У журналистки Лизы Мороз синдром постоянно возбуждённых гениталий — её тело несколько раз в день требует оргазмов. Врачи называют болезнь «бешенством матки», разводят руками и советуют лечиться пакетом замороженных овощей на клиторе. А в это время тысячи женщин по всему миру мучаются, придумывая новые способы снять напряжение, перематывают постельные сцены в фильмах, чтобы нечаянно не возбудиться, и даже совершают суицид. Самиздат рассказывает, как живут женщины, уставшие от постоянного механического секса.

Тишину утреннего офиса нарушал только стук клавиш. Я ёрзала, прерывисто дышала, косилась на редких коллег и раз за разом перечитывала одну и ту же строчку: «Процентная ставка для молодых специалистов снижается…» Напряжение в моих штанах только росло. Тело умоляло об оргазме здесь и сейчас. Требовало, чтобы я неловко встала с кресла, дошла до туалета, закрыла дверцу кабинки и плотно прижала руку к трусам, будто затыкая разоравшегося ребёнка. 

Снимать бельё необязательно. Мастурбировать через одежду даже лучше — трение ткани работает быстрее и эффективнее, чем пальцы. Правда, сложно остановиться: если «зуд» запущен, чтобы отпустило, нужно минимум минут пятнадцать. Дальше можно возвращаться за стол, ближайшие несколько часов я точно смогу сконцентрироваться на радостных эмоджи и фотографиях банковских клерков. 

Шёл третий месяц, как моя вульва вырвалась из-под контроля. Я работала эсэмэмщицей в рекламном агентстве, самым платёжеспособным клиентом которого был медленно умирающий банк, и ежедневно устраивала себе внезапный перерыв.

В первый раз возбуждение на работе шокировало меня прямо во время брейншторма. Все накидывали идеи картинок и текст для объявлений, а я старалась сильнее вжаться в стул, думая, что просто хочу в туалет, но состояние повторялось и не проходило.

Каждый раз, когда я садилась на шатающийся стул, вульва начинала пульсировать, нагреваться и азбукой Морзе передавать сигналы в живот и клитор. Пока в один из дней я не нашла правильный способ.

Теперь мне было стыдно и страшно, потому что я не понимала, что происходит с организмом. Казалось, что коллеги всё видят и в закрытых чатах шутят о том, что я выхожу в туалет слишком часто. Этот кошмар мне снился по ночам. Каждый день меня отчитывали за невнимательность: «Лиза, почему тебе так трудно запомнить, что мы используем кавычки-ёлочки, а не лапки. Где ты витаешь?»

Мою жизнь наполнял постоянный стресс. Совсем недавно я хотела выйти замуж за любовь всей моей жизни, жарить ему картошку с котлетами и родить детей с его отчеством. Наш секс был хорошим, но иногда превращался в насилие, хотя я-то думала, что так и бывает, когда любишь. Моя главная задача была отдавать по-максимуму, а потом я узнала, что, пока меня нет дома, он счастливо проводит время с нашей общей подругой на нашем же постельном белье. Расставание пробудило во мне булимию: горе я заедала килограммами чесночных гренок, а потом ненавидела себя и в итоге обратилась к психологу.

Теперь я пообещала себе брать от отношений всё, убила ту «послушную девочку», которой меня растили родители, и подписалась на всех крупных секс-блогеров, чтобы принять себя. Погружаясь в мир активного согласия, смазок и безопасного БДСМ, я сменила несколько партнёров и в итоге завела полиаморные отношения. Такого поворота мама принять не могла и называла мое бунтарство блядством. Мы жили вместе, и каждый раз, когда я уезжала в ночь, мама закатывала глаза и кричала вслед, как ненавидит ту, кем я стала. 

К остальным проблемам добавилась и ужасная работа, которая вызывала во мне только ненависть. На этом тяжёлом эмоциональном фоне спустя два года я обнаружила себя в офисе, посильнее сжимающей бёдра, чтобы унять непонятный зуд. 

Каждый день на ненавистной работе теперь превращался в ещё большее испытание. Я прислушивалась к просьбам организма и выполняла всё, что он захочет. Перед работой выпускала пар в ду́ше. Старалась сидеть, широко расставив ноги, или вообще не садиться там, где это возможно: ела стоя или на ходу, стояла в метро, а на работе часто подрывалась с места, чтобы пройтись. Но этого не хватало, чтобы подавить несогласованный протест тела.

