Есть ли секс после шестидесяти и что происходит с человеческой чувственностью со временем? Автор самиздата поговорила с несколькими людьми старше шестидесяти лет с различной сексуальной активностью, чтобы разобраться, что сегодня для них означает сексуальность и как она изменилась со временем.
Поколение людей, которым сейчас больше шестидесяти лет, не привыкло рефлексировать и разбирать такие понятия, как любовь и секс, ― им даже было непонятно, зачем это делать. Отношение к сексу строилось по всем знакомой модели ― завоевать или наградить завоевателя. Почти такое же и отношение к старости: закончить гонку за благами и спокойно доживать век. А если заканчивается гонка, значит, и секс утрачивает своё значение символического капитала. Действительно ли это так?
Вадим
С Вадимом мы встречаемся на улице и решаем прогуляться. Ему семьдесят, и он выглядит крайне бодро ― свежая стрижка, тёмно-синий тренч, широкая улыбка. Он сообщает, что купил тренч на днях, кокетливо вертится, чтобы я лучше рассмотрела. У него консультационный бизнес, а ещё он преподает и страшно любит это дело.
Он развёлся ближе к сорока, и, как говорит, «понеслась». Мужчина старательно завоёвывал репутацию сердцееда и гуляки, да и в целом вся его деятельность так или иначе упиралась в слово «завоевать», будь то о женщина, карьера или внимание.
«Точнее, карьера, внимание, женщины ― именно в таком порядке, ― поправляется он. ― Я не хвастаюсь, а иронично констатирую факт: я старался соответствовать образу успешного мужчины и иметь все атрибуты, этому образу положенные. Было ли это приятно? Временами очень, пока ты молод. Всё время думаешь о том, как выглядишь и кого впечатляешь, какой ты в глазах других. И от этого отталкиваешься в отношении к себе».
Вадим часто влюблялся, хотя сейчас склонен считать, что это была не любовь, а попытки самоутвердиться. Годам к пятидесяти стало понятно, что состояние, в котором всё время нужно гнаться за чем-то приедается, всё время впечатлять кого-то ― тоже.
Психолог и психотерапевт Дмитрий Исаев отмечает, что отношение к сексу часто связано с личностной зрелостью. Если с годами она не приходит, то сложно ожидать изменения установок. Формальное понимание того, что сексуально-эротическая сфера ― это не только секс, ничего не меняет в характере отношения к партнёру.
К пятидесяти годам и секс стал утрачивать для Вадима свою ценность. «Казалось, что уже ничего нового там быть не может, — признаётся он, ― да и либидо, как вы понимаете, ниже. Доказывать уже никому ничего не надо, а секс ― это ведь у мужчин про доказывание: себе, ей, воображаемым всем». У него появлялись женщины, но скорее для галочки, чтобы он мог убедить себя, что он всё ещё в форме и интересен противоположному полу. Исчезли мотивация и удовольствие, но появились мысли о том, что трава раньше была зеленее, а секс ярче.
«А ещё понемногу начинает накрывать страх: вот это, наверное, и есть старость. Я не то чтобы не могу ― я не очень хочу „мочь“. Мне всегда казалось, что быть старым мужчиной — значит быть смешным и немощным, когда хочешь, но не можешь. Оказалось, всё ещё грустнее: ты просто не хочешь».
Характер у Вадима всегда был оптимистичный и жизнелюбивый, поэтому он решил не делать поспешных выводов и спрашивал себя, чего он ждёт от общения с женщиной, если не секса? Готов ли он вообще от этого отказаться? Выяснилось, что не готов. Он стал искать литературу, общаться с друзьями-психотерапевтами на эти темы. «Ну знаете, как это бывает в таких разговорах. Ты вроде поднял тему абстрактную, просто порассуждать, но все понимают, почему ты об этом говоришь», ― говорит он.
Внутренне он не готов был согласиться с тем, что после пятидесяти ты не можешь получить новый романтический опыт. Чувствовал он себя ещё бодрым и полным сил, и столько опыта уже нажил, и стольким хотелось поделиться — неужели же вот так всё и закончится? Вадим говорит, что это серьёзное изменение ― осознанное желание делиться ― приходит только с возрастом, когда весь жизненный опыт превращается в житейскую мудрость.
