Читатели, напоминаем, что сегодня вас ждёт марафон последних конкурсных тех самых историй, а уже во вторник мы подведём итоги и определим троих победителей, истории которых наберут больше всего лайков, шеров и ретвитов в соцсетях. Голосуйте, пока ещё есть время! Первая на сегодня конкурсная история — рассказ нашего читателя, представившегося Сашей, о том, как он по молодости отправился из Петербурга в Москву без денег, но зато с другом, а вернулся через трое суток и без денег, и без друга (не волнуйтесь, с другом всё в порядке). Александр, спасибо вам! Читатель, мы уже много раз публиковали истории об абсурдных путешествиях по России и миру, что же до российских железных дорог, то они — самое настоящее явление Постапокалипсиса. Вот целая подборка историй, произошедших с нашими читателями в поездах и электричках: встреча Нового года в пригородной электричке с водкой и игривой старушкой, привидение в поезде до Таллина, неожиданное путешествие в Нижний Новгород с сорока рублями в кармане, два гея спасают мужика, которому электричкой снесло попу, ночной поезд и откровения журналиста телеканала «Россия-1», неуловимые электрички и посещение Адищево со второй попытки, одиночество штурмана Рашкина в поезде «Екатеринбург — Москва» и, конечно же, инфернальное исследование метафизики электрички и встреча с богом РЖД. Приятного чтения!
История, которую я собираюсь вам рассказать, — дела давно минувших дней, мы были молоды и пребывали в полной уверенности, что любая шалость сойдёт нам с рук. В те годы я часто предпринимал путешествия из Петербурга в Москву. Тогда многое было по-другому.
Однажды я поехал в Москву с другом. Что было нужно в столице мне, я уже точно не помню, а вот друг ехал по делу — получать из рук достопочтенной Тины Канделаки новый виниловый проигрыватель в качестве приза за рассказ в журнале «Русский пионер» (да-да, в том самом, выпустившем роман господина Суркова). Друг был русским писателем и даже имел визитку, на которой таковым и представлялся. Денег в тот раз у нас было очень мало, хотя какие-то всё-таки были. А вот билетов не было, зато был с собой так называемый «ключ проводника», поэтому почти все проверки мы благополучно пережидали в туалетах.
Все, кто часто ездят из Петербурга в Москву и обратно, знают, что есть очень плохие дни для таких поездок. Это дни футбольных матчей между «Зенитом» и московскими командами. И мы с другом решили ехать в столицу как раз в один из таких дней. Уже на перроне перед посадкой в вагон твоё предвкушение поездки начинает перебиваться ощущением выживания: ОМОН и милиция (теперь вот полиция) снуют повсюду, проводники с тревогой и страхом всматриваются в документы и лица пассажиров. А те, в свою очередь, увидав попутчиков-фанатов, сразу же быстро отворачиваются к стене и усиленно пытаются отойти ко сну, с которым, на самом деле, вряд ли этой ночью вообще встретятся.
После проверки билетов, когда опасность попасться на глаза проводникам и быть высаженными миновала, мы отправились в вагон-ресторан. Друг мой, недаром что писатель, сразу же встретился взглядом с одиноким мужчиной средних лет за одним из столиков. Ужин мужчины состоял из водки и селёдки. Селёдка была нам неинтересна, а вот водки мы хотели, но денег на ресторанную у нас не было.
Друг мой, гордо так и не закончивший СПбГУ, был весьма эрудирован: мужчина с селёдкой сразу же попал под его влияние. Ну, и под моё, наверное, тоже чуть-чуть. Мужик заказывал, мы пили и скрашивали общением его скромную трапезу. Закончился вечер разговорами о русском космизме, наш новый друг даже показал нам книгу не то Дугина, не то Быкова, но к тому моменту это было уже не особенно важно — нас уже искали проводники, которые каким-то образом узнали о нашем существовании и наличии в поезде. Решено было использовать попавшего под наше обаяние попутчика в качестве отступления.
Спал он в купейном вагоне, и на этом месте любой читатель, который хоть раз вписывался в поезд без денег и билетов, недовольно поморщится — ведь спрятаться в купе негде: третьей полки там нет, а багажная очень узкая. Ворвавшись втроём посреди ночи в купе, в котором уже спали трое других пассажиров, мы решили, что нам с другом нужно лезть на багажную полку над входом. Способностями сворачиваться, как йоги, мы не обладали, да и двигательные функции получившего дозу алкоголя организма стремились к покою, но всё-таки мы с этой задачей справились. Самое удивительное, что спящие пассажиры даже не выразили никакого недовольства при нашем появлении.