Вечерами выручал секс. Но избавляться от давления в промежности с помощью людей — плохая затея: у партнёра не всегда было желание. Когда он отказывал, я злилась и принималась за уже отработанные способы: потереться о подушку, сходить в душ, включить секс-игрушки. Иногда это было приятно, но в большинстве случаев походило на механическое расчёсывание комариных укусов.

Через несколько месяцев бесконечной мастурбации я решилась обратиться к врачу, выписала все симптомы в заметки и зачитала их гинекологу. На её лице проступил скепсис: «Ну всё понятно. У вас бешенство матки».

Бешенство матки — «облагороженный» синоним истерии, точнее, её гиперсексуального проявления. О бешенстве упоминал ещё Платон — он утверждал, что так детородный орган женщины сопротивляется зачатию и вынашиванию плода. Столетия назад высшие медицинские умы (конечно же, мужские) считали, что именно из-за блуждающей природы матки хилые флегматичные девы падали в обморок, бились в конвульсиях, испытывали резкие головные боли и «истерические колики» в желудке.

В XIX веке болезнь переосмыслили, назвав её причиной раздражение нервов и поставив под сомнение связь с репродуктивной системой. Учитель Фрейда Жан Шарко взглянул на проблему с другой стороны и предложил лечить «истеричек» гипнозом. А сам Фрейд считал, что причина «взбесившейся матки» вовсе не матка, а подавленные сексуальные желания. Диагноз «истерия» исчез под конец XX века. Его заменили тревожные расстройства и депрессия. А вот «бешенство матки» осталось простонародным названием «повышенного полового влечения», которое занесено в МКБ-10 и включает нимфоманию и сатириаз. 

«Вероятно, у вас гиперсексуальность. Попробуйте лидокаинчик. А больше ничего и не поможет», — посоветовала гинеколог. Она рассказала, что сталкивалась с подобным лишь раз. К ней обращалась женщина, которая после климакса стала ощущать постоянное возбуждение. Я попросила её контакт.

«Здравствуйте. У нас с вами один врач и одна проблема с возбуждением. Я бы хотела встретиться. Мне больше не к кому обратиться», — руки и голос дрожали, я ожидала отказа. Но Валентина согласилась и предложила столовую рядом с больницей. 

«Не думаю, что я какая-то особенная. И вообще не понимаю, как могу тебе помочь. Просто знаю, что нужно смириться», — отвечает она, ковыряя малиновый лак на указательном пальце. Валентине 59 лет, расстройство у неё — последние восемь. Она работает санитаркой в больнице скорой помощи, подрабатывает уборщицей в нескольких офисах, а каждые выходные пропадает на даче, выращивая цветы и несколько кустов картошки. Физический труд не приносит много денег, зато отвлекает от зуда. 

«Всё началось после менопаузы. Врачи предупреждали, что будут перемены. Ну там сухость или, наоборот, слишком высокая влажность. Я была готова, но точно не к такому. — рассказывает женщина. — Иногда я чувствую, что сижу на остром камне и мне нужно найти положение, в котором он меня не проткнёт. А иногда это похоже на подёргивание, как может дёргаться глаз». Чтобы прекратить эти ощущения, она принимала душ — вода расслабляла. А когда это перестало действовать, начала «трогать себя ТАМ». 

Валентина никогда не любила секс больше, чем это считалось нормой. Прощала мужу измены, «потому что зарплата санитарки не даёт тебе права выбирать». Родила двух дочек и хотела внуков. А когда муж умер, решила, что посвятит себя работе, детям и даче. «Я готовилась к спокойной старости», — усмехается она на мой вопрос, хотелось ли ей встретить нового мужчину.

Возбуждение в эту, казалось бы, размеренную жизнь могло ворваться в самые не возбуждающие моменты. Например, в очереди в магазине, когда перед ней стояли дети, или в бане, куда она ходила с подругами. Валентина не раз видела их нагими, но, когда почувствовала, что ей нужно получить оргазм, очень испугалась: «Я ж не из этих. Я мужиков люблю». «Может, из-за того, что я не занималась спортом, у меня расслабились мышцы и всё пошло по пизде в прямом смысле?» — риторически вопрошает женщина. 

Из-за неожиданного и постоянного возбуждения ей стало сложнее работать, тогда Валентина обратилась к народным методам: «Я подумала расслабляться коньячком в нашей подсобке. Надо было затуманить мозг». Я вспомнила, как тоже пробовала, но со мной метод не работал и даже, наоборот, усиливал симптомы.

