Полярные эмоции при биполярном расстройстве заставляют людей постоянно сомневаться в реальности собственных ощущений и увлечений. Это я такой классный или моя гипомания? Я правда так ничтожна или это просто депрессия? Постоянная сверка ощущений с реальностью у людей с БАР не уходит даже при терапии. В рамках спецпроекта с фармацевтической компанией «Гедеон Рихтер», которая производит лекарственные препараты для лечения шизофрении и биполярного расстройства, мы разбирались, каково жить с БАР. В этой части исследования клинический психолог и журналистка Маша Пушкина, основательница «Ассоциации Биполярники», вместе с людьми с биполярным расстройством и специалистами выясняла, как опираться на себя, когда верить эмоциям невозможно. Женщина, которая чуть не сожгла отельный номер, чтобы перевоплотиться, новый Фрейд, бизнес-консультант, познавшая осознанность, и юный вундеркинд, которая иногда не может позаботиться о себе.
Когда Юлия разжигала посреди гостиничного номера ритуальный костёр из обрывков занавесок и собственного паспорта, в голове у неё пульсировала одна и та же мысль: вот-вот она переродится во что-то новое, в другую личность, ещё совсем чуть-чуть. Только что она разнесла весь номер, сорвала со стен все картины и забаррикадировала дверь мебелью. Осталось совсем немного! Сотрудники отеля при Московском ипподроме вызвали полицию и скорую помощь, и полицейские отправили к ней психолога-переговорщика, который, стоя под дверью, убеждал её выйти. Она особо и не спорила: была уверена, что эти люди пришли ей помочь и её перерождение совсем близко.
Юлия — энергичная женщина 48 лет, с копной коротких ярких зелёных и фиолетовых волос и серёжкой в брови. Больше всего Юлия любит зверей, особенно лошадей и собак, и поэтому стала ветеринарным фармацевтом. В 2019 году она работала в компании по продаже медикаментов для домашних животных и обожала своё дело. В какой-то момент она решила, что может делать больше, например вести новое направление — продвижение товаров для лошадей. Идея увлекла её так сильно, что она не переставала об этом думать ни днём ни ночью. Сколько всего надо сделать! Познакомиться с нужными людьми в отрасли, посетить профильные выставки, ипподромы… Она старалась побывать и поучаствовать везде — и не заметила, как стала спать по три часа в день и пропускать приёмы пищи.
Работодатель оценил её рвение и поручил Юлии организовывать праздничное мероприятие на Московском ипподроме. Она справилась с заданием блестяще: с раннего утра встречала важных гостей, организовывала их досуг, питание и встречи с прессой. Это были часы непрерывного общения и предельной концентрации внимания, которые взвинтили её до предела.
К вечеру Юлия устала до такой степени, что не нашла в себе сил ехать домой в другой конец города и решила остаться в гостинице на ипподроме. В номере она ощутила обратную сторону необычайного подъёма — сильное раздражение. Она чувствовала себя смертельно усталой, но не могла уснуть из-за кипящих в голове мыслей. Начала дрожать от холода, хотя в номере было тепло. Позвонила на ресепшн и попросила принести ей чаю, но получила отказ: весь персонал был занят иностранными гостями праздника.
В этот момент её номер в считанные минуты и превратился в руины. Юлия не сопротивлялась, когда пришёл переговорщик, и согласилась на добровольную госпитализацию. День, который начался как обычно, закончился в психиатрической больнице.
У Юлии биполярное аффективное расстройство (БАР) — хроническое психическое расстройство, при котором периоды нормального состояния чередуются с эпизодами неадекватно повышенного настроения (мании) и чрезмерно сниженного (депрессии). Диагноз ей поставили за несколько лет до происшествия в гостинице, так что периодические спады и подъёмы не были для Юлии чем-то совсем неожиданным. Больше всего она боялась долгих депрессий, во время которых могла целыми днями лежать в постели, погружённая в тяжкие мысли о своей слабости и никчёмности. «Иногда я чувствую себя так заторможенно, что мне трудно дойти от спальни до кухни. каждое движение даётся с трудом, как будто я иду сквозь густую липкую паутину», — делится Юлия. Но до происшествия на ипподроме она не знала, что мании могут оказаться не менее разрушительными.
