Продолжаем публиковать текст нашего читателя Руслана Кульгильдина о том, как он пробовал разные способы заработков: в первой части были продажа дисков и запись порно, а теперь — традиционные подработки студента и дикая история с военного полигона.
III
К тому времени туда уже перебралась моя мама, поэтому, когда я в июле приехал подавать документы в свою альма-матер, то там и остался. Мы жили на съёмной квартире с маминой подругой. Август я проработал грузчиком на винном складе на Волгоградском проспекте. Да, после всех дел, что мы вершили, это был гигантский шаг назад. К тому же зарплаты там задерживали, судя по нытью грузчиков со стажем. Но меня это не останавливало. Каждый день начинался с причитаний этих нытиков, что им нечем кормить детей и платить за квартиру. Но это не мешало им на следующий день после получки делиться рассказами о проститутках и минетах в два рта за семь тысяч.
Как ни странно, заплатили мне тогда всего с третьего раза, зато целых 26 000. Бухгалтерша жаловалась, что мне чего-то неправильно насчитали и получил я слишком много. Но кого это ебёт, подумал я и купил своей девушке пальто.
На первом курсе началось полное дрочево, и я понял, что могу спокойно запихать себе золотую медаль поглубже, если отчислюсь после первой же сессии. О работе я тогда даже и не мечтал, поэтому пришлось затянуть ремень потуже.
А потом наступила зимняя сессия. Сессия вообще крутая пора, когда появляется куча свободного времени и можно снова вписаться в какую-нибудь дичь. Я, разумеется, так и сделал, познакомившись со своим земляком, когда мы раздавали флаеры в переходах.
Тогда на носу были какие-то выборы, и мой новый кореш предложил мне заполнять бланки с подписями для выдвижения какого-то кандидата. За один бланк, который состоял из пяти граф, платили тридцать рублей. В каждой графе нужно было заполнить ФИО, адрес и данные паспорта людей, якобы одобряющих кандидатуру выдвиженца.
Потом, через пять лет, когда я ходил собирать подписи за Баронову с теми же самыми бланками, я понял, насколько неконкурентна наша оппозиция. Потому что за два часа я нихера не подписал, в то время как в 2011-м мог настругать бланков двадцать, то есть сто подписей. А у этих школьников из «Открытой России» пятнадцать подписей за день считалось полным успехом. Но и получали они за одну подпись триста рублей, а не шесть*. Когда я доверил своему земеле забрать остатки денег за меня, он меня кинул.
На втором курсе мой лучший друг и сосед по комнате Виталик устроился кальянщиком в GQ бар. Он зарабатывал неплохие чаевые, но не переставал рассказывать, какое бабло там рубили официанты. Иногда им, правда, могли стряхнуть пепел в ладошки или потыкать вилкой в ляжку, но двадцать тысяч за смену, наверное, стоили того.
В общем, у меня появилась новая цель. Когда я попытался устроиться к ним, меня, естественно, без опыта не взяли. И тогда я пошёл набираться опыта — в кафешку неподалёку от нашей общаги.
Разумеется, через год ни про какой GQ я не вспоминал, а вот время в FM кафе стало незабываемым. После бокала красного вина, опрокинутого за шиворот чуваку в белой рубашке, и пары разбитых бокалов я неплохо освоился. Мы с Максом любили работать по ночам, напиваться вдребезги и флиртовать с симпатичными гостями. А ещё, когда все уходили, мы садились за столик, гоняли чаи с барменом и болтали о том о сём.
Перед Новым годом мы рубили бабки на банкетах и корпоративах. Там можно было вдоволь нажраться всякой всячины и натаскать еды домой на целую неделю. Самые прошаренные тащили алкоголь, переливая его в пустые бутылки из-под колы. Когда у твоего столика заканчивался вискарь или коньяк, то новый принести можно было, обменяв пустую бутылку на складе на полную. Многие так и опустошали бутылки себе в рюкзак, и повторить это они могли столько, сколько совесть позволит.
Как-то летом мне нужно было срубить денег по-быстрому, чтобы купить билет до дома и потусоваться там пару недель.
В объявлениях я нашёл заманчивое предложение поработать в волонтёрской организации «Зелёный коридор». За уборку леса в Московской области они обещали две тысячи в день. Проект должен был длиться неделю. Я пошёл на собеседование, меня не особо смутило, что офис у них был на улице «Правды». Всё показалось серьёзным, я заполнил анкету, прошёл какое-то тестирование, и со мной пообещали связаться. Через неделю мне действительно позвонили, сказали куда и во сколько подъехать.
И вот стоим мы и ждём фургончик, который должен нас забрать. Среди нас было три девушки и четыре парня. Один из парней оказался организатором, он начал нам рассказывать, чем мы будем заниматься. Ещё он сказал, что там рядом находится военный полигон и мы, собственно, ехали туда устанавливать щиты с противопожарными объявлениями и убирать мусор, а потом нас должны покормить и привезти обратно.