Майя
Вадим недоумевал: уже за пятьдесят, а он вздумал искать себя. В тот момент в его жизни происходили болезненные пертурбации: серьёзно заболел сын, большие проблемы с работой, всё перевернулось вверх дном ― и внутри, и снаружи. Но почему-то не было страшно. Он тогда очень остро почувствовал жизнь, подумал, что вот это она и есть — ничего непонятно, но нужно разбираться, чем он и стал заниматься.
Он даже пошёл к психотерапевту, но вскоре прекратил визиты. То ли психотерапевт был не тот, то ли мужчина не готов был откровенничать, но Вадим продолжил искать себя. А потом он встретил женщину. Майя на четырнадцать лет младше, бойкая, упрямая, творческая, тоже любит преподавать.
«Она-то вот меня с ног сбила своей энергией: носится, хохочет, активничает. Я для неё поначалу был как какой-нибудь красивый гарнитур, который удачно подошёл под интерьер. Это было даже приятное чувство — просто быть частью её сумбурной жизни, я себе даже каким-то неповоротливым казался рядом с ней, будто замедленным, она меня разгоняла. И ещё шутила надо мной всё время, высмеивала, но так, что мне самому смешно было. И очень любила секс».
Прошёл букетно-конфетный период, и начались проблемы. Вадим привязался к Майе, а она всё говорила ему, что только после тридцати поняла, что такое секс. Он начал пугаться, что его упрекают и от него ждут, что он должен быть постоянно готов к этому. Вадим шутил, что он уже старый больной человек — что с него взять? Он не то чтобы не хотел — просто всё время боялся, что она хочет больше, чем он может дать, и это очень сильно влияло на его уверенность.
Привязанность и уважение к Майе будто не вязалось со всем его прошлым сексуальным опытом. Секс ― это загадка, обладание. А когда человек выходит на такой уровень близости, уважения и партнёрства — всё это словно перестаёт работать.
«А ещё секс ― что-то запретное, ― добавляет Вадим. ― А здесь вроде как ничего запретного, только родное и близкое. Я смотрю на женщин, которые со мной заигрывают, и даже думаю иногда: какие они без одежды? Но я забуду об этом уже завтра. Или не забуду, но ничего сверх этого я к этим женщинам не чувствую. А к ней ― чувствую. Но как я ей объясню? Не могу спать с тобой, потому что слишком люблю? Да и вообще такое обсуждать сложно, когда вся прошлая жизнь вертелась вокруг, уж простите, твёрдого члена, а тут я должен рассказывать о своих переживаниях женщине, вместо того чтобы удовлетворить её».
В конце концов Вадим с Майей расстались, так и не найдя решения.
Она не злилась, а просто ушла. Он был уверен, что так всё и должно было закончиться: «Всё логично, ей нужен кто-то помоложе, кто даст ей то, чего она хочет. Я-то не могу, разве это её вина? Проблема в том, что я тогда думал, что это ничья вина, просто время берёт своё. Было приятно выяснить, что я ошибался».
После этого у Вадима появилась подруга-сексолог ― они много разговаривали, она сначала посмеялась над его историей, а потом сказала, что секс ― это не в первую очередь способ коммуникации и изучения партнёра, и для этого есть много, гаджетов, частей тела и слов. Многое из того, что она тогда говорила, Вадим воспринимал с трудом и мало что запомнил: ему казалось это бредом.
А потом он случайно встретился с Майей на вечеринке у друзей. После неё они пошли прогуляться, разговорились и загулялись до позднего вечера. Вадим предложил зайти к нему, выпить по бокалу и разойтись, но в итоге Майя уехала от него только следующим утром.
Они говорили всю ночь, смеялись, вспоминали, шутили друг над другом, обсуждали детей каждого из них. А потом Майя стала рассказывать про какого-то мужчину, который у неё недавно был, и про их неудачный опыт. Сквозь смех описывала, что он сделал не так, и Вадиму стало интересно. Разговор ушёл далеко: обсуждали, кого что возбуждает, делились удачными и неудачными опытами, потом перешли к обсуждению их секса.
