В эту субботу, 12 августа, в Парке Горького в Москве пройдёт ежегодная выставка FACES&LACES, которая, как и десять лет назад, посвящена уличной моде, субкультурам и альтернативному современному искусству. Главной темой в этом году станет понятие «субкультурный локализм» и, как это всегда и было, культура DIY. Самиздат «Батенька, да вы трансформер», которому всё это не чуждо, не смог пройти мимо, поэтому в эти выходные ищите наш стенд на выставке (подробности читайте в наших соцсетях). А пока корреспондент самиздата Мария Мартынова поговорила с представителями пяти субкультур и выяснила, во что они трансформировались, оказавшись в России.
Куратор художественной зоны FACES&LACES 2017
Культура граффити появилось в семидесятые-восьмидесятые годы в Нью-Йорке. Нелегальное искусство приравнивалось к акту вандализма, только позже оно стало легальным. Это был лёгкий способ заявить о себе, показать своё имя на улицах города. Первыми, кто сделал это, были основоположник культуры taki 183, крёстный отец граффити seen, художник dondi.
С нашим, так сказать, совком это направление пришло к нам чуть позже; так же, как и в Нью-Йорке, оно стало популярным благодаря своей новизне. Россия начала воспринимать граффити более серьёзно только к концу девяностых. Одна из самых известных команд на то время — rus crew, их творчество сильно повлияло на меня. Они работали в совершенно разных направлениях: делали граффити на поездах, стенках, также рисовали их легально по заказу. Некоторые участники рисуют и по сей день, они до сих пор актуальны.
В других странах это направление началось с хип-хопа, в Москве такого не было: культура граффити сразу разделилась по разным направлениям. Были простые люди, футбольные хулиганы, панки, и все они оставляли свой след на улицах. Если можно по внешнему виду определить, к какой субкультуре относиться человек, граффитчика определить невозможно. Распространённое предубеждение, что в России уличная культура сильнее карается законом — неправда. В Америке и странах Европы за граффити грозит тюремный срок, у нас же можно отделаться взяткой или, в крайнем случае, штрафом.
Художники, которые рисуют целые произведения на стенах домов, — совершенно другая категория. Они рисуют не то что хотят, а то что им скажут нарисовать — это легальные заказы. Недостаток идей для самовыражения ведёт к пропаганде в политических целях. Такие граффити рисуются в 90 % случаях, и чаще всего их тема — война, ветераны, анти-США, Победа. Для меня это не имеет никакого отношения к настоящему граффити, это просто рисунок, нарисованный своим баллончиком. Легальное имеет место быть, но прежде всего граффити — это имя. Также на легальных фасадах используются темы Победы, политические или различные рекламы брендов. Ты можешь закладывать в рисунок философские смыслы, использовать разные стили, добавлять персонажей, но всё равно это делается только для того, чтобы показать себя.
На сегодняшний момент для современной молодёжи это не часть культуры, а просто сезонная мода: вчера они рисовали, а сегодня — нет.
Александр Липницкий,
бывший музыкант группы «Звуки МУ», культуролог и деятель русского рока
На стыке белой и чёрной музыкальных культур, после Второй мировой войны, людям было необходимо нечто взрывное — освобождение послевоенной энергии. Таким для них стал рок. Радикальное движение появилось в начале пятидесятых годов; фокстрот, ритм-энд-блюз, Бродвей, биг-бенды — всё это было только подготовкой.
Рок в чистом виде завезли в Россию через фестиваль молодёжи и студентов в 1947 году. Более серьёзно начали воспринимать рок позже: во второй половине шестидесятых годов вместе с охватившей весь мир битломанией. У меня сохранилась фотография, где моя мама стоит с королём британского рока Томми Стилом на фестивале конца шестидесятых.
У нас первым музыкантом стал Алексей Козлов и его рок-джазовый коллектив «Арсенал», по большей части они играли классический джаз и поклонялись Чарли Паркеру. На волне с битломанией и предыдущим джазовым поколением появились группы «Сокол», «Скифы», «Ветер Перемен», которые исполняли чаще западный репертуар, и группа «Скоморохи», которая исполняла собственные песни на русском языке.
Российский рок получил национально-литературный привкус. Во второй половине девятнадцатого века русская литература вырвалась на первые роли по всему миру, благодаря Достоевскому и Толстому. Весь двадцатый век было принято считать, что Россия в какой-то степени сохраняет за собой литературную пальму первенства. Поколению оттепели в школах преподавали поэзию и очень хорошо — литературу, поколение выросло не зашоренным, и, заканчивая школу, каждый обладал прекрасным владением литературного языка. Поэтому в основе русского рока лежит явно литературоцентричный крен. Наша рок-поэзия считается интересней американской, и во главе стоят Андрей Макаревич с целым созданным миром «Машиной времени», позже Борис Гребенщиков, Майк Науменко, позже появился феномен группы «Кино» и «Звуки МУ», а ещё позже в Москву приехали Александр Башлачёв и Юрий Шевчук.