Биполярным расстройством страдают до 4 % всех людей (Kessler, Chiu, Demler, Merikangas, & Walters, 2005). БАР — шестая по распространённости в мире причина инвалидности в молодом возрасте, до 45 лет (Murray & Lopez, 1996). Заболевание опасно из-за связанных с ним проблем с физическим здоровьем, склонности к рискованному поведению и зависимостям, а также к суициду. Человек с биполярным расстройством не находится всегда в состоянии маний или депрессий. Согласно подсчётам Judd et al. (2002), 32 % всего времени пациенты испытывали симптомы депрессии или субдепрессии (лёгкой депрессии), 9 % — мании или гипомании (лёгкой мании) и 6 % — смешанного состояния (при нём симптомы мании и депрессии сочетаются). Соответственно, более 50 % времени люди с БАР находятся в стабильном состоянии.
Но симптомы маниакального эпизода — гиперактивность, чрезмерная общительность, одержимость идеями, которые кажутся гениальными, снижение потребности в сне и пище — часто ощущаются как суперспособности, но не являются ими. Маниакальный эпизод в некоторых случаях может привести к психотическому приступу — короткому периоду полной потери связи с реальностью и контроля над собой. Это и случилось с Юлией в гостиничном номере.
Биполярное расстройство относят к расстройствам настроения (как и депрессию), поскольку при нём прежде всего нарушена эмоциональная сфера. Интеллект, работоспособность, адекватность в периоды между фазами не страдают. После приступов человек, как правило, полностью восстанавливается и ничем не отличается от окружающих. Но опасность расстройств настроения нельзя недооценивать: из-за них эмоции перестают выполнять свою основную функцию, не отражают всё происходящее с человеком, мешают ориентироваться в ситуации и адекватно на неё реагировать. Известный исследователь эмоций Пол Экман писал: «Эмоции могут оказаться сильнее того, что большинство психологов наивно считают более сильными основополагающими мотивами, направляющими ход нашей жизни: голода, полового влечения и стремления к выживанию».
Юлия пережила несколько тяжёлых маний и депрессий с разрушительными последствиями для своей жизни, прежде чем начала понимать, как можно контролировать эти состояния. «В период подъёма, когда мне море было по колено, муж взял меня под руку и отвёл в банк — брать кредит в полтора миллиона рублей на постройку дома в Подмосковье, — рассказывает она. — Он понял суть моей болезни раньше меня и воспользовался этим знанием по полной программе: пока я была неспособна мыслить критически, он распродавал моё имущество и использовал мою лицензию ветеринара для развития своего бизнеса. Муж хотел взять ещё один кредит, но моя мания уже сменилась депрессией — и я начала сопротивляться. Супруг, который в первые годы брака был любящим и заботливым, полностью изменил своё отношение ко мне. Он начал меня жёстко прессовать: приходил вечером в комнату, где я лежала пластом, и рассказывал, как я порчу жизнь ему и всем вокруг. А я и без того себя ненавидела, сил не было ни на что. Но всё же я не сдалась, и он пошёл ещё дальше — решил от меня избавиться, отправив в психушку. Муж соврал моим родным, что я пыталась убить себя, и они отвезли меня в больницу. Там уже меня никто не слушал: забрали вещи, одели в казённый халат и заперли в палате», — рассказывает Юлия.
Преувеличенность эмоций, их искажённость и переменчивость, невозможность им доверять — наверное, самая большая проблема людей с биполярным расстройством. Как понять, что в тебе реально, а что нет? Где заканчиваешься ты сам и начинается твоё биполярное аффективное расстройство?
