Они не признают церковную иерархию, не совершают крестного знамения, верят в Бога только в «духе и истине». Не употребляют алкоголь. Не поклоняются «изображению», то есть иконе. Считают, что есть свинину «нелепо и нечисто». Своё название, вероятно, получили из-за употребления молока в постные дни. Молокане — одна из старейших русских сект, которая существует в наши дни и предпочитает называть себя движением. Маша Нестеренко поговорила для самиздата с администраторами молоканских пабликов и выяснила, что молокан «не три бабушки».
Секта духовных христиан
Мало что можно сказать про молокан точно. Секта принадлежит к так называемому движению духовных христиан. Это движение включает в себя различные религиозные течения, которые появились сначала в царской, а затем в императорской России в XVII–XVIII веках: в некоторых источниках говорится, что они стали возникать ещё при Иване Грозном, в других — что серьёзно о себе заявили после церковного Раскола. Как бы там ни было, объединяет все эти движения с удивительными названиями — хлыстов, скопцов, молокан, духоборов и других — неприятие православной церкви и её обрядности, отрицание института духовной иерархии и основных догматов. Поэтому сразу следует отделить молокан от старообрядцев, чтобы никто их не путал. Старообрядцы никогда не считались и до сих пор не считаются сектой. Это приверженцы старых церковных, «дореформенных» обычаев. А молокане и другие духовные христиане — наоборот, своеобразные реформаторы. Молокан даже называют предтечей русского протестантизма.
Более того, долгое время они и сами называли себя сектой, хотя сейчас им это определение совсем не нравится. Так, на некоторых молоканских изданиях начала XX века писали в заглавии: журнал «секты духовных христиан, молокан».
Предполагаемым основателем молоканства считают Семёна Уклеина, которого в некоторых молоканских текстах ещё называют Сёмушкой. Про него известно, что родился в 1727 году, был крестьянином-портным в Тамбовском уезде, подружился с сектой духоборов (по другой версии — просто влюбился в девушку-духоборку), а потом поругался с ними и основал свою собственную секту. В одних источниках сказано, что молокане были и до него, а Уклеин просто помог им оформить идеологию и сколотить общины, в других — что до Сёмушки ничего не было. Причиной раздора с духоборами стало то, что Уклеин почитал Библию, а духоборы её не любили и знать не желали. Как бы там ни было, именно Уклеин первым сформулировал основные положения молоканства, среди которых есть, например, такое: «...одни только молокане могут получить вечное спасение, а все прочие осуждены будут на вечное мучение...».
Уклеин умер в 82 года. Он много проповедовал по Тамбовской и окрестной губерниям. Хотя лично его никуда не высылали, последователям молоканства пришлось нелегко: их отправляли на Кавказ и в Сибирь. Многие были высланы на территорию Армении, где основали крупные общины на берегу реки Воротан. Там в конце XX века оказались 50 семей. Армянский историк-этнограф Гевонда Алишан писал, что мужчины-молокане были бородатые, семьи жили в каменных домах с белёными стенами, имели много скота, пекли хлеб в русских печах. В общем, мало чем отличались от обычных русских людей.
Сложно сказать, сколь многочисленным было это движение. По некоторым данным, в СССР численность общины достигала миллиона человек, но никаких реальных подтверждений этому нет.
На сегодняшних день, по очень приблизительным оценкам, в России 300 тысяч последователей этого движения.
«Нас не три бабушки»
Сейчас молоканство распространено на Юге: крупные общины существуют в Ставропольском, Краснодарском краях, Ростовской области. Духовная столица молоканства — станица Кочубеевская Ставропольского края.
В «ВКонтакте» существует несколько тематических групп: «Молокане в Москве» (121 участник), «Потомки молокан» (251 участник), «Молокане всего мира» (665 человек). В группе «Молокане в Москве» больше всего обсуждают священные тексты, часто по следам встреч и собраний.
«К нам приходят молодые люди, у которых предки — молокане, а также участники движения, недавно переехавшие из других городов или стран, — говорит администратор московской группы Маргарита Захарова. — Наша группа как раз для тех, кто либо только начал интересоваться своими корнями, либо не знает, как найти собрание в Москве. Вот вы зашли — и видите, что молокане существуют, что там не три бабушки, а есть молодёжь. Это наша, если так можно выразиться, церковная жизнь».
Дмитрий Фролов, потомок молокан и исследователь движения, тоже администрирует группу. Он говорит, что для многих членов общины молоканство превратилось в этническую, а не религиозную категорию: «Есть русские, а есть молокане, и это немного разные вещи».
В движении существует деление на два течения: постоянные молокане и духовные. Последних ещё называют «прыгунами», потому что среди их обрядов были такие, где нужно прыгать (а еще сопеть или притворяться мёртвым). Прыгуны сильно закрыты для внешнего мира, они стараются не пользоваться интернетом и нигде не заявлять о себе. Живут по большей части в Закавказье: это Ереван, сёла Фиолетово и Лермонтово.
«Молокане-прыгуны сохранились лучше, наверное, именно благодаря своей закрытости, — говорит Дмитрий Фролов. — Постоянные молокане не столь радикальны в вопросах веры и быта, они проще относятся к интернету, их можно легко найти в социальных сетях».
