание — метод, которым компания «Алтайская корона» планирует добывать золото в бассейне реки Чури, находящейся в нескольких километрах от Телецкого озера — вреден.
— Тут Телецкое озеро, тут зона отдыха, эти места очень привлекательны для туристов. Крайне нежелательно использовать технологии добычи цианидами поблизости от озера. Если они очень хотят, есть старые методы, они хоть и менее эффективны, но вполне приемлемы.

Кучное выщелачивание — это метод добычи золота при помощи цианида натрия, соли синильной кислоты. Он токсичен для растений, животных и человека, что подтверждается не только научными исследованиями, но и детективными романами Агаты Кристи. При контакте с водой цианид образует ядовитый газ. Однако, по мнению Собанского, серьёзной опасности для экологии озера нет.
— Чуря — это не бассейн Телецкого озера, а бассейн вытекающей из него реки Бии. Через грунтовые воды яды тоже не пройдут, потому что тут горы — значительный водораздел. Концентрация цианидов очень незначительная. И потом, цианид очень быстро разлагается в природных условиях. Серьёзной опасности эти разработки не представляют с учётом жёсткого контроля со стороны экологических служб. Единственное, что, конечно, эта речушка поставляет воду в село Новотроицк (по данным переписи 2010 года, там живут 46 человек — примечание редактора).

Однако в случае с «Алтайской короной» на жёсткий контроль надеяться не приходится. Компания работает на Алтае с начала нулевых. За это время они успели раскопать рудник Чуйка, где оставили после себя одноимённую мутную речку и отвалы пустой породы.

Совершенно другое дело — возможные разработки на реке Калычак, считает Генрих Собанский. Она впадает в Телецкое озеро, поэтому все возможные аварии обязательно повлияют на экосистему водоёма.
— На Калычаке, конечно, нужно запретить совсем. Пойдут такие сумасшедшие дожди, как в 2014 году, все эти пруды-отстойники, которые должны очищать воду, со свистом вылетят в Телецкое озеро.

С Собанским солидарен и эксперт «Гринписа России» по особо охраняемым природным территориям Михаил Крейндлин. «Река Калычак вообще входит в границы объекта — там любая разработка была бы нарушением российских обязательств, вытекающих из Конвенции об охране объектов всемирного культурного наследия», — рассказывал он.

Сын Собанского Алексей — золотодобытчик. Он работал по технологии кучного выщелачивания на Курильских островах. В резюме Алексея Генриховича Собанского указано, что он трудился как минимум на трёх рудниках, использовавших этот метод. На каждом он добывал как минимум тонну в год, на Телецком же планируют выкопать всего чуть больше двух тонн золота.
— Там, на Чуре, очень незначительное количество золота по сравнению с другими месторождениями — мой сын в год добывал гораздо больше. Стоит ли ради этого устраивать сабантуй, вызывать такую реакцию населения? — говорит Собанский, имея в виду петицию с требованием запретить золотодобычу, которую подписали три тысячи человек. — Думаю, нет. Хотя, с другой стороны, это рабочие места. Работы-то тут нет. Кроме Артыбаша и Иогача, которые процветают за счёт эксплуатации Телецкого озера туристами, всё остальное в разрухе.

— Я боюсь, что воду из Телецкого озера нельзя будет пить, — рассказывает предприниматель Ирина Пантюхина, которая была одной из инициаторов составления петиции. — Когда у нас ломается скважина, мы прямо из озера зачерпываем. Боюсь, что отсюда уедут туристы, узнав, что всё загрязнено химикатами.

Сегодня Ирина получила извещение из администрации президента о том, что очередное её обращение доставлено. Она сидит в беседке, расположенной между гостевым домом, который семья её мужа, как и большинство в Артыбаше, выстроило специально, чтобы сдавать, и небольшим строением, на первом этаже которого — магазин сувениров, а на втором живут хозяева.

Ирина — одна из тех, кто, по мнению «хранителя озера» Генриха Собанского, представляет для озера не меньшую опасность, чем золотодобытчики. Она родилась на Алтае, закончила институт и переехала в Москву. На Телецкое приезжала отдыхать и однажды поняла, что должна остаться, потому что «озеро не отпускает». Тут она познакомилась с тубаларом Владимиром Табакаевым, представителем малых коренных народов. Теперь у них двое детей и большой бизнес — экскурсии на катерах, сувениры и гостевые дома. Ирина постоянно в разъездах и организует порой невероятные вещи — один раз даже нашла шамана, который провёл обряд для богатых клиентов.

