Утром — иконы, в обед — шапочки из фольги, вечером — китайские БАДы, банки на спину и иглоукалывание. Продолжение истории Лёни Титаренко — читателя, который проснулся в больнице и понял, что парализован. Во второй части мама героя решила поставить его на ноги любыми способами и обратилась за помощью к гадалкам, шаманам и целителям.

— Лёня, ничего в этой жизни не бывает просто так. — Мама торжественно села на край кровати и с придыханием затеяла явно очень серьёзный разговор. — Нам с тобой очень повезло. Вчера я узнала про чудотворную икону в монастыре в Нижегородской области!

Время, чтобы испортить мне настроение, мама выбрала не самое удачное. Я только приехал домой из больницы, где пролежал три месяца. Совсем недавно я мог гулять с девушкой, отдыхать с друзьями, придумывать проекты и работать над тем, что мне нравится. Теперь нижняя часть моего тела была парализована.

В больнице я заново научился управлять своими руками и успел здорово устать от всевозможных процедур. Это забавно, но человек с параличом постоянно занят. Несколько часов полежать на боку, чтобы не затекло тело, сделать массаж, сходить на зарядку, пропить таблетки, пообщаться с врачом. Я думал, что дома я смогу немного отдохнуть, но тут за моё лечение взялась мама. Известными ей методами.

— Ммм… мама. Я тебя прошу. Не вздумай.
— Успокойся, сынок. Я уже купила билеты и еду.

Попытка заикнуться про первобытное мышление закончилась всхлипами:

— Ты просто не хочешь встать! — закапали слёзы из маминых глаз.

Мама нащупала мою слабину, и я уступил. Так начался шантаж отчаянием.

Моя мама — тренер по фитнесу, современная и активная, воплощение мудрости и жизнелюбия. Это подтвердит каждая из пары сотен её клиенток, которые только ради общения с Татьяной Леонидовной и ходят в зал. Но когда дело касается здоровья её сыновей, включается слепая материнская любовь, на которой наживаемся не только мы с братом. Стоило мне разучиться ходить, как полчища шаманов, колдунов, ведьм, экстрасенсов, биоэнергополярников и прочих жуликов слетелись к маме, как на шабаш.

Побывав в монастыре, матушка решила закрепить обещанный там успех. И пригласила батюшку на дом.

Ещё в реанимации в палату к моим соседям то и дело захаживали люди в чёрном. Они пели над больным псалмы и, уходя, оставляли за собой запах ладана и безысходности. Но мой гость поначалу производил вполне благостное впечатление. Большой, высокий, бородатый, он походил на поседевшего добряка Хагрида в рясе. 

Задав несколько вопросов о моей семье, он выявил этиологию заболевания и разработал стратегию терапии:

— Ты стал редко общаться со своим отцом, от этого тебя и оставили силы. Пригласи его, поплачь и покайся.

Таинство только начиналось. Амбассадор Господа попросил тазик воды, затворил двери и отправил маму в другую комнату. Облачившись в парадное, батюшка принялся за работу. В течение десяти минут он окроплял стены, сопровождая действия молитвами, а я следил за амплитудой мокрого веника и пораженчески молчал.

— Леонид, как только услышишь своё имя, троекратно крестись и повторяй: «Господи, помилуй!» — попросил батюшка и начал обряд заговора против болезни.

Если бы я только знал, насколько популярно моё имя в Священном Писании... Следующий час я с выразительной искренностью вымаливал избавление от мук процедуры.

Из подсолнечного масла и заклинаний гость приготовил эликсир, разлил его по четырём рюмкам и расставил их по углам комнаты. Только после этого маме разрешили зайти, и батюшка принялся объяснять причинно-следственные связи между соблюдением причастия и восстановлением нейронных связей моего спинного мозга. Мама слушала его, как второкурсница на лекции уважаемого седобородого профессора. Пока он не назвал её грязным существом.

— Главное, Татьяна, к рюмкам не прикасайся. Всё-таки женщина — это нечистое…

Мама смутилась, а я рассмеялся в ответ.

— Зря ты так, Лёня. Тебе известно, что у женщин раз в месяц бывает? — вдруг серьёзно спросил священник.

Подобрав интонацию, чтобы казаться меньшим идиотом, я выдавил:

— Допустим.
— Ну вот то-то и оно.

После таких нокаутирующих аргументов не поднимаются. Батюшка оценил тяжесть повисшей тишины и победоносно ушёл.

