30 лет назад в Великобритании при неизвестных обстоятельствах в тюремной камере умер Грэм Янг, человек, который ради экспериментов и удовольствия годами подсыпал яды в еду и напитки окружающих. В 14 лет Янг отравил собственную семью и держал в страхе одноклассников, в 23 — довёл до инвалидности нескольких товарищей и был признан виновным в убийстве коллег. За свою жизнь Янг много раз мог быть пойман и изолирован, но система неизменно давала сбой. Самиздат рассказывает, как один смышлёный мальчик, который хотел убивать, смог годами обманывать врачей, полицию и органы опеки.
Глава I
«Вирус»
Боб умер.
С этой новости 7 июля 1971 года началось утро среды в «Лаборатории Хэдленда» в деревушке Бовингтон неподалёку от Лондона.
Первое полугодие выдалось удачным — лаборатория, производящая фотооборудование и оптические линзы, процветала: продукция расходилась быстро, появлялись новые клиенты, а в штате теперь работало более 70 человек. Но в начале лета многих сотрудников вдруг одновременно скосила странная болезнь. То ли кишечный грипп, то ли массовое отравление.
Люди жаловались на тошноту, несварение, головные боли, а временами даже на судороги. Работники один за одним брали больничные. Один из сотрудников, Энтони Одамс, позже вспоминал, как на его глазах коллеги выбегали из складских помещений и в лихорадочных припадках валились на траву.
Грешили на «бовингтонский вирус» — за несколько месяцев до этого от похожих симптомов дружно страдали ребятишки в местной школе. Чего ещё ждать, если рядом находится военный полигон: наверняка отходы после очередных испытаний снова попали в канализацию и отравили воду.
59-летнему начальнику склада Бобу Эглу было хуже всего. Он начал часто пропускать работу — мучила острая боль в животе. Дважды его отвозили в больницу, но очень скоро выпускали и рекомендовали лучше следить за питанием. Спустя пару-тройку дней больничного Бобу становилось лучше, и он возвращался на склад. На работе его состояние тут же снова ухудшалось, а симптомы с каждым разом становились всё тревожнее. В какой-то момент Боб пожаловался на онемение в пальцах. Судороги стали постоянными, каждое движение отдавалось болью.
Его снова доставили в больницу, и в этот раз улучшений не наблюдалось: состояние становилось тяжелее с каждым днём. 1 июля Боба перевели в реанимацию, доктора и медсёстры находились рядом с ним круглосуточно. Дважды его сердце останавливалось, но врачи возобновляли его работу. Несмотря на все усилия, спасти пациента не удалось: паралич распространился по всему телу. Официальной причиной смерти доктора́ назвали синдром Гийена — Барре: иммунная система атаковала собственные нервные окончания.
Известие о смерти Боба шокировало коллег: коллектив «Лаборатории Хэдленда» считался очень дружным и тёплым, все относились друг к другу как в семье. Смерть одного из сотрудников нанесла по всем большой удар.
«Как жаль, что Боб прошёл через все ужасы Дюнкерка, чтобы в итоге стать жертвой какого-то вируса», — печально отреагировал самый молодой сотрудник компании, 23-летний Грэм Янг.
Парнишка устроился в компанию совсем недавно, в начале мая. Когда работникам представили нового помощника кладовщика — аккуратно одетого, тихого и немного стеснительного юношу, все заметили, что он немножко со странностями. «Было видно, что он только восстановился после какого-то нервного срыва, — рассказывал коллега Грэма Энтони Одамс, — он был очень мрачный, но при этом весьма красноречивый и начитанный».
Грэм не скрывал, что проходил долгий курс лечения в психиатрической клинике: рассказывал коллегам, что любимая мама погибла в автомобильной аварии — и он не мог с этим смириться. Из-за этого пришлось бросить учёбу в колледже, хотя он подавал блестящие надежды в фармацевтике. Отсюда все его глубокие познания в химии и токсикологии, которыми он регулярно удивлял окружающих. Были у Грэма и другие странности: очень скоро все поняли, что в разговоре с ним нельзя упоминать нацистов и Адольфа Гитлера. Тогда Грэма невозможно остановить: он моментально подхватывает тему и говорит об этом без остановки, остаётся лишь кивать и неловко улыбаться.
Несмотря на это, парень быстро прижился в коллективе. Одним из первых, с кем подружился Грэм, стал его начальник — Боб Эгл. Они много общались, Боб угощал его сигаретами, а с началом болезни Грэм лично контролировал его рацион. Когда Эгл попал в реанимацию, Янг каждый день звонил в больницу и дотошно расспрашивал врачей о состоянии старшего товарища. После смерти Боба юноша лично убедил его вдову, что останки необходимо кремировать: в нынешнее время это лучший метод захоронения тел.
Это не могло пройти мимо Годфри Фостера, директора компании. Он решает взять Грэма с собой на похороны Боба Эгла. Мальчику наверняка хочется проводить любимого начальника в последний путь.
Парень радостно согласился. Стоя в здании крематория, отравитель Грэм Янг молча наблюдал, как превращаются в дым следы его нового преступления.
Глава II
Несчастный ребёнок
Грэм Янг родился 7 сентября 1947 года в бедном пригороде Лондона Нисдене. Вскоре после родов его мать умерла от туберкулёза. Его отец, автомеханик Фред Янг, остался один с двумя детьми на руках. Опустошённый после смерти любимой жены, он решил, что не сможет справиться с воспитанием трёхмесячного сына и восьмилетней дочери, и отправил детей к родственникам. Грэма приютила тётя Винни, его сестру Винифред — бабушка с дедушкой.
Несмотря на то, что Грэм был ей не родным ребёнком, тетушка Винни искренне старалась окружить малыша любовью и заботой. Грэм тоже очень привязался к ней и её мужу Джеку, он не желал расставаться с опекунами ни на минуту — любая разлука становилась стрессом.
