Берём африканского диктатора (одна штука), верного президентского адъютанта-лейтенанта и верную президентскую любовницу-няню и отправляем их в длительный речной круиз. Вопрос: как подобная идиллия могла закончиться тюрьмой и политическим кризисом? Журналист Борис Туманов, в семидесятые проживший десять лет в Африке, рассказывает, как решить это непростое уравнение.
Да будет вам известно, что президент Заира (Конго-Киншаса) Жозеф-Дезире Мобуту, он же Мобуту Сесе Секо Куку Н’Гбенда ва за Банга был человеком, не лишённым склонности к речным путешествиям. Эта склонность была очевидным образом стимулирована тем фактом, что страна, которую он возглавлял, лежала на живописных берегах могучей и бесконечной реки Конго. Поэтому никто не удивлялся, когда президент Мобуту время от времени выезжал в многодневную прогулку по реке на своём роскошном многопалубном теплоходе.
Так случилось и на этот раз. Конголезцам было торжественно сообщено, что их обожаемый президент на время удаляется от дел в сопровождении своей супруги, многочисленных детей и личного адъютанта лейтенанта (не помню уже его имени), допустим, Мпану-Мпану (такая фамилия существует, я её не придумал). Надо тебе сказать, внимательный мой читатель, что означенный Мпану-Мпану был адъютантом президента чисто формально. На самом деле он слыл (и был) своего рода «серым кардиналом», чьё влияние на президента считалось практически тотальным. Более того, слухи, ходившие в местных дипломатических и журналистских кругах, приписывали Мпану-Мпану тесные связи с американцами и тайную власть над армией.
И ещё одна маленькая деталь, которая в конце концов выстрелит, как хрестоматийное ружьё, висящее на стене с первого акта пьесы. Детишек президента Мобуту в этом путешествии сопровождала очаровательная блондинка бельгийского происхождения, которая формально числилась их няней, но в то же время, как вы догадываетесь, вносила приятное разнообразие в удовлетворение президентом своего первородного инстинкта.
А теперь я вернусь к хронологическому изложению событий, последовавших за отплытием президентского теплохода из Киншасы. Возвращение президента ожидалось через неделю, но спустя три дня вся конголезская столица была взбудоражена неожиданным появлением его теплохода в киншасском порту, но более всего официальным сообщением президентской канцелярии об уличении лейтенанта Мпану-Мпану в государственной измене, о его немедленном разжаловании и заключении в тюрьму.
С этого момента город, а точнее, местные госучреждения, дипломатические салоны, журналистские бары погрузились в бурное и практически беспрерывное обсуждение этого события, его тайных причин и политических последствий. Всё это происходило на моих глазах, поскольку я сам принимал в этих обсуждениях активное участие, кочуя из баров в посольства, а из посольств в те или иные министерства. Знатоки Заира — а имя им было легион, ибо любой европеец, проживший в Африке хотя бы год, считал, что для него в ней нет секретов, — так вот, знатоки Заира выдвигали самые различные версии происшедшего. Говорили о тайном заговоре Мпану-Мпану, который якобы намеревался свергнуть президента с помощью верных армейских офицеров. В американском посольстве видели в этой опале тревожный признак усиления китайского влияния (некоторые, напротив, считали, что без советской разведки здесь не обошлось). Французы и бельгийцы, которых американцы практически выживали из Заира, злорадно предсказывали скорое охлаждение отношений между Вашингтоном и Киншасой, хотя и не очень понимали, почему это вдруг Мобуту решил сменить внешнеполитическую ориентацию. Любители совсем уж экзотических фабул утверждали, что Мпану-Мпану был застигнут президентом в тот момент, когда по заданию американцев подмешивал яд в президентский виски.
Не буду утомлять вас подробностями этой белиберды, скажу только, что эти умственные упражнения длились дня три, причём со всей серьёзностью: дипломаты отправляли в свои столицы соответствующие отчёты раза по четыре в день, а зарубежные журналисты регулярно снабжали свои редакции сообщениями о новых версиях истории с Мпану-Мпану.
На четвёртый день одному моему коллеге, который был поумнее всех остальных (включая, разумеется, и вашего покорного слугу), пришла в голову мысль поговорить с кем-нибудь из команды теплохода. При этом, замечу, никто из нас не рассчитывал получить исчерпывающую информацию по поводу инцидента, поскольку, как мы полагали, высокие и тайные политические соображения не могут быть доступны челяди. Мы искали не больше, чем какую-нибудь зацепку, деталь в надежде на то, что она наведёт наши умозаключения на нужный путь.
Заранее предупреждаю — это тоже пересказ того, что я услышал. В это трудно поверить, но тем не менее ниже следует святая правда, неоднократно подтверждённая впоследствии дальнейшими событиями.
Не помню уже, через кого, но мы вышли наконец на пожилого конголезца, который служил стюардом на президентском теплоходе. И когда мы его спросили, известно ли ему что-нибудь об инциденте с Мпану-Мпану, он скабрезно заулыбался и стал охотно рассказывать всё, чему он лично был свидетелем.
Вот эта эпическая история.
На второй день идиллического путешествия по реке Конго президент Мобуту вкушал обед на нижней палубе своего теплохода в окружении приближённых, включая, разумеется, своего верного лейтенанта Мпану-Мпану. Судьба распорядилась так, что покои президентских отпрысков располагались на верхней палубе непосредственно над столовым залом президента. В середине обеда детишки августейшей особы разгулялись так, что крики и топот стали раздражать их отца. Он отпустил нелестное замечание в адрес няни-бельгийки и послал кого-то из обслуги сказать «нерадивой дуре», чтобы она получше следила за вверенными ей детьми. Слуга понёсся наверх исполнять приказ, и через минуту дети угомонились. Однако президенту не удалось долго наслаждаться желанной тишиной. Минут через десять дети снова разгалделись, и взбешённый Мобуту решил для вящей убедительности послать к «этой наглой бельгийке» своего лейтенанта в надежде на то, что его авторитет станет на этот раз эффективной гарантией исполнения президентского приказа.
Лейтенант свернул свою салфетку, положил её на стол и с решительным выражением лица направился по трапу на верхнюю палубу. Там тут же наступила мёртвая тишина. Мобуту удовлетворённо вздохнул и благодушно улыбнулся: «То-то же!»
Однако спустя несколько минут президент обратил внимание на то, что лейтенант всё ещё так и не вернулся на своё место. Решив, что Мпану-Мпану куда-то отлучился по своим делам — мало ли, мог ведь в каюту к себе заглянуть, в туалет, заболтаться с кем-нибудь — президент тут же забыл об этом и повёл беседу на другие темы. Но тут с верхней палубы вновь донеслись крики и грохот, производимые его детской ордой.
Президент взревел от ярости и лично ринулся на верхнюю палубу, изрыгая проклятья и страшные угрозы.
Картина, которую он застал, была достойна кисти Николя Пуссена, автора знаменитого полотна «Похищение сабинянок». Вновь оставленные без присмотра президентские дети буквально ходили на голове, прыгая через стулья, колотя в барабаны, играя в футбол, а на одном из диванов лейтенант Мпану-Мпану добросовестно трудился над юной бельгийкой, которая с явным энтузиазмом приветствовала его усилия.
Дальнейшее вам известно.
Предыдущая история
Журналист Борис Туманов вспоминает, как в семидесятые в Африке стал свидетелем ритуала женского обрезания — танцы и никакого обезболивания
ЧИТАЙТЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ
Две истории из Африки: Борис Туманов вспоминает, как в семидесятые обычная покупка бананов обернулась уроком обществознания
