Мы продолжаем исследовать чарующий мир новых медиа и пытаемся отказаться от социальных сетей с помощью таймера, который дает сидеть в соцсетях только 5 минут в день. И сегодня пришло время для своеобразного манифеста. Директор отдела Мизантропии и Уныния Владислав Моисеев залез на цифровой броневик и требует, чтобы мы наконец уже перестали говорить, что техника — это нечто инородное и противопоставленное человеку, а интернет представляет собой так называемую виртуальную реальность (и перестали пользоваться подобными таймерами).

Довольно часто мы называем всё, что связано с цифровыми технологиями, виртуальной реальностью. Это словосочетание крепко вросло в повседневность и иллюстрирует тот случай, когда язык не успевает за динамично развивающимися реалиями. И это настоящая проблема, потому что происходит неосознанная подмена понятий: то, что мы называем виртуальной реальностью, давно перестало ей быть. Защитная инертность языка — это нормально. Но наше восприятие мира напрямую зависит от того, как мы этот мир называем. И первый тезис состоит в том, что называть профайлы в социальных сетях, мессенджеры, всевозможные цифровые гаджеты и прочее виртуальной реальностью далее невозможно. Её больше нет, она утонула.

Зачастую виртуальное понимается нами как некая симуляция реального, параллельное измерение, в которое можно войти и из которого можно выйти. Такое представление о компьютере и интернете было справедливо ещё в конце ХХ века и обуславливалось уровнем технологической культуры. Компьютер действительно симулировал реальность даже на уровне интерфейса. Тогда была популярна идея о том, что виртуальная реальность — некая Иная, ложная и даже противопоставленная условной натуральности. У такого образа мыслей общие корни с неприятием техники вообще как чего-то противного человеческому существу. Но ещё в середине ХХ века философ Мартин Хайдеггер писал о том, что в существе техники нет ничего технического, у неё человеческая суть. Техника — это скрытая сторона природы. Человек добывает её из потаённости. Но такая мысль, кажется, никогда не была очевидна и популярна.

Большие стационарные компьютеры выступали в роли таинственных и даже зловещих порталов, человек входил на доселе неизведанную территорию, делал там свои дела и выходил. Подключение к интернету еще двадцать лет назад было не нормой, а скорее чем-то элитарным, оно стало массовым явлением в России только в нулевые, хотя и сейчас всего 62% россиян имеют доступ в сеть. То есть четкая граница между областью цифровых технологий и аналоговым миром была. Но по мере того, как развивалась технокультура, граница стремительно размывалась.

Эра громоздких компьютеров ушла. Когда-то они были словно колодцы, к которым люди подходили, чтобы освежиться и идти дальше. Сеть была чем-то камерным, имела скудную географию. Теперь всё иначе. Компьютер уменьшился до размера айфона и постоянно находится с пользователем. Интерфейс больше никуда не отсылает, он уже давно стал абстрактным. Мобильный интернет не позволяет выключиться из сети. На смену антонимической паре «виртуальное — реальное» приходит «онлайн — офлайн», где онлайн становится синонимом нормального состояния, а офлайн — кратковременным выключением из онлайна с дальнейшей возможностью вернуться. Но даже когда нам кажется, что мы офлайн, мы потенциально подключены к сети. В любой момент пуш-уведомление может вернуть пользователя к экрану, профайлы в соцсетях постоянно репрезентируют своего владельца, даже когда тот спит или умер. Вся окружающая жизнь организована посредством подключения к сети. Интернет уже почти везде, ООН называет его базовым правом человека наравне с правом на жизнь, безопасность и питьевую воду.

Пользование новыми медиа — это уже давно нечто большее, чем справление интеллектуальной, сексуальной и прочей нужды. Сегодня 92% жителей Нью-Йорка начинают день с проверки соцсетей и почты. Ритуал документирования еды в Инстаграм делает её вкуснее, это заменяет молитву. По всему миру появляются специальные выделенные полосы тротуара для тех, кто ходит с телефонами перед глазами. Человек постоянно, неотрывно взаимодействует с цифровыми технологиями: его здоровье отслеживает специальный фитнесс-трекер, работа делается на компьютере полностью или частично, общение, развлечения, жизнь и смерть так или иначе отражаются в интернете. Сложно сказать, что ещё не претерпело диджитализацию. Но совершенно очевидно, что маленький параллельный мирок «цифры» уже давно приобрёл планетарные масштабы, стал частью реальности и расширил её границы.

У всего нового есть противники, готовые оппонировать просто потому, что почему бы и нет. У идеи разделить человека и цифровые технологии пока много подвижников. В Китае подростков помещают в специальные лагеря цифрового детокса, чтобы лечить от так называемой интернет-зависимости. В цивилизованном мире за несколько дней того же детокса платят неплохие деньги. Всегда находится какой-нибудь религиозный спикер, заявляющий, что интернет от Диавола, его нужно контролировать и дозировать, словно в какой-нибудь Библии или Коране написано, сколько котиков в день можно лайкнуть в Инстаграме. Нужно просто подождать, пока все эти замечательные люди естественным образом вымрут.

Цифровые технологии уже давно приобрели протезный характер, гаджеты не столько заменяют части тела, сколько расширяют его. Человек мыслит, запоминает, рефлексирует и узнает самого себя при помощи цифровых технологий. Мы ещё никогда так хорошо не понимали, о чём мы думаем и что нам нравится.

Человек синхронизируется с техническим, сегодня он немыслим без цифровых технологий, он асоциален и неполноценен без вовлечённости в процесс пользования интернетом и цифровыми технологиями вообще. Парадигма «виртуальное — реальное» больше не актуальна, хватит отделять себя от своего аккаунта в соцсети, даже если вы там записаны под фейковым именем и только слушаете музыку. Провалившийся проект Google Glass (он, безусловно, восстанет из ада и ещё всех нас осчастливит) символизирует логику развития цифровых технологий, объединяющих виртуальность и реальность в нечто цельное. Они носимые, постоянно вовлекающие пользователя, их экраны настолько тонки, что мы уже смотрим не в них, а через них.

Во всём этом нет ничего плохого и ничего хорошего, просто надо признаться себе в том, что мир изменился.

Автор выражает особую благодарность Екатерине Никитиной за помощь при подготовке этого текста.