Новый Фрейд, научившийся контролировать гипоманию
Двадцативосьмилетний Денис из Томска — инженер по образованию, но в гипомании он сильно увлёкся психологией и в результате стал психологом: «Я погрузился в труды Фрейда, изучал подробно его биографию. Увлечение незаметно переросло в одержимость: я нашёл, что у нас с великим психоаналитиком много общего — например, еврейские корни. В конце концов я дошёл до убеждённости, что я — новый Фрейд и смогу создать собственное, совершенно новое направление в психологии. Я убеждал в этом своих знакомых в соцсетях». Денис считает, что маниакальный бред усиливает те мысли, которые уже есть в голове, наши страхи или амбиции. На волне эмоций даже здоровые люди поступают безрассудно. А при расстройстве настроения эти безрассудства приобретают хронический характер и нередко повторяются при каждом приступе.
Депрессия — полная противоположность мании. В эти периоды человек целиком погружён в негативные эмоции: страх, чувство вины, беспомощность, ненависть и отвращение к себе и всему, что когда-то было дорого. Изнутри депрессии это состояние кажется беспросветным, а попытки его развеять — бессмысленными.
Психотерапевт Наталья Дикова уже несколько лет организует специальные тренинги регуляции эмоций для людей с БАР и говорит, что первым делом нужно разобраться в своих эмоциях, чтобы было на что опираться, когда полагаться на собственные ощущения невозможно. «Чтобы вовремя понять, что эмоции ведут вас куда-то не туда, стоит разобраться, какие именно это эмоции. Каждому человеку с биполярным расстройством нужно хорошо знать свои ключевые симптомы подъёмов и спадов, — говорит Дикова. — Лучше всего составить списки таких признаков заранее, в спокойном состоянии, и периодически с ними сверяться. Затем отметьте, что именно „не то“ вы склонны делать в этих состояниях. У каждого человека свои привычки: кто-то каждый раз начинает новый бизнес, кто-то — случайные отношения. Кроме эмоций, можно опираться на здравый смысл, то есть принимать решения рационально, взвешивая объективные плюсы и минусы. Если эмоции полностью затмевают разум, не стоит принимать решение сразу, а следует взять паузу на какое-то время. Затем посоветоваться с близкими людьми и выслушать их аргументы. Кроме того, нужно опираться на ценности. Понимание того, что важно в вашей жизни, помогает отсекать лишнее и добавлять нужное. Составьте список своих ценностей (например, это дружба, отношения с партнёром, забота о детях, ваша работа, возможность себя обеспечить). Выделите те, которые для вас особенно важны, можно даже повесить этот список дома на видном месте. Принимая решение, сверяйтесь с ним: то, что вы планируете, соответствует ли вашим ценностям?».
Денису понимание его ценностей и эмоций помогло разобраться в планах на жизнь. «Идея о том, что я новый Фрейд, конечно, была бредовой. Но мой интерес к психотерапии — совершенно реальный, — рассказывает он. — Психотерапия помогла мне разобраться в себе, и я осознал, что тоже мог бы помогать другим. Я получил психологическое образование и сейчас работаю в этой сфере. Я научился отслеживать гипомании. Сам себе говорю: так, началось, осторожно. Чтобы подтвердить, что это реальность, а не моё воображение, открываю диагностические критерии БАР в МКБ и DSM и сверяю симптомы. Веду дневник эмоций — это табличка с тремя столбцами, в которую я записываю ситуации, мысли и эмоции и сверяю, насколько они соответствуют друг другу. Считаю, что собственный опыт жизни с расстройством не мешает мне в работе, а, наоборот, помогает, потому что он повысил мою осознанность. Когда я проходил лечение в психиатрической клинике, с интересом общался с людьми с разными диагнозами, и это был бесценный опыт. Я хорошо распознаю психические нарушения у клиентов и могу своевременно направить человека к специалисту. Планирую дальше учиться на клинического психолога».