Поэтому, когда его отец спустя три года женился и забрал детей в свой новый дом, мальчик не обрадовался. Он оказался не готов променять любимую тётю на незнакомую женщину, которую должен будет звать мамой. Родственники решили, что ребёнку просто нужно время. Но Грэм к 26-летней Молли симпатией так и не проникся.
С годами ненависть к мачехе только росла. Она подкреплялась тем, что вспыльчивая женщина не отличалась терпением и сурово наказывала ребёнка за его проступки. Она часто называла его обузой для семьи, запирала в комнате, чтобы не воровал, брала его в паб, где подрабатывала игрой на гармошке, и оставляла несколько часов ждать на улице. Однажды за какую-то шалость Молли разбила одну из самых дорогих для Грэма вещей — любимую коллекцию самолётиков. Поддержки от близких Грэм не получал: отец полностью предоставил воспитание детей жене, 12-летняя сестра больше предпочитала дразнить младшего брата, называя пудингом за полноту и неуклюжесть. Грэм становился всё более замкнутым и скрытным.
Со сверстниками маленький Грэм практически не общался: как только он научился читать, его лучшими друзьями стали книги. Больше всего мальчик любил детективные романы и реальные истории преступлений, в них же он находил первых кумиров — вовсе не проницательных сыщиков или доблестных полицейских. Его идолами стали доктор Харви Криппен, жестоко убивший жену, и серийный убийца Уильям Палмер, отравивший семью и друзей сурьмой.
Новые кумиры открыли для Грэма его главную страсть — химию. Если быть ещё точнее — токсикологию. Свободное время мальчик проводил в местной библиотеке, всё больше погружаясь в науку. Теоретические знания он подкреплял практикой. Для первых опытов подходила косметика, которую он воровал у мачехи, и лекарства из домашней аптечки. Если Грэм видел, что кто-то из родни принимает таблетки от головной боли или тяжести в животе, он тут же с радостью рассказывал, что входит в состав привычного лекарства и какие мучения будут ждать тех, кто примет слишком большую дозу.
Фред Янг был счастлив, что нелюдимый и ни в чём не заинтересованный сын наконец-то нашёл интересное для себя занятие. Отец решил поддержать Грэма и, когда тот на отлично сдал переводной экзамен в среднюю школу, подарил ему набор юного химика. Набор поглотил всё время и внимание Грэма. Брошюрка с опытами была мальчику не нужна: на тот момент объём его знаний был огромен, но теперь у него было всё необходимое оборудование для проведения полноценных опытов. Химикаты в наборе тоже довольно быстро перестали вызывать интерес, поэтому новые препараты Янг искал самостоятельно: обшаривал мусорку за местной аптекой, свалки и обворовывал школьную лабораторию.
В апреле 1961 года Грэм наведался к местному фармацевту и купил 25 грамм сурьмы — твёрдого токсичного металла, который используют в производстве лекарств, керамики и в металлургических сплавах. Школьник представился чужим именем — М. Эванс. Пузырёк с ядом и убитую им мышь быстро нашла мачеха. Она сочла такое увлечение опасным, сразу же пошла в аптеку, раскрыла сотрудникам настоящие имя и возраст Грэма и запретила продавать ему яды. Для мальчика это не стало большой проблемой: он направился в соседний район, где его никто не знал, и применил там ту же обманную схему. С тех пор он приезжал туда регулярно и покупал различные яды: сурьму, таллий и мышьяк. Продавать такие вещества детям было запрещено, но Грэм так уверенно и со знанием дела рассуждал о химических реакциях, что фармацевты были уверены: ядовитые вещества действительно нужны юноше для научных экспериментов.
«Я убью тебя, Крис!»
В 12 лет у Грэма появился новый кумир — Адольф Гитлер. Мальчик при любом удобном случае начинал доказывать окружающим, что это — недооценённый гений. Также школьник увлёкся оккультизмом и начал убеждать одноклассников, что входит в местный ковен: якобы он познакомился с верховным колдуном в библиотеке.
Поведение Грэма начало серьёзно пугать одноклассников, они стали его избегать. Кому-то Грэм мог показать пластилиновую куклу вуду и сказать, что это его мачеха, кому-то предлагал пойти понюхать эфир, кому-то — принести в жертву кошку. В кармане пиджака он носил бутылочку с кислотой и называл её «мой маленький друг», а также рассказывал о желании стать великим отравителем и просил называть его «чокнутый профессор».
Одноклассник Грэма Клайв Кригер через много лет вспоминал: «Он показывал мне рисунки, где я был повешен над чаном с кислотой и в меня было воткнуто много шприцов с надписью „Яд“. Грэм был злой, и я боялся его». Учителя тоже не могли проникнуться тёплыми чувствами к ребёнку, который носит в школу повязку со свастикой.
Один друг у Грэма всё-таки был — соседский паренёк Крис Вильямс. Они жили рядом и учились в одном классе. Оба мальчика увлекались наукой и часто проводили вместе обеденные перерывы, поедая бутерброды и обсуждая различные теории и эксперименты. В какой-то момент что-то пошло не так: их увидели дерущимися на школьной площадке, причём Грэм кричал: «Я убью тебя, Крис!» По одной из версий, Крис отказался принимать участие в опытах Грэма над животными, чем очень обидел приятеля. Другое предположение, которое нашло отражение в фильме «Настольная книга молодого отравителя»: юноши влюбились в одну и ту же девушку, и Грэму она предпочла Криса.
Вскоре после драки Крис заболел. Его постоянно тошнило, болела голова, а в животе не прекращались режущие боли. Мама регулярно вызывала врачей, но они не могли установить причину болезни. Женщина даже начала подозревать, что сын притворяется, чтобы не ходить в школу. Её радовало, что друзья не дают Крису унывать: Грэм регулярно навещал его и интересовался самочувствием.
