Исследование
«Рабство»
Продолжаем исследовать тему рабства, теперь в его философском аспекте. Почему египтяне могли считать за честь стать невольниками? Как оправдание рабству находило христианство? Почему наёмный, но нищий рабочий в итоге стал выгоднее принадлежащего господину раба? По просьбе самиздата наш автор Никита Никовин изучил, какая идеологическая база служила оправданием для использования рабского труда в разное время, и нашёл её элементы в современном мире.
Цивилизация в общем представлении есть более высшая ступень развития общества и одновременно некая абстрактная цель, достижению которой посвящена вся описанная история человечества. Но парадокс в том, что на пути от первобытного общества в цивилизованность возникает рабовладельческий строй, который в том или ином виде становится основной формой социальной организации для цивилизованного общества. И если рабство не присуще первобытным формам социальной организации, зато оно встречается у некоторых видов социальных насекомых, таких как муравьи, что ещё более парадоксально.
Пытаясь философски осмыслить проблему взаимоотношений раба и господина, мыслители различных эпох не достигли общего мнения. «Что делает раба рабом?» — вопрошали они. «Природа», — рассуждали древние греки. «Судьба», — отвечали в античном Риме. «Человек», — говорили просветители. Чтобы окончательно разобраться со всем этим, следует совершить небольшой историко-философский экскурс.
В Древнем Египте, особенно в период среднего царства, главным рабовладельцем являлся фараон. Царские рабы, или хемуу, в отличие от других рабов, баку, набирались из числа коренного населения и закреплялись не за отдельным господином, а за определённым хозяйством. История не сообщает нам, почему уже в конце эпохи Древнего царства в рабы могли угодить представители коренного населения, учитывая, что рабство за долги было невозможно по определению, так как экономические отношения в Египте выстраивались по принципам натурального хозяйства. Но есть мнение, что рабство в эпоху среднего царства было добровольным, поскольку фараон являлся сакральной фигурой, сверхавторитет которой обеспечивался институтом жречества. То есть рабство могло представлять собой вполне богоугодное дело и хорошее служение фараону, считавшемуся посредником между народом и богами, которое вознаграждалось «высшими силами»
Впоследствии традиция наделения сакральным авторитетом фигуры верховного правителя переместилась в христианство. В послании Эфесянам 6:5-8 Апостол Павел в этой связи молвит:
«Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам, зная, что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал, раб ли, или свободный».
В целом развитие рабовладельческих отношений в древнем мире было связано с частным рабовладением, а в рабы попадали вследствие военных поражений и за долги. А вот отношение к рабам и сама философия рабства в различных региональных цивилизациях могли существенно отличаться.
В античной Греции изобретение философии Фалесом Милетским наметило движение от сакрально-инициатического восприятия реальности в сторону рационализации сознания и появления зачатков индивидуализма. В результате философы стали рьяно рассуждать буквально обо всём, что попадалось им на глаза и, естественно, не обошли вниманием и проблему взаимоотношений раба и господина. Воспринимая рабовладение как нечто естественное, греческие философы размышляли в основном над тем, допустимо ли порабощать соотечественников, либо рабство является уделом лишь пленённых варваров, которых они традиционно считали ниже.
Аристотель в «Политике» утверждал, что рабство определено самой природой, поэтому тот, кому назначено быть рабом, сделает себе только лучше, если будет прилежно подчиняться своему хозяину. Современник Аристотеля Диоген Синопский смотрел на это совсем иначе. Когда единственный раб, которым владел философ-минималист, от него сбежал, то ко всеобщему удивлению тот не делал ничего, чтобы его найти. Диоген отвечал, что было бы странно, если бы сбежавший раб мог обойтись без него, а он без него нет.
В отличие от того же Аристотеля, обучавшего Александра Македонского, наставник римского императора Нерона Сенека не утруждался сложным исследованием природы рабовладения и считал, что человек оказывается в положении раба по воле судьбы. Судьбы не как предопределяющего фатума, но как беспристрастного случая. В письмах Луцилию Сенека предостерегает того от надменного и жестокого обхождения с рабами, поскольку однажды он и сам может пополнить их ряды. Это соответствовало духу времени, ведь в эпоху империй рабами становились в основном военнопленные, а значит, кому быть рабом, а кому господином определял исход военных действий. Будучи последователем школы стоицизма, Сенека находил рабом скорее того, кто пребывает в подчинении у собственных низменных страстей, из-за чего оказался созвучен современным критикам общества потребления.
