Как выжить, если твой дом — плацкартный вагон на 50 человек, рассказывает читатель Дмитрий Кандиранда, который поехал на заработки и стал частью постапокалиптического сообщества людей, собирающих чёрный металл, сажающих на бутылку и живущих по понятиям.
Та самая история — это легендарная рубрика, которая и делает самиздат самиздатом, трансформируя наших читателей в наших авторов. Вы тоже можете отправить нам свою историю. Пишите нашим редакторам Косте Валякину и Семёну Шешенину.
На улице плюс тридцать жары, и в плацкартном вагоне не продохнуть. Моё купе — третье от входа, я лежу на левой верхней полке. Окно постоянно открыто, но это не спасает — свежесть приходит только ночью. Тогда я высовываю голову, вдыхаю всё ещё тёплый воздух и вспоминаю, как поменял мягкую постель на эту полку, на которой невозможно даже выпрямиться в полный рост. Наш вагон стоит посреди «отстойника», за месяц мы не сдвинулись ни на сантиметр.
Банальное начало
Я допивал пиво из двухлитровой пластиковой бутылки, а Петя следил за движением моего кадыка, как бы я не сделал лишнего глотка. Уважение друг другу у нас всегда было взаимное, а вот доверие как будто стояло на другом берегу реки. Возможно, мы стали такими в детском доме, где за много лет и завязалась наша дружба. Потрёпанные судьбой, мы стояли на пороге великих открытий: детский дом позади, а восемнадцать — лучший возраст, чтобы изменить свою жизнь в лучшую сторону. У пацана из детдома всегда есть два пути: первый — незаконный, быстрый и опасный — воровать. Второй требует больше времени и сил — заработать денег честным трудом.
Этим вечером Петя предложил поехать в Москву и заработать деньги честным трудом на тяжёлой работе. Я легко принял предложение: желания оставаться в родном городе горячо любимой Беларуси не было, особенно когда на календаре начало лета.
Петя быстро установил связь с посредником и через пару дней пришёл за мной:
— Я нашёл нам работу в Москве!
— Где ты её откопал? Это одно из тех огрызков бумаги, которые висят на грязных столбах со словом «работа», или это было объявление в газете?
Да ладно, мне всё равно! Главное, там требуются рабочие руки! — радостно согласился я. В восемнадцать лет работа в самой Москве для меня имела большое значение.
Наш посредник, земляк из Беларуси, искал мужчин для тяжёлого физического труда. Транспорт туда и обратно, организованное проживание и трёхразовое питание на месте, а ещё пачка сигарет на каждый день и оплата после каждого месяца. Шоколадный вариант, на который мы, естественно, согласились, долго обсуждая свою удачу.
Пыльная работа
В это воскресенье, как и в предыдущие, я проснулся от духоты. Весь липкий и мокрый от пота, я поспешил покинуть вагон за воздухом и завтраком.
Мы жили в одном из четырёх вагонов, в каждом из которых, как в муравейнике, кипела жизнь. Представьте: плацкартный вагон, 54 места, и каждое занято мужиком от 18 до 50 лет. Запах пота, нестираных носков, перегара и ещё непонятно чего в вагоне висел 24 часа в сутки. Публика была совершенно разная: пятидесятилетний Павел, например, систематически принимал душ каждый вечер, а спавший напротив него тучный и грузный Григорий, казалось, сроду не знал такого слова, как гигиена. Со своим уставом лезть тут было не принято, да и что я, восемнадцатилетний парень, мог сказать какому-нибудь сорокалетнему мужику про его вонючие носки? Меня быстро послали, пришлось привыкать.
На ходу, потея от жары, я миновал кабинки летнего душа и биотуалетов и направился в сторону кухни-столовой. Чего не отнять, кормили здесь вкусно и много. В рабочее время обед привозили к месту работы, а утром и вечером еда ждала нас внутри нашей «столовой» — деревянного каркаса, обтянутого полиэтиленовой плёнкой.
Работали мы на железной дороге: КамАЗ привозит двадцать тонн чёрной земли, вываливает из кузова, а мы раскидываем кучу ровным слоем по всей поверхности. На каждый участок — примерно 25 человек. Лопата и тачка стали моими лучшими друзьями, вместе мы облагораживаем, озеленяем, благоустраиваем и наводим красоту.
Стоять «на лопате» нелегко: к тебе постоянно подъезжают пустые тачки, и махать лопатой приходится постоянно. С тачкой дело обстоит по-другому: пока её загрузят полностью землёй, можно отдохнуть, затем отвозишь к нужному месту — и обратно возвращаешься пустой, по пути отдыхая. Есть и третий, самый лёгкий вариант — стоять «на граблях»: видишь неровности — пару раз махнул, поровнял и довёл всё до эстетической красоты. Потом по рабочему участку идёт старый дед с мешком, засеивая площадь газонной травой.
Когда подъезжал поезд, случались небольшие перерывы: инструкция требовала отойти на безопасное расстояние, и мы с большой охотой уходили подальше, побросав рабочий инвентарь. И так целый месяц, шесть дней в неделю, с одним заслуженным выходным.
***
Вечером каждый занимался своими делами, а с наступлением ночи в вагоне работало особое расписание. Ближе к полуночи «пассажиры» начинали бухать. В три часа ночи каждый раз случалась пьяная драка. Всё банально: кто-то случайно зацепил соседа, следуют взаимные упрёки, и пиздить начинают виноватых и нет. К четырём участники уставали, а к пяти совсем стихали, не мешая больше спать. А уже через час некоторые просыпались и по засохшей крови шагали к выходу: к восьми часам на работу.