Слава богу, мамино самолюбие взяло верх над верой в церковь, которая считает месячные помехой чуду, и больше к иконам мы не возвращались.

Следующим в моей квартире появился мужичишка в усах. Говорливый и шустрый, он будто позаимствовал лучшее у карликового пинчера. С порога атаковав меня и маму бесперебойной проповедью об инновациях, он порылся в сумке и вынул своё добро. Это были аппараты в виде раций с дисплеем, за которыми волоклись кудри проводов и резиновые аппликаторы.

Лекарь вещал быстро и уверенно: он объяснил, что если настроить прибор на нужную частоту и приложить ко лбу, то очистится печень. К подбородку — увеличится проходимость почек. А от воздействия на живот обязательно заработает кишечник. К сожалению, про мозг не было ни слова.

Потыкав в меня приблудой в виде шариковой ручки, доктор «по энергетическим каналам» выявил самые проблемные системы моего организма — буквально все. Конечно же, нам, по его словам, необычайно повезло: его приборы как раз могли с этим помочь.

Следующей парой инструментов для лечения были шапка и рукавица из фольги. Фольга оказалась сверхновым материалом. Понятное дело, нано. В такой шапке восстанавливается циркуляция крови, а также навсегда уходят головные боли. Рукавица же предназначалась для моей левой руки, пальцы которой после операции по-прежнему не сгибались в кулак. 

Хитом продаж шаманской лавки был аппарат под названием «Вертебра». 

В метровом чемодане лежала пластиковая гладильная доска, усеянная такими же электростимуляторами, как на приборчике, исцеляющем печень через лоб, и выглядела крайне лженаучно. Аппарат был настолько огромный, что стоил 80 тысяч рублей. Ничем другим, кроме размера, его цена явно не оправдывалась.

Суть методики — воздействие на «энергетические каналы» (по факту, на тело) электрическими импульсами. В зависимости от настройки силы напряжения — от покалываний до болезненных разрядов. Но смысла в такой терапии не больше, чем пытаться избавиться от перхоти, поливая голову кипятком, или убивать вирус гриппа поединками с Хабибом.

— Берём! — подытожила презентацию мама.

В течение года я по часу лежал на «Вертебре», прикладывал приборы и даже один раз при маме надел шапку из фольги. Ежемесячно меня навещал мужичок. Следил за результатами и за тем, чтобы мы не забывали перед уходом заплатить ему 1200 рублей.

Любой мой ответ иллюстрировал положительную динамику. Заболело — значит, процесс исцеления запущен! Ничего не изменилось — нет отторжения, скоро заработает! Печень колет — шлаки выходят! Сон ухудшился — да оно и к лучшему! Нетрудно догадаться, что варианты ответов я озвучивал в случайном, не связанном с действительностью, порядке. И всегда попадал в «О! Так я и думал!»

Всё это время, урывками между очередными процедурами, я пытался разобраться в себе и своей новой жизни. Сначала меня поддерживала мысль о том, что всё это временно. Не унывать мне помогали друзья и девушка, которая осталась со мной, несмотря на болезнь. Постепенно я учился принимать, что выздоровления может и вовсе не случиться.

Как известно, кольт уравнял сильных и слабых. Это да. Но, кроме кольта, нас всех уравнивают открытые люки, лавины, рак и скользкие ступеньки. В какой-то момент я стал думать, что мне повезло, ведь я остался жить и, главное, сохранил мозг. А мог бы попасть под машину и умереть. 

Я постоянно ездил в реабилитационные центры и имел дело с настоящими врачами. Много занимался и принимал мирские лекарства. А после упражнений на тренажёрах, плавания с инструктором в бассейне и курса нейромедиаторов ко мне приходила сильная женщина-астролог и просила в полнолуния мысленно гонять по позвоночнику огненный шар. 

Как-то мама вернулась из Крыма и заглянула поделиться впечатлениями.

— Ты даже не представляешь, какой подарок я тебе привезла! — воссияла она. — Я побывала у очень сильного человека. — Сильными мама называла всех, кто связан с эзотерикой. — Он художник. Но не просто художник, а пишет картины, способные ИСЦЕЛЯТЬ. Я побывала в его хижине на горе Ай-Петри, немного влезла в долги, но чудом купила для тебя его лучшую работу — автопортрет. 

