Наша читательница Мария Акимова рассказывает нам, как проходила испытание на педагогическую профпригодность в неравной борьбе с онанистами, оккупировавшими самарский академгородок. Рассказ Марии продолжает серию текстов наших читательниц о столкновениях со всяческими разнообразными извращенцами и неадекватами. Вот, почитайте, как Полине Немировской героически удалось избежать изнасилования в петербуржской парадной, Анастасия Каримова столкнулась с беспощадным миром русского БДСМ, а на Александру Терентьеву напал маньяк-чудовище. Мария, спасибо вам за историю! Берегите себя! Читатель, ведь тебе тоже наверняка доводилось вести неравную борьбу с силами зла, спасать мир и себя, побеждать абсурд действительности и выпутываться из невероятнейших передряг. Скорее же присылай нам историю своих приключений!
Не секрет, что в нашей стране педагогические вузы переживают не самые лучшие времена. Бюджет самарской педакадемии — древнейшего учебного заведения в области, которому уже более ста лет, — крайне ограничен. Поэтому памятник Михаилу Ломоносову к 300-летию со дня рождения великого учёного так никогда бы и не установили на крыльце физико-математического корпуса, если бы он неожиданно не достался вузу в подарок. Ректорат организовал торжественное открытие монумента и вздохнул с облегчением: наконец-то загладили вину перед деятелем науки. Какую такую вину? — спросите вы. А вот какую! Несколькими месяцами ранее хулиганы выбросили из окна корпуса деревянный бюст Ломоносова. Пойманы эти хулиганы так и не были, как, впрочем, и сам бюст: в неравном бою с асфальтом он потерял нос, а вместе с ним — и право украшать актовый зал. Однако это всё лирическое отступление, а рассказ мой, как вы уже догадались, о другой проблеме, посерьёзнее разбитых бюстов.
Памятник Ломоносову — не единственное, чем может гордиться академгородок. Его действительно культовыми достопримечательностями считаются... онанисты. Все филологини с алгебраинями, чтобы носить гордое звание учителя, должны пройти испытание на прочность не только старорусским и интегралами, но и дрочунами — или дрочерами, как вам больше нравится. За годы студенчества мне трижды довелось встретиться с представителями этой касты, так сказать, лицом к яйцу.
Одним погожим зимним днём, когда солнце светило вовсю и снежок искрился в его лучах, я возвращалась домой с учёбы в отличном настроении. Мой путь лежал мимо заброшенной общаги. Шла я по узкой тропинке и наслаждалась видом высоченных сугробов. Вокруг не было ни души. Примерно на середине пути за мной кто-то увязался. Я обернулась. Это был парень, лет эдак двадцати двух, в спортивном костюме цвета светлого зимнего неба. «На физрука учится», — подумала я и со спокойной душой продолжила уверенными шагами мерить тропинку, протоптанную ногами не одной сотни студентов. Тут начинающий физрук заметно ускорился. Не успела я ничего сообразить, как он догнал меня и смачно шлепнул по заднице. В таких ситуациях я обычно включаю быдло-бабу:
— Ты чё, охерел?
— Детка, я тебя хочу, — выпалил «физрук» и вывалил на свои светлые-пресветлые штаны тёмный волосатый член. Его правая рука заскользила по нему со скоростью света. В том, что он меня хотел, не было никаких сомнений.
Взвизгнув, я ломанулась по сугробам куда глаза глядят, лишь бы они на член не глядели. «Физрук» догонять меня не стал. После этого случая подруга подарила мне перцовый баллончик и посоветовала прыскать слезоточивое вещество не в глаза моим будущим обидчикам, а в пах. Я поблагодарила её за заботу, поставила грозу дрочунов (или дрочеров, как вам больше нравится) на полку и благополучно о нём забыла. И очень зря!
Мой второй онанист был гораздо старше и отчаяннее первого. Прятаться среди сугробов он не стал и настиг меня на расчищенном крыльце физико-математического корпуса. Зима, жуткий холод, где-то половина шестого вечера. Я спускалась по лестнице, в наушниках громко играла музыка. Кто-то легонько тронул меня за локоть. Повернув голову, я увидела здоровенного бородатого мужика. Противно хрипя, он запустил в свои штаны шаловливую ручищу и начал совершать там характерные движения вверх-вниз.
Металлический Ломоносов равнодушно наблюдал за этим срамом. Но я-то не из металла! После трёхсекундного ступора, вызванного отвращением и ощущением полного сюра происходящего, я кинулась к остановке, где толпились озябшие самарцы, вслух проклинавшие вечные пробки и отсутствие общественного транспорта. Я же мечтала поскорее избавиться от куртки: вдруг бородатый мужик тронул меня за локоть той ладонью, которой касался… ну, вы поняли.
Так перцовый баллончик навсегда перекочевал с полки в мою сумочку.
Тем временем в академии сменился ректор. Новый руководитель вуза решил быть ближе к студентам и организовал официальную встречу с ними. Любой желающий мог задать ему наболевший вопрос. Первым делом юноши и девушки пожаловались на то, что входная дверь второго общежития очень тяжёлая и скрипит. Математики возмутились переносом алгебраической олимпиады. Будущие географы отметили, что в столовой часто появляется еда из будущего: на пластиковых коробочках, в которых она хранится, указана неправильная дата изготовления — завтрашняя, например. А нередко на продажу выставляются сосиски, которые вообще должны быть упакованы только через месяц.
Наконец, очередь дошла до музыкантов. Они спросили, когда же закупят новые балалайки и пюпитры.
— Пюпитры — проблема, конечно, животрепещущая, но есть одна, на мой взгляд, более серьёзная, — не выдержала я. — На территории академгородка уже практически поселились мужчины, которые нетривиальным образом удовлетворяют свои сексуальные потребности. Они девушкам прохода не дают!
— Мы в курсе, — перебил меня новый ректор. — На самом деле эта проблема существует с 70-х годов. И мы работаем над её решением! Мы планируем установить по периметру студгородка забор, на входах появятся шлагбаумы. Вот-вот получим финансирование. Всё это будет сделано в течение полутора-двух лет.
Но мой горький опыт подсказывал, что раз онанистов не останавливают ни светлое время суток, ни тридцатиградусный мороз, ни возможность случайно наткнуться на суровых воспитанников спортфака, питающихся сосисками из будущего, то уж шлагбаумы их тем более не остановят. Да и что это вообще за забор такой, на который вуз копит аж с 70-х годов? — внутренне негодовала я.
А бог, как мы помним, любит троицу. Особенно тот бог, который покровительствует онанистам. Моя третья встреча с этим неизбежным злом произошла летом. Возведение антидрочунского (или антидрочерского, как вам больше нравится) забора ещё не началось, в полдень я возвращалась из академии в своё общежитие. Рецензент на отлично оценил мою работу над дипломом, написал более чем положительный отзыв. Мысли в голове путались, я была измотана бессонными ночами, но счастлива. Однако в приподнятом состоянии в этот момент, как выяснилось, находилось не только моё настроение. Неожиданно меня окликнул мужской голос:
— Девушка, не подскажете, скока время?
Я взглянула на часы, подняла глаза. В двух шагах от меня лысый мужик со спущенными штанами наяривал как последний раз в жизни.
— Обманщик! — заорала я, дрожащей рукой достала из кармана сумки грозу дрочунов (или дрочеров), направила его на лысого и нажала на кнопку так сильно, что аж палец хрустнул.
Пока мужик орал, я убегала. На этот раз победителем.
