Мы в самиздате «Батенька, да вы трансформер» очень любим истории о столкновениях граждан со служителями правопорядка, потому что это один из самых показательных примеров торжества Постапокалипсиса: редактора раздела Защита Владислава Моисеева похищают менты в Арзамасе; за несколько лет до этого на него, ещё несовершеннолетнего, пытаются повесить убийство; полиция смотрит твои фоточки ВКонтакте, выискивая всё хоть сколько-нибудь напоминающее свастику. Этот мир в огне, и те, кто призваны нас защищать, становятся едва ли не самой большой угрозой. Сегодня наша читательница Лера рассказывает, как участковый её морали учил. Лера, спасибо вам большое, берегите себя!
Я возвращаюсь домой, а человек в форме ждёт у двери. Он входит в квартиру без разрешения, заставляя меня пятиться назад. Я думаю о вампирах, которым нужно приглашение, и даже немного жалею, что он не вампир, я бы просто не пригласила — и всё. Он рассматривает мои вещи, мои документы, отодвигает мою сумку, лежащую на стиральной машинке. В сумке у меня, к слову, книга Гийоты, и мне начинает казаться, что он видит содержимое сквозь ткань, потому так подозрительно и осматривается именно возле стиралки. Почти спихнув с неё мою сумку, он бесцеремонно ставит туда свою.
Я его, конечно, не боюсь, но всё-таки посматриваю на телефон и в какой-то меланхолической растерянности думаю, что, наверное, нужно было включить диктофон. Человек в форме говорит:
— На вас поступила жалоба.
— От кого? — удивляюсь я.
— Это анонимная жалоба, — отвечает он.
Я еле сдерживаюсь, чтобы не спросить: «Уж не голубь ли почтовый вам её принёс или под дверь подсунули?». Но вместо этого интересуюсь, что в этой жалобе написано.
— Что здесь проживают девушки непонятного поведения.
— Какого-какого?
— Непонятного!
Я не могу сдержать улыбки. Поведение и правда непонятное: встаёшь рано, ешь мало, ходишь на работу, разговариваешь с пианино (да, вот тут немного странно, согласна).
— Чего вы смеётесь? — настораживается он.
— Да формулировка у вас интересная — девушки непонятного поведения, звучит-то как!
Он молча даёт мне на подпись какой-то документ. Его ручка в моих руках не пишет, приходится расписывать её, потом искать другую, но, в конце концов, я вывожу внизу бумажки: «С моих слов записано верно, мною прочитано». Вспоминаю истории, когда людей похищали, пытали и заставляли отправлять sms своим близким, что с ними всё хорошо, или писать предсмертные записки. Так вот, в историях эти несчастные, чтобы как-то восстановить справедливость хотя бы после неминуемой смерти, делали очевидные ошибки или меняли почерк, чтобы сразу можно было догадаться — человека заставили. Я немного медлю, думая, где бы ошибиться, и одновременно ругаю себя за паранойю (в «записано» можно две «нн» поставить, например, или написать «прачитано»).
Перед уходом он, как будто только этого и ждал, резко поворачивается ко мне и говорит:
— Если я ещё раз, хоть один раз, буду вас искать — выселю! Это на раз делается! — щёлкает он пальцами у меня перед носом для убедительности.
А никакой жалобы, как потом выяснилось, не было. Участковому просто нужно было закончить какой-то отчёт. И хотя анонимки не было, осадочек всё-таки остался. Хочется закончить оптимистично, как Якубович, но в голову ничего не приходит. Разве что — не пишите анонимных жалоб. И не насилуйте мёртвых собак.