Мама рассказывала про инвалидов, которые после встречи с крымским чародеем чуть ли не обыгрывали на чемпионате мира испанцев, а меня пробирал стыд.

С первого взгляда стало заметно, что картина уродлива. Гнетущего вида волхв шёл по крупным мазкам, вызывающим эпилепсию даже у здоровых.

— Что значит «мазня»?! Это мамин ПОДАРОК! Нам Бог таких людей сильных посылает! — погладила курок слёзных желёз мама.

Картину повесили рядом с телевизором, прямо напротив моей кровати. Но на этом история не закончилась. Буквально через неделю мама заявила:

— На днях я приду с очень толковым московским биоэнергетиком. Он зарядит картину, и она станет ещё сильнее.

С ней был почти двухметровый спутник, возраста Христа, по имени Алексей. К нам в Белгород он прибыл из столицы с трёхдневными гастролями. Мама поселила его у себя и пригласила дезинфицировать карму своим девочкам-клиенткам. За это он согласился прийти ко мне бесплатно.

Гость взял в кулаки две изогнутые под прямым углом проволоки и стал бродить с ними по комнате. Металлические усики вертелись в разные стороны и — бывает же! — привели его к моей кровати.

— У тебя в пятом колене никто не сидел? — внезапно спросил Алексей. — Нет? Странно. Чувствую сгусток негатива из прошлого. За деяния предков ты и расплачиваешься.

В поисках порчи он покрутил перед моим лицом проволокой, потом проделал то же с мамой и зачем-то с моей сиделкой. Досталось и моему питомцу — маленькому сурикату.

Ворожей похвалил наши биополя и достал какой-то приборчик.

— Сейчас я измерю уровень духовной энергии картины. Ты не против? — спросил он, будто всё, что происходило до этого, было в порядке вещей, а вот духовная энергии картины — это, уж извините, из ряда вон.

Из интереса, каких глубин может достичь мракобесие, если ему не мешать, я согласился. Гость поднёс к холсту свой шаманометр, подержал несколько секунд и сунул табло мне в лицо.

— Да, картина сильная. Но пока, видишь, всего двадцать пять, — озвучил он цифру на экране как неопровержимое доказательство существование биополя картины.

Расчистив стол, он выложил из сумки ритуальные принадлежности: четыре фигурки — квадраты и ромбы размером со спичечный коробок.

— Вдыхаешь, считаешь до пяти и выдыхаешь, пока я не скажу «стоп». Думай об исцелении, — проинструктировал Алексей и принялся за работу. Сложил фигурки в композицию, согнулся над ними и, вертя проволоками, стал бормотать заклинания. Потом поменял фигурки местами и продолжил заговор. Так несколько раз в течение получаса. «Стоп!» — и снова замерил приборчиком энергию картины.
— Ну, силу я подтянул, теперь тридцать восемь, — тоном сантехника, устранившего протечку, констатировал Алексей. И прочитал небольшую лекцию о чакрах, потоках энергии в организме, холотропном дыхании и пользе пить тёплую воду мелкими глотками. Также Алексей попросил мой вайбер, куда тут же прислал «очень важные материалы для упражнений». Говорил он спокойно, уверенно, как миссионер. 

Пока маме вдруг не позвонила одна из её клиенток и попросила передать целителю, что отменяет сеанс.

— Как отменить?! Давайте в… шесть! Перезвоните, скажите, что в шесть утра приду! — воспламенился Алексей.

Мама перезвонила.

— Нет, ей выспаться надо.
— Так. Таня! Перезвоните, скажите, что я могу лечить через её родственников, — забегали шальные глазки.

Мама набрала ещё раз. Мимо.

— Да как так-то! А, по фото! По фото, скажите, почищу её, пусть вышлет! — взвился столичный уж около мамы с телефоном. Не помогло.

«Какая у человека тяга делать добро!» — подумал я. А когда обескураженный Алексей ушёл, узнал о феноменальных результатах его сеансов: три тысячи рублей за полчаса! Да, ради такого и к шести встать можно, и по фото карму не грех почистить.

Оставшись один, я решил посмотреть, что же за материалы для упражнений мне прислал Алексей. Файл назывался «Сборник молитв Архангелу Михаилу». Круг замкнулся.

