Эту «ту самую историю» нам рассказала наша читательница Галина. С ней она, кстати говоря, победила в нашем конкурсе и попала на мобильную планёрку в Золотом Лимузине. Спасибо, Галина! Пожалуйста, не забывайте: мы тут начали отважную миссию по переписи ваших историй, и нам нужно ваше участие. У вас в жизни обязательно был какой-то ад и жесть, поэтому скорее расскажите это нам. Вот сюда.

Одним погожим утром, волею судьбы, я оказалась заперта на балконе вместе с мужем. Судьбу звали Феликс. И, несмотря на двухлетний возраст, воля у Феликса была железной. Захотел дотянуться до ручки и провернуть до упора — сделал!

Муж щурил глаз на солнце и удивлялся тому, насколько тёплым оказался конец октября. В небе было полно птиц, прохожие спешили на работу, Петро встрепенулся — вспомнил, что пора бежать — толкнул рукой дверь и замер.
— Феликс нас закрыл, — сообщил муж.

Я обернулась. За балконной дверью посреди кухни рыдал сын. В комнате, надо заметить, спал ещё один. И тут, осознав собственную беспомощность, во мне проснулась Абсолютная Женщина, та, что воздевает руки к небу и орёт: «Мы все умрём!»

Сначала вспомнилась фотография замершего кота, сидящего в сугробе за стеклянной дверью. Подпись гласила: «Впустите, суки». Кот привёл к воспоминанию о маме, которую кто-то из нас запер на балконе прошлой зимой. Мама готовила ужин, вышла покурить, муж или я (никто не признаётся, память молчит) составили маме компанию и, уходя, на автомате повернули ручку до упора. Так мама оказалась в ловушке. Минут через сорок муж напомнил про ужин, я пошла посмотреть, вошла на кухню и остолбенела: всё в дыму, на плите догорает мясо, на балконе мама смиренно сидит на стульчике в позе Алёнушки у пруда.

Следующие воспоминания пришли пачкой: дети и бытовые приборы, дети и огонь, дети и газ, дети и другие предметы. Потом перед мысленным взором промелькнула газетная вырезка про выгоревшую квартиру, в которой погибла целая семья, и память отключилась.

Феликс рыдал, муж молчал, я металась по балкону. Вдруг во двор из подъезда вышла женщина — она держала за руку ребёнка и почти дотянула до угла дома, когда я заорала:
— Женщина, женщина! Помогите, нас ребёнок запер на балконе!

Женщина остановилась и изобразила жест «я вас не понимаю». Петро повторил мой вопль. Женщина снова помахала руками. Я заорала: «Ну подойдите же сюда, пожалуйста!»
— Я не могу, — заявила она и завернула за угол.
— Прикинь, она ушла, — зачем-то сообщила я мужу.

Мы одновременно уставились на жёлтый корпус такси у первого подъезда. Окно со стороны водителя было открыто, шофёр пытался то ли припарковаться, то ли развернуться, в общем, совершал медленный маневр и вполне мог нас заметить. Мы заорали.
— Мужик! Мужиииииик! Помогиииии!

Таксист высунулся, выслушал нас, кивнул в знак того, что он всё понял и начал парковаться. Мы выдохнули. Естественно, сразу же после этого такси развернулось и уехало.

Наступила та самая, мхатовская пауза. Казалось, мы исчерпали все возможные варианты спасения. Я уже набирала воздух в лёгкие, чтобы орать: «ПОЖААААААР!!!», когда в муже проснулся Брюс Уиллис. Он просто развернулся и вошёл в дверь плечом — та резко распахнулась, и через две секунды Феликс был на руках у папы, а мы на свободе.

Прокручивая эту историю в голове, я с ужасом осознаю, что нас, двух половозрелых особей, обхитрил трюк с закрытым балконом, словно мышей мышеловка. В связи с чем хочу всех вас попросить: ЛЮДИ! ОСТАВАЙТЕСЬ ЛЮДЬМИ!

И не сидите долго на балконе.