Вскоре Крис выздоровел, симптомы не возвращались. Невозможно вести наблюдения за отравленным человеком, когда тот не находится на виду круглые сутки. Нужны жертвы, которые всегда будут в поле зрения.
Глава III
Забота о ближнем
«Грэм, ну ты что, отравить меня хочешь?» — сморщилась Винифред Янг. Сперва она была тронута, что младший братец решил угостить её чаем, пока она собирается на работу. Но больше одного глотка сделать не смогла: напиток почему-то оказался ужасно кислым.
По дороге на работу что-то пошло не так: 22-летняя девушка начала терять сознание и ловить галлюцинации. Отзывчивые пассажиры помогли ей сойти с поезда и добраться до больницы. Там она услышала странный диагноз: каким-то образом мисс Янг умудрилась отравиться ядовитым растением белладонной.
В последнее время семья Янгов часто болела — казалось, что всех внезапно скосил вирус. Сначала заболела мачеха Молли: её мучили диарея, тошнота и резь в животе. Потом такие же симптомы время от времени начали появляться у отца и у обоих детей. Меньше всех болел 14-летний Грэм, хотя полностью избежать загадочной болезни ему не удалось: пару раз он всё же пропускал занятия в школе из-за проблем с пищеварением.
Дома Винифред первым делом поделилась диагнозом с отцом. Оба думали об одном и том же: отравления подозрительно совпадают с тем, что Грэм не отрывается от своих химических экспериментов. В разговоре с отцом юноша заявил, что он ни при чём. Винифред сама виновата: нечего использовать семейный сервиз, чтобы смешивать в нём шампунь. Обыск в комнате сына тоже не выявил ничего странного.
«Всё же будь осторожен с этими чёртовыми химикатами», — предупредил Грэма отец.
Фред искренне верил, что в действиях сына нет злого умысла — лишь неосторожность. Грэм же и сам заболевал. О том, что уже больше месяца его сын травит родню сурьмой, делая записи в дневнике, отец не догадывался.
Сурьму очень легко переработать в пудру, которая будет неразличима при добавлении в пищу. Первоначальные симптомы отравления сурьмой ничем не отличаются от вирусной инфекции: те же боли в животе, тошнота и жар.
Молли становилось хуже с каждым днём: она стремительно худела, страдала от постоянных болей в спине, волосы выпадали. В апреле 1962 года, за день до Пасхи, она проснулась с невыносимой болью в шее и ощущением, что её ступни и ладони пронизаны иглами. Женщина всё равно пошла в магазин за продуктами для праздничного ужина. В обед Фред обнаружил жену в саду: она лежала на траве и билась в агонии. В окне второго этажа мистер Янг заметил неподвижную фигуру: Грэм заворожённо наблюдал за страданиями своей мачехи.
«Я просто хочу вернуться домой и приготовить своей семье ужин», — с этими словами 37-летняя Молли Янг скончалась в больнице в тот же вечер. Причиной смерти назвали пролапс межпозвоночного диска: за год до этого она попала в аварию и ударилась головой. О том, что это также может быть симптомом долговременного отравления сурьмой, никто и не думал.
По словам судмедэксперта Джеймса Клири, сурьма влияет на нервные окончания: в предсмертном состоянии жертва чувствует онемение в пальцах, а ступни горят, как будто человек ходит по углям. Так что такая смерть очень болезненная. Через много лет появилась версия, что Грэм устал от долгого накопительного эффекта сурьмы и добил мачеху при помощи таллия — вероятно, вдохновившись популярным в тот момент романом Агаты Кристи «Вилла „Белый Конь“», где именно таллий был описан как орудие убийства.
«Уберите от меня мальчишку!»
Смерть мачехи не притупила научный интерес Грэма: ему хотелось скорее продолжить эксперименты. Вскоре у 44-летнего Фреда Янга усилились симптомы загадочной болезни, но в больнице раз за разом отказывали в госпитализации. Узнав, что загадочные симптомы чаще всего одолевают мистера Янга по понедельникам после воскресного похода в паб с сыном, врач назначил старшему Янгу диету и попросил отказаться от алкоголя. Тогда Грэм продолжил подкладывать сурьму в еду.
В больницу Фред Янг попал только после того, как к постоянной рвоте добавились судороги. Впервые врачи начали предполагать серьёзное отравление: ставили на мышьяк. Предположения озвучили мистеру Янгу в присутствии обоих детей, которые пришли навестить папу. К удивлению медиков, 14-летний Грэм не согласился с вердиктом и спросил, почему они не рассматривают возможность отравления сурьмой. Свою версию подросток подкрепил максимально подробным описанием симптомов. У отца пропали последние сомнения.
«Уберите от меня мальчишку!» — закричал Фред Янг. После того как Грэм покинул палату, мистер Янг сказал Винифред, чтобы в следующий раз она приходила без брата. Анализы подтвердили наличие сурьмы в организме. Ещё одна доза могла бы стать смертельной.
Неладное начала подозревать и тётушка Винни: они с Грэмом часто бывали друг у друга в гостях, и она тоже была в курсе его любви к ядам. Разговоры с племянником ничего не дали: мальчик всё отрицал. Обыскав его комнату, она нашла только старую пластилиновую куклу вуду. Но женщина всё равно поделилась подозрениями с семейным врачом Янгов: тот уже долго не мог понять, почему семья так часто и тяжело болеет.
Те же мысли посещали мистера Хьюза, учителя Грэма по химии и естествознанию. Он не раз отмечал, что невероятно умный Грэм стал учиться весьма посредственно и уделял внимание только естественным наукам. Одержимость школьника ядами пугала не только Хьюза, но и других учителей. Даже среди учеников начали ходить слухи, что не просто так родня Грэма болеет и умирает. Многие вспоминали, что в школе похожие симптомы были только у Криса — единственного, кто близко общался с Грэмом.