В большинстве своём туристическая инфраструктура на севере Телецкого — это та же Турция с русскими людьми, только «nothing inclusive»: за баню, экскурсии по озеру и даже за то, чтобы добраться на попутке, за рулём которой хозяин твоего гостевого дома, нужно платить. Если бы в 1878 году граф Николай Игнатьев не подписал Сан-Стефанский мирный договор, а русские войска взяли бы Константинополь, побережье Антальи выглядело бы примерно так же: по берегам валяется мусор, его едят коровы, одни люди наливают полторашки, а другие их пьют, и все вместе катаются на катерах.

Первая туристическая база на Телецком — «Золотое озеро» — была основана в 1928 году. В среднем за сезон она принимала около одиннадцати тысяч плановых туристов и примерно такое же количество «диких». С тех пор число людей выросло до шестидесяти восьми тысяч в год, а баз отдыха — в десятки раз. Так что однозначная позиция жителей Артыбаша и Иогача, которые кормятся за счёт туризма, относительно золотодобычи, тем более с применением опасных для природы химикатов, вполне понятна.
— Кучное выщелачивание для уязвимых горных зон не подходит. Надо для себя уяснить: либо занимаемся рекреационной деятельностью, либо промышленной. Если делаем промышленную зону, то закрываем курорт, — объясняла SilaMedia кандидат химических наук Анастасия Тодожокова.

Естественно, закрывать курорт не хотят даже власти — в инвестиционной стратегии региона предпочтение отдаётся развитию рекреационной инфраструктуры — а уж местные и подавно. Кафе «Селена» с недожаренной горбушей в меню и группой «Грибы» на репите и палатки с разливным пивом и хариусом держатся на плаву только за счёт того, что они расположены на Телецком озере. Экологичность водоёма — это бренд, который хорошо продаётся. Всё, что произведено здесь — мёд, рыба, кедровые орехи — по мнению большинства туристов, «натуральное, экологически чистое и без ГМО».
— Тут же люди много зарабатывают на мёде, на орехах, — рассказывает биолог Генрих Собанский. — Вот в прошлом году на одних кедровых шишках многие семьи по двести-триста тысяч выручили, машины купили.

Генрих Собанский полагает, что причина загрязнения Телецкого озера — именно туристический бизнес, в основном моторные лодки, количество которых в последние годы только растёт.
— Все тут извозчики: одна лодка у хозяина, за второй сын, на третью наняли человека. Капитализм чистой воды, — рассказывает «хранитель Телецкого». — Когда мы приехали, здесь было три-четыре моторных лодки. Одна мощностью десять лошадей, остальные четырёхсильные. Когда мы получили двигатель «Вихрь» двадцатисильный, мы вообще были в шоке. Сейчас их количество значительно выросло, причём мощность зашкаливает за двести лошадей, а моторы всё так же двухтактные. То есть они работают на смеси бензина и масла, которое не сгорает и выбрасывается прямо в воду.

По данным клуба «Хранители озера», созданного местными жителями, учёными и экологами для «поддержки особо охраняемых территорий Республики Алтай», который проводил мониторинг судоходства в июле-августе 2003 года, только на одну из пристаней Телецкого — водопад Корбу — в туристический сезон в день приходило более тридцати лодок и катеров, которые оставляли за собой видимые выхлопы. «Уже сейчас жителям Артыбаша и Иогача приходиться отказываться от воды из озера ввиду большого количества нефтяных пятен. Остатки нефтепродуктов обнаруживаются и в донных отложениях, что не позволяет пользоваться насосами для забора воды», — говорится в отчёте клуба. По данным Алтайского регионального института экологии, в 2009 году на большей части территории Телецкого уровень загрязнения превышал допустимые значения минимум втрое, причём в качестве основного источника отходов назывались маломерные суда.