Реальна ли моя болезнь?
Нестабильные эмоции заставляют людей с биполярным расстройством сомневаться практически во всём происходящем с ними, в том числе — в реальности самой болезни. В депрессии человек представляет, что он тяжело и неизлечимо болен, и может отказаться от терапии из-за убеждённости, что вылечить его всё равно невозможно. На подъёме же он чувствует себя настолько легко и бодро, что решает, что уже выздоровел или вовсе не был никогда болен, — и тоже бросает лечение. Согласно американской статистике, более 60 % людей с диагнозом БАР не придерживаются назначенного лечения. Большинство пациентов по нескольку раз его начинают и бросают.
Елизавета Фёдорова, врач-психиатр и младший научный сотрудник Московского научно-исследовательского института психиатрии, объясняет, что это происходит не из-за неспособности понять и адекватно оценить своё состояние: «При этом расстройстве интеллект и критическое мышление не страдают. Когда приступ заканчивается, человек понимает, что это было ненормальное состояние. Если же человек болеет давно и с серьёзными приступами, но по-прежнему отрицает диагноз — тут речь идёт о снижении критики к своему состоянию. Это может быть признаком более серьёзного расстройства — например, шизоаффективного или шизофрении. У людей с биполярным расстройством чаще всего причина сомнений в надежде на лучшее: что это ошибка и на самом деле они здоровы. Обычно после смены нескольких фаз человек начинает видеть закономерности и признаёт их. Сомнения довольно часто подпитывают окружающие люди. Когда общество стигматизирует психические расстройства, пациентам страшно признать себя нездоровыми и нуждающимися в помощи. Опасно и современное обесценивание диагнозов, например когда родные или друзья говорят: „Ну, сейчас у каждого второго биполярочка, не выдумывай себе проблем“. Чтобы принять диагноз и научиться с ним сосуществовать, необходимо прежде всего психообразование. Специалист должен разъяснить суть диагноза и пояснить, почему назначено именно это лечение. Важно просвещать родственников пациентов, чтобы они адекватно понимали ситуацию и не отрицали проблему. Психообразование необходимо всему обществу, чтобы снизить давление на людей с психическими расстройствами».
Согласно исследованиям, приверженности терапии способствуют психообразование и психотерапия, в частности семейная и когнитивно-поведенческая терапия. Это подтверждает и опыт Юлии: во время последней госпитализации с тяжёлой депрессией год назад в Московском НИИ психиатрии ей попался квалифицированный специалист по биполярному расстройству. Он помог ей и впервые направил на курс психотерапии. «На первой сессии мне разрешили выражать любые эмоции, и я одновременно рыдала и орала матом. А через пару месяцев поняла, что лечение — это не только больницы и таблетки. Мне нужно наводить порядок в своей жизни», — делится Юлия.
На психотерапии она научилась замечать маркеры эпизодов, то есть первые признаки, по которым можно понять, что приближается мания или депрессия. «Мои признаки — это ускорение мышления, скачка идей, сокращение сна, раздражительность и конфликтность. Я всегда нервно реагирую на абьюзеров в круге общения. Если мне удается поставить такого человека на место вежливо, не теряя выдержки, — значит, всё нормально. А если я кричу, истерю и рвусь в драку — пора идти сдаваться психиатру. Когда мне слишком радостно и я слишком уверена в своих способностях, я притормаживаю и задаю себе вопросы: есть ли у меня сейчас повод так радоваться? не беру ли я сейчас на себя слишком много задач? почему я внезапно увлеклась чем-то новым? Я стараюсь замечать, когда нужно говорить „стоп“, если жизнь разгоняется слишком сильно».