Мистер Хьюз решил обыскать личный стол Грэма — там он нашёл несколько склянок с ядовитыми веществами, конспекты об отравителях и тревожные рисунки. Учитель сразу сообщил о находках директору. Вдвоём они вышли на связь с терапевтом семьи Янгов. Пазл сошёлся — мужчины обратились к психиатру.
На следующий день в школу пришёл сотрудник центра профориентации и спросил, может ли он увидеть Грэма Янга. Школьнику сообщили, что все знают о его невероятных достижениях в химии. С такими знаниями можно уже сейчас поступить в престижный университет — надо лишь рассказать поподробнее о своём опыте в токсикологии, чтобы сотрудник убедился, что всё действительно так. Польщённый Грэм начал хвастаться всеми знаниями о ядах и отравлениях. К концу разговора психиатр — а под видом социального работника к Грэму пришёл именно он — не сомневался, что перед ним психопат-отравитель.
23 мая 1962 года у ворот школы 14-летнего Грэма ждала полиция.
Сначала Янг всё отрицал, даже когда при обыске из кармана его пиджака извлекли пузырёк с толчёной сурьмой. Но в итоге признался в покушении на жизнь отца, сестры и школьного друга и даже показал полиции свои тайники с ядами под забором дома. Смерть мачехи от рук Грэма доказать не удалось: ранее, по предложению самого́ младшего Янга, её останки были кремированы.
В дальнейших беседах с психиатрами школьник признавался: «Я скучаю по той силе, которую даёт мне сурьма».
Врачи признали Грэма невменяемым. Учитывая это обстоятельство и юный возраст, Янг отправился не в тюрьму, а в Бродмур — психлечебницу для преступников.
Глава IV
Лечебница «Бродмур»
Когда 14-летний отравитель прибыл на лечение в Бродмур, клиника переживала настоящий ренессанс. Раньше она считалась исключительно карательным учреждением, которое добивало попавших сюда невменяемых преступников. А с 1960 года превратилась в продвинутый центр психиатрической помощи, направленный на лечение и реабилитацию.
По приговору Грэм должен был провести тут 15 лет. Главврач больницы Патрик Макграт лично отвечал за са́мого юного за последние сто с лишним лет пациента больницы. Личным психиатром Грэма стал доктор Эдгар Одвин.
Янгу нравилась слава сумасшедшего отравителя — даже личные запасы чая и кофе он подписал названиями различных ядовитых веществ. Пользуясь доступом к библиотеке госпиталя, Грэм продолжал изучать медицину и токсикологию. К его счастью, никто не следил, что читают пациенты. Подросток стал политически активным: отрастил усики как у своего главного кумира Гитлера и носил на шее собственноручно выструганную из дерева свастику. Врачи списывали это на юношеский максимализм: ну кто не пытался в его возрасте провоцировать взрослых?
Через несколько месяцев после появления Янга в стенах Бродмура впервые за долгое время умер пациент. 23-летний Джон Берридж, убийца собственных родителей, был обнаружен мёртвым в собственной постели. Результаты вскрытия озадачили администрацию: оно показало отравление цианистым калием. Юный отравитель был тут как тут. Грэм рассказал врачам, как легко извлечь цианистый калий из листьев лавра, который в избытке растёт на территории больницы. Но что взять с подростка с манией величия? Конечно, он попытается сказать, что это его рук дело. С этими мыслями доктора вынесли вердикт: суицид. Источник яда обнаружен не был, кусты лавра никто не проверял. До сих пор неизвестно, причастен ли к этому Грэм Янг. Интересно то, что Винифред, которая поддерживала контакт с братом, рассказывала в своей книге, что в письмах Грэм жаловался на громкий храп Берриджа.
Через год в местную газету Daily Sketch пришло разгневанное письмо от медсестёр Бродмура: малолетнему психопату Грэму Янгу выдали «зелёную карточку». Теперь отравитель, способный извлечь яд из чего угодно, имел право свободно разгуливать по всей территории больницы без надзора санитаров. Газета попыталась начать расследование, но закончилось всё извинениями в адрес главврача Патрика Макграта за сомнения в его профессионализме: он объяснил, что лечение Грэма ничем не отличается от лечения других пациентов. Зелёные карточки получают все, кто хорошо себя ведёт в течение первого года в клинике.
Чтобы доказать сотрудникам, что Грэм не так уж и опасен, доктор Макграт назначил юношу штатным мальчиком на побегушках. Янг недолго пробыл на этой должности: его поймали подливающим моющее средство в чай одному из санитаров. Впоследствии руководство эту ситуацию не вспоминало, зато у врачей появилась внутренняя шутка: «Будешь плохо себя вести, попрошу Грэма сделать тебе чай».
С мальчиком регулярно проводили беседы, убеждая, что в случае исправления и освобождения он сможет поступить в университет. Мечтами об университете Грэм не горел, но шанса на освобождение упустить не мог — вероятно, он понял, что должен убедить врачей, что смог вылечиться. С тех пор он вёл двойную жизнь: не скрывая своей одержимости от пациентов и санитаров, мастерски убеждал руководство, что встал на путь исправления.
«Из-за юного возраста Янга врачи Бродмура не воспринимали его как опасного психопата — для них он был скорее проблемный мальчишка, — впоследствии рассуждал в одном из интервью криминалист Дэвид Уилсон. — Он понял, что пришло время включить обаяние и умение выглядеть взрослым и зрелым, чтобы убедить врачей, и стал образцовым пациентом».
Готов к возвращению в социум
К концу пятого года заключения Грэм стал спокойнее, хотя случались и рецидивы. Один раз из туалета пропал мешок «сахарного мыла» — ремонтной смеси с использованием натрия. Вскоре заключённые обнаружили «мыло» в общей банке с чаем. Желание скорее выйти на свободу проиграло возможности разом отравить несколько десятков человек — натрий бы моментально уничтожил слизистую желудка, пострадать могло больше ста пациентов.