Компания показалась мне вполне адекватной, кроме типа, который всю дорогу не затыкался и зачем-то снимал всё на камеру. Он рассказывал, как работал охранником, отпускал плоские шуточки и старался быть заводилой. Ещё там была истеричная баба, бывшая учительница, которая не переставала задавать тупые вопросы по поводу оплаты и прочей херни. В общем, мало кто из нас вписался в это от любви к природе.
Лес находился примерно в ста километрах от Москвы.
Вот мы приехали, тип-организатор начал доставать таблички с лопатами из багажника, нам раздали камуфляжную спецодежду. Возле нас был столик и две скамьи, а напротив — небольшое озеро. Пока мы делали групповой фотоотчёт на фоне озера, водила фургона вызвался съездить за продуктами. И вот только он отъезжает, как раздаётся невыносимый грохот, просто — бах! Нет. БАБАХ!!! Мне показалось, земля затряслась, в ушах загудело. Начала выть сирена, закричали чайки, подъезжает «Урал», из него вылетает штук десять ребяток в противогазах и с калашами, с ними дядька-лейтенант. А я сижу на скамеечке и тихо охуеваю.
На самом деле рациональная часть меня пыталась найти всему этому разумное объяснение, и я тут же вспомнил слова про полигон. Точно — учения, подумал я. Ну да, вот они вроде бегут в сторону леса, бравым делом заниматься. Я уже успел почувствовать себя в безопасности, пока они нас не окружили и летёха с криками «Кто такие? хули здесь делаете?!», не оттаскал за волосы бедную девчонку, которая к тому моменту уже была в истерике, и не бросил мордой в землю охранника-заводилу. И да, в истерике была не училка, как ни странно, а вполне спокойная с виду девчонка. У неё прям резко планку снесло.
Ребятки в противогазах передёрнули затворы: ну всё, не хватало ещё полечь здесь от рук зелёного срочника.
*Мария Баронова, которая в 2016 году собирала подписи для участия в выборах в Госдуму, подтвердила «Батеньке» цифры, которые привёл автор: «Я платила по 300 рублей за верифицированные подписи. То есть рисовку выкидывали и рисовщиков выгоняли. Офигенно, конечно. Чувак вообще с УК знакомился? Но так да, неэффективна я. УК не нарушаю».
IV
Пока лейтенант орал, что мы попали на территорию военной части, а наш организатор убеждал его, что наша акция согласована, я стоял и размышлял. Размышлял о том, каким же идиотом нужно быть, чтобы поехать бог знает куда, никому не сказать об этом, оставить в чужой машине все свои документы и телефон, а теперь стоять в лесу в камуфляже, выслушивать какую-то дичь про диверсию от ёбнутого на голову офицера и думать, как же заебись было лежать в общаге и смотреть «Блудливую Калифорнию».
На этом экшн не закончился, нас погрузили в машину и повезли на базу. Ехали мы минут десять. Затем нас гуськом вывели к шатру, возле которого стояли стол, медсестра и врач. В шатёр нас по одному вызывали на допрос к полковнику. Между делом нам объяснили, что якобы произошёл взрыв на складе химического оружия и мы находимся в эпицентре заражения. Пожилой дядя в погонах хотел знать, откуда мы здесь появились и кто нас послал. К своему удивлению, я выпалил все явки с адресами, именами и прочим. Всё это происходило на камеру, которая стояла на штативе в углу. А кульминацией послужила расписка в том, что я самовольно проник на территорию военной части и не имею претензий в случае ухудшения моего здоровья.
Мы интересовались, что с нами будет. Но было похоже, что они и сами не знают, что с нами делать. Кто-то обмолвился о карантине, госпитале и прочей херне. И это меня слегка подуспокоило и вселило надежду на то, что нас всё-таки не завалят. После допроса нас отправили на осмотр к людям в белом. Разговорчивому заводиле внезапно поплохело, и ему вкололи какой-то укол в руку, а всем остальным предложили съесть антидот. Нас напугали тем, что в противном случае мы окочуримся через тридцать минут.
Передо мной стояла медсестра с таблеткой на ладони, а я тем временем завидовал Нео: Морфеус вызвал бы у меня гораздо больше доверия, чем вся эта компания. Отлично, меня либо продадут на органы, либо я сдохну от интоксикации. Я был уверен, что так и становятся рабами, но таблетку сожрал.
Нас всех снова посадили в кузов военного грузовика и куда-то повезли.
А я ехал и смотрел на Юлю, зажатого вида ботаничку, — третью девушку. Её спокойствие ставило меня в тупик, и мне было стыдно за себя. Это в какой жопе нужно побывать, чтобы так невозмутимо реагировать на происходящее?