По его словам, постоянные молокане сейчас переживают кризис: «В чём он выражается? Прежде всего, в количестве людей, остающихся в молоканской среде. Взять, например, посёлок Воротынск Калужской области, откуда я родом. Там много выходцев из Азербайджана, в том числе и моя семья, но собрание стабильно посещают 15 человек — и все пожилые женщины. А семей с молоканскими корнями здесь несколько десятков», — говорит Фролов.
По его словам, сейчас молоканам не очень нравится, когда их называют сектой, предпочитают слово «движение».
Когда люди ходят в собрание, они стараются одеться «подобающе», то есть прежде всего скромно. Хотя есть общины, где мужчины носят бороды и рубахи, а женщины платки и длинные юбки, — такие молокане напоминают староверов.
Собрание — это не церковь, то есть не конкретное здание, а община, которая собирается для воскресного богослужения. Для этих целей арендуют небольшие помещения. Богослужение ведёт пресвитер, которого община выбирает из числа верующих. Никакого денежного вознаграждения он за это не получает.
Маргарита Захарова так описывает это мероприятие: «Есть воскресные собрания. Начало в 10 утра, молимся, затем чередуется пение псалмов и чтение или беседы по Библии. В конце завершаем молитвой. Собрание заканчивается в 13:00, но до 15:00 все желающие остаются на чай. За столами общаемся, поём духовные песни, если у кого-то вопрос — тоже разбираем, здесь уже более свободное общение, чем на собрании. Есть пятничные спевки. В 20:00, после работы. Обычно приходит только молодёжь. За чаем общаемся, читаем и разбираем Библию, поём духовные песни. Основная часть посетителей — это именно молокане по рождению. Как правило, их ещё в детстве начинают водить на собрания, поэтому они с малолетства привыкают к порядкам. Среди молокан, конечно, есть непотомственные, как моя мама, она живёт в Тамбове. Когда они с папой поженились, он не ходил в собрание, хоть вся его семья ходила. Меня водила бабушка, которая, кстати, была православной до брака с дедушкой. Потом и родители стали ходить».
Между общинами идёт довольно активное общение. Например, у молокан есть традиция — отмечать праздник урожая. Этот праздник не библейский: после того как люди собирали урожай, они благодарили Бога. Сейчас среди молокан мало кто занимается сельским хозяйством, но традиция осталась. В этот праздник представители общины ездят друг к другу в гости. Собирается в основном старшее поколение.
Что касается других праздников, то поскольку Библия является для молокан единственным источником вероучения, они не проводят обряды Православной церкви, в которых присутствует почитание икон и мощей. Кроме того, у них нет водного крещения и причастия — пресвитер просто благословляет человека, который хочет стать молоканином. Крестики члены общин тоже не носят, так как считают крест орудием убийства Христа.
Отношения с РПЦ
Молокане не подчиняются РПЦ, а их учение отрицает её догматы, обряды и праздники. Однако проблем это сейчас им не создает.
«Говорить о взаимоотношениях православной церкви и молокан теперь довольно трудно, молокане слишком немногочисленны, кажутся чем-то очень архаичным, не заслуживающим внимания со стороны РПЦ. Многие молокане крестятся, пусть и номинально, как большинство у нас в стране, а крепко верующие люди часто уходят в баптизм. Если поспрашивать молоканских пресвитеров, то у них очень осторожное отношение к официальной церкви: память о гонениях всё-таки жива. Они понимают, что РПЦ вовсе не друг», — говорит Дмитрий Фролов.
Молоканство — абсолютно не миссионерское движение, хотя ещё в начале ХХ века встречались случаи перехода чуть ли не целых сёл из православия в молоканство. В советские годы это было невозможным, а после 1991-го распространение движения не возобновилось. Для этого нужна сильная школа, в молоканстве её нет. Когда-то среди молокан были талантливые ораторы, прекрасно знавшие Библию, и за ними следовали люди. Своих односельчан, жителей соседнего села, они могли без проблем увлечь. Сейчас относительно образованного человека «совратить» в молоканство трудно.
Не так давно Дмитрий Фролов завершил съёмки документального фильма об исчезающих молоканских сёлах Азербайджана, где основным местом действия стало село Хильмилли. Это село его предков: «Я люблю путешествовать, и однажды решил проехать по молоканским сёлам Армении, Грузии и Азербайджана, и, кажется, до меня так никто не делал. По итогам я опубликовал несколько заметок. Многих это заинтересовало, и я понял, что идея снять фильм может найти отклик». На эту работу Фролова вдохновила документальная картина «Атлантида русского севера». Дмитрий написал авторам фильма, они помогли найти съёмочную группу, согласившуюся работать на чистом энтузиазме. Деньги на оборудование и путешествие помогли собрать молоканские общины Центральной России. Сейчас идёт монтаж, авторы фильма надеются, что к новому году работа будет закончена.
«У молокан есть огромная почва для прозелитизма (стремления обратить других в свою веру. — Прим. авт.) внутри самой общины, — говорит Фролов. — До начала ХХ века это было огромное движение, а что сейчас? Есть десятки тысяч людей, знающих о своём молоканском происхождении, и вот на них нужно хоть как-то воздействовать, как-то вернуть их в общину, но и это пока не получается».