На западе рок-звёзды — в первую очередь шоумены Фредди Меркьюри, Мэрилин Мэнсон, Мик Джаггер. У нас если и были шоумены, прекрасно владеющие своим телом на сцене, как Константин Кинчев и Пётр Мамонов, то это скорее исключение из правил, чем правило. Также у нас несомненно рок стал алкоголецентричным, просто из-за того, что не было наркотических веществ, как ЛСД и героин. Если посмотреть на американский рок шестидесятых-семидесятых годов, то вся его знатная эпоха была неотделима от наркотиков.
Игорь Бочаров,
федерация скейтбординга
Алишер Садыков,
федерация скейтбординга
В калифорнии в шестидесятые годы сёрферская тусовка начала кататься на первых скейтах. Трюков они не делали, скейты были маленькими и с деревянными колёсами. В период засухи, когда не было воды в бассейнах, они решили в них прокатиться. Бассейны напоминали рампы, только были закрыты со всех сторон. Они начали делать в них первые развороты и впоследствии разные трюки. Со временем культура скейтбординга перешла на улицы, начали кататься по бордюрам и перилам. После распространения этой культуры в массы крупные компании начали спонсировать выдающихся скейтбордистов, и появились первые соревнования. Вся культура делится на два лагеря — те, кто катается и участвует в соревнованиях, и те, кто просто катается и снимает свои видео для брендов. Самые выдающиеся могут делать и то, и другое одновременно.
Видео зарубежных скейтбордистов дошли до России, и молодёжь начала ими интересоваться. В начале девяностых годов первыми российскими скейтбордистами стали Паша Сорокин и Денис Мархасин. Скейтборд тогда был очень дорогим, поэтому приходилось делать их самим из подручных средств — гнуть на батареях. Не было никаких площадок для тренировок, и погодные условия позволяли кататься только три-четыре месяца в год. Это занятие трудно помещалось в головах людей, скейтбордистов сильно недолюбливали и «гоняли».
Главным местом для катания был памятник Ленину на станции метро «Октябрьская» и «Парк Победы». В парке происходили легендарные стычки с полицейскими и скинхедами. В лучшие времена, чтобы прыгнуть со ступенек, нужно было отстоять огромную очередь. Сейчас там невозможно кататься из-за большого количества людей.
Культура скейтбординга никак не изменилась, попав в Россию, разве что уровень катания и возможности у нас хуже. В первую очередь это короткий период катания, в европейской столице скейтбординга Барселоне кататься можно круглый год. Второе — это другая архитектура и ландшафт города. В Сан-Франциско споты знамениты тем, что находятся под адским наклоном, наши скейтбордисты просто не привыкли к таким скоростям на холмах, да и практиковаться негде. Москва — пологий город для скейтбордистов. Конечно, есть русские ребята, которые выигрывают международные чемпионаты, но по большей части техника и скорость у большинства отстаёт. Россия просто дополняет американский и европейский скейтбординг. Это не просто культура — она мотивирует к движению и учит переваривать болячки и невзгоды, кто-то сравнивал скейтбордистов с мазохистами, приводя в пример, что скейтбордист может биться с трюком до конца, будучи весь в кровище и дерьмище, но, сделав трюк, сидит довольный и не парится. После большой баталии делать трюк — величайшее удовольствие.
Культура скейтбординга чем-то схожа с культурой граффити, потому что она распространилась на другие: есть рэперы, которые катаются, есть панки и многие другие. Определить скейтбордиста также невозможно, разве что если он будет стоять со своей доской — тут всё очевидно.
Василий,
скинхед
Панк-рок не удовлетворял очень многих, поэтому люди стали делать более жёсткую и агрессивную музыку. Так в Америке в конце семидесятых появился хардкор. Первые группы, которые его играли — M.D.C., Dead Kennedys, Bad brains, Circle Jerks и другие. Никакой цели в этой культуре нет, это не политическое движение, не партия, в ней нет чёткой структуры — это настоящая субкультура, которая местами может называться контркультурой. Хардкор, как и панк-рок в целом — протест. Нежелание жить в рамках капиталистической системы и общества потребления привело к желанию существовать в совершенном мире — с широкими взглядами, более толерантном. Если бы массовая культура отвечала на требования общества, не было бы никакого хардкора и люди бы не объединялись.