Подумай, что тот, кого ты зовёшь своим рабом, родился из такого же семени, как и ты; как и ты, он пользуется небом, дышит одинаково с тобою, одинаково живёт, одинаково умирает. Ведь низвергла же судьба многих знатных людей, которые путём военной службы добились сенаторского звания. Вспомни поражение Вара! Один сделался пастухом, другой принужден был стеречь жилища врагов. Решись-ка теперь презирать положение людей, которое может сделаться и твоим, в то время как ты его презираешь.
Если для греков порабощение соотечественников считалось моветоном, то римляне не находили в нём ничего предосудительного. Главным образом потому, что римское общество было полиэтническим, к тому же не испытывало демографических проблем, с которыми часто приходилось сталкиваться грекам. Исследуя особенности римского рабовладения, преподаватель Кембриджского университета и доктор наук Джерри Тонер от имени патриция Марка Сидония Фалкса составил руководство-справочник по эффективному использованию рабского труда. Справочник полон всевозможных полезных советов: от того, как купить качественного раба, до особенностей его содержания. Cо ссылкой на римских авторов Тонер привёл множество случаев, когда раб даже шёл на смерть, чтобы защитить своего господина. Подобной преданности некоторым античным менеджерам по рабскому персоналу удавалось добиться при помощи грамотного использования «кнута и пряника». В то время как многие избалованные рабовладельцы могли жестоко наказать раба за малейшую провинность, иные успешные хозяева, будучи неплохими психологами, многократно приумножили свои капиталы, имитируя гуманное отношение к рабам. Римские рабовладельцы подметили, что рождённые в неволе не столь тяготятся своей судьбой, так как не знакомы со свободой. Поэтому господам рекомендуют позволять своим рабам обзаводиться семьями, ведь так они будут более смирными, а их дети будут рабами по факту рождения.
Интересно, что руководство местами выглядит даже очень современно. Например, Марк Сидоний Фалкс советует, каким образом можно обеспечить своевременную психологическую разрядку для рабов, чтобы тех не слишком удручало их положение. Для этого необходимо допускать рабов к участию в различных празднествах, дабы они могли как следует оттянуться и затем снова вернуться к работе. Ещё лучше они работают, если пообещать им бонус — например, свободу. Естественно, система мотивации допускала, что эти обещания не были обязательными к исполнению, как и те обещания о карьерном росте, которые выдаются сегодняшними работодателями.
Христианство и схоластическая философия, пришедшие на смену античным парадигмам, несколько изменили сложившиеся формы эксплуатации человеческого ресурса, возвратив рабство на сакральные рельсы. Как уже было сказано, Священное писание, на которое опиралась теократия, говорит об этом недвусмысленно. Апостолы Павел и Пётр советуют рабам во всём повиноваться своему владельцу, даже если это приносит рабу страдание. Христианский бог, вообще говоря, очень любит страдания, поэтому философам-схоластам раннего средневековья оставалось лишь соревноваться в толковании слов апостолов, наделённых безусловным авторитетом. Некогда Фома Аквинский усмотрел происхождение рабства в первородном грехе Адама и Евы. По мнению философа-богослова, греховность и последующая за ней небесная кара в виде рабства досталась потомкам в наследство вместе с генами, а неравенство и деление на сословия — часть божественного замысла. Повиновение даже дурному господину со стороны раба — обязательное условие для его попадания в рай. Исключение составляют случаи, если господин сотворяет зло по отношению к святой церкви, представляющей интересы бога на земле.
