Специальный корреспондент Znak.com Екатерина Винокурова последовала за народом и отправилась покупать валюту. Нам она сообщает о том, что там увидела.

Ненавижу стоять в очередях: я, как всегда, везде опаздываю, начинаю нервничать, а если покупатели начинают препираться с продавщицей, то и вовсе внутренне зверею. Ещё в очередях люди звонят по мобильному телефону, уточняя, нужное ли количество килограммов картошки куплено, слушают музыку — на мой мизантропический вкус, слишком громко — медлят, кричат… Не люблю очереди и всегда в них нервничаю.

В этот раз всё было иначе. Нас таких стояло и сидело человек десять. Пристроившись со своим талончиком на диване, я зачем-то сразу выпрямила спину. Никто не переговаривался, не звонили телефоны, соседи не рассматривали друг друга и вообще не глядели по сторонам. Мы стояли в очереди в обмен валюты, чтобы сдать дешевеющие на глазах рубли и купить доллары «на все».

Подходя к окну, люди не рыскали по карманам, не просили справки об обмене валюты и даже не называли желаемую сумму покупки. Просто достаётся небольшая пачка денег, исчезает в окне. Шорох купюр, лязг стекла — и вот человек неторопливо уходит, пряча в сумку сильно похудевшую, но дорожающую на глазах пачку.

Внезапно я поняла, где оказалась. Я снова была на Болотной площади. Мне знакомы эти недешёвые для нашего спального района пальто, неброский макияж у женщин, ухоженные руки у мужчин. Только мы все были моложе, нам было по двадцать пять, и у них ещё в руках были смешные плакаты вроде «Хватит раскачивать лодку, нашу крысу тошнит». Мы потом очень долго не виделись после того, как митинги постепенно утратили смысл. Следующее моё с ними свидание случилось на слушаниях по поводу реконструкции Измайловского лесопарка, в ходе которой предлагалось заменить тропинки плиточными дорожками, а часть земель вообще вывести из заповедной зоны. Впервые в жизни я решила всё-таки отпроситься с работы и сходить на слушания, как возмущённый житель района, но не получилось: таких, как я, пришла почти тысяча человек, вместо слушаний получился несанкционированный митинг, а мне пришлось работать корреспондентом.

Помню, как все радостно знакомились и повторяли друг другу, что не были так счастливы с тех самых митингов, когда вокруг единомышленники, и ты веришь, что можешь победить. Да, на тех слушаниях большинство составляли отнюдь не возмущённые старушки, а чуть повзрослевшие со времён Болотной, но, конечно, ещё не совсем взрослые люди со смартфонами, пытавшиеся параллельно решать рабочие вопросы и выговаривать главе управы, который среди прочего заявил, что «людей вообще никто спрашивать не будет».

Это была локальная победа: проект отозвали. Митинги несколько измельчали. Этих людей я увидела ещё раз в штабе Алексея Навального на выборах мэра Москвы, а потом вдруг резко — на шествии «В поддержку Крыма». С тех пор мы все, кажется, только и делали, что ругались в соцсетях, и, конечно, поводов собраться вместе больше не было.

Теперь мы стояли в очереди в обмен валюты. Совсем взрослые, не знающие, что будет с нами дальше, и прячущие растерянность и страх за вот этим взглядом прямо перед собой.

Моя очередь. Мрачная кассирша. Обесценивание моих невеликих сбережений временно остановлено.

Ухожу, глядя перед собой. Очередь не кончается.

От редакции: вот вам, дети, хорошая песенка. Не грустите!