Людям надоело всё отрицать и выглядеть хреново, им хотелось чего-то позитивного, поэтому в хардкоре появились разные течения. Например, Straight edge, то есть отказ от наркотиков, алкоголя и беспорядочного секса. Food not bombs — когда активисты раздают бездомным еду и говорят, что государство могло бы помогать нуждающимся вместо того, чтобы тратить деньги на вооружение.
Важным в хардкоре является принцип DIY — do it yourself. Изначально он относился к музыке — это отказ от лейблов и самостоятельная запись альбомов и организация концертов. Речь о том, чтобы выстраивать свою жизнь самому, а не просить или ждать чего-то у общества и государства. Нужна одежда — сделай, напечатай футболки, хочешь классный бар или кафе — открой с друзьями такое место, нужна веганская еда — открой магазин, хочешь на концерт любимой группы — напиши им и привези, организуй всё. Это общий принцип, которого каждый придерживается настолько, насколько ему хочется. Неважно, как ты танцуешь, что любишь и как выглядишь, главное в хардкоре — все мы вместе.
Эта культура подразумевает постоянное движение и приобретение навыков. Например, если ты в шестнадцать-семнадцать лет можешь организовать концерт, где вас не разгонят боны (нацисты) и полиция, где будет работать аппаратура и вдобавок собраны деньги за вход, то через несколько лет ты сможешь организовать что угодно.
Попав в Россию, культура сильно изменилась, в первую очередь это связано со временем — в девяностые и нулевые были большие проблемы с нацистами. Если в Америке антирасизм подразумевался в хардкоре по умолчанию, и они не выступали как-то активно с этой позицией, то в России, чтобы в нулевые быть участником хардкор-движения, нужно было дать отпор нацистам или самому нападать — есть люди, погибшие за это.
Ещё, так как это движение молодое, оно довольно пассионарное. В США и Европе, когда я бывал на концертах, я видел простых студентов, которые после концерта просто уходили домой и продолжали жить своей жизнью. У нас же это было реальное сплочение и движение, за которое участники были готовы отдать жизнь. Сейчас на концерт может попасть любой через анонсы на «Афише»; тех, кто серьёзно относится к движению, мало — обычно это простая молодёжь, которая не готова впрягаться в субкультуру хардкора, как раньше.
Сергей,
восемь лет практикует паркур, играет в театрах и выступает на шоу, кинокаскадёр
Культура паркура зародилась во Франции, основателями её были Дэвид Белль и Себастьян Фукан. Главная цель — как можно быстрее передвинуться из точки А в точку В, невзирая на препятствия — заборы, здания, бордюры.
В Россию движение попало с выходом фильма «Тринадцатый район» в 2005 году. Молодые подражатели начали собираться и коллективно тренироваться. Бывало, что тренироваться по Москве собиралось по шестьдесят человек. Зрелище невероятное: все не просто ходят, а прыгают, переворачиваются, бегают, исполняют разные трюки. В правительстве к паркур-культуре предвзятое отношение, они думают по логике «если прыгнешь на бордюр, ты его обязательно сломаешь». Архитектура в Москве слишком массивная и квадратная, а в Европе есть различные препятствия — залезть, перелезть, что-то выше, что-то ниже. Поэтому основной чертой стало то, что в России чаще всего тренируют акробатику, то есть фриран — свободный бег, красивое преодоление каких-либо препятствий. На мировых соревнованиях именно Россия выделяется хорошими прыгунами акробатики. В Европе лучше развит паркур.
Определить паркурщика можно было по широким штанам и безразмерной футболке по принципу «чем больше, тем лучше». Однако сейчас этот стиль не актуален, и большинство атлетов переходят на классический спортивный стиль.
Как и любой вид спорта, паркур придал мне мышление. Он заставляет меня думать как спортсмен — это некая закалка, которая помогает в жизни всегда добиваться желаемых результатов. У паркурщиков есть собственный ритуал перед страшным трюком. Больше всего прыгающие бояться проскользнуть, поэтому всегда натирают ладонь подошвой — чтобы не было так скользко при прыжке.
Основное знакомство паркурщиков происходит на фестивалях и соревнованиях. В каждом городе можно узнать «своих» и приехать в гости, потренироваться и просто пообщаться. Это движение объединяет и сразу даёт группе людей общий язык. Паркур — это сплочение, сообщество, как большая семья, и оно продолжает развиваться.
Главная проблема паркура — это новички. Когда парень в двенадцать лет видит в интернете видео с профессиональным паркурщиком, он сразу думает: я тоже так могу. На самом деле его тело не готово к таким нагрузкам. Прыгать со здания на здание могут только профессионалы, поэтому многие новички часто что-то ломают себе или падают. Как и в любом спорте, всё нужно начинать постепенно. Я тренирую уже много лет, однако первые два года я просто делал простые прыжки с бордюра на бордюр — прыжок левой ногой, прыжок правой, постепенно выше и выше.