Как рассказали «Батеньке» в управлении МЧС по Республике Алтай, на учёте в государственной инспекции по маломерным судам в 2017 году состоит триста восемьдесят катеров, моторных лодок и гидроциклов. Однако, как отмечал РИА Новостям в 2013 году помощник руководителя республиканского Роспотребнадзора Виктор Мамрашев, большинство судоводителей работают без регистрации. В отчёте «Алтайского регионального института экологии» за 2008 год, когда зарегистрированных судов было сто восемьдесят, говорится, что нагрузка на озеро в некоторых местах уже превышала 50 %.
— По данным пяти-шестилетней давности, которые мне показывали знакомые экологи, загрязнение нефтепродуктами превышало допустимые нормы в десять-двенадцать раз, — рассказывает Генрих Собанский. — По разным формам азота, а это в основном фекалии — в пять-шесть раз, потому что никого особо не заботит аккуратное обращение с органическими отходами. Однако это справедливо в основном для северной части озера, где расположены поселения, и популярных туристических маршрутов. Считается, также, что вода в Телецком обновляется примерно каждые восемь-девять лет за счёт притоков. Но в целом всё, что пишется в туристических буклетах о том, что в озере чистейшая вода, можно давно забыть.

Несмотря на то, что многие местные жители активно выступают против золотодобычи, аргументируя свою позицию возможным загрязнением озера, они красочно рассказывают о параде маломерных судов. «В этом году Телецкий водный праздник будет посвящён Году экологии в России», — рассказывала Ольга Дубровина, координатор мероприятия, председатель Ассоциации предпринимателей Турочакского района. Несколько десятков судов 29 июля проехались по озеру в честь Года экологии, выбросив в него ещё немного нефтепродуктов и масла.
— Когда-то глава республики Александр Бердников ляпнул, что озеро и тысячу судов выдержит. Раньше Телецкое было тихое, а теперь катера его превратили в кашу. У меня лодка «Казанка» старая, древняя, списанная — от института мне досталась. Я иногда на ней езжу, — рассказывает восьмидесятидевятилетний Собанский. — Страшно на ней, потому что волны непредсказуемые от этих катеров. Только слышишь рёв мотора — уже хоронишь себя.

Именно эту лодку «хранитель озера» на закате СССР обнаружил под мостом с пробитым ломом дном. Тогда он вместе с народными депутатами пытался пролоббировать региональный закон о защите Телецкого озера, по которому завоз новых судов в акваторию разрешался только с санкции облисполкома, и активно рассказывал о его необходимости в пресс. Ему начали поступать угрозы по телефону («Пиши-пиши, сволочь, допишешься!»), и в конце концов кто-то испортил его лодку.
— Я в основном прекратил выступать, потому что много криминального элемента здесь, — говорит Собанский. — Леспромхоз создавался из освободившихся из мест лишения свободы. Люди действительно на этом зарабатывают, и всякие попытки ущемить их будут восприниматься в штыки.

У местных тоже свои претензии к Собанскому. По мнению многих, он достаточно безразлично относится к социальным проблемам посёлков, расположенных на берегу озера, а в советские времена нередко злоупотреблял служебным положением.
— Этот ваш Собанский — довольно неоднозначный человек, — говорит глава Артыбашского поселения Алексей Семухин. — Когда местным жителям запрещали охотиться, он активно использовал свою лицензию на научный отстрел.

После того, как в послании Федеральному собранию 2016 года президент России Владимир Путин обратил внимание на проблему загрязнения Телецкого озера, работа над федеральным законом об охране водоёма активизировалась. «Состояние озера и его прибрежной части вызывает серьёзные опасения. Негативное воздействие испытывают как природные ландшафты водосборного бассейна, так и экосистема природного объекта, поэтому особенно важным представляется обсуждение на сегодняшнем заседании актуальных вопросов, связанных с ответственностью законодателей России за сохранение Телецкого озера, в том числе и по реализации Послания Президента России Федеральному Собранию по данной теме», — заявлял первый вице-спикер Совета Федерации Николай Фёдоров на заседании о разработке закона «Об охране Телецкого озера».