Помимо строгого выговора и заключения в изолятор, Грэма ждало ещё одно наказание. Нельзя забывать, что пациенты Бродмура были преступниками, поэтому частично в больнице сохранялись тюремные правила. После освобождения из изолятора Грэма избили — на тот момент ему было 19 лет, и он давно не вызывал жалости.
Спустя ещё три года доктор Одвин заявил, что Грэм Янг больше не одержим ядом и насилием и готов к возвращению в общество — по крайней мере, к своей семье. За это время на его глазах юноша полностью преобразился: вместо садиста-убийцы по больничным коридорам ходил полностью раскаявшийся юноша, у которого ещё был шанс на светлое будущее.
Узнав о высокой вероятности освобождения, Янг ликовал. На радостях он признался санитарке: «Я буду убивать по одному человеку за каждый год, проведённый здесь». Цитату занесли в личное дело, но во внимание не приняли: врачи были уверены, что парень просто шутит.
Решение доктора Одвина может показаться странным, но криминалист Дэвид Вилсон позже даст объяснение этому поступку: «Янг прибыл в Бродмур не в качестве убийцы, а как 14-летний мальчик, который пытался отравить отца, сестру и школьного приятеля, — это абсолютно разные наборы факторов. Поэтому доктор Одвин искренне хотел помочь мальчику скорее вернуться в общество».
Вскоре Винифред Янг получила письмо от Грэма: «Угадай, что? Твой дружелюбный сосед Франкенштейн скоро будет на свободе». В качестве испытания Грэм должен был провести неделю у сестры. В доме Винифред у Грэма было много соблазнов: у сестры уже был муж Деннис, маленький ребёнок и собака, но парень помнил, что должен вести себя идеально. Странности оставались: любовь к нацистам, радикальные идеи, нежелание социализироваться и заводить новые знакомства. Несмотря на это, Винифред была рада, что брат выходит на свободу. Потом она признает, что выдавала желаемое за действительное, но тогда искренне верила, что брат вылечился. Отец не был так воодушевлён: не мог простить сыну смерть жены и собственное искалеченное здоровье.
Перспективный молодой сотрудник
В 1971 году, на шесть лет раньше назначенного срока, 23-летний Грэм Янг вышел на свободу и начал искать работу, где могло бы пригодиться его знание химии. Первым делом он отправился в Слау — проходить трёхмесячный курс обучения на кладовщика. За ним продолжали наблюдать специалисты, трижды с ним беседовал психиатр — раз за разом он выносил вердикт, что Грэм успешно приспосабливается к жизни в обществе. Раз в неделю юноша приходил отчитываться к сотрудникам надзорных органов.
Вечером среды, 10 февраля, Янг встретился с соседом по общежитию — 34-летним спортсменом Тревором Спарксом. Во время разговора Тревор попросил у Грэма стакан воды. Той же ночью мужчину одолела сильнейшая диарея — она продолжалась четыре дня. Несмотря на проблемы с пищеварением и внезапно возникшую боль в мошонке, в субботу Спаркс пошёл играть в футбол. Через шесть минут после начала игры он покинул поле: боль мешала ему контролировать ноги. В следующий раз Тревор заболел через полтора месяца — за день до этого он пил вино с Янгом. Врачи диагностировали инфекцию мочеполовых путей. К счастью для себя, через три недели Спаркс покинул Слау. Мышечные судороги мучили его до конца лета.
Остаётся загадкой, откуда у Янга была сурьма — в отравлении была замешана именно она. Первая зафиксированная покупка произошла только 17 апреля, через десять дней после второго отравления Спаркса — тогда Грэм по старой проверенной схеме прикинулся образцовым студентом колледжа. Вскоре, вернувшись к фармацевту за таллием, он покинул Слау и направился в Бовингтон искать работу.
В резюме Грэм отметил, что прекрасно разбирается в химии и токсикологии. На собеседовании с управляющим директором Годфри Фостером молодой человек признался, что опыта работы у него пока нет: проходил лечение в клинике после нервного срыва. Вскоре к Фостеру пришли отчёты из Слау об успешном обучении Янга, а также заключение от доктора Одвина. Там говорилось, что молодой человек страдал «глубоким расстройством личности ... однако полностью выздоровел и теперь готов к возвращению в социум ... его интеллект выше среднего ... он хорошо вписался бы в любое общество и не привлёк бы к себе лишнего внимания». О судимости и прошлом отравителя нигде сказано не было — и с 10 мая Грэм вышел в «Лабораторию Хэдленда». А меньше чем через месяц его коллег сразила «эпидемия», а в больнице скончался начальник склада мистер Эгл.
Глава V
Штатный отравитель
«Всё-таки Грэм — удивительный парень», — размышлял директор «Лаборатории Хэдленда» Годфри Фостер, возвращаясь с похорон Боба Эгла. Весь вечер Янг, поддерживая светский разговор, делился с ним своими феноменальными знаниями химии и медицины.
Юноша с такими мозгами не должен работать обычным помощником кладовщика, решил Фостер. На следующий день Грэма назначили начальником склада — на место, где раньше работал Боб.
Со стороны Грэм выглядел как обычный молодой холостяк: работал 5/2, ужинал либо у сестры, либо в местных забегаловках. По выходным навещал кузину Сару в Лондоне — и там же закупал яды, изредка заезжал в Ширнесс к отцу, который с трудом начал снова принимать сына.
Первое время Янг жил у сестры в Хемел-Хемпстеде, недалеко от Бовингтона, но сотрудники надзорных органов посоветовали ему найти собственное жильё. Молодой человек не сопротивлялся — довольно быстро он начал снимать комнату в доме госпожи Саддик из Пакистана. Кухни там не было, готовить не разрешалось, зато было своё пространство, чтобы хранить яды.