По словам системного психотерапевта Марины Травковой, секс ― это не только сам акт пенетрации, но и множество разных техник. Так или иначе, люди нуждаются в телесности до самой смерти, какой бы она ни была. Нужно не бояться разбираться в себе и задавать вопросы, говорит она. Мужская гендерная социализация, например, очень этому мешает: мужчины избегают таких разговоров, молчат и делают вид, что им это просто больше не надо. Но, по словам Травковой, если это было важной частью их жизни ― нужно бороться, чтобы твоя интимность принадлежала тебе. Многое в культуре посвящено эрегированным фаллосам, и при этом только четыре процента женщин могут получить оргазм лишь от пенетрации, остальным нужно что-то ещё. И вот это «что-то ещё» ― огромное поле для изучения и взаимодействия.
Вадим сначала больше молчал, говорила Майя, ему было неловко делиться таким интимным, а потом вдруг что-то щёлкнуло ― и его было не остановить. «Это был очень странный опыт, мне казалось, что во время этого разговора я был более голым перед ней, чем все предыдущие разы, когда и правда был голым. А потом была совершенно прекрасная ночь, но знаете ― мужчины о таком не рассказывают».
Елена
Елена ― вдова и бывшая завуч школы ― куда менее оптимистична в вопросах секса после шестидесяти. Сейчас она посвятила себя другой любви ― к детям, внукам, друзьям. Она рада, что это всё закончилось: всю жизнь женщина думала о том, что недостаточно старается сексуально удовлетворить партнёра, искала способы его порадовать и винила себя, если что-то шло не так. «Оно ведь так надоедает со временем, что уже ничего не хочется. Привязанность, уважение и любовь остаются, думаешь: неужели этого недостаточно? А потом смотришь, как он с кем-то заигрывает, и понимаешь: ему недостаточно. Хотя он любил меня, я знаю, но мне всё время казалось, что любит как-то не так и я делаю что-то не то».
Она сидит рядом с планшетом, в котором скачаны книги, Skype, приложение-раскраска и фоторедактор. Я спрашиваю, чем ей больше всего нравится себя развлекать. Она отвечает, что любит себя фотографировать. Внучка показала ей, как можно редактировать фотографии, накладывать фильтры и эффекты. Елена пока только учится, но ей нравится, а в семье шутят, что она будет блогером. «Хотя я человек не публичный, я сфотографирую, подвигаю всякие бегунки в планшете под фотографией, посмотрю на это, дочке пришлю или внучке ― и всё, мне достаточно. Но бывает, что посмотрю и думаю: ну красавица, красавица ― и кому я такая достанусь? А потом сразу: ой, не дай бог, это ж всё спокойствие пропадёт, лучше никому уже не доставаться».
Про секс Елена говорит неохотно и даже как-то устало, но спокойно, взгляд не отводит, не стесняется ― просто не интересуется темой. Говорит, что в кои-то веки может заняться в жизни чем-то ещё. Раньше на сексуальную жизнь уходило много сил, энергии, нервов, переживаний. На вопрос, хочет ли она попробовать что-то новое сейчас, отвечает: «Я если что-то новое узнаю, то, может, и захочу ― чем чёрт не шутит, но дело-то всё в том, что не хотеть мне нравится, у меня сейчас, можно сказать, сексуальная пенсия».
Михаил и Вера
Михаил и Вера вместе уже тридцать один год. Он ― бывший спортсмен и судья спортивных соревнований, она ― в прошлом детский врач. Очень приветливые, гостеприимные, перебрасываются шутками, но Вера не готова участвовать в нашей беседе.
«Это вы с ним обсуждайте, он такое любит. Сейчас вам тут будет рассказывать, какой он мачо!» ― стеснительно смеётся Вера и оставляет нас с Михаилом. Тот хитро улыбается и начинает издалека ― про карьеру боксёра, про силу и мужественность, про то, как все девчонки за ним ухлёстывали, а он вот влюбился в Веру и до сих пор любит.