Закон должен снизить антропогенную нагрузку на природу Алтая, помочь рекультивировать вырубленную в советские годы телецкую кедровую тайгу, упорядочить турпоток и сформировать экологическую культуру населения. Однако, по мнению Генриха Собанского, занимавшегося подобным законом более двадцати лет назад, в нынешнем виде нормативный акт не будет иметь достаточной силы:
— Подготовили проект этого закона, там никакой не проект. Там рассуждения: надо, чтобы озеро не загрязнялось, чистой воды рекомендации.

Но жители будут против любых ограничений, говорит Собанский. Несколько лет назад в Иогач приезжала делегация во главе с федеральными чиновниками.
— Был сход в школе, весь спортивный зал забит, весь Артыбаш и Иогач, — рассказывает биолог. — Прямым текстом орали: «Проваливайте отсюда со своими законами, катитесь к такой-то матери, мы здесь живём, нам надо зарабатывать, у нас семьи!»

Единственный компромиссный вариант — создать национальный парк, чтобы упорядочить хозяйственную деятельность на берегу Телецкого. То есть фактически расширить буферную зону ныне существующего Алтайского государственного биосферного заповедника, расположенного к юго-востоку от Телецкого озера и созданного совсем не для того, чтобы его охранять. Но с действующей властью, считает Собанский, ничего не получится.
— С нынешним правительством, с нынешним президентом, на какие-то перспективы рассчитывать не приходится. Видели фильм Навального-то про Медведева? — спрашивает восьмидесятидевятилетний биолог. — Кругом враги — это надо было довести страну. Оттяпали Крым. Путин в фильме, который по «России» показывали, говорит, что был готов привести в боеготовность ядерное оружие.

Примерно два десятка мелких светящихся объектов падали с неба в полной тишине. Сотрудник Телецкого биологического стационара Генрих Собанский, стоя на лыжах, поверил во всех богов, инопланетян и Третью мировую. Каскад, как ему казалось, ракет падал на него, а звука так и не было. Наконец Собанский вспомнил, что через Алтайский заповедник проходит трасса космических кораблей, запускаемых с Байконура. Обломки второй ступени рухнули в нескольких километрах от Собанского, и раздался грохот.

Жители Артыбаша и Иогача часто находят в лесу и даже на своих участках обломки космических аппаратов. Сотрудники Роскосмоса не успевают собирать их из-за труднодоступной местности и тайги, загораживающей обзор с вертолёта. Как рассказывают местные, они часто используют космический мусор в хозяйстве — например, кроют листами прочного сплава крыши гаражей. По словам бизнесмена Владимира Табакаева, как-то на один из дворов Артыбаша упала целая ступень ракеты. Хозяин еле пропилил в прочном сплаве отверстие, поставил туда печку-буржуйку, загородил с двух сторон и жил в ступени, пока не приехали сотрудники Роскосмоса. Они попытались уговорить мужчину отдать им кусок космического корабля, убеждая его зашкаливающими показаниями дозиметра, а потом просто забрали у него дом. После этого он навсегда уехал из Артыбаша.
— Да этот заповедник нужен только как полигон для того, чтобы туда вторая ступень падала, — добавляет Табакаев.

Но беспокойство специалистов Института водно-экологических проблем СО РАН, контролирующих последствия запусков, и других экологов вызывает не то, что кусок ракеты убьёт кого-нибудь из местных, а загрязнение Телецкого озера ракетным топливом — гептилом. «Гептильное заражение почвы опасно тем, что это — долговременная штука. Гептил не сразу разлагается. Он вызывает онкологические заболевания. А когда он разлагается, то одно из веществ, на которые он разлагается, — это жесточайший мутаген, и фактически это заражение — на десятилетия (вода — на годы, а земля — на десятилетия заражается)», — рассказывал доктор химических наук, президент Союза «За химическую безопасность» Лев Фёдоров на «Радио Свобода».