Были и странности: маниакальное желание убивать насекомых и привычка чистить зубы после каждого приёма пищи. Винифред беспокоилась из-за любви брата к «сентиментальным путешествиям» в места детства: заезжая в Нисден, Янг радостно напоминал фармацевтам, соседям и школьным учителям о своём прошлом. Сестра переживала, что Янг по какой-то причине не хочет забывать о преступлениях.
Новый пост достался Янгу временно, но с великой вероятностью, что должность останется за ним насовсем. Рон Хьюитт, заместитель Боба, всё равно увольнялся и переводился на работу в другой город. Да и странный вирус тоже успел свалить его с ног.
Как и Боб Эгл, 41-летний Рон был одним из первых друзей Грэма на новой работе — именно заместитель начальника склада занимался обучением нового сотрудника. Вскоре после того как Рон решил покинуть фирму и объявил, что доработает следующие два месяца, у него проявились знакомые симптомы: диарея и боли в животе. Когда к этому добавилось сильное жжение в горле, Рон ушёл с работы пораньше. Рвота и другие симптомы мучили мужчину ещё несколько дней, но к понедельнику он уже смог выйти на работу. За три недели, что он дорабатывал контракт, симптомы возвращались 12 раз. Полностью болезнь прошла почти сразу, когда мужчина уволился и наконец уехал из города.
Чашечку чаю?
Прошло несколько месяцев — странный и изнуряющий «бовингтонский вирус» продолжал мучить сотрудников Хэдленда. В середине осени болезнь настигла кладовщика Дэвида Тилсона. Несмотря на плохое самочувствие, он продолжал работать и не говорил никому про симптомы. Единственный, кому Дэвид пожаловался на плохое самочувствие, был Грэм: заботливый начальник тут же предложил ему чашку чаю. Уже со второй дозой яда. Первую Янг подмешал парой дней ранее.
На выходных Тилсону стало тяжело дышать, ноги начали сильно болеть. В ночь на понедельник он не мог уснуть — пижама казалась невероятно тяжёлой, и вскоре Дэвида увезли в больницу. За четыре дня состояние нормализовалось, пациента начали готовить к выписке. Внезапно на следующий день у Тилсона начали выпадать волосы — за два дня он полностью облысел. Врачи начали подозревать отравление, но грешили на пищевые привычки. Дэвид провёл в больнице ещё пять дней, состояние чудом смогло прийти в норму. Однако после этого мужчина ещё несколько месяцев находился на больничном.
В этот раз всё шло не совсем по плану. Янг действительно рассчитывал дать Дэвиду две дозы, но ожидал, что коллега попадёт в больницу с первой чашки. На этот случай Янг припас бутылочку бренди, чтобы угостить Тилсона во время дружеского визита, прямо в палате, но организм Дэвида выдержал. Пришлось снова угощать его на работе.
В тот же вечер на складе допоздна задержался и Джетро Батт. Мужчина жил в Харлоу, в 31 миле от Бовингтона. Даже без пробок дорога домой занимала у Батта около часа, а конец смены приходился на самый час пик. Чтобы не убивать по два-три часа в пути, он оставался на складе до позднего вечера. Свободные часы ему скрашивала чашечка кофе. В это время он часто пересекался с Грэмом — мужчины сдружились, Джетро порой подбрасывал молодого коллегу до дома. Когда Батт застал Янга на складе, Грэм привычно предложил приятелю чашечку кофе. Джетро сделал глоток — и не смог пить дальше. В этот раз кофе получился невероятно горьким: кажется, Грэм от усталости переборщил с крепостью.
«Что-то не так? — удивился Грэм. — Уж не думаешь ли ты, что я хочу отравить тебя?»
Как убивает таллий
Весь вечер пятницы Джетро Батта рвало. Тошнота началась ещё по дороге домой, хотя он выпил всего один глоток той горькой жижи, что получилась вместо кофе. Таллия всё равно оказалось достаточно, чтобы проявить себя: Янг не скупился на дозы. Суббота началась с боли в ногах, к концу выходных они онемели. Добавилась боль в животе, при этом не прекращалась рвота.
Таллий — чрезвычайно токсичный металл. При попадании в организм он поражает нервную и пищеварительную системы и почки — симптомы имеют накопительный эффект. При хроническом отравлении жертве становится всё хуже и хуже. Самая страшная особенность таллия — его практически невозможно опознать. Самый характерный признак — выпадение волос — проявляется слишком поздно.
Металл не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха — жертва не почувствует, что что-то добавлено в еду или напиток. Исключение — слишком большая доза.
В понедельник мужчина на работу не вышел: доктор диагностировал грипп и оставил его дома на неделю. Состояние ухудшалось: в четверг, 21 октября, Батт вообще не мог встать с кровати из-за адской боли. Болели ступни, живот и грудь. Через несколько дней у него появились галлюцинации. Терпеть было невозможно — Джетро начал думать о суициде. К концу второй недели болезни у него начали выпадать волосы. Через пять дней его наконец-то доставили в больницу.
Было время, когда соединения таллия использовались в медицине для лечения стригущего лишая. От практики отказались из-за негативной реакции организма: у пациентов начинались боли в суставах. В тот момент стандартная доза таллия на взрослого составляла 500 миллиграмм. Дозы, которые Янг давал своим жертвам, превышали этот показатель минимум в четыре раза.
Обоих мужчин — и Тилсона, и Батта — удалось спасти. Но полностью восстановить работу организма не вышло. Жертвы на всю жизнь остались импотентами — это сильно ударило и по женатому Джетро, и по холостяку Дэвиду, который часто знакомился с разными девушками.