«Какой уже секс? Мы обнимаемся, за руки держимся, целуем друг друга. Но в этом уже нет того, что было в молодости, какого-то желания всё ухватить, покорить ― только привязанность и нежность. Раньше, бывало, поссоримся, и как это бывает, когда ты молодой, всё на свете решается сексом ― и когда хорошо, и когда плохо. А сейчас так уже не получается: дуемся по углам, и кто-то первый приходит к другому. Вера вот сырники любит, я ей сырников наделаю, ставлю перед ней тарелку и говорю: ну давай, ругайся на меня. Она сначала ругается, а потом уже раз ― и мы смеёмся оба, ушло всё куда-то. Теперь у нас, выходит, вместо секса сырники».
По словам психотерапевта и сексолога Дмитрия Исаева, зачастую люди не могут объективировать того, кого уважают, при том, что секс для многих завязан на объективации. Такая ситуация происходит потому, что для многих мужчин (и не только) секс связан с вертикальными отношениями.
Михаил говорит, что, когда люди так долго вместе, значимость обид уже невелика, ценнее то время, когда вам вместе хорошо. Важнее секса теперь телесность: гладить друг друга, обнимать, накрывать пледом, когда холодно, заправлять волосы за ухо и вместе молчать. Психотерапевт Марина Травкова говорит, что мысль о том, что секс переоценён, актуальна и для молодого поколения ― не только для зрелых людей. Несмотря на то, что СМИ и медики транслируют пользу и важность секса, многие хотят тратить время совсем на другие вещи и ищут в отношениях другой близости. И это давление в две стороны: те, кто хочет просто сидеть под пледом в обнимку, слышат, что нужно вовсю заниматься сексом, а те, кто хочет вовсю заниматься сексом, слышат, что это стыдно и пора успокоиться.
В случае длительных отношений, отмечает Дмитрий Исаев, всё дело в умении переходить от дружеского к эротическому. Нужно подобрать ключи, сигналы, выстроить сценарий для инициации возбуждения. Иногда требуется что-то мощное, чтобы пробудить желание. Мы часто слышим о специальном белье или конструирование необычных ситуаций, но куда как важнее оказывается необходимый настрой. Вот он как раз и является результатом чего-то неуловимого в нашем партнёре, в его словах, взглядах, жестах, движениях, что тут же настраивает нас на определённый лад. Те, кто это умеют это найти, — счастливы десятилетиями.
«Ну бывает, конечно, промелькнёт бес в ребро! ― говорит Михаил. ― Но это уже не цель ― кто там что не видел? Когда доживёте до такого возраста, сами поймёте, что нет ничего такого, за чем нужно так бегать, как вы, молодые, бегаете. Кто уже после шестидесяти бегает за сексом? Вот иногда думаю: интересно, у Путина есть секс? Я, может, и скучаю иногда по этому, но не думаю, что так уж нужно пытаться вернуть. Важно совсем другое ― любовь, вот её бы не потерять к старости. А секс — ну не такая уж и потеря».
Послесловие
Сейчас Вадим всё ещё ведёт сексуальную жизнь, но она сильно отличается от прежней. Частота интимных контактов постепенно снижается, но остаётся качество. Вадим признаётся, что многое узнал про свою сексуальность и всё ещё борется со старыми установками в голове, но куда более успешно. А с некоторыми не борется вовсе, потому что оказалось, что они могут не только мешать, но и помогать.
Он уяснил, что секс ― это куда больше, чем непосредственно половой акт. Секс ― это всё, что до, после и вокруг него. Секс ― это просто язык: можно выучить несколько фраз из разговорника, чтобы заказать себе оргазм, а можно рассказывать на нём целые истории. Или даже написать роман.
После определённой цифры всё не заканчивается. Сейчас, когда выясняется, что пятьдесят ― это новые тридцать и впереди ещё много лет, «доживать свой век» приходится действительно долго, при этом обладая куда большим количеством свободного времени. И доживать уже не кажется такой уж хорошей идеей, когда можно полноценно жить, а наличие секса является неотъемлемым элементом полноценного благоденствия, и совсем отказываться от него ― не единственная опция даже для тех, кому уже сейчас за шестьдесят.