Уже долгое время я не горевал по поводу своей инвалидности, а наоборот — с большей благодарностью и радостью старался принимать каждый новый день. Лечить уныние мантрой «А кому-то ещё хуже» красиво, но не более эффективно, чем успокаивать похмельного соседа, что у кого-то вообще нет головы. У меня другая тактика оптимизма. Я смотрю на здоровых, вижу, какое это счастье — ходить, и смакую свои оставшиеся пути получения удовольствий. Воспринимаю зрение и осязание как привилегию и награду. К тому же, если говорить откровенно, кроме этого в моей голове абсолютно ничего не изменилось. 

Зато пришлось менять привычки. Конечно, я не мог просто выскочить на улицу — требовался сопровождающий, который поможет одеться и несколько раз перевернёт со спины на живот. Конечно, изменился и секс. В больнице я с облегчением обнаружил, что организм всё ещё функционирует, вот только эрекция оказалась никак не связана с происходящим и наступала произвольно. Повлиять на неё не могла даже самая голая девушка.

Когда мы с девушкой всё же поймали момент и попробовали, ощущения оказались сравнимы с тем, что испытывает голодный человек, жующий конфету, не снимая обёртки. 

— Тут чувствуешь?
— Нет.
— А здесь? Эх...

Моим первым запросом в поисковике по возвращению из больницы, разумеется, стал «секс колясочника». Пошарив по форумам, я узнал, что почти все мужики на моём месте потребляют таблетки очевидного назначения. Я очень обрадовался и держу этот лайфхак в уме все семь лет, но купить их всё как-то ноги не доходят.

Мы с девушкой прожили вместе около года, со временем от интимных разговоров всё реже переходя к делу. Потом у неё обнаружились отношения на стороне, я не смог принять полиаморию, и мы решили расстаться. Зато потом выяснилось, что я вполне могу быть интересен и другим девушкам.

Секс со свободным инвалидом — это особое удовольствие для него и для неё. 

Хотя бы из-за уникальной редкости для обоих. Вскоре я выработал комплекс обоюдных удовольствий, а эмоциональная составляющая и чувствительная часть меня — руки и всё выше груди — вполне компенсировали отсутствие оргазма.

Конечно, если говорить серьёзно, то ограниченные возможности в постели — дополнительный нож в спину. Конечно, ищешь какие-то выходы, оправдываешься фантазией и силишься вспомнить утешающие примеры из чужой жизни. Но в сухом остатке всё самоуспокоение и игра в оптимизм упираются в выскочивший порноролик, когда осознаёшь, что не способен даже подрочить.

Нетрудно догадаться, что эротическая тема волнует колясочников несколько больше, чем умение нарезать овощи и надевать рубашку, но ни в одном из реабилитационных центров никто об этом со мной так и не заговорил. Как и шаманы-целители. Это странно и непростительно с точки зрения экономики. Каждый раз я ждал, что об этом заговорит следующий «специалист».

Особое место в моём лечении заняла китайская медицина. Если шаманы терроризировали психику, то «знаменитая целительница» из Поднебесной и её приспешники сделали ставку на физические страдания.

От доброжелателей мама узнала, что в Белгород из самого Китая ненадолго приезжает умелая врачевательница. Что за символические две с половиной тысячи она проводит сеанс лечения от всего и что зовут её на наш лад Галина. 

Когда-то, ещё в студенчестве, подрабатывая на стройке, я усвоил: чем мягче прораб называл «ломик», которым я должен был «тыкнуть кое-шо», тем громаднее оказывался лом и тем толще плита, которую предстояло долбить три часа.

Госпожа Галина была добросовестной последовательницей такого подхода. Когда она расставила на моей спине частокол банок и невинно улыбнулась, я ворчал и закатывал глаза: «Тоже мне лечение! 2500 за сеанс». В следующую секунду в квартире раздался мой ор. 

Госпожа Галина потащила не отлепленную от шеи банку вдоль позвоночника. Вместе с кожей. Всасываемая внутрь, она, казалось, отрывалась от мышц.

«Налмална!» — беспощадно успокаивала меня садистка, делая пытку ещё мучительней. Процедура продолжалась сутки, и неважно, что часы отмерили только пятнадцать минут.

То же самое она проделала с низом спины и ногами. Впервые я был доволен, что подхватил паралич, не почувствовав ни намёка на боль.

Госпожа Галина отлепила банки и иголкой истыкала гематомы, как сардельку перед варкой, после чего присосала банки обратно.

— Клёфь тёльний! — показала она маме окровавленную ватку, которой вытерла то, что из меня высосали.