После смерти мужа Валентина живёт со старшей дочерью, младшая несколько лет назад вышла замуж и уехала за границу. Дочь знала: что-то происходит, но говорить о сложном было не принято, поэтому она просто избегала этой темы. А потом подарила матери путёвку в санаторий. «Хорошо, что там были процедуры и концерты вечерами. А так со скуки сдохнуть можно», — вспоминает Валентина. Одна из процедур ей особенно понравилась — гидромассаж, на который она ходила чуть ли не каждый день. Вибрации и вода обеспечивали оргазмы и расслабление. Кроме ванн, радость доставлял новый кавалер, с котором у Валентины «завертелось». Секс с ним приносил недолгое, но всё же успокоение. Каждые полгода она ездила в санаторий и проводила две недели с ним. А иногда и без него: новые любовники находились сами. 

«Дочь не понимала, почему моя жизнь так кардинально поменялась. Я была тихой мамкой, вдовой, разводила тюльпаны на огороде, а тут кручу с мужиками и не ночую дома», — смеётся женщина.

Диагноз Валентины изменил её отношение к сексу: «Как раньше было? Видишь высокого плечистого мужика в хорошем костюме — и он тебя уже возбуждает. Потом у вас случается любовь, вы спите — и становится хорошо. Так? Сейчас у меня всё гораздо проще: неважно, с кем и где, — это всё равно будет механически, как пол помыть или посуду там. А иногда и с болью, не потому что натрёт, а просто оргазмы болючие». 

В разговоре я попыталась аккуратно намекнуть ей на секс-игрушки, с которыми намного проще, но Валентина измерила меня осуждающим взглядом и строго спросила, маюсь ли я этой ерундой. 

Пришлось соврать и ответить «нет». 

В конце встречи женщина настоятельно рекомендовала перестать «читать интернеты» и смириться. А мне показалось, что она смогла найти во всём этом плюсы: её жизнь стала ярче, хоть и через дискомфорт, боль и стыд, но как будто эти барьеры стали для неё трамплином в жизнь, которой у неё никогда не было. Это придавало мне надежды.

Диагноз с припиской «вероятно» меня не устроил, поэтому я решила самостоятельно исследовать тему. В обзорной статье доктора медицинских наук сексолога Гарника Кочаряна я прочитала про расстройство в форме постоянного генитального возбуждения (Persistent Genital Arousal Disorder). Изначально это определение было предложено Сандрой Лейблум и Шэрон Натан в 2001 году. Но до сих пор оно не признаётся ни американской, ни международной классификацией психических расстройств. Как пишет Кочарян, PGAD встречается у 1 % молодых женщин (у мужчин это расстройство тоже бывает, но гораздо реже). 

PGAD — «тихая эпидемия», потому что многие пациентки стесняются обращаться с подобными жалобами к врачам. Клинический сексолог Василий Шевляков за 10 лет практики встретил всего пять таких пациентов: трое из них были женщины, двое — мужчины. «Чаще всего это расстройство встречается у людей в возрасте 35–45 лет, но ко мне обращались и в 55. Его этиология никак не связана с сексологией и сексуальностью, но, несмотря на это, помощь люди могут найти именно в кабинете сексолога». 

Проставив галочки напротив подходящих пунктов, я собрала все шесть баллов. Ещё больше убедиться в том, что это моя проблема, помогло исследование Сандры Лейблум, которая вместе с коллегами провела онлайн-опрос 388 женщин, 206 из которых имели все вышеперечисленные симптомы. Выяснилось, что женщины с этими признаками более подвержены депрессии, паническим атакам и тревоге, а контроль за физическими ощущениями превращается в обсессию.

Проанализировав опросы, Дэвид Голдмейер выяснил, что спровоцировать расстройство может сексуальная стимуляция, стресс, мастурбация и тревога. В итоге получается замкнутый круг: ты беспокоишься, возбуждение растёт и выводит тебя из себя, а от этого ты ещё больше тревожишься. 

Обострить симптомы также может давление на половые органы, вибрация при езде на автомобиле, что-то, что человек считает сексуальным, стимуляция партнёра и половой акт. Особенно тяжело тем, у кого PGAD сопровождается болями от оргазмов — у меня их, к счастью, не было.