Бизнес-консультант, постигшая все уровни осознанности
Последние десять лет из своих сорока Александра совмещает непрекращающуюся борьбу с колебаниями настроения с напряжённой работой бизнес-консультанта. Жизнь с биполярным расстройством она описывает как «постоянное балансирование на одноколёсном велосипеде над пропастью и одновременное жонглирование шариками: когда начинается спад, нужно вытаскивать себя из него, но при этом не ругать, ведь непримиримый внутренний критик может сильно усугубить депрессию. Когда идёт подъём, нужно ловить волну, но не слишком активно, ведь это может разогнать манию».
Александра делится своими наблюдениями: «Биполярники проходят несколько уровней осознанности на пути к пониманию болезни. Первый — я больна, мне нужно принимать лекарства. Второй — мне нужна психотерапия, чтобы разбираться в отношениях, работе и так далее. Третий — когда ты начинаешь понимать, что болезнь — это не только химия мозга: есть внешние факторы, которые тебя раскачивают, и их гораздо больше, чем кажется поначалу. Однако с ними можно работать: контролировать как сами события, так и свою реакцию на них, тем самым сглаживая биполярные фазы. Сейчас я на третьем уровне, но, возможно, он не последний».
Оценить объективно, это всё ещё «просто такое настроение» или уже эпизод, помогают диагностические тесты для оценки выраженности мании и депрессии. Психологи и психиатры разработали несколько подробных шкал, которые можно использовать в том числе для самодиагностики. Шкала мании Альтмана, в частности, включает такие признаки этого состояния:
- Я могу круглые сутки не спать и не чувствовать себя уставшим.
- Я очень много разговариваю, и меня невозможно перебить.
- Я постоянно активен и не нуждаюсь в отдыхе.
Как устроена химия биполярки?
Самооценку биполярника качает вместе с эмоциями: из крайности «я посланник богов на этой планете и могу всё» в крайность «я несчастный беспомощный инвалид и не могу даже помыться в душе». Виной всему сбой в обмене химических веществ — нейромедиатора дофамина — в головном мозге. Дофамин в народе называют «гормоном счастья», хотя корректнее было бы назвать его «гормоном мотивации».
«На протяжении последних четырёх десятилетий основной гипотезой, объясняющей механизм биполярного расстройства, остаётся дофаминовая гипотеза. Новейшие исследования подтверждают, что в основе мании лежат повышенная активность дофаминовых рецепторов в мозге и последующая гиперактивация системы вознаграждения», — поясняет психиатр Евгений Касьянов в книге «Биполярное расстройство: пособие по выживанию».
Система вознаграждения — это структуры мозга, которые награждают нас положительными эмоциями за успешные действия, таким образом управляя нашим поведением. При гиперактивации этой системы человек получает вознаграждение просто так, вне зависимости от достижений, — отсюда и восторженный настрой, и сверхуверенность в своих силах у людей в маниакальной фазе.
При биполярной депрессии происходит обратный процесс: в клетках отдела мозга под названием полосатое тело повышается количество белка, транспортирующего дофамин. Теперь уровень дофамина снижается, что приводит к ангедонии — потере способности получать удовольствие. Именно ангедония — главная проблема депрессии. Физически человек более-менее в порядке, его физические силы и умственные способности не исчезли, хоть и немного снизились. Но он не чувствует мотивации что-либо делать. Из-за того что успешные и правильные действия больше не подкрепляются позитивными эмоциями, человек как будто теряет внутреннюю опору и начинает сомневаться в каждом своём шаге, его самооценка резко падает. Так колебания уровня дофамина превращают человека из бесстрашного супергероя в пассивного «овоща».
Вундеркинд, которая не может позаботиться о себе
Ольге сейчас 22 года, диагноз ей поставили в 16, а первые симптомы она замечала ещё в 13-летнем возрасте. Девушка была вынуждена прервать свою учёбу на психолога в Москве из-за тяжёлой депрессии. Сейчас она подрабатывает репетиторством и готовится поступать на математический факультет в Израиле.