Особенно местные жители запаниковали, когда на Республику Алтай в 2011 году рухнул целый «Протон-М». Жители Артыбаша хотели подать иск на Роскосмос, а глава Александр Бердников пообещал полмиллиона тому, кто принесёт облысевшего бурундука (к слову, награду до сих пор можно получить). В 2014 году в биологических образцах десяти жителей были обнаружены следы продукта распада гептила. Однако, как рассказывал в 2016 году руководитель Института водно-экологических проблем Александр Пузанов, большинство падающих на республику обломков отделяются от корабля «Союз», в котором гептил не используется, поэтому обнаружение продуктов распада — единичный случай.
— Слухи по поводу загрязнения озера гептилом сильно раздуты, хотя, конечно, такое загрязнение тоже идёт, — говорит биолог Генрих Собанский. — После пуска ракеты летит космическая служба на Ми-8, присутствует сотрудник Института водно-экологических проблем СО РАН и берёт пробы воды, воздуха, зимой — снега; обычно гептил не обнаруживается. Раньше остаток гептила был около двух-трёх центнеров, в последнее время ракетчики утверждают, что не более тридцати килограммов, да ещё и подрывают на большой высоте.

По словам Собанского, основная опасность космического мусора — во множестве мелких пожаров, которые возникают из-за высокой температуры проходящих через атмосферу деталей ракет.
— В горах лазишь далеко, выйдешь утром на перевал — там дымок, там дымок, — рассказывает Собанский. — А потом вспоминаешь, что ночью что-то с неба падало.

Вертолёт с бывшим вице-губернатором Алтайского края Анатолием Банных и ещё четырьмя пассажирами вылетел с кордона Кокши, расположенного на территории заповедника, в 20 часов 15 минут 12 февраля 2017 года. Менее чем через пять минут он начал снижаться и рухнул где-то над Телецким озером. По официальной информации, вертолёт летел на базу Самыш, остановился на Кокши из-за плохих погодных условий, а потом на свой страх и риск пилот продолжил путь по первоначальному маршруту.

По другим данным, у Банных (который в 2009 году уже попадал в авиакатастрофу в Республике Алтай во время браконьерской охоты) недалеко от кордона Кокши располагался небольшой домик, а вертолёт, согласно отчёту Международного авиационного комитета, вылетел на Самыш из-за желания одного из пассажиров «ночевать в комфортных условиях».
— Там, около Кокши, живёт бывший инспектор заповедника, мой приятель Гриша Алифанов, — рассказывает «хранитель Телецкого» Генрих Собанский. — У него была база отдыха Банных небольшая, а жена нынешнего смотрителя Сергея Усика Надежда готовила для гостей Анатолия еду.

Учитывая, что, по предварительной информации, семидесятишестилетний Григорий Алифанов тоже был на борту вертолёта Банных, потому что бывшего инспектора должны были доставить в больницу, версия Собанского выглядит достаточно правдоподобной

На причале кордона Кокши несколько лодок, чуть дальше от воды — новенькая скамейка, солнечные батареи и большой православный крест, вкопанный в землю.
— Здесь алтайский природный заповедник. Я госинспектор, охраняю от незаконного проникновения сюда, — сурово и лаконично сообщает Сергей Усик.

Во время создания заповедника местные власти выселили несколько сёл с реки Чулышман — самого полноводного притока озера, расположенного на особо охраняемой территории. Сейчас, говорит Усик, проблем с местными нет. Ловить приходится в основном туристов. О планирующейся золотодобыче он ничего не знает, но активно интересуется и, выяснив подробности, формулирует свою позицию:
— Мы здесь стоим на страже. Наша сторона правая, и правая сторона берега, и во всех смыслах. Нужно это предотвратить, всем миром подняться и не позволить разрушать то, что создал Господь.

Гостей он в дом не приглашает и предлагает присесть на веранде, где стоит длинный прямоугольный стол, на котором лежат альбомы с авторскими фотографиями пейзажей. В красном углу — икона Спаса Нерукотворного.
— Нельзя фотографировать без разрешения, только смотреть! — бросает предупреждающий взгляд на фотографа Усик. — Это первое правило журналиста. Я тоже не чужд этой профессии. Василий Песков из «Комсомолки» — знаете? Это мой наставник.