Разобравшись в научной литературе, я решила найти человеческие истории и узнала, что у английской уборщицы Зары Ричардсон в день бывает 500 оргазмов. А вот у моей сверстницы из Флориды Аманды Грайс — 50. Но больше всего меня потрясла история Гретхен Моланнен, которая в 39 лет покончила с собой из-за синдрома. Она не выходила из дома 16 лет и не работала. Родители считали её ленивой неудачницей. Даже когда они умерли, Гретхен понадобилась финансовая помощь бойфренда, чтобы заплатить налог на наследство. 

За эти годы страданий она совершила несколько попыток суицида. В первый раз прикрепила шланг к выхлопной трубе машины и запустила его внутрь салона. Во второй — порезала запястье в ванне. А в третий — хотела отравить себя гелием. Такие действия помогали осознать, что в любой момент она сама может прекратить эти мучения. В конце концов её стремление вернуть себе контроль всё-таки зкончилось смертью.

Меня пугало каждое слово в этих биографиях. И я не могла соотнести себя с женщинами, которые не выходили из дома неделями из-за неконтролируемых оргазмов. Мне казалось, что я придумала свою проблему, раз не проходила через те же пытки, что и они. 

Чтобы найти больше историй и кого-то похожего на себя, я подала заявку в закрытую группу поддержки в Facebook — PGAD Support. 

Чтобы вступить в закрытое сообщество, нужно было рассказать о себе, своих симптомах и лечении, если такое было. Я отправила форму и через два дня получила ответ от анонимного аккаунта. Меня предупредили, что коммьюнити очень бережно относится к безопасности участников. «Некоторые люди хотят присоединиться к нашей группе по извращённым причинам. Они считаю, что люди с нашим ужасным состоянием постоянно хотят секса. Слава богу, вы не одна из них». 

По правилам группы я должна была написать приветственный пост о себе. Было стыдно говорить о том, что даже рядом не стояло с историями о сотнях оргазмов. Но я представила, что PGAD — это спектр, в котором есть самые разные степени проявлений. Кто-то находится в чёрной зоне — там, где беспросветный мрак. А кто-то, как я, — в бледно-серой, где тревога, страх и стресс подогревают ощущения. Я высказала это в тексте и по комментариям поняла, что не одна так думаю.

Через пару дней мне написала Мария из Армении. Ей только что исполнилось 50, всю жизнь была домохозяйкой, ей нравилось готовить пироги и следить за чистотой дома. Замуж она вышла в 18, не по любви, но за «хорошего человека»: он не бил, не пил и не гулял. А вот детей бог им не дал, и Мария приняла это со смирением.

После менопаузы её стали мучать оргазменные припадки, которые безостановочно длились полчаса, а то и больше. Она сгибалась пополам, сжимала кулаки и сильно напрягала мышцы лица. Так она чувствовала больше контроля над происходящим и знала, что не рухнет на пол и не будет издавать звуков. 

Окружающих это пугало, особенно её мужа, верующего человека, который искренне считал, что в жену вселились бесы. Он отправил её к батюшке, а тот советовал молиться усерднее и чаще. «Этих людей объединяла вера, которая мне тоже должна была помочь. Но я чувствовала одиночество, потому что такая женщина, как я, воспринималась страшной грешницей, с ней не хотели иметь дело. Перекрещивали, чтобы откреститься», — написала она.

Кроме религиозных воззрений, на неё давил патриархат: она не могла сказать мужу, что хочет секса чаще обычного. «Я подходила с намёками, но это было так унизительно, что я просто перестала спать с ним. Мы даже разговаривать нормально перестали. И развелись в итоге, потому что для всех это было мучением. В церковь я тоже перестала ходить, чтобы не видеть там знакомых и не ловить на себе их взгляды». Мария и сама верила, что испорчена, что наружу вышла её тёмная сторона, которая теперь ею управляет: «Мне казалось, что это раздвоение личности. Я чётко помнила себя прошлую — спокойную, мирную. Мне просто хотелось счастья и чтобы люди были радостны вокруг. А тут я превратилась в чёрта, которому нужен только секс».

Мария устала отвоёвывать свою прежнюю жизнь и обратилась за поддержкой. Сначала это был врач, но от него она услышала, что «ей просто нужно расслабиться». Понимание женщина нашла только в группе в Facebook. Здесь она научилась отделять свою жизнь от синдрома, как это часто делают люди с ментальными расстройствами.