Случались и серьёзные конфликты. Когда проблема назревала «внутри» вагона, её достаточно быстро решали, не вынося сор из избы, но когда что-то не могли поделить жители разных вагонов, начинался замес. Я дремал на своей полке, когда подошёл Петя:— Пойдём на улицу.
— А что произошло?
— Да по ходу намечается драка, у них опять кто-то что-то спиздил.
«Вот суки! — подумал я. — Снова между собой не могут поделить ничего! Сто процентов: это там кто-то из своих спиздил — и валит на наших! Найти бы эту крысу и дать ей пизды всеми двумя вагонами!»
Спорщиков было слышно издалека:
— Ну так чё? Где, блядь, мой планшет? Это точно спиздил Сашка! Видели, как он шарился возле вагона и заходил в него! Свидетели есть!
— Хули вы гоните?! Не брал я ничего! Нахуй мне ваш планшет? Это наверняка кто-то из ваших пидоров подрезал.
То, что Саня не виноват, были уверены все наши. Он был парнем чётким, пришлось вступиться. Такие выходы случались два раза, поднимался весь вагон, все выходили на улицу — и начиналась драка с другим вагоном, количество равное. Можно было, конечно, и не идти, только потом прослывёшь трусом и чмом. Бил я, били меня, до серьёзных травм дело не доходило.
Заслуженный выходной
Денег не было совсем, в карманах гулял ветер, а просить одолжить до зарплаты смысла не было — все вроде как были на мели. Но каждый вечер я замечал в руках у ребят пиво, чипсы, печенье, хорошие сигареты и прочие ништяки. Сначала я думал, что они воруют: прошлое в детском доме давало о себе знать, и опыт «взял и вышел» у меня имелся, но не было желания к нему возвращаться.
Из магазина вырулил Саня с пивом «Жигули». Мы уже неплохо знали друг друга, и я решился спросить:— Откуда деньги на пивас? Ты вроде как пустой и без бумаги?
— Не только пивас, ещё и носки!
— Мне бы тоже не мешало пару новых прикупить. Спиздил?
— Не. Купил.
— А деньги откуда?
— Из металла.
— Какого металла?
— Да обычного, чёрного.
***
В это воскресенье после завтрака я уже знакомой дорогой шёл к месту «второй работы». В стороне от железнодорожных путей стояла целая толпа; принимать участие в чужих делах я не планировал, но любопытство взяло верх. Так в этот воскресный день я увидел лицо человека, которого хотят посадить на бутылку. В эти глаза было страшно смотреть, в них застыла мольба о помощи. Как выяснилось позже, он сам оказался в этом виноват. Спиздил телефон, и не где-нибудь, а у соседа у себя в вагоне. Его поймали, обозвали крысой и вежливо пригласили на экзекуцию. Отошли подальше от вагонов и любопытных глаз, начали избивать.
— Ну? Что будем с ним делать дальше? — сказал кто-то из мужиков.
— Нужно наказать так, чтобы надолго запомнил!
— Да! Точно! — завопили остальные. — А давайте этого поганца на бутылку посадим? — Предложение вызвало секундное замешательство, и на миг вокруг воцарилась тишина.
— А что?! Давайте! Этому пидорасу так и надо! — высказал своё мнение Серёга у которого украли телефон, и остальные хором поддержали такое решение.
Бутылка нашлась быстро. Теоретически это можно себе представить, но как такое реализовать на практике, для меня оставалось вопросом. Я же в тот момент испытывал весь спектр чувств — от любопытства до отвращения и жалости. Сравнив размеры бутылки и жопы и представив всю боль, я уже хотел просить всех остановиться, но смолчал, побоявшись, что меня посадят на правосудие рядом.Вор сидел на земле почти голый, из одежды остались только шорты, из носа хлестала кровь:
— Мужики! Не надо! Я всё понял, отпустите! Не нужно бутылку! Мужики! В жизнь больше такого не повторю!!! — умолял он, но его слова никого не трогали.
Однообразие серых рабочих будней требовало ярких красок и чужой крови. Осознав безнадёжность, парень вдруг вскочил на ноги и побежал босиком по камням вдоль железных путей, перепрыгивая рельсы и удаляясь со скоростью олимпийского чемпиона. Хороший получился допинг. Больше его никто не видел.
Через две недели трудов мой земляк Петя свалил обратно в «белку». Ему такие жизнь и работа показались адом:
— Да нас кинут с деньгами! Я уверен в этом, лучше вернуться домой! — немного панически говорил он накануне отъезда.— Господи! Ты что, идиот? Мы здесь всего две недели! За две недели никто нам не заплатит! Может, нам заплатят — и мы уже с деньгами уедем?
— Нет! Поехали со мной? Это шарашкина контора! Ты не видишь?
— Мы что, зря тут впахивали всё это время? Лучше доработать месяц и посмотреть, что будет.
Так я остался один, единственный друг меня покинул — и оказался прав.
***
Жизнь в детском доме не до конца убила во мне веру в людей. Но тогда я не был знаком с такой категорией, как «посредники». Белорус, который устроил нас на работу, должен был с нами рассчитаться. Я рассуждал так: мужик — земляк, своих кидать не будет. Позже я узнал, что за свои услуги он берёт двадцать пять процентов, но и это меня не смутило, да и хер с ними, с этими процентами: пусть отдаст обещанные деньги. На то время постоянно все только и говорили, что в Москве с работой кидают, но мы думали, что кидают других, а у нас всё схвачено. В итоге посредник оставил мне и остальным белорусам по сто долларов каждому и сбежал. Вот его я бы сам на бутылку насадил. Земляк...
В Беларусь я возвращался автостопом, получилось сэкономить. Через два дня после возвращения мы сидели с Петей на берегу реки, и я рассказывал ему, чем всё кончилось. К уважению на той стороне реки присоединилась и вера в людей.