Нас привезли к какому-то гаражу на берегу того самого озера, велели по одному забежать в него и молча сидеть. На входе поставили парнишку с автоматом. Машина куда-то уехала. А мы стали думать, что нам делать. Телефоны у нас забрали, вернее, у меня и нечего было забирать: свой я оставил в машине. Водила, кстати, так и не вернулся, что наталкивало меня на мысль о какой-то подставе. А ещё странным показалось, что Саня-заводила как-то умудрился спрятать свою камеру и снимать происходящее. Он начал качать права, говорил, что дядя у него ФСБшник: мол, покажет ему отснятые записи — и эти солдафоны точно пожалеют. Всего-то нужно было вылезти из гаража, переплыть озеро, выбежать на трассу и попросить помощи. Когда у гаража обнаружилась вторая дверь с противоположной стороны, которая выходила прямо к озеру, а возле берега стояла моторная лодка, да и дверь к тому же не закрыта, я понял, что слишком много здесь совпадений. Картина в голове начала постепенно складываться. Взрыв. Сирена. Открытая дверь. Лодка. Чересчур активный парень. Точно! Да это ж, блять, голодные игры! На нас тупо открыли охоту, и эта сирена послужила знаком для богатеньких отморозков. А Саня, падла, с ними заодно! И хочет нас выманить на открытую местность, чтобы по нам беспрепятственно начали стрелять.
И вот они со вторым парнишкой-организатором начинают меня убеждать, что нужно бежать. Но я-то не пальцем делан. Хватаю за воротки Саню и говорю, что никуда мы не пойдём, а просто будем ждать, пока со всем этим разберутся. Я всегда верил в здравый смысл и считал, что правда на нашей стороне. Пока я искал поддержку в глазах остальных ребят, эти двое для большей убедительности выбежали из гаража и скрутили бедного паренька-караульного. Девчонка, которую таскали за волосы, подорвалась вместе с ними, прихватив с собой училку. А я не хотел быть причастным к криминалу и послушно остался в гараже. Юля тоже решила остаться со мной. А четвёртому пареньку было просто по боку происходящее — он молча сидел в углу. Как-то по дороге он рассказывал, что не спал уже два дня, собирая декорации на каком-то мероприятии. Ну вот, все вместе и отоспимся, пронеслось у меня в голове.
Я, к слову, никогда морально не был так близок к смерти. Знаете вот это чувство, когда думаешь: всё что угодно может случиться, но не со мной. Так вот, тогда было абсолютно противоположное ощущение: всякое дерьмо может случиться с кем угодно, даже со мной.
Когда я услышал звуки автоматной очереди и приближающихся шагов, то скомандовал всем лечь на пол и заорал, что мы не с ними и ни в чём не виноваты. И вот, лёжа мордой в песок, я вспомнил про родителей и подумал: как это банально.
Срочник открыл дверь и велел нам выходить. Выхожу. И первое, что я вижу, — уставленный в меня микрофон. Бородатый мужик берёт у меня интервью на фоне криков и угроз училки подать на них в суд. Он интересуется моими ощущениями, спрашивает, почему мы не сбежали, если знали, что всё равно нас убьют. Потом выяснилось, что полковник в шатре забыл нам это сказать, и я думал: максимум, что нам грозит, — это неделя в больнице.
Заводила Саня оказался не таким мерзким, когда не играл, организатор и девушка-волосы тоже оказались подставными ребятами. А вот училка нет. Она единственная из нас дошла до конца сценария, в котором они доплыли на лодке до другого берега, побежали к дороге и упёрлись в бетонную стену, когда со всех сторон вдруг появились солдатики, поставили их к стенке и собирались расстрелять.
Кстати, две тысячи нам всё-таки заплатили, лейтенант оказался мировым мужиком и хорошим актёром. Выпуск на канале «Перец» так и не вышел. А в моем телефоне до сих пор остался контакт «Юля Розыгрыш».
Ещё пару дней после произошедшего я был под впечатлением и даже ценил свою жизнь. Но рассчитывал-то я на пятнашку, а заработал всего две тысячи. Так что наступила пора новых приключений. К волонтёрским проектам, за которые, к слову, и не принято платить, я начал относиться скептически. И теперь, когда пошатнувшаяся психика заставляла меня обходить стороной всякие сомнительные объявления, я решил втупую заработать деньги курьером. Стабильная зарплата, ежедневные выплаты — что может быть лучше, подумал я и записался на собеседование.
К моему удивлению, таких любителей протупить оказалось довольно много. Ну ладно, конкуренция — это всегда хорошо. Но я понял, что никакого конкурса не будет, когда парнишка набрал группу из десяти человек и зачем-то повёл нас из офиса за угол здания и прямо на улице начал свою презентацию. Не успел он открыть рот, как половина людей просто молча ушла. Я, в общем-то, тоже вскипел, и ощущение обречённости не покидало меня. А тип, ничуть не смутившись, начал спрашивать всех о мотивации, которая нас сюда привела. Он зашёл ооочень издалека, долго лечил про серую массу и, напротив, про людей — хозяев своей жизни. Потом спросил, готовы ли мы подметать асфальт в округе, если будем знать, что это обязательно приведёт нас к богатству.
Я читал в глазах ребят: чувак, мы же просто курьерами пришли поработать, хватит нас грузить. За всей этой вуалью прослеживались техники НЛП, приёмы психологии влияния Чалдини, а многие идеи он и вовсе позаимствовал у Кийосаки. И мне просто стало интересно в какой-то момент, насколько далеко это нас заведёт. Так что даже не спрашивайте, что я делал спустя час, стоя возле подъезда хрущёвки в Реутове с какими-то купонами в руках. Если я скажу, что собирался ходить по квартирам и продавать окна, вы же всё равно не поверите.