«Я с детства мечтала стать учёным и строила амбициозные планы. В юношеские годы я всерьёз планировала поступление в лучшие университеты мира — Гарвард, Принстон. Когда была подростком, размышляла, в какой области я смогла бы получить Нобелевскую премию. Это не были бесплотные фантазии: я решала американские тесты для поступающих, изучала способы получить грант на образование. При этом я понимала, что в депрессии не способна о себе позаботиться, даже помыться и поесть не могу самостоятельно. Если окажусь одна в чужом городе в таком состоянии, могу просто не выжить. Эта нестабильность ресурсов, противоречие между высоким интеллектом, хорошим логическим мышлением и беспомощностью порождало ненависть к себе», — рассказывает Ольга.
Способности людей с биполярным расстройством меняются не только в их голове. «При БАР уровни энергии, выносливости, общительности, креативности и скорости мышления скачут объективно, хоть и не так сильно, как это кажется изнутри», — говорит Дарья Варламова, автор книги самопомощи „В своём уме. Как заботиться о психике каждый день“. — Отчасти эту разницу в способностях можно сгладить медикаментами, если пить их по осмысленному плану, стараясь предупредить фазы, а не хвататься за таблетки от случая к случаю. Но в какой-то степени эти качели всё равно останутся».
Психиатр Елизавета Фёдорова обращает внимание на то, что умственные способности людей с биполярным расстройством объективно страдают, причём не только во время приступов: «Современная наука подтверждает, что заболевание вызывает снижение когнитивных функций: умеренное — в острые фазы расстройства и небольшое — в остальное время. Оно не столь серьёзно, как при шизофрении, но всё-таки есть. Ослабляются пространственная и оперативная память, концентрация внимания, способность к обучению. На выраженность ухудшений влияют прежде всего стаж и тяжесть заболевания, а особенно — психотические приступы. Чем больше эпизодов психоза пережил человек, тем сильнее страдает его мозг, так что в среднем возрасте ухудшения заметнее, чем в молодости. Дополнительный вред наносит злоупотребление алкоголем и психоактивными веществами, нередкое среди людей с БАР».
Когда Ольга осознала свой диагноз, она начала сомневаться во всём, в любых своих планах и интересах: «Любую увлечённость я рассматривала через бесконечные стёкла сомнения: а не гипомания это? Перед каждым решением думала, „как на это повлияет биполярка?“, злилась из-за того, что мне нужно беспокоиться из-за вещей, которые другие делают на автомате. Я даже не могла спонтанно остаться ночевать у подруги — ведь нужно взять с собой запас таблеток».
Со временем Ольга выработала стратегию: брать паузу на полгода перед крупными решениями и на пару дней — перед небольшими: «Каждую новую идею я сперва помещаю в копилку „возможно, маниакальная идея, нуждается в проверке“. Но, если спустя продолжительное время она по-прежнему меня интересует, перемещаю в раздел „можно попробовать“. Моё последнее серьёзное решение — об эмиграции в Израиль — было полностью взвешенным. Я обдумывала его и готовилась несколько лет, набиралась навыков самостоятельной жизни. В Израиле есть мощная система поддержки для людей с психическими расстройствами. Например, направляют к ним соцработников, чтобы регулярно помогать с бытовыми задачами. Так что здесь я чувствую себя в большей безопасности, чем в России».
Где заканчиваются мои способности
В своей книге Дарья Варламова делится опытом, как отделить настоящие способности от воображаемых: «Чтобы понять свои реальные возможности, я замеряла таймером, сколько чистого времени за неделю продуктивно работаю в разных фазах. Так я поняла, какой у меня разрыв в продуктивности и выносливости между фазами. А потом с помощью дневника настроения следила за своим состоянием. Если через пару недель такого режима мне плохо — значит, переработала, планку нужно снижать. Любопытно, что в реальности разрыв между маниакальной „гениальностью“ и депрессивной „тупостью“ может оказаться не так уж и велик. Измерить продуктивность можно и в социальной жизни. Выясните, сколько встреч с людьми в неделю вам легко даются в каждой фазе, и учитесь замечать, когда „перетусили“. Если у вас, как и у меня, фазы связаны с сезонами — стройте планы на год с учётом провалов, не ставьте сложных задач на „депрессивные“ месяцы.