После того как таллий отправил на больничную койку сразу двоих сотрудников «Лаборатории Хэдленда», Янг снова переключился на сурьму. Одним из подопытных кроликов стал 60-летний Фред Биггс. Как и многие сотрудники лаборатории, Фред быстро подружился с Грэмом, когда тот только пришёл. Он часто помогал юноше добрым советом и подкидывал денег на проезд до дома. С назначением Янга на руководящую должность дружба дала трещину. Молодой начальник частенько терял самообладание и срывался на подчинённых. Биггс, работавший у Хэдленда уже четыре года и привыкший к более спокойной рабочей атмосфере, не собирался терпеть причуды Янга. Между мужчинами часто случались конфликты. 30 октября Фред получил свою дозу яда.
Болезнь протекала ещё тяжелее, чем у других. К стандартным симптомам добавилось шелушение кожи и обострённая чувствительность — мужчине казалось, что собственное одеяло сейчас его раздавит.
Биггс болел три недели. Долгий процесс очень расстраивал Янга. В дневнике с дотошным описанием своих «исследований» Грэм делает пометку: «Организм Фреда реагирует на препарат. Но он выносливее, чем я думал. Если продержится дольше трёх недель, дам ему остаться в живых. Мне надоело». Но Фред не выдержал.
Глава VI
Могущество и смерть
Расследования ничего не давали: утечки реагентов не было, радиация не повышена, вода в канализации чистая, а сотрудники лаборатории продолжали заболевать. Симптомы у всех были разные: кого-то тошнило, у кого-то болела голова, а у кого-то просто начинали сильно вонять ноги. Грэм подмешивал всем разные дозы разных ядов, поэтому обнаружить закономерность и общие черты было сложно.
Выявить природу загадочной болезни пригласили бригаду врачей. Множество анализов и очередных санитарных проверок картину не прояснили. Главврач выступил с обращением к сотрудникам и заверил, что надо просто внимательнее соблюдать правила безопасности и гигиены — тогда ситуация придёт в норму. Все уже приготовились расходиться и возвращаться к работе, но внезапно со своего места поднялся молодой Янг.
«Извините, а почему вы не рассматриваете вариант отравления таллием? Яд ведь используется на производстве». — Юноша начал заваливать врачей аргументами, показывая всю глубину своих познаний в токсикологии. Медики не понимали, что происходит, зато все коллеги Янга думали в этот момент об одном и том же: любовь этого тихого парня к ядам и странные болезни внутри лаборатории явно связаны. Посовещавшись, сотрудники Хэдленда обратились в полицию. Как и в 14 лет, Грэма выдало тщеславие: раскрыв свой уровень знаний и страсть к ядам, он снова сделал себя главным подозреваемым.
Когда 21 ноября в дверь Фреда Янга постучала полиция, он сразу догадался, зачем они пришли: именно сегодня его решил навестить сын. «Что ты опять натворил, Грэм?» — встревоженно спросила тётя Винни. Молодой человек пожал плечами, но у дверей дома, сдаваясь полиции, спросил офицеров: «Ну и из-за кого из них конкретно вы пришли меня арестовывать?» Когда полицейская машина уехала, Фред Янг достал все документы, связанные с сыном, включая свидетельство о рождении, и порвал их на мелкие кусочки.
Комната Янга привела офицеров в шок: все стены увешаны нацистскими артефактами, а все поверхности заставлены ядами. Пузырёк с таллием вновь нашли в кармане пиджака, в который был одет молодой человек. Главным вещдоком стал дневник исследований, куда Грэм заносил всё: дозы и их последствия, кто будет жить, а кто умрёт.
Судмедэкспертам тоже было чему удивиться при повторном изучении останков умерших коллег Янга. В теле Фреда Биггса было обнаружено 100 грамм таллия — для смертельного исхода достаточно и 1 грамма. Таллий обнаружился и в прахе самой первой жертвы — Боба Эгла. Чтобы убедиться, что таллий — не продукт кремации, эксперт Найджел Фуллер исследовал прах других людей. Отсутствие там таллия подтвердило виновность Янга в смерти Эгла. Советуя его кремировать, Грэм не учёл, что за девять лет судмедэкспертиза сделала большой шаг вперёд. И виновность в отравлении, несмотря на кремацию, впервые смогли доказать.
«Всё, что я чувствую, — пустота»
Суд над Янгом начался в июне 1972 года. Процесс шёл десять дней.
«Он был невероятно горд, что стал первым в Британии, кто использовал таллий для отравления людей, — Питер Гудман, назначенный государством адвокат Янга, вспоминал, что молодой человек явно наслаждался своей дурной славой. — Для него всё это было большим химическим экспериментом. Думаю, что и суд был для него частью эксперимента, где он хотел понять, сможет ли он оспорить свою виновность».
На суде Янг держался холодно, вину отрицал. Смерти в «Лаборатории Хэдленда» называл следствием вируса, а дневник исследований — набросками для романа, на написание которого его якобы сподвигла болезнь коллег.
На суде присутствовал молодой журналист Энтони Холден, ровесник Янга. Впоследствии его заметки о Янге привлекут много внимания и станут основой для биографии «Отравитель из Сент-Олбанса». Холден вспоминал: «Во время суда было страшно наблюдать за ним. Надменный, отчуждённый — как диктатор, который не признаёт власть суда над собой».
Во время процесса Янг передавал журналистам записки: в них он просил описать его так, чтобы его восковую фигуру поставили в Комнате ужасов Музея мадам Тюссо. Он очень хотел стоять рядом с доктором Криппеном — кумиром детства, жестоким убийцей собственной жены.
В итоге дневник стал для присяжных главным доказательством вины Янга. Приговор — четыре пожизненных срока за каждое убийство и попытку убийства плюс десять лет за сам факт подмешивания ядов коллегам.
Присяжные, которые по закону должны судить человека только за конкретные преступления, контекста не знали. Зато журналисты, присутствующие на процессе, знали всё: смерть мачехи, отравление семьи, восемь лет в Бродмуре. Даже во время перерыва, находясь с присяжными в одном помещении, журналисты не имели права рассказать им, с кем те имеют дело. Когда после оглашения приговора стали известны все подробности предыдущих лет, разразился скандал.