Спустя несколько лет Мария познакомилась с мужчиной, у них завязались отношения. «Я долго готовилась, чтобы сказать ему, — вспоминает женщина. — Ходила по комнате и репетировала речь». Так и не найдя в себе силы для разговора, она написала сообщение и получила тёплую реакцию: «У него было много вопросов. И это было приятно, потому что я видела, что он хочет меня понять, в отличие от мужа. Но людям, которые никогда не чувствовали этих приступов и спазмов, сложно даже вообразить, каково это. Поэтому каждый раз, когда мы встречались и он что-то делал, например смотрел телевизор или готовил еду, я прерывала его с вопросами: «А как бы ты себя чувствовал, если бы сейчас был возбуждён? А сейчас? А вот сейчас?» Я донимала его, как меня достают мои оргазмы. И когда он почувствовал раздражение и бессилие, он наконец-то меня понял».

В сообществе PGAD Support часто писали про антидепрессанты, которые уменьшают симптомы. Поэтому Мария решила пойти к психиатру за рецептом. Она знала, что, если скажет про настоящую причину обращения, её снова высмеют. Специалист прописал ей алпразолам («Ксанакс»), который помогает при тревожных расстройствах и панических атаках. С таблетками оргазмические припадки у Марии стали реже и короче, но возбуждение всё же остаётся. «Я считаю, что победила болезнь. Но очень боюсь, что всё вернётся обратно. Я постоянно борюсь с мрачными мыслями о том, что PGAD снова заберёт мою жизнь».

Специалист в теме PGAD доктор Ирвин Голдштейн сформулировал возможные причины расстройства:

1. Проблемы в центральной нервной системе, которые могут быть вызваны приёмом антидепрессантов (СИОЗС).
2. Кисты или опухоли в центральной нервной системе или в спинном мозге. 
3. Сосудистая недостаточность.
4. Гормональные нарушения в период пременопаузы.
5. Нарушение функции полового нерва в результате травмы.
6. Дисфункция мышц тазового дна, при которой мышцы не могут нормально держать внутренние органы. Но и операции, которые должны бы исправить эту проблему, также могут привести к PGAD.
7. Инфекции, например аномальная реакция на бактерию Candida (та, что вызывает молочницу), или дерматологические заболевания, такие как лишай. 
8. Клитородиния — хроническая боль в области клитора.

Сандра Лейблум дополнила этот список тревожным расстройством, депрессией и аффективными расстройствами, а также травмой после сексуализированного насилия.

Своим симптомам я приписала психологические предпосылки. Наверное, сильный стресс из-за расставания и набора веса выпустили расстройство на волю. Мне не с кем было поговорить об этом. Тогда я боялась, что мне никто не поверит. Психолог рассмеётся в лицо, а подруги не поймут: «Нашла проблему». Я гадала, вдруг это случилось из-за моей потерянности в мыслях о будущем. Это ужасный страх. Именно в таком ужасе живёт ещё одна участница PGAD Support по имени Лиля. Каждый день она боится потерять друзей и окончательно стать социофобом.

Тридцатипятилетняя Лиля с детства жила в небольшом городе и никогда не стремилась в мегаполис: ей нравится медленный темп жизни, при котором не нужно постоянно гнаться за достижениями. Она всегда была чуть более интровертной, чем её знакомые: работала на удалёнке, мечтала пойти в одиночный поход, как в фильме «Дикая», любила долгие прогулки в одиночку и быстро уставала от шумных компаний. 

В одном из своих первых сообщений в группе она рассказывает, что почти год после появления симптомов редко выходит на улицу и придумывает отговорки для друзей, чтобы остаться дома. Обычно говорит, что ей нужно прибраться или поработать. Лиля переживает, ведь существует предел, после которого близкие перестают проявлять инициативу, поэтому она считает каждый отказ и искренне благодарит COVID-19: «Карантин дал мне возможность расслабиться и не винить себя за то, что днями сижу в квартире». 

«Этот монстр пришёл после расставания с парнем и увольнения. Я ловила панические атаки в публичных местах, а тревога начиналась, как только я открывала глаза утром. И всё это в течение месяца или двух, а в один день меня встряхнуло. Это было похоже на оргазм, только если бы тебя при этом ещё и хлестнули по животу. Страшно и неожиданно». 