Тот же Песков в той же «Комсомольской правде» в 2003 году писал, как Сергей Усик познакомился со своей женой Надеждой. Он приехал к отшельнице Агафье Лыковой в кузбасскую тайгу и увидел там молодую женщину, да ещё и москвичку. К староверке Надежда попала после долгих духовных поисков — ездила в Индию к кришнаитам. «После этого с дочкой подалась я в Сибирь. Присматривалась к разным сектам. Дочка Анна там, на Заячьей заимке, прижила ребёнка, но жить в тайге не захотела. Оставила девочку отцу-старообрядцу и уехала в Москву к бабушке. А я после этого пешком с проводниками добралась к Агафье», — рассказывала Надежда Усик. Спустя пять лет она покинула скит и вернулась в Москву, но в 2008 году уехала с уже мужем Сергеем на Телецкое озеро. С тех пор они живут здесь круглый год, каждый день отправляют отчёты на метеостанцию, принимают суда в плохую погоду и патрулируют тайгу.

Кроме того, до недавнего времени Сергей должен был водить туристов по экомаршрутам, естественно, за отдельную плату. Сейчас кордон Кокши закрыли для посещения, но в столице заповедника селе Яйлю и на водопаде Корбу госинспекторы активно занимаются туристами.

«Хранитель Телецкого» Генрих Собанский считает, что из-за того, что теперь инспекторы должны заниматься экскурсиями, заповедники работают значительно хуже:
— Браконьерство процветает. Раньше было главное — борьба с браконьерством, научные исследования, а теперь — денег побольше собрать. Но это понятно, Путин встречался в Москве с руководством заповедника и сказал им, что они должны зарабатывать сами.

С кордона Усики практически не выезжают. Зарплату выдают по большей части пайком, который привозит катер «Большой Ярославец». Сегодня один из тех дней, когда Надежда выберется на большую землю, в Горно-Алтайск — закупиться хозтоварами и проводить брата с женой, приехавших на Кокши в отпуск.

От Надежды пахнет хозяйственным мылом и ладаном, на ней белая блузка, её густые длинные волосы распущены. Она садится в катер Табакаева-старшего, тестя Ирины Патюхиной, и едет в Артыбаш, откуда Табакаев-младший повезет её в столицу республики. По дороге они останавливаются на ярмарке: брат с женой хотят набрать алтайских сувениров и трав.
— Вот этот корень берите, с утра отвар попьёте — и весь день бодрые, — советует Надежда. — А это — пустышка.

Она внимательно относится к покупкам — долго ходит по хозяйственному магазину, выбирая подушку, а потом просит заехать в ещё один.
— Алло, да! Я вроде всё купила, — говорит Надежда и начинает перечислять список покупок, стараясь успеть, пока у мужа Сергея не выключится усилитель мобильного сигнала — без него на Кокши связи нет.
— Люди с кордона вообще не понимают, что такое время, — заключает сегодняшний водитель Надежды Владимир Табакаев.

Уехать с кордона семья Усиков может не всегда — Кокши расположен в средней части озера, но всё-таки иногда замерзает зимой (на южных кордонах льда не бывает никогда). По словам жены госинспектора Усика Надежды, им платят немного, но на жизнь хватает. Кордон Кокши закрыт для посещения, поэтому платные экскурсии для туристов Сергей не водит.
— Надя, а где вообще заповедник начинается, я так и не понимаю, — говорит Табакаев. — А то пойдёт кто из наших шишки собирать и наткнутся на твоего с ружьём.
— От тебя далеко, не переживай, — отвечает Надежда.

По мнению «хранителя озера» Генриха Собанского, заповедник в нынешнем виде с экологической точки зрения практически бесполезен, так как озеро всё равно загрязняется с северной части, где расположены основные поселения и туристические базы. Чтобы сохранить Телецкое, нужно брать пример с соседних стран, считает биолог, выстраивать более жёсткие правила для туристов и формировать экологическое сознание всех россиян, а не только тех, кто живёт в Республике Алтай.
— За перевалом, на китайской территории, есть озеро Канас, оно чуть меньше Телецкого. И какой там порядок. Ближайшая турбаза в двадцати километрах, на озере один небольшой катер, за хорошие деньги вас могут прокатить, — рассказывает Собанский. — Курить запрещено на озере. По берегам проложены тротуары. Мне рассказывали, что поехал туда один с женой, она сорвала травку пожевать. Тут как из-под земли охранник — большой штраф. Выяснили, что русские, отпустили — типа, что с них взять. В позапрошлом году туда приехало полтора миллиона туристов. А на Телецкое — шестьдесят восемь тысяч. Если сюда полтора миллиона ввалится, озеро погибнет.