Тёмный цвет крови значил её застой. А это ли не повод довести число наших встреч до десяти? Мама округлила глаза до общей суммы и согласилась. За баночную процедуру тут же зацепилась нужда в иглоукалывании и гуа-ша — скоблении спины и ног каменной пластиной до образования кровавых ссадин. Действительно, если нервный сигнал от мозга не доходит до ног, почему бы не драть на них кожу? Вдруг поможет! Если бы я был сломанным телефоном, Галина бы наверняка чинила меня ударами об коленку.

Моя спина выглядела так, будто меня обнимал осьминог. А впереди было ещё девять сеансов.

Очередь на приём к целительнице была столь велика, что меня она смогла посещать только в семь утра. 

Банки, «сдирание кожи», кровопускание, манипуляции скребком гуа-ша, названные китайскими троллями массажем. «Дремучая дикость», — скажут поверхностные нигилисты. Но я-то понимал, что это Знания наших мудрых предков.

На последний сеанс Галина принесла с собой целую аптеку. Десятки баночек и пузырьков с настойками на кореньях и всяческими выжимками.

— Главное, что всё это — НАТУРАЛЬНО! — сложила мама купленные БАДы в шкаф.

Большинство настоек хотелось запить гноем. Причём почти все они носили целебно-романтичные имена: «Великое восстановление», «Небесная роса» и даже «Родинки тепла».

Но самыми деликатесными в меню были жевательные шарики. Их вкус исчерпывающе описывался одним названием — «Драконья желчь».

Галина уехала в свой Китай, но успела завербовать немало распространителей этой продукции. В течение нескольких лет мама нет-нет да и навещала меня в компании душевных женщин с гремучими сумками.

— Сынок, давай пропьём ещё курс, — всякий раз нежно начинала она. Но я не сдавался, показывая запасы нетронутых БАДов и растворов за предыдущие месяцы. Мой рот — моя крепость.

Меня били током, искали в крови червячков и мяли живот, чтобы развязать энергетические узлы. Ради маминого спокойствия я прошёл через многих «специалистов» и каждый раз на вопрос, почему же ваш метод не используют в больницах, получал два ответа:

— Ну как же? Болеют в основном пенсионеры, а властям выгодно, чтобы они умирали!

— Ты же журналист! Должен понимать, что такое аптечное лобби!

А ещё я познал словарь жуликов. В нём всего три слова, и по любому из них можно сразу распознать псевдолекаря.

Во-первых, ни один уважающий себя шарлатан не опустится до вульгарного «выздороветь». Только «Исцелиться» — и никак иначе. Всё-таки речь идёт о силе Космоса, а не парацетамола.

Дальше. «Знания». Это у всяких там вшивых учёных какие-то гипотезы, доказательства, исследования — мышиная возня. Нормальные целители оперируют Знанием, данным свыше. «А количество рёбер знать не обязательно!»

И третье — это «Вера». Потому что «Ну, значит, плохо верил, вот и не помогло!»

Особенно этот сленг близок касте тех, кто неусыпно «работает с моей жизненной энергией» на расстоянии. Это сейчас я по привычке просто закатываю глаза. Но когда я впервые услышал от мамы: «Не волнуйся, он не придёт. Для лечения ему достаточно знать твоё имя и дату рождения», — меня чуть не стошнило. Мой вестибулярный аппарат не был готов к столь резкому переходу в паранормальную плоскость. Над реставрацией моей ауры трудились бригады эзотериков. Хотя почему «трудились»? Даже в эту минуту меня лечат «очень сильные люди».

Со временем мама перебрала всех, до кого смогла дотянуться. Надо мной успели поработать практикующие белгородские шаманы, колдуны и целители. Мама видела, что процедуры не помогают, да и я не уставал напоминать ей, что всё это глупости. Последние несколько лет она всё реже приходит ко мне с рекламой какой-нибудь новой методики. Помог и кризис: последние полгода её фитнес был закрыт, а шарлатанам всегда хочется как можно больше денег.

Но мама не сдаётся. Постоянно смотрит видео врачей и читает форумы. Уверен, что, если завтра где-то объявят, что имбирь может поставить человека на ноги, она убедит меня есть по килограмму три раза в день. 

Заключительный эпизод истории Леонида мы отправим в субботу 11 июля в новом выпуске рассылки «Письма от Незнакомца». Подписаться