«Я смотрела на присяжных, когда они услышали о прошлом Янга, и увидела, как бледнеют их лица, — вспоминала журналистка Сьюзан Новак в своих заметках для газеты „Обозреватель Уотфорда“. — В их глазах читался вопрос: „А что, если бы мы выпустили этого маньяка на улицу?“»
Когда Янга спросили, раскаивается ли он в содеянном, юноша ответил: «Нет, это было бы лицемерием. Всё, что я чувствую, — это пустота в душе».
Местом заключения отравителя стала тюрьма строгого режима «Паркхёрст» на острове Уайт. В основном сокамерники опасались молодого отравителя, но один друг у юноши всё-таки появился — 34-летний серийный убийца Ян Брэди. Мужчины сошлись на почве любви к нацистской Германии.
В книге «Врата Януса» Брэди, который провёл в заключении всю оставшуюся жизнь и умер лишь в 2017 году, вспоминал, что во время совместных партий в шахматы Грэм всегда играл за чёрных — как будто одетых в нацистскую форму. Бисексуальный Брэди влюблённо описывал, насколько «мальчишеская внешность» Янга напоминала ему их второго общего кумира — доктора-убийцу Йозефа Менгеле. Cамого Грэма мужчина называет асексуалом, у которого есть только два афродизиака — могущество и смерть.
«Трудно было не сопереживать Грэму Янгу», — завершает главу Ян Брэди.
Незадолго до смерти Янгу всё же удалось направить свои познания в химии в полезное русло: сотрудники косметических компаний обращались к нему за консультациями. Одарённый химик подсказывал производителям растительной косметики, какие средства помогут им улучшить вид и качество продукции.
Продолжалось это недолго: 1 августа 1990 года 42-летний Грэм Янг был найден мёртвым. Основная версия — сердечный приступ. Криминалист Дэвид Уилсон допускает, что Янг мог совершить суицид: «Он прекрасно понимал, что остаток жизни проведёт за решёткой. Самоубийство стало бы для него конечной формой могущества и контроля, но уже над своей собственной жизнью. Он всё ещё мог найти и извлечь яд откуда угодно, и теперь этот навык он применил к самому себе».
Другого мнения придерживается Бобби Камминс — бывший киллер, отбывавший наказание в Паркхёрсте одновременно с Янгом, а ныне генеральный директор организации Unlock, помогающей освобождённым преступникам. Он считает, что Янга убили сокамерники: «Заключённые не чувствовали себя в безопасности. Проще было уничтожить источник страха, чем жить бок о бок с ним многие годы». Сам Камминс тоже избегал общества Янга.
Коммуницировать с Янгом не стремились даже журналисты. В том числе Энтони Холден. Работая над биографией ещё живого Янга, он не навещал его в тюрьме: «Я сам удивлён, как так вышло: ведь куча людей знали, что я пишу книгу об этом парне, и было бы интересно встретиться с ним и поговорить лично. Но тогда мне казалось, что это безумие: а вдруг он предложит мне чашку чаю. Пить страшно, а отказаться невежливо».
Эпилог
История Янга потрясла жителей Британии и показала множество брешей в системе, которая много раз упускала из своих рук опасного для общества отравителя. В следующие несколько лет в стране открылось больше центров психиатрической реабилитации преступников, в том числе и в регионах. Ранее их было всего три, включая Бродмур. А в 1972 году, через год после приговора Янгу, был выпущен Акт о ядах, усложняющий доступ простых граждан к токсичным веществам.
Рассматривая проблему Янга, все, как правило, осуждают врачей Бродмура: как им вообще могло прийти в голову отпустить особо опасного преступника. Однако Венди Фитцгиббон, автор работы, посвящённой надзору за преступниками, считает, что ошибку допустили не только психиатры больницы. По её мнению, вина лежит и на сотрудниках надзора: получив в руки краткое досье бывшего преступника, они не запросили более подробную биографию. Повторные отравления, считает Фитцгиббон, стали следствием плохого взаимодействия между клиникой и надзорными службами. После дела Янга Британия усилила контроль над освобождёнными преступниками.
И тем не менее мечта Янга сбылась: о его талантах отравителя заговорили все.
***
В 2009 году в больницу японского города Сидзуока доставили 47-летнюю женщину в состоянии комы. Как выяснилось, причиной стало отравление таллием — его подмешивала в еду её собственная 16-летняя дочь. Девочка призналась, что на этот поступок её вдохновила история Грэма Янга. Она не скрывала, что это главный её кумир. Даже в ежегодном школьном альбоме она назвала себя его фанаткой. Перед тем как отравить мать, девочка долго истязала животных, а в её комнате нашли отрезанную кошачью голову. О действиях девочки сообщил в полицию её брат.
Подобно идолу, она фиксировала страдания матери в онлайн-дневнике, который был доступен всем желающим. Школьница настолько ассоциировала себя с Янгом, что вела записи от мужского лица.
3 июля.
Позвольте представить вам книгу: дневник Грэма Янга об отравлениях людей. Автобиография человека, которого я уважаю. Впервые он убил в 14 лет.
26 сентября.
Завтра мама пойдёт к врачу — ещё никто не догадывается, в чём причина. К сожалению, страховка не сможет покрыть лечение, так что жизнь будет непростой.
Октябрь.
Как и вчера, я снова сделал её фото. Брат говорит, что от моего взгляда ему становится страшно.
---
Тётя говорит, что у мамы начались галлюцинации. Она страдает от насекомых, которых на самом деле нет, и от белых теней в дверном проёме.
---
Матери стало хуже. Она жаловалась на растущую боль в ногах, теперь же она вообще не может двигаться.