Чтобы уравновесить самооценку, нужно всё время возвращать себя к своим реальным возможностям и достижениям. Для этого требуется рассматривать их из нормального состояния, с привлечением близких, коллег и психотерапевта. Например, записывать все достижения за год (оценивать результаты каждый месяц неэффективно, поскольку на них сильно влияют фазы расстройства). Перечитывайте эти записи каждый раз, когда чувствуете себя ни на что не способным».
К похожим выводам самостоятельно пришла бизнес-консультант Александра: «Я знаю, что в депрессии моя работоспособность снижается процентов на 80. Нередко приходится тащить все дела на оставшихся 20 %. Делать это без внешних и внутренних опор невозможно. Прежде всего нужно создать свою зону комфорта и при спаде из неё даже не высовываться. Моя зона комфорта — это уютный дом, родные люди и собаки, стабильный режим и предсказуемая загрузка по работе. Карантинный режим, как ни странно, расширил эту зону комфорта: я перешла на работу из дома — и стресса в моей жизни стало значительно меньше. Поначалу было скучновато, я боялась, что рутина и стабильность загонят меня в депрессию, но в конце концов оценила достигнутое равновесию. Во-вторых, профессионализм. Отработанные навыки в своей профессии позволяют включить автопилот и делать на нём достаточно многое. В состоянии депрессии профессионализм никуда не исчезает. Исчезает вера в свои способности. Так что нужно постоянно напоминать себе о том, что вы умели в норме. В-третьих, прекратите себя жрать. Это действительно важно. Мой лозунг в депрессии — „отстань от себя“, то есть перестань заниматься самоедством и самокопанием. Смело сокращайте повседневную нагрузку, оставляя самый необходимый минимум, и не думайте себя за это упрекать. При сильной депрессии вообще нельзя себя пинать. Здесь важно максимально отпустить ситуацию и расслабиться, позволить себе просто ничего не делать, ведь самая важная задача сейчас — просто пережить этот период».
Александра потратила массу времени, чтобы организовать для себя подходящий режим работы, который бы не провоцировал ухудшения: «Я подбираю себе проекты тщательно и предпочитаю что-то долгоиграющее, чтобы была возможность работать в своём режиме, без авралов. Часто приходится силой запрещать себе брать новые задачи, даже если они кажутся очень привлекательными. За годы я приобрела ценный навык: спихивать с себя лишнее, не пытаться объять необъятное и не впихивать невпихуемое. Регулярно напоминаю себе, что мой главный приоритет — не везде успеть, а хорошо себя чувствовать».
Весной 2020 года Юлия вышла из своего самого длительного пребывания в психбольнице в новый пандемийный мир масок и пропусков. В тот раз она провела в клинике два месяца, причём взаперти — из-за карантинного режима. И решила, что больше не хочет туда возвращаться. Она оформила группу инвалидности, и теперь ей не нужно думать о том, что она останется без средств к существованию из-за приступов болезни. Инвалидность не помешала этой целеустремлённой женщине вернуться к работе с животными, теперь — в должности провизора в ветеринарной клинике. Кроме того, Юлия решила по мере сил помогать другим биполярникам и начала учиться на курсах равных консультантов.
«Я пришла в группу поддержки биполярников и спросила: „А как вы заранее готовитесь к маниям и депрессиям?“ Моя самая главная задача на будущее — быть готовой к весне. Все мои мании случались в апреле-мае. И на этот раз я настроена поймать её раньше, чем она поймает меня», — подводит итог Юлия.