Таким образом, обосновав существование института рабства сводом небесных законов, было не так трудно, корректируя прежние толкования, в дальнейшем оправдать экспорт рабства на американский континент. Для этого пришлась впору глава Библии, рассказывающая о том как сын Ноя, Хам, увидел «наготу» своего подвыпившего отца, пока тот спал. За это отец проклинает сына Хама Ханаана со словами: «Раб рабов будет он у братьев своих». По мнению богословов, чернокожие являются потомками Ханаана, а значит, их порабощение — дело благословенное. Правда, до того, как их стали вывозить из Африки в Новый Свет, европейцы пытались поработить индейцев, но у них ничего не вышло. Стремительное же развитие чёрной работорговли приходится на вторую половину семнадцатого века и совпадает с со становлением и укреплением протестантских элит. Поскольку для протестантов Ветхий Завет является основным духовным подспорьем, африканцы и американские аборигены были автоматически отнесены ими к ветхозаветным языческим племенам, которых евреям велит порабощать сам господь: «…проси у Меня, и дам народы в наследие Тебе и пределы земли во владение Тебе…» (Пс. 2:8)
Другой идеологической платформой для работорговли служила протестантская мораль. Её главная идея сводится к вопросу о личном положении и достатке. Бедность говорит о том, что Бог отказал в любви человеку, тогда как богатство сигнализирует о любви к нему. Соответственно, образ жизни африканцев и индейцев для ревностных протестантов был лишним доказательством того, что работорговля — дело вполне богоугодное. Причём зачастую английские пуритане-рабовладельцы превосходили католиков в жестокости по отношению к порабощённым африканцам. Пуританские клерикалы, в отличие от католиков, не желали, чтобы рабы принимали христианство, так как, по их мнению, это могло подтолкнуть чернокожих на борьбу за равные права.
Американский писатель Говард Зинн в своей книге «Народная история США с 1492 года до наших дней» пишет о нюансах управления плантационными хозяйствами:
«Система имела психологический и одновременно физический характер воздействия. Рабов приучали к дисциплине, вновь и вновь внушали им мысли о собственной неполноценности и необходимости „знать своё место“ считать чёрный цвет кожи признаком подчинения, испытывать благоговейный страх перед властью хозяина, полагать, что интересы хозяина являются своими единственными интересами. Достижению этих целей служили тяжёлый труд, разделение семьи раба, убаюкивающее воздействие религии (которая иногда, по словам одного рабовладельца, наносила „большой вред“), создание разобщённости среди невольников путём деления их на полевых работников и более привилегированных домашних слуг и, наконец, вся сила закона и физическая сила надсмотрщика, угрожающие бичеванием, сожжением, увечьями и смертью».
За этой цитатой явно просматриваются методы и почерк римских рабовладельцев. Как и по римским законам, дети, родившиеся от смешанных браков рабов и свободных, считались рабами и лишались всех возможных гражданских прав. Как и в Риме, плантаторы позволяли чернокожим рабам иметь небольшие земельные наделы в расчёте на то, что, возделывая собственный клочок земли, раб будет меньше думать о неподчинении.
А потом во Франции случилась революция, провозгласившая гуманистические ценности на фоне постепенного обесценивания ручного труда. Отныне не только феодальные отношения в Европе, но и классическое рабство в Америке заключали в себе множество потенциальных опасностей, грозящих обрушить механизмы общественного управления. Больше всего плантаторы опасались того, что чернокожие рабы могут объединиться с белыми сервентами, подвергавшимися угнетению со стороны состоятельных господ. Основанием для подобных опасений послужили многочисленные свидетельства их совместных побегов, распития спиртного, краж. Также не были редкостью и сексуальные отношения между ними. Историк Энтони Смит по этому поводу писал, что плантаторы испытывали постоянный страх перед тем, что сервенты объединятся с чернокожими или индейцами и победят оставшихся в меньшинстве хозяев. Восстание чернокожих и мулатов на Гаити, закончившееся обретением независимости, послужило наглядным подтверждением правомерности этих опасений.
К отмене рабства подталкивал не только страх бунта, но и экономические причины. Ещё римские держатели рабовладельческих хозяйств заметили, что некоторые сельскохозяйственные работы лучше доверять наёмным труженикам, а не рабам, так как они заинтересованы в получении хороших урожаев и не работают спустя рукава, как невольники. Не в последнюю очередь именно потому в северных штатах Америки рабский труд на плантациях практически не задействовался. Постепенно формировались иные механизмы повышения доходности плантационных хозяйств, связанные с развитием капиталистических отношений. Накопление больших капиталов в частных руках в результате создания разветвлённой финансовой системы позволяло их обладателям оплачивать не слишком дорогой труд многочисленных рабочих, подписавших кабальные контракты, и не опасаться при этом волнений в стане рабов. Страх понукаемого нуждой наёмного рабочего перед возможной невыплатой жалования был не менее сильным по сравнению с тем, который испытывал чернокожий раб перед господской плетью. Это даёт основания усомниться в том, что именно идеи гуманизма сыграли решающую роль в отмене чёрного рабства в США. Особенно учитывая, что пресловутая капиталистическая эксплуатация, на которой делал политические дивиденды марксизм, на первых порах мало чем отличалась от эксплуатации рабов плантаторами.