К сожалению, в какой-то момент нас всё же обнаружили. Но это произошло уже после того, как проехали Бологое, а это означало, что мы могли либо договориться с начальником поезда и ехать до Москвы, либо сойти в Твери и преспокойно прибыть в Москву на электричке. Начальник поезда оказался жалким нытиком одного с нами возраста — двадцати с небольшим лет. Как он стал начальником, было непонятно, и мы всячески пытались на него давить. Он ныл, но не поддавался, поэтому в Твери мы сошли. Сошли и преспокойно добрались до Москвы первой же электричкой, проехавшись в ней опять же зайцами.
Два дня в столице пролетели незаметно, так и не могу вспомнить, зачем я вообще туда поехал, но возможно, что всё-таки на футбол. А может, и просто за компанию с другом, который, к слову, благополучно получил свой приз и даже сумел красиво сыронизировать над предводительницей самых умных. Когда до последнего на тот день обратного поезда оставалось часов пять, я отправился на «Винзавод», там открывалась выставка фотографии. К сожалению, имени фотографа я не помню, помню только, что фотографии были хорошими, фотограф точно был очень известным, а виски на открытии было очень и очень много.
Когда я очнулся, оказалось, что сумка с книгами из «Гилеи», телефон, документы, всё куда-то делось. А последний поезд уже отбыл в Северную столицу. То были дремучие времена моего абсолютного топографического кретинизма в Москве. Приезжая из уютного Петербурга, который казался как раз по размеру для жизни, я попадал в город, в котором можно по два часа добираться из центра до квартиры любого приятеля. Ну, и, естественно, никаких адресов ни в голове, ни с собой на бумажке у меня не было. Телефона тоже уже не было. Поэтому не оставалось ничего другого, кроме как отправиться на вокзал. Помимо футбольного матча в те выходные в Москве проходил ещё и какой-то панк концерт (может быть, я как раз на него и приезжал?), в связи с чем на вокзале, по моим расчетам, точно можно было встретить знакомых. Знакомые там и правда обнаружились, но денег у них не было, поэтому мы направились в «Рамстор». Рассовывая всякую мелочь по карманам, я не задумывался над тем, сколько футбольных фанатов из Петербурга и Москвы до меня проделывали здесь такое каждый месяц. На выходе что-то запищало, а это означало, что нужно срочно делать ноги. Побег мой успехом не увенчался, на повороте я, не рассчитав траекторию, вошёл в асфальт.
Далее начали происходить загадочные вещи: сначала на моих запястьях защёлкнулись наручники, стало очевидно, что ситуация предельно осложнилась. Потом какие-то неведомые силы меня от наручников избавили, и я снова оказался на вокзале. В компании бомжей, вслух обсуждавших меня. Один из них сообщил мне, что меня-де ищет вся местная милиция. Увидав моё замешательство, другой представитель привокзальной интеллигенции предложил мне отправиться в его апартаменты и переждать там. Выбора не было. По крайней мере, в тот момент мне так почему-то казалось. Мой хост посоветовал набрать из мусорки побольше глянцевых журналов, дабы было, на чём спать. Домом моего нового друга оказалась крыша гаража в пяти минутах ходьбы от площади трёх вокзалов. Так глубоко я никогда до и никогда после не дауншифтил.
Пробуждение моё было на удивление прекрасным, лучи солнца лобызали моё лицо, похмелье было умеренным, но поначалу я всё никак не мог понять, что же происходит. Вскоре я всё-таки слез с гаража, купил билет на одну пригородную зону в электричку Москва — Клин и начал своё эпичное возвращение домой. В кармане у меня оставалось 17 рублей.
Дорога домой была тяжела и утомительна, все попутчики были на одно лицо — любители пошакалить на перегонах Москва — Петербург и кинуть на деньги или телефоны-плееры продвинутую молодёжь, набиравшую культурный багаж в электричках Октябрьского направления. У меня с собой не было ровным счётом ничего, поэтому общение наше проходило довольно безболезненно и даже легко, хотя до культурного уровня разговоров, которые мы вели два дня назад по пути в Москву, явно не дотягивало. Было тоскливо и скучно. Попутчики не верили тому, что я утерял абсолютно все вещи, и пили какой-то растворитель. Мне не предлагали.
Где-то в Твери меня осенило, что надо ехать автостопом. Всё закончилось пятнадцатью километрами пешком в одну сторону от вокзала до трассы, двумя часами ожидания и пятнадцатью километрами пешком обратно. Наградой за это бессмысленное и утомительное предприятие стал электропоезд. Малая Вишера и приятные пассажиры, которые передают тебе свой билет при проверке, болтовня и предвкушение дома — всё это было прекрасно, мне даже полегчало. А ведь ещё вчера я угрюмо напевал про себя «на дальней станции сойду» и был готов расплакаться от усталости.
Вот так вот одно из самых ярких приключений беззаботной моей юности оказалось мутным, загадочным, тяжёлым и одновременно весёлым преодолением собственной глупости. Друг-писатель, кстати, доехал до Петербурга автостопом, вместе со своим призом. А лет через семь с разницей примерно в год мы оба переехали в Москву.
