И снова среда, день раздела Сплочение, и в эфире колонка его редактора Саши Нелюба о том, почему нельзя называть вещи своими именами, и об удивительных тонкостях русского языка.
И тут плотину прорвало. Со всех сторон на лектора посыпались вопросы. В этот момент я поняла, что мне ещё повезло, ведь рядом со мной с болью в голосе вопрошали:
— Как реагировать, если он пытается при тебе подрочить?!
— Что делать, если просит показать ему порнушку?!
— А как отвечать, если говорит, что уже посмотрел, и предлагает обсудить?!
А ведь начиналось всё спокойно.
В прошлую среду я пыталась сплотиться со своими коллегами-волонтёрами, работающими с детьми в интернатах и детских домах. Наши организаторы пригласили для нас экзистенциально-аналитического психолога, чтобы эта милая умудрённая женщина провела для нас семинар-тренинг «Как говорить с младшими на неудобные темы».
И хотя с детьми-сиротами «неудобных» тем очень много, всем приглашённым было понятно, что говорить будем именно «про это». Дело в том, что с разговорами об «этом» у меня и моей подопечной проблемы. Не то чтобы я пыталась просветить её на тему полового воспитания (меня тогда могут выпереть из интерната на вполне законных основаниях) или очень хотела бы знать подробности её интимной жизни. Но порой она шокирует меня некоторыми фразами и делает это явно намеренно. А ещё я не могу понять, в каких отношениях она находится с одним там мальчиком, но, кажется, мне стоит это узнать. А может, и не стоит.
В любом случае, я решила, что лучше сходить на этот самый тренинг, чем не ходить, тем более что прежде большинство подобных мероприятий были весьма полезными. К тому же мне последнее время очень не хватает общения со «своей», волонтёрской тусовкой. В общем, я шла за конкретными ответами на конкретные вопросы и за сплочением с кружком по интересам. Шла-то я за этим, а получилось, как всегда.
Одна крупная и уважаемая международная компания предоставила нам помещение в одном из своих офисов для проведения этой встречи. Забегая вперёд, предположу, что этого партнёра моя волонтёрская организация, скорее всего, потеряла. Всего на вечернюю сходку собралось человек двадцать пять, из которых двое были мужчинами, все остальные — женщинами (типичная для волонтёрской среды ситуация). Судя по их настрою и разговорам перед началом встречи, все пришли со своими конкретными вопросами. А дальше началась, по-видимому, та самая экзистенциально-аналитическая психология, в струю которой все мы в количестве двадцати пяти человек, по ходу, так и не попали.
Сначала ведущая заявила, что раз все мы здесь люди не очень друг с другом знакомые (все и правда были знакомы кучками по два-три, максимум четыре человека), а говорить нам предстоит как-никак «об этом», то сначала, дорогие волонтёры, поиграем в игру. Суть игры была какой-то странной модификацией догонялок, к тому же надо было издавать какие-то не очень нормальные звуки. Дорогие волонтёры немножко не поняли, когда можно будет задавать свои наболевшие вопросы и зачем нам бегать по коридору офиса уважаемой компании с визгами, если все мы и без такой подготовки не против ради общего блага потереть «про это». Но, раз надо, значит, надо. Через минуты три беганья и визгов к нам вышел ошарашенный человек в дорогом костюме и сообщил, что у них вообще-то переговоры международные, и нельзя ли это всё хотя бы без визгов.
Дорогие волонтёры, из которых добрая половина тоже работают в уважаемых и международных, смутились от этого замечания намного сильнее, чем от тёрок «про это» с не очень знакомыми товарищами по общему делу.
Когда мы, пристыженные, вернулись в отведённую нам переговорку, экзистенциально-аналитический психолог сообщила, что нет смысла отвечать на конкретные вопросы, а лучше она даст нам СИСТЕМУ, применяя которую, мы сами на всё сможем ответить. Но для этого — сюрприз-сюрприз! — нам всем сейчас нужно закрыть глаза и помедитировать. В своей медитации нужно возвращаться в прошлое — в собственный пубертат, когда начались всякие менструации и поллюции. У всего этого возвращения была цель, но лично я не умею медитировать в присутствии такого количества народу под пусть и вкрадчивые, но всё-таки команды экзистенциального аналитика, который только что заставил нас с визгом бегать по коридору уважаемой международной компании, за что все мы нагоняй получили.
После этого нужно было разбиться на пары и ОБСУДИТЬ со своей парой, что ты там намедитировал — все эти первые кровавые трусы и кому ты когда-то там про первый побывавший в тебе член рассказала. Мы с девушкой, оказавшейся со мной в одной паре, выяснили, что дело наше швах. Ибо про кровавые трусы мы с ней обе прочли в умной книжке под названием «Мама, что со мной не так?», а начало своей половой жизни не обсуждали ни с кем. А следуя логике лектора, раз у нас самих такого опыта нет, то, видимо, и с подопечными нашими мы вряд ли общий язык найдём. Вот ведь чёрт. И на конкретные вопросы ответов не будет. Класс.
А потом двадцать пять взрослых, молодых и прогрессивных людей полчаса обсуждали, как называть в разговоре с подопечными мужской половой член. Лично я в упор не понимаю, почему нельзя называть вещи своими именами, а члены — членами. Как можно в здравом уме в разговоре с шестнадцатилетним парнем называть член краником или писей? Но количество эвфемизмов, аккуратно записываемых на доску лектором, множилось и множилось. Зато когда дошли до вагины, все сразу стухли. Девушка рядом со мной вполголоса рассказывала своей соседке, что она в детстве прочла в одной книжке, что, когда у людей любовь, «шхуна заходит в гавань»…
В этот момент мозг мой вскипел, и я решила, что пора выпустить своего внутреннего бунтаря и задать свой вопрос прямо экзистенциальному аналитику в лоб. И я задала:
— Что мне делать, если моя подопечная пытается шокировать меня словом «хуй»?!
Именно тут плотину и прорвало. Со всех сторон посыпались вопросы. В какой-то момент поднялся гвалт, все задавали вопросы всем, все пытались всем что-то советовать, успокаивать друг друга, что не так всё и плохо, подбадривать товарищей по несчастью шуткой и добрым словом. Тут-то бы и начаться настоящему сплочению, которое, по моему скромному мнению, очень бы нам всем помогло. Но потерявшая контроль над ситуацией экзистенциальный психолог решила доказать нам, что мы вот так вот не по-взрослому себя ведём, просто потому что нас тема смущает, смущают нас, видите ли, краники…
Я, конечно, плохой человек, да и волонтёр, наверное, тоже не самый лучший, но, не выдержав всех этих краников, сослалась на позднее время и ранний подъём следующим утром и сбежала за полчаса до официального завершения.
А против психологов я ничего не имею, к одному психологу я даже регулярно хожу. И всем взрослым людям хотя бы раз в жизни советую тоже сходить.