Лиля уверена, что теперь этот монстр владеет её телом. Каждое утро она просыпается очень медленно, чтобы не разбудить его раньше времени, и признаётся, что живёт максимально скучную жизнь без взлётов и падений, чтобы не растормошить его ещё больше.

Тем не менее жить скучно не всегда получается. Триггером может стать критикующий взгляд или слишком сильное счастье. Когда PGAD просыпается, Лиля может отменить дела и провести весь день в кровати, мастурбируя в тёмной комнате с задёрнутыми шторами. В холодильнике Лили всегда лежит пакет замороженных овощей, потому что в какой-то момент клитор разбухает настолько, что его приходиться остужать таким образом. «Я хочу взять нож и отрезать свою вульву», — как-то написала она мне посреди ночи. Я не знала, что ответить, и весь следующий день винила себя за молчание, хотя и меня посещали такие мысли. 

О личной жизни Лиля даже не думает, а секс и вовсе ненавидит. Даже перематывает моменты в фильме, где герои вот-вот окажутся в постели. «Если бы я рассказала кому-то про PGAD, мне бы скорее всего ответили, что я везучая, что получать так много оргазмов — это круто. Люди, наверное, думают, что у меня куча секс-фантазий, которые я мечтаю реализовать. А мне даже думать об этом больно, — устало заключает Лиля. — Даже само слово секс отзывается спазмом в животе».

Синдром постоянно возбуждённых гениталий долгое время считали обычной гиперсексуальностью, которую в современной секспозитивной культуре принимают на ура. Хочешь секса больше, чем остальные? Тебя за это даже похвалят, а в придачу дадут тонны советов о том, как разнообразить интимную жизнь, и предложат купить сундук вибрирующих и всасывающих гаджетов. 

Гиперсексуальный человек действительно хочет получить удовольствие, а самое главное — он или она может это сделать. А вот люди с PGAD не то чтобы к нему стремятся. Но секс-культ и оргазмоцентризм только сужают рамки, в которые могли бы вписаться Лиля, Мария, Валентина и я.

В отличие от Лили, я не могла бы насильно лишить себя всех ярких эмоций, чтобы только не чувствовать подёргиваний вульвы и потенциальной боли. А даже если бы смогла, тревога никуда бы не ушла: она всегда была моим фоновым состоянием. Поэтому я решила устранить одну из главных причин усиления PGAD в кабинете психиатра. Специалист поставил мне диагноз «циклотимия» — расстройство, при котором происходят резкие перепады настроения от гипомании до депрессии. И выписал ламотриджин, два месяца приёма которого стабилизировали американские горки и неожиданно стёрли симптомы синдрома. 

«До сих пор PGAD остаётся неизвестной величиной, и в большинстве случаев врачам приходится подбирать лечение методом проб и ошибок», — отмечает клинический сексолог Василий Шевляков. Он был единственным в длинном списке специалистов, который согласился говорить об этом расстройстве. Многие неврологи, психиатры и гинекологи, к которым я обратилась за комментарием, не знали о синдроме или не встречались с ним на практике. А кто-то, как мой лечащий врач, называл его «бешенством матки», что напрочь обесценивает переживания в таком состоянии. Пока к постоянно возбуждённой женщине, которая не понимает, что происходит с её половыми органами, будет отношение как к растерявшей целомудрие истеричке, помощи ждать не стоит.

За время болезни у меня, как и у Валентины, изменилось отношение к сексу. Как физическая активность он стал мне безразличен. То ли из-за упавшего либидо, то ли из-за неприятных ощущений, которыми теперь почему-то заканчивался почти каждый секс. Поэтому я сместила фокус внимания с техники на чувства. Если без оргазмов, которые достанутся мне от другого человека, я смогу жить, то вот без эмоциональной близости — навряд ли. Сейчас, когда мне предлагают заняться сексом, я соглашаюсь только на поцелуи, а пенетрацию оставляю людям, которые очень хорошо знают моё тело. 

Отношение к себе тоже изменилось. Я стала заботливей относиться к телу и лишний раз его не напрягаю: страшно разбудить синдром. А ещё я перестала за всё себя ругать. Здоровая психика мне тоже понадобится.

Сейчас мне проще жить без сексуального влечения. Немного пресно и грустно, зато много времени на работу и платоническое общение с людьми. Я не верю, что стала асексуальной, и надеюсь, что ещё встречу того, кто разбудит желание. Очень надеюсь на это и боюсь, что придётся отменить таблетки.